– Да?
– Ты, случайно, не успел привести в порядок тот технический ангар, куда Дэнни намеревается складировать новые запчасти?
– Нет еще. Очень занят, как вам известно.
Конечно. Эрнест казался очень деловитым. Мел и Дайми ждали, пока он выберет наконец и сунет в карман шоколадку, чтобы составила компанию книжке про пауков, а потом уйдет.
– Терпеть не могу секреты! – прошептала Дайми.
Ну да, а Мел их просто обожала. О нет. Она взглянула на часы.
– Пора встречать самолет. Потом у меня свой рейс, в Лос-Анджелес.
– Но ты же сначала переоденешься, разве нет?
– Да, – раздраженно кивнула Мел, – разумеется.
– Говоришь так, будто не забываешь то и дело переодеваться из механика в пилота. Ежедневно.
Мел закатила глаза.
– Я вернусь к двум.
Дайми кивнула, задумчиво глядя в окно.
– Ну и везет же тебе.
– Везет? – Мел недоверчиво рассмеялась. – Как же это?
– Выберешься из нашей дыры.
– Ты же ненавидишь летать, – напомнила ей Мел. – Тебя каждый раз тошнит.
– Знаю. Я не так выразилась… – Дайми пыталась подобрать правильные слова. – Слушай, разве тебе никогда… никогда не хотелось просто забраться в самолет и… не знаю… улететь прямо на закат?
Мел недоверчиво посмотрела на подругу.
– И больше не возвращаться?
– Ну… да.
Норт-Бич был для Мел домом, ее жизнью. Нет, она никогда и помыслить не могла о том, чтобы не возвращаться. И ей всегда казалось, что Дайми думает так же.
– Ладно. Так в чем дело?
Дайми взяла со стола стопку писем.
– Как обычно. Вот поступившая почта. Счета и еще счета… если хочешь спросить. Хотя какой толк их вскрывать, если мы до сих пор не можем оплатить счета за прошлый месяц.
– Официально никто не может нам даже слова сказать, пока… – Мел взглянула в настольный календарь. – Завтра десятое. О-о господи!..
– Нам также нужно топливо для заправки, но его не привезут, пока не оплатим их счет.
Дайми нагнулась и зажгла три свечи, стоявшие шеренгой на ее рабочем столе. Звякнули кристаллы на запястьях, качнулись в такт серьги в ушах. Воздух стал наполняться ароматом ванили, соединяясь с запахом ладана, который уже дымился в курильнице за ее спиной.
– От твоих благовоний просыпается голод, – заметила Мел, – а духовка-то не работает.
– От моих благовоний люди согреются и почувствую себя уютно, как дома, – возразила Дайми, разглаживая юбку. – Это очищает карму.
Мел хотела сказать, что не верит ни в карму, ни в судьбу, которую каждый вершит сам, но гул заходившего на посадку самолета положил конец разговору.
– Что-то они рано.
Мел любила всегда и всюду успевать, поэтому на любую встречу являлась рано, но это означало, что сейчас ей придется бежать через весь холл, срывая на ходу запасной оранжевый жилет с крючка, а на бетонке поспешно напяливать его на себя, чтобы встретить самолет.
«Гольфстрим» оказался настоящим красавцем, и ее сердце летчицы сделало кувырок от зависти, когда самолет совершил посадку, легко и уверенно, послушный своему пилоту, несомненно настоящему асу.
Когда двигатель смолк, Мел, поеживаясь от утренней прохлады и ветра, нырнула под брюхо самолета, чтобы надежно закрепить его с помощью швартовочных блоков. Она работала, а мысли ее между тем блуждали. В этом месяце духовка ломалась уже дважды. Нужно бы прицениться к новой. Техникам явно следует устроить еще одну трепку на предмет выполнения обязанностей, особенно непосредственных. Да еще маленькая проблемка с топливом. Нужно найти способ оплатить этот счет побыстрее.
Боже, голова буквально гудела от навалившихся проблем.
Закончив со швартовкой, Мел выпрямилась, похлопала по блестящему боку самолета – просто хотелось к нему прикоснуться – и сдунула прядь, упавшую на лицо. Надо было надеть под комбинезон еще что-нибудь. Оно, конечно, лето, однако утренний ветер с Тихого океана продувал буквально насквозь.
С противоположной стороны фюзеляжа отворилась дверь, появился трап, а через минуту – мускулистые длинные ноги, облаченные в темно-синие брюки и начищенные рабочие ботинки. Все это великолепие дополнялось стройными бедрами и прекрасной формы ягодицами. Мел, не прочь полюбоваться зрелищем, не двигалась с места, в ожидании всего остального. Белая рубашка, закатанные выше локтей рукава и ниже воротничка рубашки – длинные рыжеватые волосы, которыми играл ветер, – не разочаровали.
Да, в ее работе были свои плюсы, и один из них сейчас бил прямо по мягкому месту. Летчики! Но этот казался скорее кинозвездой в роли воздушного аса, однако Мел и не думала переживать по этому поводу. Внутри у нее разгорался настоящий огонь, и она поняла, что краснеет.
Новоприбывший между тем сосредоточил свое внимание на блокноте, который держал в руках, когда нырнул под брюхо самолета, где и очутился нос к носу с Мел. Рыжеватая прядь беспечно упала ему на лоб, глаза прятались за стеклами летных солнцезащитных очков.
Уже в следующе мгновение радужное настроение Мел улетучилось, будто его и не было вовсе. Осталась лишь пустота, приправленная страхом. Нет! Этого не может быть. Прошло столько времени. Как этот тип осмелился показаться ей на глаза?
Он ничем не выдал своего удивления, только приподнял бровь, сдвинув очки на лоб. Зеленые, как морская вода, глаза не спеша обежали ее всю – поношенные рабочие ботинки, грязный комбинезон и непокорную гриву ярко-рыжих волос, которые Мел собирала на макушке, нисколько не заботясь о своей наружности.
– Ну надо же… – услышала она знакомый до боли голос. – Совсем большая девочка. Привет, Мел.
Да, он тоже возмужал: стал выше, шире в плечах и крупнее, чем в тот последний раз, когда она его видела, – но улыбка осталась, ей на беду, прежней – неприкрытый соблазн и чертовское обаяние.
Никуда не делся и его австралийский акцент, предупреждавший об опасности.
Взгляд зеленых глаз, от которого замирало сердце, длинные ресницы и роскошная копна светло-каштановых волос – все это буквально вопило: «Берегись! Он очень опасен».
А губы… эти губы способны пробудить отчаянную страсть или ярость…
– Бо Блэк, – прошептала Мел, покрываясь ледяными мурашками.
Он склонил голову, раздвигая губы в медленной улыбке.
– Собственной персоной, дорогая. Соскучилась по мне?
Соскучилась ли она по нему? О да, ей его так недоставало! Почти как террориста с ручной гранатой на взводе.
– Убирайся с моего аэродрома!
Как будто в его распоряжении целая вечность, Бо лениво привалился спиной к боку своего самолета, легонько похлопывая себя блокнотом по бедру.
– Никак не могу, подруга.
– Прекрасно можешь!
Порыв ветра едва не сбил Мел с ног, и ей пришлось ухватиться ладонью за блестящий бок его самолета.
– Просто забираешься в эту ржавую консервную банку и уносишь отсюда свою австралийскую задницу ко всем чертям.
– Ржавая консервная банка?
Вместо того чтобы почувствовать себя оскорбленным, Бо от души рассмеялся, и от этого смеха у Мел в животе запорхали бабочки. Как долго она не слышала этот его беззаботный смех!
Разумеется, ведь они не виделись десять лет. Тогда ему было восемнадцать, ей – шестнадцать, и она считала его долговязым нескладным подростком, который еще не вырос и не стал мужчиной.
Зато теперь Бо вырос, да еще как, черт его подери! Протянув руку, он любовно погладил стальной бок самолета, и в голову Мел закралась совершенно неуместная мысль: интересно, женщин он гладит с такой же любовью?
Ей явно стоило глотнуть крепкого кофе, чтобы мозги встали на место, и дать себе хорошую затрещину.
– Ты отлично знаешь, что это за самолет, – небрежно заметил Бо. – И сколько он стоит.
– Хорошо, – уступила Мел. – Твоя игрушка покруче моей, ты победил. А теперь можешь убираться.
Запрокинув голову, он опять рассмеялся, и, вне всякого сомнения, над ней.
Ничего нового.
Впервые Мел положила на него глаз, когда Бо с важным видом пересекал холл, прибыв в город вместе с отцом, Эдди Блэком, который занимался восстановлением и продажей старинных самолетов. Высокий и по-юношески угловатый, Бо улыбнулся Мел и сказал: «Привет, подружка!» И Мел пала, в прямом и переносном смысле, жертвой любви – со всей пылкостью, на которую способно нежное сердечко шестнадцатилетней девушки, – и на пальму в кадке, не устояв на ногах и тем самым развеселив всех, кто находился в холле, хотя самой ей было не до смеха.
Второй раз она увидела Бо Блэка, когда открыла дверь подсобки, чтобы взять метлу. Он стоял спиной к стеллажу, и хорошенькая блондинка обвивалась вокруг него, как сдобный кренделек, оседлав бедра. Рука Бо находилась под ее коротенькой юбкой, и Мел могла лишь догадываться, что там делала.
После того случая она и сама делала то же самое много, очень много раз душными беспокойными ночами.
Бо даже не смутился тогда – типичный герой-любовник, – в то время как Мел стояла столбом в дверях подсобки, совершенно шокированная. Бо лениво поднял голову, вперил в нее затуманенный взор и, убийственно улыбнувшись, лениво протянул:
– Нет проблем. Просто закрой дверь, дорогуша, ладно?
Нет проблем. Конечно. Она закроет дверь. Но что делать, если все внутри ее хотело остаться и умолять его: «Можно я буду следующей»?
И собственное желание, неожиданно настигшее ее страстное желание, так потрясло Мел, что она потеряла голову, совершенно лишилась рассудка.
Это было единственное объяснение тому, что произошло дальше. Ничего больше не замечая, она протянула наугад руку и схватила с полки первое, на что наткнулись пальцы – кажется, это был воздушный фильтр, – и… опустила ему на голову.
Отнюдь не тот поступок, которым следовало гордиться. Мел винила во всем собственные рыжие волосы и бурный темперамент, который к ним прилагался. Дайми частенько предостерегала ее, что следует держать себя в руках, не то однажды огненная шевелюра спровоцирует ее природную вспыльчивость, и горе тогда бедолаге, который подвернется Мел под руку.
Только Бо вовсе не чувствовал себя неправедно оскорбленным – его реакцией был… смех, просто смех!
И она почувствовала себя полной дурой. Господи, как же ей было стыдно!
А спустя несколько месяцев Мел увидела его в последний раз. Это было в тот самый день, когда исчез его папаша, вор и мошенник, и когда ее жизнь изменилась навсегда.
И сейчас Мел повторила:
– Убирайся.
Не переставая обольстительно улыбаться, Бо не спеша извлек из нагрудного кармана своей белоснежной рубашки сложенный листок бумаги.
Мел попыталась читать, но он держал документ так, что ей пришлось наклоняться все ниже. Теперь его глаза были совсем близко, и она увидела, что они не сплошь зеленые, как морская вода, – в них сверкают золотые искры. Он стоял так близко, что она ощущала его запах – мужской, без сомнения, – и так близко, что ей удалось наконец прочесть написанное.
«Акт передачи…» И что там дальше? «Акт передачи аэропорта Норт-Бич». Ее сердце упало.
– Откуда это?
– Да вот разобрал недавно коробку с отцовским барахлом, а в ней был ключ от банковского сейфа. – Его глаза больше не улыбались. – Это было в сейфе.
– О боже!
Он коротко кивнул.
– Да, именно так, Мел: Норт-Бич и все остальное теперь принадлежит мне. Догадываешься, что и ты тоже?
Глава 2
Бо наблюдал, как Мел Андерсон исходит злостью: казалось, над ее головой даже дымок курился. В глазах цвета корицы вспыхивали молнии, сочные губы кривились, а на лице целая буря эмоций сменяли друг друга, и гнев был наипервейшей из них.
– Салли не продавала аэропорт, – сказала она наконец.
– Вот и ошибаешься: продала.
Бо ждал ее реакции, покачиваясь на каблуках, и заметил, что когда Мел сложила руки под грудью, зрелые округлости восхитительно приподнялись. Даже грязный комбинезон не скрывал, что она та еще штучка. Мел повзрослела, и в нужных местах у нее появилось все, что нужно.
– Это гнусный подлог!
Удовольствие наблюдать за Мел изрядно поубавилось, и он констатировал:
– Нет.
– Докажи.
Теперь дружелюбное настроение Бо испарилось без остатка.
– И как, по-твоему, это сделать?
– Не знаю. Однако я бы предпочла, чтобы ты оказался как можно дальше отсюда.
Только вот незадача: Бо никуда отсюда не собирался, особенно в свете того, что удалось выяснить: перед смертью его отец стал жертвой мошенницы.
– Я хочу поговорить с Салли.
Мел смерила его ледяным взглядом.
– Ее здесь нет.
– Я подожду.
– Я тебе позвоню.
Вне всякого сомнения, Мел хотела поскорее избавиться от него. Тем хуже для нее.
– Мел, где Салли?
Она поджала губы, а в глазах ясно читалось желание отправить его в ад. Печально, но он, похоже, давно уже там. Однако почему все же она так агрессивно настроена? Бо задумался, поскольку у него-то была причина злиться. Но почему злится она? Этого он искренне не понимал. Даже не догадывался, почему бы ей не быть приветливей. Право же, могла бы даже вызваться помочь ему разобраться, особенно если бы выслушала то, что он должен сказать.
Мел явно не желала ничего слушать, даже выхватила договор из его руки и резко повернулась, намереваясь уйти.
– О нет, черта с два! – Бо схватил ее сзади за лямку комбинезона и потянул на себя.
– Не трогай меня!
Но ему нужен был ответ, и не один, и прямо сейчас, так что отпускать ее он не собирался, отчего девица просто разъярилась. Она была сейчас сильнее, чем ему помнилось, и в результате этой маленькой стычки небрежный узел у нее на голове рассыпался, волосы хлестнули его по глазам, даже попали в рот. От нее пахло сложной смесью шампуня и авиационного масла. Бо тряхнул головой, сбрасывая с лица шелковистые пряди, и крепко сжал ее руки.
– Прочь! – рявкнула Мел, брыкаясь и вырываясь из его рук. – Пусти, или сейчас так двину, что мало не покажется.
– Эй, полегче! – пробормотал Бо, почувствовав, что эта возня начинает ему даже нравиться. – Получишь сдачи.
Обхватив покрепче за плечи, он притянул извивающуюся девушку к себе и с величайшей осторожностью извлек из ее пальцев бумагу.
– Я просто заберу вот это.
Сдавленно вскрикнув, Мел наконец освободилась. Звякнули рация и телефон у нее на поясе, а также всевозможные железки, что она таскала в карманах. Эта девушка, как всегда, во всеоружии, почти ничего не изменилось! Потом ему представилась возможность полюбоваться ее удаляющимся задом – надо заметить, приятно округлившимся. Целую секунду Бо наслаждался этим приятным зрелищем. Как жаль, что он здесь с одной-единственной и конкретной целью, иначе они могли бы позабавиться.
То есть если она научилась понимать, что значит «позабавиться», в чем он сильно сомневался.
Он последовал за ней с летного поля в терминал и чуть не лишился собственного носа – Мел едва не прищемила его дверью.
– Вы только посмотрите! – прошептал он ей на ухо. – Сама любезность и приветливость, как всегда.
Мел сжала руку в кулак – единственная реакция на услышанное. Похоже, ничего не изменилось за прошедшие годы – крошка так и не научилась себя вести.
Задрав нос выше некуда – того и гляди споткнется, – Мел, позвякивая инструментами, с напыщенным видом прошествовала через весь терминал к парадному входу.
Когда-то это была невысокая забавная девчушка с настороженным взглядом и растерянной улыбкой. Сейчас она казалась какой-то нервной, возбужденной, а уж ее высокомерия хватило бы на десяток таких. Грязный комбинезон неплотно облегал ноги и бедра, и при каждом движении гаечный ключ в заднем кармане наверняка хлопал ее по заднице.
Бо озадаченно потер щеку, а Мел тем временем подошла к стойке, присела на самый краешек и, наклонившись к очаровательной женщине, которая сидела за стойкой, начала что-то шептать ей на ухо. Красавица тут же вскинула голову и уставилась на него в изумленном негодовании.
Бо узнал ее. И она его узнала, судя по тому, каких усилий ей стоило сохранять невозмутимое выражение лица. Когда он приблизился к стойке, Дайми уже взирала на него холодными, ничего не выражающими глазами, а его имя произнесла с таким выражением, будто звуки обладали омерзетильным вкусом.
Он и не ожидал, что его встретят с распростертыми объятиями, но столь откровенная враждебность начинала действовать на нервы.
– Ладно, – согласился Бо с наигранной легкостью. – Давайте начистоту.
Его слова были встречены убийственными взглядами двух пар глаз.
– Мне с вами нечего делить. Я просто хочу увидеться с Салли.
«Вернее, схватить мерзавку за горло и придушить».
– Салли здесь нет, – сказала Дайми.
Сидя на краешке стойки, Мел качнула ногой, чем выдала свое раздражение. Как будто и без того не ясно, что она в бешенстве! Бо понимал, что и сам разозлился не на шутку. Опершись ладонями о стойку, он наклонился ниже и едва ли не прошипел:
– И когда же она будет? Завтра?
Мел моргнула – медленно, как сова, – но ничего не ответила, а Дайми с преувеличенным интересом принялась разглядывать собственные пальцы, так сжатые в кулак, что даже костяшки побелели.
– Через неделю? – спросил Бо с чувством, которое, по его мнению, означало величайшее терпение.
Тишина в ответ.
– Через месяц?
Ни та ни другая даже не шелохнулись, только Мел продолжала покачивать ногой. Бо целую долгую минуту разглядывал их, потом усилием воли заставил себя расслабиться. У него ведь имеются два козыря. Во-первых, безграничное терпение. Во-вторых, нет в мире дела важнее того, ради которого он здесь.
– Имейте в виду: я могу ждать столько, сколько понадобится.
– Ты что, безработный? – буркнула Мел.
– В данный момент у меня полно чартерных рейсов.
– На «гольфстриме»?
– Да. И я снова начинаю восстанавливать старые самолеты.
– Как Эдди.
Как всегда при упоминании имени отца, на Бо накатывали воспоминания и ностальгия, и этот раз не стал исключением, поэтому, когда заговорил, голос его заметно смягчился.
– Да, как мой отец.