Многие люди обладают такими добродетелями, как смирение, терпение и любовь к ближнему только потому, что того требуют их разум и воля. и не находят в этих добродетелях никакого духовного наслаждения. Ибо зачастую человек следует этим добродетелям с трудом, горечью и ворчанием, и только потому, что его разум боится Бога. Эти добродетели навязаны человеку его разумом и волей, но он не любит их. Но когда, по милости Иисуса и при помощи духовных и телесных упражнении, разум превратится в свет. а воля - в любовь, он начинает искренне любить эти добродетели. Ибо он так долго грыз горькую кору или скорлупу ореха, что. в конце концов, она треснула, и он добрался до ядра. Добродетели, которым поначалу было так трудно следовать, теперь превратились в чистое наслаждение.
Уолтер Хилчюн
До тех пор, пока я являюсь тем или этим. или обладаю тем или этим. я не являюсь всем и не владею всем. Очищайся до тех пор, пока ты перестанешь быть тем или этим. и перестанешь владеть тем или этим. Тогда ты - вездесущ и. не будучи ни тем, ни этим. ты - это все.
Экхарт
Это драматичное утверждение Экхарта очень часто повторяется исследователями духовной жизни. Только когда мы перестанем зацикливаться на таких понятиях, как "Я", "меня", "мое", мы станем истинными хозяевами мира, в котором живем. Все принадлежит нам, если, конечно, мы ничто не считаем своей собственностью. И все принадлежит не только нам; оно также принадлежит всем остальным.
Истинная любовь тем отличается от вашей грешной плоти. Что. разделив ее, с собой не унесете.
Полный коммунизм может наступить только при наличии определенных плодов духа и, до некоторой степени, разума, и только тогда, когда мужчины и женщины смогут обладать этими плодами в состоянии отстраненности и самоотречения. Следует заметить, что определенный уровень укрощения страстей является обязательным предварительным условием даже для обычной творческой работы интеллекта и эстетического вкуса, а также для наслаждения плодами этой работы. Человек, выбирающий себе профессию художника, философа или ученого, зачастую, выбирает себе жизнь, полную бедности и неоплачиваемого тяжкого труда. Но это отнюдь не единственное испытание, которому он должен себя подвергнуть. Когда художник смотрит на мир, он должен отказаться от обычной человеческой тенденции смотреть на вещи с корыстной и утилитарной точки зрения. Философ-критик должен укротить свой здравый смысл, а исследователь должен упрямо сопротивляться искушению мыслить стандартно и упрощенно, и научиться покорно следовать за таинственным Фактом. И то, что истинно для творцов, истинно и для потребителей плодов их труда. То, что такого рода укрощение страстей, является делом нешуточным, неоднократно подтверждалось в истории. Например, можно вспомнить об укротившем свой интеллект Сократе и о чаше с ядом, которую, в благодарность за это, ему поднесли не укротившие свои страсти сограждане. Можно вспомнить о тех героических усилиях, которые приложили Галилей и его современники для того, чтобы разрушить аристотелевы штампы; и о не менее героических усилиях, которые в наше время требуются от любого ученого, убежденного, что во вселенной есть еще многое помимо того, что было обнаружено с помощью освященных временем рецептов Декарта. Такого рода укрощение страстей вознаграждается обретением определенного состояния сознания, соответствующего на низшем уровне духовной красоте. Художнику - а философ и ученый тоже являются художниками - знакомо блаженство эстетического созерцания, открытия и отстраненного обладания. Плоды работы интеллекта, эмоций и воображения - истинные плоды; но они не являются абсолютным добром, и если мы воспринимаем их, как самоцель, мы впадаем в идолопоклонничество. Укрощение воли, желаний и деятельности - это еще не все; должно также иметь место и укрощение познания, мышления, чувств и фантазии.
Интеллектуальные способности человека в результате его Падения находятся в гораздо более худшем состоянии, чем его животные устремления, и требуют гораздо большего самоотречения. И когда несчастный падший человек удовлетворяет запросы своей воли, своего понимания и своего воображения, и вроде бы обогащает и облагораживает их с помощью драгоценных знаний, почерпнутых из чтения беллетристики, - то они могут помочь ему понять Христа с таким же успехом, с каким искусство приготовления пищи. хорошо изученное знатоком Евангелия, поможет ему понять дух христианского воздержания и применить это воздержание на практике.
Вильям Ло
Поскольку слово "культура" - немецкое и пишется через "К" (Kultur, по-английски - culture), то во время Первой Мировой Войны оно подвергалось насмешливому презрению. Сейчас все переменилось. В России Литература, Изобразительное Искусство и Наука стали новой гуманистической святой Троицей. Но Советский Союз - это не единственная страна, в которой существует культ Культуры. На культуру молится большинство интеллектуалов и в странах капиталистической демократии. Умные, прошедшие огонь и воду журналисты, которые пишут обо всем со снисходительным цинизмом людей, знающих все о Боге, Человеке и Вселенной, и видящих насквозь всю абсурдную тщету мира, буквально заходятся от восторга, когда речь идет о культуре. С энтузиазмом, который в данных условиях представляется просто смехотворным, они призывают нас разделить их чисто религиозное отношение к Высокому Искусству, представленному новейшими образцами стенной росписи. Они уверяют, что пока госпожа Икс пишет свои неподражаемые романы, а господин Игрек свои критические статьи, мир продолжает оставаться разумно устроеннъш, несмотря на явные признаки обратного. То же чрезмерно восторженное отношение к Культуре, та же вера, что Изобразительное Искусство и Литература являются самоцелью и могут процветать в изоляции от разумной и реалистичной философии жизни, - проникли даже в школы и высшие учебные заведения. Среди "прогрессивных" преподавателей есть немало таких, которые, похоже, думают, что все будет хорошо до тех пор, пока подросткам будет предоставляться возможность "самовыражения", а маленьких детей будут поощрять к "творчеству" на уроках по искусству. Но, увы, пластилин и самовыражение не решат проблем образования. Как не решат их технология, помощь в определении призвания, классическое искусство и серия "Сто Лучших Книг". Приводящиеся ниже критические замечания по поводу образования были сделаны более чем два с половиной столетия тому назад; но сегодня они актуальны так же, как и в семнадцатом веке.
Тот, кто не знает ничего из того, что ему следовало бы знать, думает, что он знает все, не представляя, как оно соотносится с Богом, ангелами и людьми, со всеми земными, небесными и адскими созданиями, со временем и вечностью.
Томас Трахерн
Тем не менее, некоторые вещи тоже были несовершенными (в Оксфорде времен Английской Революции). Там не было преподавателя, который по-настоящему учил бы Счастью. хотя эта наука является королевой всех прочих наук. И все мы относились к этой науке, как к чему-то "чуждому", хотя должны были относиться к ней с восторгом. Мы приобретали знания, но не знали во имя чего. И не зная точно цели, мы ошибочно выбрали средства
Томас Трахерн
В словаре Трахерна "счастье" означает "красота", которая на практике тождественна освобождению, которое, в свою очередь, тождественно знанию, объединяющему нас с Богом, как на небесах нашей души, так и во всем внешнем мире.
Ниже приводится описание укрощения разума, которое должно практиковаться всеми, кто прежде всего озабочен познанием Божества на небесах своей души.
Счастлив тот. кто постоянно уничтожая все образы, сосредоточиваясь на самом себе, и обращая свой разум к Богу. в конце концов, оставляет за собой и забывает все препятствия. Только так, своими обнаженными, чистыми, простыми эмоциями и разумом, он внутренне воздействует на самый чистый и простой объект - Бога. Поэтому знай, что все воздействие на Бога внутри тебя полностью зависит только от этих обнаженных разума, эмоции и воли. Ибо воистину, это воздействие не может быть оказано никаким телесным органом и никаким внешним чувством. Оно может быть оказано только тем, что составляет суть человека - пониманием и любовью. Стало быть, если ты желаешь короткого и безопасного пути к истинному блаженству, тогда с искренним желанием и сосредоточением постоянно очищай сердце и разум. Добавь к этому полное спокойствие и невозмутимость чувств, а также устремление вверх сердечных порывов. Трудись над смирением своего сердца, и, оставаясь непоколебимым и недоступным любым тщетным фантазиям, ты всегда сможешь крепко держаться за Бога внутри себя, настолько крепко, словно душа уже вошла в вечное "сегодня"' - то есть, в состояние божества. Подняться к Богу - значит войти в самого себя. Ибо тот, кто входит в себя и возвышается над собой - тот восходит к Богу. Стало быть, разум должен возвысить себя над самим собой и сказать: "Тот, кто стоит надо всем, что мне нужно, стоит надо всем. что я знаю". Погружаясь в собственную тьму, в это все достаточное добро, разум учится оставаться дома и удерживаясь со всей страстью за это высшее добро внутри него, навсегда закрепляется в нем. Продолжай в этом духе до тех пор, пока ты не станешь неизменным и действительно не обретешь ту истинную жизнь, которая есть Сам Бог, и будешь постоянно, без всякого чередования времени и пространства, пребывать в скрытых от постороннего взгляда тихих владениях Божества. Альберт Великий (?)
Некоторые люди превыше всего почитают знание и интуицию. Но смотри, тогда процесс познания ценится выше познаваемого: ибо мнимый естественный свет любит свои знания и возможности, которые для него сами по себе являются чем-то большим, чем то, что познается. И если бы только этот мнимый естественный свет мог понять ту простую истину, что, будучи в Боге и правде, он не теряет своих качеств, то есть, он не может потерять себя и все, принадлежащее ему. Tlieologia Germanica
Между нравственным поступком и духовным знанием существует прочная взаимосвязь. Бескорыстное поведение открывает доступ к знанию, а доступ к знанию дает возможность и в дальнейшем совершать еще более бескорыстные поступки, которые. в свою очередь, усиливают способность индивидуума к познанию. И так далее, если все идет хорошо и присутствуют бесконечные покорность и послушание. Итог этого процесса отражают несколько строк из Майтри упанишады. Человек совершает праведный поступок (что, конечно, включает в себя истинную сосредоточенность и истинную медитацию) и это дает ему возможность на какое-то мгновение увидеть то "Я", которое лежит в основе его отдельной индивидуальности. Увидев свое "я" как "Я", он становится бескорыстным (и, стало быть, действует бескорыстно), и в силу его бескорыстия его следует считать абсолютным человеком. Это высшая тайна, предвещающая освобождение; благодаря бескорыстию, он не испытывает ни наслаждения, ни боли (иными словами, входит в состояние отрешенности или святого равнодушия) и достигает абсолюта" (или, как говорит Альберт Великий, "становится неизменным и обретает ту истинную жизнь, которая есть Сам Бог").
Если укрощение страстей достигает совершенства, то его наиболее характерным плодом является простота.
Простое сердце любит все самое ценное на земле - мужа или жену. родителя или ребенка, брата или друга - и при этом не теряет своей простоты: внешние вещи не представляют для него никакого интереса, если только они не ведут души в Нему: бахвальство, неестественность, неискренность и фальшь должны покинуть такого человека, подобно тому, как капли росы исчезают под лучами солнца. Человек желает только одного - доставить удовольствие Богу, и потому ему все равно, что говорят и думают другие, так что его слова и действия абсолютно просты и естественны, хотя и только с его точки зрения. Подобная христианская простота есть ни что иное, как само совершенство внутренней жизни, она есть Бог, его воля и удовольствие.
Н. Гру
А вот более пространные рассуждения на эту же тему одного из величайших мастеров психологического анализа.
Когда люди говорят о каком-то человеке, что он - "простой", то они, как правило, имеют ввиду глупую, невежественную. доверчивую личность. Но истинная простота - это далеко не глупость, и является почти вершиной. Все хорошие люди восхищаются ей. стараются не грешить против нее, замечают ее в других и знают, что она собой представляет: и все же они не могут дать ей точного определения. Можно сказать, что простота есть честность души. которая исключает эгоизм. Она не тождественна искренности, которая является добродетелью более низкого порядка. Многие искренние люди не отличаются простотой. Они говорят только то, во что они верят. и не бояться показаться такими, какими они являются на самом деле. Но они вечно следят за собой, взвешивают каждое свое слово и мысль, и опасаются сделать слишком много или слишком мало. Они не чувствуют себя свободно в присутствии других людей, а окружающие не чувствуют себя свободно в их присутствии. В этих людях нет ничего легкого, естественного, откровенного или свободного. Возникает ощущение, что лучше иметь дело с людьми менее достойными, но не такими чопорными. Увлеченность внешним миром и полное пренебрежение миром внутренним есть слепота человека, занятого только тем, что приятно и осязаемо, и которая диаметрально противоположна простоте. Другой крайностью является полная погруженность в свои мысли, чему бы они не были посвящены Богу или человеку, и в результате человек становится замкнутым, тщеславным, самоуверенным, неприязненно относящимся ко всему, что может нарушить его внутреннее спокойствие. Подобная фальшивая мудрость, несмотря на внешнюю солидность, не менее пуста, чем легкомыслие тех, кто с головой погружается в мирские удовольствия. Одного человека опьяняет окружающая среда, другого воображаемая внутренняя работа; и тот. и другой - пьяны, но второй находится в худшем положении, поскольку, у него сложилось обманчивое представление о своей мудрости и он не пытается излечиться. Истинная простота одинаково далека и от бездумия, и от фанатизма; душа не зацикливается на внешних обстоятельствах и потому не теряет способности к размышлениям, и в то же время не подвергает себя бесконечным исправлениям, как того требует сосредоточенность исключительно на самом себе. Только та душа, которая смотрит, куда она идет. но не тратит время на обсуждение каждого шага и не оглядывается постоянно назад, обладает истинной простотой. Воистину, подобная простота является великим сокровищем. Как ее можно достичь? Я отдал бы все, что у меня есть, в обмен на нее; она - драгоценная жемчужина Священного Писания. Значит, прежде всего, душа должна отложить все внешние вещи и заглянуть внутрь себя. чтобы узнать свою истинную цель: это вполне правильный и естественный шаг; это всего лишь мудрая любовь к себе самому. которая стремится избежать опьянения внешним миром. Затем, к самосозерцанию, душа должна добавить созерцание Бога, которого она боится. Это - начало пути к истинной мудрости, но душа все еще слишком занята собой: она не удовлетворяется простым страхом перед Богом; она хочет удостовериться, что действительно боится его, и опасается того, что на самом деле она его не боится, то есть. душа бегает по замкнутому кругу сосредоточенности на самой себе. Все эти беспокойные размышления о собственном "я" далеки от покоя и свободы истинной любви: но эта любовь уже видна вдали; душа должна пройти сквозь череду испытаний, ибо если она неожиданно погрузится в состояние покоя, то не будет знать, как им воспользоваться. Третья фаза состоит в том. что душа. прекратив беспокойное самосозерцание, начинает размышлять о Боге и постепенно забывается в Нем. Она переполняется Им и перестает жить самой собой. Такая душа не ослеплена собственными недостатками или безразличием к собственным ошибкам: она осознает их сильнее, чем когда-либо, и усилившийся свет позволяет разглядеть их более отчетливо. но это самопознание исходит от Бога и потому не является ни беспокойным, ни отягощающим.
Фенелон
Какие восхитительно тонкие и точные замечания! И требующие особого внимания, в тщеславном двадцатом веке родилось ничем не обоснованное предположение, что до Фрейда никто ничего не знал о психологии. Но истина состоит в том, что большинство современных психологов понимает человека хуже, чем самые способные из их предшественников. Фенелон и Ларошфуко знали все о таящихся в глубинах подсознания темных силах и прекрасно осознавали, что за вежливой маской слишком часто скрываются похоть и жажда власти. Макиавелли четко разделял "осадок" и "вино", то есть истинные, корыстные мотивы поступков политика, и красивые теории, принципы и идеалы, с помощью которых эти поступки оправдываются и объясняются доверчивой публике. Паскаль, подобно Будде и святому Августину, предельно низко оценивал добродетели и рациональность человека. Но все эти люди, даже Ларошфуко, даже Макиавелли, знали нечто, что психологи двадцатого столетия решили игнорировать - факт тройственной природы человека, состоящей из духа, разума и тела; тот факт, что мы живем на границе двух миров - временного и вечного, физического человеческого мира и божественного; тот факт, что хотя человек сам по себе ничего не представляет, он есть "ничто, окруженное Богом, нуждающееся в Боге, способное обрести Бога и преисполниться Им, если оно того пожелает".
Христианская простота, о которой пишут Гру и Фенелон, тождественна той добродетели, которой так восхищались Лао-цзы и его последователи. По мнению этих китайских мудрецов, все личные грехи и пороки общества объясняются тем фактом, что люди отделили себя от божественного источника и живут в соответствии со своей волей и представлениями, а не в соответствии с Дао (Великим Путем, Логосом, Природой Вещей), который проявляется на каждом плане, начиная с животного мира, и заканчивая духовным. Просветление наступает в том случае, если отказываемся от своеволия и покорно следуем Дао, как во внешнем мире, так и внутри наших тела, разума и духа. Иногда философыдаосы пишут так, словно они верят в "Благородного Дикаря" Руссо и (будучи китайцами и, стало быть, более озабоченными конкретными и практическими вещами, нежели простыми рассуждениями) обожают описывать методы, с помощью которых правители могут упромтить сложность цивилизации и уберечь своих подданных от разлагающего воздействия мыслей, чувств и поступков, порожденных человеком и, следовательно, уводящих от Дао. Но правители, на которых возложена задача зашиты народных масс, сами должны быть мудрецами; а чтобы стать мудрецом, человек должен освободиться от всех условностей, сковывающих необновленного духовно взрослого человека, и снова стать ребенком. Ибо истинно живым является только податливое и покорное; всех победит и переживет то, что ко всему приспосабливается, то, что ищет самое незаметное место - не твердую скалу, а воду, которая размывает тысячелетние холмы. Простота и непосредственность идеального мудреца - это плоды укрощения страстей, то есть, укрощения воли и, посредством сосредоточенности и медитации, укрощения разума. Только очень собранный художник может на высшем уровне повторить непосредственный рисунок ребенка, впервые взявшего в руки кисть. Нет ничего сложнее простоты.