— Нет, мы работаем допоздна.
— Тогда зачем ты скрываешься?
— Я не скрываюсь. Мы работаем. Мы так привыкли. Мы с Гэбриелом закрываемся в студии. И пишем музыку. — Лекс оглянулся на головорезов-телохранителей. — А ты что здесь делаешь, Майрон? Я ведь тебе уже сказал: у меня все хорошо. А все остальное — не твое дело.
— Речь уже идет не только о тебе и Сьюзи.
— Да тебя-то это каким боком касается? — Лекс вздохнул и откинулся назад. Как у большинства стареющих рок-музыкантов, кожа у него все больше начинала походить на ссохшуюся от времени древесную кору.
— Меня интересует Китти.
— Знаешь, приятель, я ей не сторож.
— Просто скажи мне, где она, Лекс.
— Понятия не имею.
— Ни адреса, ни телефона?
Лекс покачал головой.
— Тогда каким образом она оказалась вчера с тобой в «Даунинг, три»?
— Не она одна, — возразил Лекс. — Да и не со мной. Нас там человек десять было.
— На остальных мне наплевать. Я спрашиваю, как Китти оказалась в вашей компании.
— Китти — старая приятельница. — Лекс деланно пожал плечами. — Она вдруг позвонила ни с того ни с сего и сказала, что у нее выдался свободный вечер. Ну я и сообщил, где мы.
— Смеешься? — Майрон посмотрел на него.
— Что?
— Позвонила ни с того ни с сего и попросила куда-нибудь сводить ее ночью? Придумай что-нибудь получше.
— Слушай, Майрон, а почему, собственно, ты мне задаешь все эти вопросы? Почему бы тебе брата не спросить, где она?
Молчание.
— А-а… — протянул Лекс, — ясно. Так ты как раз ради него и стараешься?
— Нет.
— Ты ведь знаешь, что я люблю пофилософствовать, правда?
— Правда.
— Ну так вот тебе простенькое рассуждение. Взаимоотношения — вещь запутанная. Особенно сердечные. Пусть люди сами с ними разбираются.
— Где она, Лекс?
— Я же сказал: не знаю.
— А про Брэда ты ее спрашивал?
— Про мужа? — Лекс нахмурился. — Теперь моя очередь удивляться: ты шутишь?
Майрон протянул ему фотографию парня с конским хвостом, сделанную камерой видеонаблюдения.
— Китти была в клубе с этим типом. Ты его знаешь?
— Не-а, — посмотрев на снимок, покачал головой Лекс.
— Он из твоей свиты.
— Нет. — Лекс вздохнул, взял бумажную салфетку и принялся рвать ее на части.
— Что там было, Лекс, расскажи мне.
— Ничего не было. Я хочу сказать, ничего серьезного. — Лекс повернулся к стойке. Там какой-то коротышка в хорошо подогнанной спортивной фуфайке болтал с одной из иностранок. Звучала песня «Крик» группы «Слезы от страха», и буквально все в баре в нужном месте дружно вскрикивали. Любители пощелкать пальцами продолжали свое занятие.
Майрон молчал, давая Лексу собраться с мыслями.
— Понимаешь, — начал тот, — она действительно мне позвонила. Сказала, что надо поговорить. Судя по голосу, была явно подавлена. Ты ведь знаешь, каково это — развязывать? Помнишь те времена?
Когда-то боги рока кучковались с теннисными старлетками. Майрон, который только что окончил факультет права и искал клиентов для открытого им агентства, входил в эту компанию. Как и его младший брат Брэд, наслаждавшийся последним свободным летом перед поступлением в колледж и «работавший» на своего большого брата. Это лето начиналось так многообещающе, а закончилось тем, что самый близкий человек разбил ему сердце — и Брэд навсегда исчез из его жизни.
— Помню, — кивнул Майрон.
— Словом, как бы там ни было, я подумал, что Китти просто хочет сказать: «Привет». Как-никак мы так давно знакомы. Знаешь, я всегда ей сочувствовал, ведь ее карьера пошла прахом. Ну и любопытно было, конечно. Все-таки пятнадцать лет не виделись.
— Около того.
— В общем, мы встретились с Китти у клуба, и я сразу понял: что-то не так.
— А именно?
— Ее всю трясло. И глаза блестели. Понимаешь, приятель… Словом, меня не обманешь. Мы со Сьюзи через это прошли. Не обижайся, но Китти явно еще сидела на наркотиках. И со мной она захотела встретиться, не просто чтобы сказать «привет». Она пришла за дозой. А когда я сказал, что этим делом больше не занимаюсь, попросила денег. Я опять отказал, и тогда она пошла дальше.
— Пошла дальше?
— Ну да.
— Что значит «пошла дальше»?
— Неужели так трудно понять? Это же как дважды два. Китти на игле, а мы ей дозу не даем. Следовательно, она цепляет кого-то, кто… ну, скажем, кто готов ее выручить.
Майрон перевернул фотографию Конского Хвоста.
— Этот?
— Похоже.
— И что потом?
— Потом ничего.
— Ты же сказал, что вы с Китти старые приятели.
— Да, и что из этого?
— И ты даже не попробовал ей помочь?
— Помочь — как? — Лекс воздел ладони. — Например, организовать прямо на месте нападение на клуб? Или потащить в центр реабилитации для наркоманов?
Майрон промолчал.
— Ты не знаешь торчков.
— Почему же? — возразил Майрон. — Помню, как вы с Гэбриелом спускали все свои наличные на порошок и блэкджек.
— Порошок и блэкджек. Славно звучит, — улыбнулся Лекс. — И что же ты не вытащил нас из этой ямы?
— Наверное, надо было.
— Не-а, ничего бы у тебя не получилось. Выбираться всегда надо самому.
Майрон задумался. Он думал об Алисте Сноу: не лучше ли было бы, если бы он сразу вмешался в это дело, поговорил с Гэбриелом? Он едва не сказал это вслух, но передумал: какой смысл?
— Ты хочешь все привести в порядок, — сказал Лекс, — но мир живет в соответствии с определенными приливами и отливами. И когда меняешь их очередность, становится только хуже. Не все войны — твои, Майрон. Не против, если я приведу тебе небольшой пример из твоего собственного прошлого?
— Да нет, — кивнул Майрон и тут же пожалел о сказанном.
— Когда мы с тобой познакомились в незапамятные времена, у тебя был серьезный роман с одной девушкой. С Джессикой, не помню ее фамилии, писательницей.
Досада Майрона принимала все более определенные формы и усиливалась.
— И что-то там у вас случилось. Не знаю, что именно. Сколько тебе тогда было, двадцать четыре? Двадцать пять? Тогда я был страшным фанатом баскетбола и все про тебя знал. Ты был первым номером на драфте «Бостон селтикс». Будущая суперзвезда, все звезды сходятся, и вдруг бамс — сломанное колено на предсезонной игре. И конец карьере, вот так.
Майрон поморщился.
— И все же к чему ты клонишь?
— Еще секунду, ладно? В общем, ты поступаешь на юридический факультет Гарварда, а окончив, отправляешься в академию Ника Болитьери за теннисными звездами. Против больших парней из «Ай-эм-джи» или «Тру-Про» шансов у тебя не было. Тебя же никто не знал. Ты только-только с университетской скамьи. Но тут ты натыкаешься на Китти, она подает большие надежды, а когда бросает играть, ей на смену приходит Сьюзи. Знаешь, как тебе это удалось?
— Я по-прежнему не вижу никакой связи.
— Еще секунду. Так знаешь?
— Наверное, сделал удачный бросок.
— Нет. Ты заполучил их так же, как заполучил меня, когда я узнал, что тебя интересует не только спорт. Надо отдать тебе должное, Майрон, ты приличный человек, и это сразу чувствуется. Да, ты умеешь обращаться с людьми, и, признаем это, финансовое сотрудничество с Уином помогло тебе взять хороший старт. Но среди других тебя выделяет то, что ты человек неравнодушный. Мы все знаем, что стоит попасть в беду, и ты придешь на выручку. И еще мы знаем, что ты скорее дашь руку себе оторвать, чем украдешь у нас никель.
— При всем уважении, — перебил его Майрон, — я никак не пойму, что ты хочешь сказать.
— Так что, когда мы повздорили со Сьюзи и она обратилась к тебе, ты сразу взялся за дело. Это твоя работа. Тебе за это платят. Но если не платят, тогда все иначе и у меня другая философия: поверхность колеблется.
— Ой, можно записать? — Майрон сделал вид, что ищет ручку и записывает. — Поверхность… колеблется. Все, записал.
— Не умничай. Я только одно хочу сказать: не надо вмешиваться в чужие дела, даже с лучшими намерениями. Это опасно и бестактно. Когда между вами с Джессикой пробежала кошка, разве понравилось бы тебе, если бы кто-то из нас сунул нос и постарался помочь?
Майрон вытаращил глаза.
— Ты что, считаешь, что размолвка с девушкой и исчезновение мужа, когда жена вот-вот родит, — это одно и то же?
— Только в одном смысле: думать, что тебе подвластно все, — это слишком большой риск и слишком большой эгоцентризм. Наши со Сьюзи дела — это наши дела, тебя они больше не касаются. И тебе следует с этим считаться.
— Теперь, когда я нашел тебя и убедился, что ты жив и здоров, они меня и не касаются.
— Ну и хорошо. И если твой брат или твоя свояченица не просят о помощи, то не надо вмешиваться в их сердечные дела. Сердце подобно зоне военных действий. Это можно сравнить с нашими действиями в Ираке и Афганистане. Тебе кажется, что ты герой и спаситель, а на самом деле всем становится только хуже.
Майрон снова вытаращил глаза.
— Ты что, сравниваешь мою заботу о свояченице с нашими заморскими войнами?
— Подобно Соединенным Штатам ты вмешиваешься не в свое дело. Жизнь подобна реке. Меняя ее русло, ты принимаешь на себя ответственность за последствия.
Река. Вздох.
— Довольно, прошу тебя.
— Пожалуй, мне пора. — Лекс с улыбкой поднялся.
— Так ты знаешь, где искать Китти?
— Ты не услышал ни слова из того, что я сказал, — вздохнул Лекс.
— Услышал, — сказал Майрон. — Но иногда люди попадают в беду. Иногда их надо спасать. И иногда люди, нуждающиеся в помощи, не решаются попросить о ней.
— Да, — кивнул Лекс, — но для того, чтобы знать, когда наступает такой момент, надо уподобиться Богу.
— Что ж, угадываю я не всегда.
— Как и все мы. Потому лучше пусть все идет как идет. Впрочем, одно я тебе сказать могу, может понадобиться: Китти говорила, что утром уезжает. Возвращается то ли в Перу, то ли в Чили — словом, куда-то туда. В общем, мне кажется, что ты со своей помощью в любом случае немного запоздал.
11
— У Лекса все хорошо, — сказал Майрон.
Сьюзи с Лексом владели пентхаусом в большом доме на берегу Гудзона в Джерси-Сити, штат Нью-Джерси. Апартаменты занимали весь верхний этаж и площадью превосходили средних размеров магазин стройматериалов торговой сети «Хоум дипо». Несмотря на поздний час — Майрон вернулся с острова Адиона только к полуночи, — Сьюзи была одета и ждала его на необъятных размеров террасе. Терраса была высоко поднята над крышей, и кому нужны все эти египетские кушетки, обитые бархатом кресла, греческие статуи, французские горгульи и римские арки, если вполне достаточно (а здесь замечаешь только это) расстилающегося во все стороны — мечта киллера — горизонта Манхэттена.
Сначала Майрон хотел сразу поехать домой. Теперь, когда выяснилось, что Лекс в безопасности, говорить, в общем, больше не о чем, но по телефону ему показалось, что Сьюзи как-то очень не по себе одной.
— Так что там с Лексом, что он тебе сказал?
— Они с Гэбриелом записывают песни для нового альбома.
Сьюзи смотрела сквозь летний туман на манхэттенское небо. В руке у нее был бокал с чем-то похожим на вино. Майрон не знал, что сказать на этот счет — вино и беременность, — и просто откашлялся.
— Что-нибудь не так? — спросила Сьюзи.
Майрон указал на бокал. Воплощенная заботливость.
— Врач говорит, от одного бокала вреда не будет.
— Ясно.
— Не надо на меня так смотреть.
— Я и не смотрю.
Сложив руки на животе, Сьюзи все смотрела через арку на небо.
— Надо бы попрочнее перила сделать. Ребенок все-таки. А я сюда и подвыпивших друзей не пускаю.
— Хорошая мысль, — согласился Майрон. Она старается отвлечься. Что ж, прекрасно. — Слушай, я честно не знаю, что происходит с Лексом. Да, ведет он себя странновато, но в то же время весьма доходчиво мне разъяснил: это не мое дело. Ты хотела, чтобы я убедился, что с ним ничего не стряслось. Я твое пожелание выполнил. А заставить его вернуться домой я не могу.
— Это я понимаю.
— Тогда что еще? Я могу, конечно, попробовать докопаться, кто выложил послание про «чужого»…
— Это я и так знаю, — перебила его Сьюзи.
Майрон удивился. Он внимательно посмотрел на нее и, не дождавшись продолжения, спросил:
— Да? И кто же это?
— Китти.
Сьюзи отхлебнула немного вина.
— Уверена?
— Да.
— А почему, собственно?
— А кому еще захочется отплатить таким способом? — вопросом на вопрос ответила Сьюзи.
Влажный липкий воздух накрыл Майрона тяжелым одеялом. Он посмотрел на живот Сьюзи и подумал, каково это — носить подобную тяжесть в жару.
— А зачем ей мстить тебе? И за что?
Сьюзи пропустила вопрос мимо ушей.
— Китти потрясающе играла в теннис, правда?
— Ты тоже.
— Не так, как она. Подобных ей я не видела. Да, я играла в профессиональном туре, четыре раза входила в десятку лучших. Но Китти? Она могла бы стать одной из великих.
— Не могла, — покачал головой Майрон.
— Как тебя понять?
— У Китти всегда мозги были набекрень. Наркотики, пьянки, вранье, махинации, нарциссизм, безумные, саморазрушительные эскапады.
— Она была молода. Все мы были молоды. И все совершали ошибки.
Молчание.
— Сьюзи?
— Да?
— Зачем тебе нужно было сегодня меня видеть?
— Хотела объяснить.
— Объяснить — что?
Она подошла к нему, раскинула руки, обняла. Майрон крепко прижал ее к себе, ощущая тепло живота. Может, в этом есть какая-то странность, но от близости Сьюзи ему было хорошо, словно она оказывала ему целительное воздействие. Сьюзи опустила голову ему на грудь и какое-то время так и сидела, не говоря ни слова. Майрон тоже не разжимал объятия.
— Лекс не прав, — прервала она наконец молчание.
— В чем?
— Бывает, люди нуждаются в помощи. Я помню ночи, когда ты спасал меня. Держал вот так, как сейчас. Выслушивал. Никогда не судил. Может, ты и сам того не знаешь, но ты сотни раз спасал мне жизнь.
— Я и сейчас с тобой, — мягко произнес Майрон. — Скажи, что тебя гложет?
Она сидела, прижимаясь ухом к его груди.
— Нам с Китти обеим должно было вот-вот исполниться семнадцать. В тот год мне очень хотелось выиграть юниорский турнир. Попасть на Открытое первенство США. Китти была моей главной соперницей. Когда она побила меня в Бостоне, мать чуть с ума не сошла.
— Помню, — кивнул Майрон.
— Родители растолковали мне, что в спорте позволительно все. Лишь бы победить. Лишь бы стать первым. Ты слышал что-нибудь про «выстрел, отозвавшийся во всем мире»? Про знаменитый хоум-ран Бобби Томпсона в начале пятидесятых?[23]
— Естественно, а что? — Столь резкий поворот темы несколько сбил Майрона с толку.
— Отец говорил, это было жульничество. Томпсон мошенничал. И не только он. Говорят, сейчас так используют стероиды. А в старину ребята из «Нью-Йорк джайнтс» незаметно переставляли флажки. Питчеры до предела истирали покрышку мяча. Тот малый, менеджер «Селтикс», что тебя задрафтовал, раздевалку команды гостей так натапливал, что дышать было нечем. А может, никакое это не жульничество. Может, это просто победа любой ценой.
— И ты тоже хотела так победить?
— Да.
— И как же именно?
— Я распускала слухи про свою соперницу. Представляла ее куда большей сучкой, чем она была на самом деле. Пыталась выбить из колеи. Помнишь, я говорила тебе, что ребенок у нее скорее всего не от Брэда?
— Не ты одна. К тому же я и без тебя Китти неплохо знал и в любом случае оценивал ее, опираясь не на твои суждения. Она та еще стерва была, верно?
— Я тоже.
— Но ты не манипулировала моим братом. Ты не заигрывала с ним, попутно ныряя в постель к первому встречному.
— Зато я в любой момент готова была поставить тебя об этом в известность. — Сьюзи уютнее устроилась у него на груди. — А знаешь, чего я тебе не сказала?
— Чего?
— Что она, несмотря ни на что, любила твоего брата. Глубоко и преданно. Когда они расстались, это сказалось на ее игре. Она уже не вкладывала в нее сердце. А я подталкивала ее шляться по всяким компаниям. И твердила, что о Брэде надо забыть, парней вокруг много.
Майрон вспомнил выложенные на «Фейсбуке» семейные фотографии счастливых Китти, Брэда и Микки и подумал, как же все могло так повернуться. Он попытался заставить себя сосредоточиться на лучезарных снимках, но сознанию не прикажешь, и оно неуклонно возвращалось к видеозаписи в тайном помещении клуба, где Китти была с Конским Хвостом.
— Китти совершала свои ошибки, — с горечью в голосе сказал он. — И то, что ты сказала или не сказала, не имеет никакого значения. Она всегда врала Брэду. Врала про наркотики. Врала про меня, про то, какую роль я играл в их маленькой драме. Даже про то, что принимала противозачаточные таблетки.
Но на последней фразе Майрон почувствовал: что-то не сходится. Вот Китти готовится стать в ряд с Мартиной Хингис, Крис Эверт, Штеффи Граф, Сереной и Винус Уильямс, а кончается все беременностью. Может, действительно, как она сама настаивала, это была случайность. Любая выпускница средней школы знает, что таблетки на сто процентов не срабатывают. Но Майрону это объяснение никогда не казалось убедительным.
— Лекс знает? — спросил он.
— Все? — улыбнулась Сьюзи. — Нет.
— Он говорит, в этом все и дело. У людей существуют секреты друг от друга, их становится все больше, и они убивают доверие. Хороших взаимоотношений не построишь без полного доверия. У супругов тайн быть не может.
— Это слова Лекса?
— Да.
— Очаровательно, — сказала Сьюзи. — Только он опять ошибается.
— То есть?
— Никакие отношения не выдержат полной прозрачности. — Сьюзи отстранилась. Майрон увидел слезы у нее на щеках, почувствовал, что рубашка на груди промокла. — У каждого есть тайны, Майрон. И ты знаешь это не хуже других.