– Пойдем в тот конец, – таинственно предложил Эдик, – к старой душевой. Вино – оно как вода…
В дальнем конце участка, в густейших зарослях осота и малины пряталось хлипкое дощатое строение, напоминавшее забытый резервный сортир. Хозяин пролез сквозь стену из тугих стеблей, присел на корточки и запустил руку под стену строения.
– Из горлышка, значит, надо будет, – просипел он, протягивая Стасу початую литровую бутылку водки с содранной наполовину этикеткой, – если б стаканы взял… бабы шуметь бы начали… Верно? Садись – вон ящик, видишь?
Стас сделал глубокий вдох и глотнул. Укусил предложенный огурец. Теплый зеленый мир вокруг торжественно плыл. Было славно. Эдик принял бутылку, утер пот со лба и тоже сделал пару глотков.
Несколько секунд они сидели молча. Потом Эдик взвесил в руке бутыль, поморгал блаженно и неожиданно спросил:
– Ну как, Стась, отымел Ангелину Сергевну? А? Понравилось?
Гучину ударила в лицо кровь. Он секунду осмысливал, потом сделал недоуменный, но несколько жалкий жест руками.
– Да это… Эд… с чего ты взял?! Ты что? Как ты мог… это…
Эдик сделал взбалтывающий жест и снова приник к горлышку. Оторвавшись, выдохнул и прикрыл глаза. Потом пробормотал:
– Да ладно. Хорошему человеку не жалко…
Гучин приложил руку к груди, яростно помотал головой.
– Да поверь… Вовсе и… абсолютно…
Эдик перебил:
– А мне чего-то с ней… не доставляет… Ну никак не доставляет… Я ей говорю – ты похудей хоть… Еще глотну – ты не против?..
Глотнув, он резко повел рукой вправо от себя.
– Она вот говорит – коси, мол, участок. Мол, зарастает. А я – люблю заросли. Ведь уютно так сидеть, а? И маскировка опять же…
Стас покивал. Эдик утер губы, посмотрел пристально.
– Стась, не дашь тыщонку в долг? А если можешь, три? Ну, как смогу, так и это…
Стас снова закивал, затеребил карман, извлекая портмоне. Эдик принял одну за другой тысячные бумажки пухлыми пальцами, измазанными в золе, аккуратно сложил и спрятал в нагрудный карман рубашки.
– Еще по глоточку? – предложил.
…Около девяти Гучины засобирались. Ангелина уговаривала их остаться на ночь, но не очень настойчиво. Веселая пьяненькая Катя обнимала ее и объясняла, что ей жизненно важно принять перед сном душ и что мама согласилась посидеть с Денисом только до вечера. Год назад они тут ночевали. Но кровать на веранде показалась Кате очень узкой и неудобной. Она тогда не выспалась. Эдик вышел их проводить до калитки. Он был в широких трусах в горошек, почесывал круглый живот. Он успел уже часок вздремнуть.
В электричке к Стасу вернулось ощущение смутной досады. Он заявил, что желает покурить в тамбуре. «Ты ж бросил?» – удивилась Катя. В тамбуре он стрельнул сигарету, рассеянно поблагодарил и потом, нервно затягиваясь и морщась, наблюдал, как летят в окне перелески.
По коктейлю на каноэ
Британский адмирал Эдвард Рассел (1653–1727) однажды решил организовать славную вечеринку, для чего наполнил алкогольными напитками фонтан.
Очевидцы с удовольствием вспоминали в своих мемуарах, как слуги плавали в фонтане на небольшом деревянном каноэ, наполняя бокалы гостей. «Барменам» приходилось сменять друг друга каждые 15 минут, чтобы не опьянеть от винных паров и в конце концов не упасть за борт.
Попойка длилась с перерывами на сон около недели, ее ненадолго прекращали исключительно из-за дождей. Адмирал Рассел, бравый моряк, участник Войны за испанское наследство, победитель французов и впоследствии лорд адмиралтейства, не остановился до тех пор, пока он и его гости не осушили фонтан до дна.
Коктейль состоял из 250 галлонов бренди, 125 галлонов вина малага, 1400 фунтов сахара, 2500 лимонов, 20 галлонов сока лайма и 5 фунтов мускатного ореха.
Александр Егоров Синяя линия
Звонит мне с утра Крепыш и так загадочно спрашивает:
– А что, Дениска, как твое утреннее ничего?
– Ничего, – отвечаю.
– А помнишь ли ты, – говорит Крепыш, – о чем мы вчера с тобой договаривались?
– Не, – говорю, – не помню. Давно было. Да и в целом, – говорю, – после третьего литра память обнуляется.
Крепыш смеется.
– Так я напомню, – говорит. – Мы договорились встретиться утром.
– Да что ты, – говорю. – А зачем тогда вчера расходились?
– Я вижу, ты забил на наш эксперимент?
– Какой еще эксперимент, – говорю я. – Не тяни, голова болит.
С Крепышом всегда так. Его бы пнуть посильнее, да только он от меня в тридцати километрах. Час на метро.
– Голова у него, – издевается Крепыш. – А пусть, – говорит, – вспомнит твоя голова, что вчера предлагала. Рекордный запой! Алкогонка «По Синей Линии»!
– О-о-о, – говорю, – вот оно что.
А сам начинаю вспоминать. Точно, обсуждали мы вчера эту алкогонку. Оцените замысел: двое движутся по одной ветке метро встречными курсами. Каждый со своей конечной. На каждой станции принимают на борт по банке пива. Обмениваются впечатлениями.
Ну и, конечно, наша постоянная тема: пикап, то есть конкретный съем. Помню, я выдвигал такую теорию: возрастающее количество алкоголя умножает силы притяжения и отталкивания между физическими телами. Причем растущее отталкивание со стороны окружающих компенсируется возрастанием твоего притяжения к ним.
Впрочем, Крепыш возражал. Он говорил о критической массе, по достижении которой начинается неконтролируемая реакция с выделением чего-то там. «И телки бывают с разным потенциалом, – уточнял он. – Не все любят притягиваться. А других еще хрен оттолкнешь».
«Все эти факторы не влияют на чистоту эксперимента», – говорил я.
Тогда Крепыш очень хитро усмехнулся. «Забились, – сказал он. – Вот завтра и проверим».
На нашей синей линии, чтоб вы знали, восемнадцать станций. Ну, допустим, бухаем мы с Крепышом с детства примерно одинаково. Тогда надо брать по девять. Ну и десятую – призовую.
И вот в торговом центре возле Купчино я беру сразу девять банок «балтики» синего цвета и еще одну – золотую. Кладу их в рюкзак друг за дружкой, как гранаты в ящик. Великолепно.
Первую надо взорвать на конечной. Крепыш стартует в то же время с Парнаса.
– Ну чего, погнали? – слышен его голос в блютусе.
– Поехали, – говорю.
– Пш-ш-ш, – говорит «балтика».
* * *Первое пиво, я вам скажу, оно как первый поцелуй. То есть когда ты не обязан знать, чем все кончится. Оно как бы намекает, что можно тормознуть, остаться друзьями, обмениваться смайликами на восьмое марта… поэтому на первом никто не останавливается. Дураков нет.
– Хорошо пошло? – это Крепыш интересуется.
– Не гони, – говорю.
Вот уже поезд гудит и выкатывается из тоннеля. Со вздохом распахивает двери. Я сажусь в уголке. Есть пара минут, пока вагон наполняется. Первая банка синхронно пустеет.
– Следующая «Звездная», – говорю я Крепышу. – А как ты думаешь, космонавты в космосе бухают?
– Им нельзя, – отвечает Крепыш. – У них иллюминаторы запотеют.
Слышно, как у него поезд трогается и набирает скорость. Потом он отключается.
Колеса грохочут под полом. За окнами – темно, как в космосе. Какие-то метеоры проносятся мимо. Жирная баба с выпученными глазами сидит напротив. Смотрит на меня, как Абрамович на «ладу-приору».
Хррум! – я сжимаю пустую банку в руке. Если бы здесь была невесомость, пустая банка так и поплыла бы по воздуху. Полная, впрочем, тоже. Да и жирная баба поплыла бы с легкостью.
Поезд тормозит на «Звездной». Я выхожу.
* * *Вторая банка пустеет медленнее. Второе пиво вообще не похоже на первое. Если первое как поцелуй, то второе – как обжималки с девушкой на эскалаторе. Возможно, вы уже оба согласны на все, причем прямо здесь, но вы оба знаете, что этого не будет, потому что вы первый день знакомы, да и эскалатор скоро кончится.
– Ну, как дела? – спрашивает Крепыш в телефоне.
– Полет нормальный, – говорю. – Первая ступень отделилась. Выходим на вторую космическую.
– С курса не сбились?
– Нормально, – говорю. – Вырулим.
Крепыш мычит одобрительно.
У раздвижных дверей стоит девушка в наушниках. Наушники большие, как у космонавта.
Я гляжу на нее.
Она снимает наушники.
– Девушка, – говорю, – а вы хотели бы побывать в невесомости?
– Я хотела бы, чтоб ты отстал, – это она мне.
– Нет-нет, – говорю, – я все объясню. Я представитель космического агентства. Мы ищем добровольцев в марсианский проект. Вы хотели бы полететь на Марс?
– В страшном сне, – говорит девушка.
Отворачивается. Берется за наушники, чтоб надеть. На ней такая тонкая рубашка с карманчиками на груди. В одном айпод лежит. Ну и вообще приятно посмотреть.
– Простите, я соврал, – говорю я. – Просто мне одному скучно. Я бы хотел с вами познакомиться.
– Бухать с утра вообще скучно, – говорит девушка. – Но это без меня, пожалуйста.
И идет прочь.
Тут вот она неправа. Бухать с утра довольно весело. Особенно в прямом эфире.
– Ну что? – интересуется Крепыш в наушнике. – Как успехи?
– Минус один, – говорю. – А у тебя?
– Минус ноль! – это он бодро так говорит. Оптимистично.
Двери закрываются. Следующая станция «Московская».
Редко я бываю в Москве. Прошлым летом, правда, съездил на «Сапсане» с больших денег. Прокатился туда и обратно. Туда, как все, а обратно бизнес-классом. А все потому, что вовремя нормальный билет не купил.
Я вам скажу, бизнес-класс – это отдельная история. Люди в пиджаках, с айпадами, со всеми делами. Только есть нюанс: бухло бесплатно всю дорогу дают. Мы там с соседом сперва по стаканчику взяли. Косились такие друг на друга. А сосед попался пожилой, лет пятидесяти, с виду тоже деловой. С портфелем, правда, без компьютера. Музыку не слушает, книжку не читает. Вот я и думаю: что он все четыре часа будет делать?
А он-то, похоже, с этим заранее определился.
Выпили мы по стаканчику. А он помялся так для виду, да и говорит:
«Повторим?»
«Не вопрос», – говорю.
Повторили. Поговорили. Он, оказывается, преподаватель в какой-то военной академии. Вот уж по виду не скажешь. Даже рубашка приличная. Правда, он ее красным вином залил, но это уже потом было. А сначала он все с расспросами лез.
«Вот вы, Денис, – это он спрашивает, – интересуетесь российской историей?»
«А чего ей интересоваться, – говорю. – Она-то нами не интересовалась».
«Ну как же, – говорит. – Чтобы смотреть в будущее, надо знать прошлое».
«В прошлом, – отвечаю, – наши танки до Берлина дошли. А теперь президент на немецком лимузине катается».
Он сердится. У вас, говорит, однобокое представление о чем-то там. Надо, говорит, еще накатить.
Ладно, что дальше было, я потом расскажу. Потому что поезд уже к «Московской» приближается, и накатить опять-таки самое время.
И не забыть о главном.
Двери открываются, я выхожу. Хр-русть! – это третья пошла.
* * *Третье пиво – оно на второе уже не похоже. Оно разговорчивое. Тут самое главное – выбрать объект для разговора. Потому что разговаривать самому с собой еще рано.
Так, смотрю, а вот и объект.
Девушка мимо идет, такая скромная, в очках, будто и не с «Московской». Бледненькая. На курорты денег нет. Зато, наверно, отзывчивая. Одно как-то всегда с другим коррелирует.
Сейчас проверим.
– Девушка, – говорю. – У меня проблема. Я сам из Москвы, только что с аэропорта. Не посоветуете, где бы мне в Питере лучше побывать? Что посмотреть?
Она на меня смотрит недоверчиво. На пиво в моей руке. Хотя не так чтобы злобно. А что? На самом деле надо помочь. Подумаешь, с пивом. Человек же на самолете летел, такого страху натерпелся, как тут пива не выпить.
– Даже не знаю, что посоветовать, – это она смелости набралась, улыбнулась. – А что вас интересует?
– История, – говорю. – В смысле Петр Первый, ну и всякое такое.
Говорю, а сам думаю: не переборщить бы. Совсем-то москвичом не стоит прикидываться.
– Ну, если Петр и всякое такое, – это она говорит, – то лучше начать с Петропавловской крепости. Доедете до «Горьковской», это без пересадок…
– Без пересадок, – говорю, – это хорошо. Мне пересаживаться нельзя…
– А что так?
Тут я молчу. Блин, думаю, вот болтливое пиво какое.
– Да вот так, – говорю. – Боюсь в метро заблудиться.
– Это после Москвы-то? Боитесь? – тут она смеется. Ну да, нелогично. Я тоже улыбаюсь.
– А если все-таки заблужусь, – говорю, – можно я вам позвоню? У меня в Питере больше нет никого.
Смотрю и вижу: все-таки попал. Наив сработал. Вот-вот она расчувствуется. У нее, судя по улыбке, и молодого человека-то нет. И в Турцию слетать не с кем.
– Правда? – это она спрашивает. – Ну, если очень нужно…
Я только свой телефон достаю, чтобы ее номер записать, и тут, сука, Крепыш звонит. А у меня на него еще рингтон такой особенный записан:
И вот этот рингтон звонит такой, знаете, хриплый, разухабистый, и портрет Крепыша на экранчике виден, еле-еле туда уместился, у него морда широкая. И девушка как-то скучнеет на глазах.
– Вы знаете, – говорит, – я думаю, вы как-нибудь сами справитесь.
Я Крепыша поскорей сбрасываю, но уже поздно. Да и поезд подходит.
– Мне пора, – это она говорит. – В общем, до «Горьковской», а там разберетесь.
Это означает конец разговора. Вот черт, думаю.
Тут и Крепыш звонит снова.
– Ты чего, – говорит, – отключаешься? Снял кого-нибудь?
– Т-твою-то мать, – отвечаю. – Иди в жопу. Минус два. И все из-за тебя.
Он, слышу, ржет.
– Всегда рад помочь, – говорит. – Ладно. Заплыв продолжается.
– Все идет по плану, – отвечаю. И отключаю его на хрен.
Пш-ш! Двери открываются. Девушка уже на меня не смотрит, заходит и идет прочь по вагону. Ну что ж, думаю, ладно. Бывало и хуже.
Следующая – «Парк Победы». Я пока допью третью, а заодно доскажу историю про «Сапсан». Как раз в тему будет.
Так вот. Накатили это мы с профессором еще по стаканчику красного. И не по одному. Посидели, в окно посмотрели. За окном – лес да лес, и вдоль леса бесконечные заборы.
А профессор, чтоб не скучать, экзамен свой продолжает:
– Вот вы, Денис, говорите: наши танки до Берлина дошли. Но ведь они не сами дошли. Кто-то ими командовал. Кто же это был, по-вашему?
– Кто-кто, – говорю. – Ну, допустим, Сталин.
– Вот видите! – тут он вроде как даже радуется. – Вот мы и подошли к проблеме роли личности в истории! Давайте еще по одной. За родину, за Сталина.
– Легко, – говорю. – Какие проблемы.
Мимо парень с тележкой катается. Наливает. И на нас так загадочно поглядывает.
– Демократия – это бардак, – это профессор говорит. – Бардак и разврат. Твердая рука нужна.
А у самого, смотрю, рука дрожит. И стаканчик в этой руке так и пляшет.
– Вот вы, молодое поколение, – тут он на меня косится. – Белые ленточки. Кто из вас способен за родину жизнь отдать? Вот вы способны? Ну-ка, скажите честно.
– Я так-то не спешил бы жизнь отдавать, – говорю. – Вдруг самому пригодится. Да и родине дохляки зачем?
– Вот! – он пальцем мне грозит. – Именно этого я и ждал. Вот он, распад общества! Атомизация!
– Чего?
– Атомизация. Разобщенность! Отсутствие общей цели!
Вот, думаю, штырит человека. Тогда извини.
– Это, – говорю, – процесс амбивалентный. По ходу общую цель всегда кто-то один придумывает. А сам на лимузине ездит.
– Так и должно быть, – говорит профессор с уверенностью. – Нация сама выдвигает лидера. История это подтверждает.
– Еще бы, – говорю, – она не подтверждала! Ее же люди пишут. Типа вас.
– Незачет! – профессор вопит. – Незачет!
Смотрю, а его совсем повело. Вскакивает он, стакан на себя проливает. И на меня немножко. Выбирается в проход – и в туалет.
Парень, который с тележкой, на меня смотрит и тихо так спрашивает:
– У вас все в порядке?
– Частично, – говорю.
– Хотите пересесть? Есть свободные места.
– Хочу, – говорю. – Что-то мне тревожно. И джинсы жалко. Вон пятно какое.
– Можно солью присыпать, – это он мне советует.
Ну, на соль я забил, а в другое кресло пересел. Профессор вернулся, про меня и не вспомнил. Так и задрых в своем кресле.
Так, – это я сейчас думаю. Теперь самому бы не уснуть. Да еще, как профессора вспомнил, сразу отлить захотелось.
Ладно.
Двери открываются, и я выхожу. Вскрываю четвертую.
* * *«Парк Победы» потому так и называется, что там наверху парк. Там можно на газонах поваляться, позагорать. Вот где пикапом-то заниматься. Но не сегодня. Эксперимент превыше всего.
Ага. А вот и два объекта. Сразу две телки. Постарше меня. Румяные, явно не из офиса, больше похожи на продавщиц. Выпили, наверно, пару коктейлей, пока в парке отдыхали. Надо брать горячими.
– Здравствуйте, – говорю. – Жарко там, наверху?
Они ржут, друг на друга смотрят.
– У тебя, – одна другой говорит, – наверху жарко? Или внизу?
Вторая ее локтем толкает, большие глаза делает:
– Ты чего, – говорит, – дура, Светка? Что о нас молодой человек подумает. Молодой человек, вы ее не слушайте. Она сегодня с утра такая.
– Точняк, – это Светка говорит. – Именно такая. Практически никакая. А ведь еще целый день впереди.
– Мы просто сегодня отдыхаем, – это снова вторая говорит. – Кафе у нас закрыли, санэпидстанция наехала. Так что мы со Светкой весь день свободны. Да и завтра тоже.
Нихрена себе, думаю. Ну, Крепыш, сегодня ты отглотнешь.
А он будто слышит. Звонит в телефон. Нет уж, думаю. Не возьму.
– Какое, – говорю, – совпадение. Я тоже полностью свободен.
– Тогда, может, угостите девушек шампанским? – это Светка отгружает. Даже не краснеет. Правда, язык у нее слегка заплетается.
Ваще афигеть, думаю. А вслух говорю:
– Да не вопрос. Куда поедем? В ресторан?