Таксидермист взял со столика трубку, чиркнул спичкой и неторопливо ее раскурил. В воздухе запахло сухой травой. Запах был приятный, теплый, обволакивающий. Доктор Берг выпустил изо рта клуб дыма, покосился на дьякона и сказал:
— Вижу, я вам не нравлюсь.
— Не нравитесь, — признался отец Андрей.
— Еще бы. Мы ведь с вами из разных ведомств, и ведомства эти вечно враждуют друг с другом. Хотя, по сути, занимаются одним и тем же. Живи мы лет пятьсот назад, вы бы с удовольствием изжарили меня на костре. Не правда ли?
— Может быть, — сказал дьякон.
— Но нынче руки коротки! — Берг разразился тихим смехом.
— И не жалко вам потрошить бедных зверюшек? — спросила Марго, у которой мурашки пробежали по спине от этого зловещего смеха.
— Жалко? — Доктор Берг покачал головой. — Нет. Это всего лишь трупы, а не объекты для скорби или жалости. Мертвая плоть. Еще мертвее, чем те аппетитные тушки, которые вы покупаете на рынке, чтобы употребить их в пищу.
— Фу, — сказала Марго. — Я думала, мои друзья — циники, но в сравнении с вами они просто дети.
— Вы спросили, я ответил, — невозмутимо произнес доктор Берг.
Марго протянула руку и с опаской коснулась пальцами чучела белого кота.
— Мягкий, — сказала она. — А как вы их делаете?
— Сам процесс не так уж сложен. — Доктор Берг пыхнул трубкой. — Для начала мастерю небольшой эскиз из пластилина. Показываю его заказчику. Если выбранная поза его устраивает, леплю зверя из глины в натуральную величину. Делаю матрицу для папье-маше. После выклейки матрицы бумагой ее необходимо покрыть лаком и хорошенько просушить. А уж затем на соединенные части корпуса из папье-маше монтируется шкура зверя.
— И сколько могут храниться такие чучела?
— При правильном уходе — вечность. — Доктор Берг пососал трубку, посмотрел на дьякона, потом снова на Марго, прищурился и сказал: — Итак? Чем обусловлен ваш интерес к Тихомирову и чем я могу вам помочь?
— Я пишу о профессоре Тихомирове статью, — сказала Марго.
— Вот как? Так вы журналистка?
— Да.
Берг дернул уголком рта.
— Не люблю журналистов. По мне уж лучше священник, чем журналист. Так что вы хотите узнать, госпожа журналистка? Не стесняйтесь, спрашивайте. Возможно, я вам отвечу.
— Вы были близко знакомы с Тихомировым? — спросила Марго.
— Когда-то мы дружили, — сказал доктор Берг. — Правда, с его стороны эта дружба носила несколько деспотичный характер. Он был старше меня на десять лет, и я долгие годы выслушивал его гипотезы и доводы с большим почтением. Даже когда сам перестал заниматься наукой. А однажды, это было года два назад, я взбунтовался.
— Из-за чего?
— Вы, конечно, помните, как несколько лет назад Манежную площадь разрыли экскаваторами?
Марго кивнула:
— Конечно. Там строили подземный торговый комплекс.
— Именно. Так вот, при раскопках были найдены остатки Моисеевского монастыря, который когда-то стоял на этом месте.
— Никогда об этом не слышала.
Берг усмехнулся:
— Не сомневаюсь. Вы ведь журналистка. — Он перевел взгляд на отца Андрея. — Ну а вы, святой отец? Вы-то об этом слышали?
— Слышал, — сказал отец Андрей, и по лицу его пробежала тень. — Там нашли не только монастырь, но и монастырское кладбище, на котором были погребены тела монахинь.
— Не просто тела, а мумифицированные тела! — поправил таксидермист. — Они были забальзамированы. Причем весьма и весьма искусно, это я вам говорю как профессионал.
— Вы что, их видели? — прищурилась Марго.
Доктор Берг выпустил облако дыма и посмотрел сквозь него на Марго.
— Видел. И даже участвовал в эксгумации тел монахинь. На правах члена экспертной группы.
— И как? — спросила Марго.
Доктор Берг едва заметно усмехнулся:
— Что — как?
Марго поняла несуразность своего вопроса и слегка смутилась.
— Как прошла эксгумация? — тихо сказала она.
— Нормально. Но потом работа сразу застопорилось. Приехали важные чины из московской мэрии и сообщили, что в наших услугах больше не нуждаются. Попросту говоря — указали нам на дверь.
— И что вы сделали?
— То есть как «что»? Выполнили указание. Мы ведь законопослушные граждане своей страны.
— Хамство какое, — возмущенно произнесла Марго и повернулась к дьякону: — Отец Андрей, вам это не кажется странным?
Дьякон пристально смотрел на таксидермиста.
— Что произошло с телами монахинь? — спросил он.
— Тела исчезли, — ответил Берг. — До нас дошли слухи, что их увезли за город, в Ракитки, и там похоронили. Все произошло в чрезвычайной спешке, даже пресса толком не успела ни о чем пронюхать.
— Странно, — сказала Марго. — А эти мумии, о которых вы говорили… они представляли научный интерес?
— Безусловно, — кивнул доктор Берг. — Мумии сохранились великолепно. Дорого бы я дал, чтобы изучить состав бальзамирующих веществ.
— Но чиновники должны были понимать, что они совершают преступление против науки, — неуверенно произнесла Марго.
— Должны были, — согласился Берг. — Но, видимо, не понимали. Я считал, что виной всему нерадивость российских чиновников. Однако профессор Тихомиров видел в этом нечто большее. Помнится, мы крепко поспорили.
— Тихомиров считал, что тела монахинь спрятали умышленно?
— Да, это его буквальные слова.
— У него были причины так думать?
Доктор Берг задумался, затем отрицательно качнул лысой головой и сказал:
— На мой взгляд — никаких. Видите ли, Тихомиров был не только историк, его интересовали и архитектура, и живопись, и филология. Правда, интерес его носил несколько мистический оттенок. Ему повсюду мерещились тайны.
— Какие тайны? — спросила Марго.
Таксидермист перевел на нее взгляд и усмехнулся:
— Весьма значительные. Тайны столетия, тысячелетия. Другие его не интересовали.
— Но академические ученые поднимали его на смех.
— Разумеется. А что еще им оставалось? Книги Тихомирова неплохо продавались, и для многих это было поводом для лютой ненависти и зависти.
— Над какой тайной он работал последние месяцы? — спросил отец Андрей.
Доктор Берг пожал круглыми, обтекаемыми плечами.
— Понятия не имею. Возможно, это было как-то связано с монахинями… Не знаю.
Он выпустил изо рта облако дыма причудливой формы. Марго посмотрела, как облако расплывается в воздухе, нахмурила лоб, перевела взгляд на таксидермиста и спросила:
— А что случилось с Моисеевским монастырем? Его разрушили большевики?
Доктор Берг вынул изо рта трубку, внимательно на нее посмотрел, затем снова вставил в рот и сказал:
— А это пусть вам батюшка расскажет. Монастыри — по его ведомству.
Марго повернулась к дьякону:
— Что случилось с монастырем, отец Андрей?
Дьякон ответил неохотно:
— В конце восемнадцатого века его упразднили, а потом снесли.
— Зачем?
— Есть несколько версий. По одной из них, в Москве не хватало мест для торговли. По другой, негде было разместить полк солдат.
— И только-то? И для этого понадобилось сносить целый монастырь? И строить торговые ряды на монастырском кладбище?
— Других версий у историков нет, — сдержанно ответил дьякон.
— Его сровняли с землей по прямому царскому указу, — пояснил доктор Берг. — А мы до сих пор все валим на коммунистов. Кстати, Тихомиров как-то обмолвился, что монахинь Моисеевского монастыря называли «хранительницами». Впрочем, что именно они хранили, Тихомиров не сказал. Я посчитал все это обычным тихомировским бредом и не придал ему большого значения.
— Он больше никогда о них не вспоминал? — спросила Марго.
— При мне нет, — ответил Берг. — Вскоре после того разговора мы поссорились. Мне надоела трепотня про тайные заговоры. Я так ему и сказал. Тихомиров, естественно, вспылил, обозвал меня «дешевым шкуродером»… — Трубка потухла, и таксидермисту снова пришлось ее разжечь. — Забавно, — пыхнул он дымом, — но я даже не спросил ваших имен. Как вас зовут, милая?
— Марго.
— Рита?
— Не Рита, а Марго. Если назовете меня Рита, я выцарапаю вам глаза.
— Я это запомню. Ну а вы, уважаемый? Как зовут вас?
— Андрей Берсенев.
— Андрей Берсенев, — повторил таксидермист, словно пытался прочнее запомнить это имя.
Дьякон взглянул на часы, и доктор Берг насмешливо спросил:
— Вы, я вижу, торопитесь?
— Да, — ответил дьякон.
— Что ж… — Таксидермист пожал округлыми плечами. — Я вас не задерживаю.
— Задерживаете, — сказал дьякон, и в голосе его послышались металлические нотки. — У вас есть что-то, на что нам необходимо взглянуть.
— Вот как? Интересно… Впрочем… Допустим, у меня и впрямь кое-что есть. Но почему я должен показывать это вам? Предположим, я просто не хочу. Не силой же вы меня заставите?
— Задерживаете, — сказал дьякон, и в голосе его послышались металлические нотки. — У вас есть что-то, на что нам необходимо взглянуть.
— Вот как? Интересно… Впрочем… Допустим, у меня и впрямь кое-что есть. Но почему я должен показывать это вам? Предположим, я просто не хочу. Не силой же вы меня заставите?
— Если придется — заставлю силой, — сказал отец Андрей.
Некоторое время таксидермист молча разглядывал лицо дьякона, словно обнаружил в его внешности неожиданные и интересные черты. Потом кивнул и сказал:
— Верю. Вы человек действия. И хватка у вас, судя по всему, железная. Но есть одно «но». Что, если я возьму и достану из кармана скорняжный нож? В умелых руках этот нож — страшное оружие.
Дьякон покачал головой и сказал:
— Не достанете. Убийство — дело суетливое, сопряженное со множеством проблем. А вы человек ленивый. И потом, оно не представляет для вас ни практического, ни теоретического интереса. Вы использовали этот нож тысячи раз.
— Но не на живом человеке, — возразил доктор Берг.
— А разве для вас есть разница?
Несколько секунд Берг молчал, затем засмеялся.
— Вы правы. Убийства меня совершенно не вдохновляют. Вчера вечером я получил от Тихомирова бандероль.
Марго подалась вперед:
— Бандероль?
— Да. Тихомиров решил поздравить меня с днем рождения и, зная мою любовь к поэзии, прислал мне подарок.
— По крайней мере, это логично, — сказал дьякон.
— Несомненно, — кивнул таксидермист. — Особенно если учесть, что день рождения у меня в конце декабря, а сейчас апрель.
Доктор Берг выдвинул верхний ящик стола, достал из него серый толстый конверт и протянул отцу Андрею. Однако Марго оказалась проворнее — она выхватила конверт из белых пальцев таксидермиста и нетерпеливо его вскрыла. В конверте лежала старая, потрепанная книжка.
— «Роза и Крест». Пьеса Александра Блока, — прочла Марго на обложке. Она посмотрела на отца Андрея и вяло усмехнулась. — Если так пойдет и дальше, дня через три мы с вами соберем приличную библиотеку.
Доктор Берг выслушал ее тираду с любопытством. Голова его была склонена набок, дряблая щека покоилась на шерстяном шарфе.
Марго раскрыла книгу.
— Тут кое-что написано, — сказала она и взглянула на таксидермиста: — Что это значит?
Тот развел руками:
— Увы, моя милая, я не в состоянии ответить на этот вопрос. К тому же ваш спутник только что убедительно доказал, что книга адресована не мне.
Марго нахмурила тонкие брови и протянула книгу отцу Андрею. Тот взял книгу и, так же, как и Марго, внимательно ее осмотрел. Затем положил книгу на стол, взял конверт и внимательно изучил. Марго ждала с напряженным вниманием. Наконец она не выдержала.
— Ну что же вы молчите, дьякон? Объясните мне, что все это значит?
— Я не знаю, — ответил отец Андрей.
На форзаце книги красовалась надпись, сделанная мелким, убористым, но очень отчетливым почерком:
«RU — WINGDINGS»
И ни слова больше.
— Ну что же вы, дьякон? — с грустной усмешкой поинтересовалась Марго. — Неужто пришли в замешательство? А я думала, вас невозможно сбить с толку.
Отец Андрей молчал.
— Ну а вы, доктор? — повернулась Марго к Бергу. — Вы-то что об этом думаете?
Таксидермист также не спешил с ответом. Он постучал чашей трубки о край пепельницы, вытряхивая прогоревший табак, и принялся неторопливо забивать ее новым табаком.
— Ясно, — сказала Марго. — Мужчины натолкнулись на непреодолимое препятствие, и прочная лодка мужского самолюбия дала течь. Придется думать самой. Итак, начнем сначала. Прежде всего RU. Если я что-то в чем-то понимаю, то RU в сетевой терминологии означает «Россия». Что же касается слова «Wingdings» — то тут еще проще. Это название компьютерного шрифта.
— В самом деле, — удивленно проговорил отец Андрей. — Как я мог об этом забыть?
— Почему-то меня это не удивляет, — фыркнула Марго. — Было бы неплохо проверить наши домыслы на практике, но в этом склепе вряд ли найдется компьютер.
— Отчего же, — сказал доктор Берг. Он протянул руку к нижнему ящику стола, выдвинул его и извлек на свет миниатюрный серебристо-серый лэп-топ.
Марго одобрительно кивнула.
— Машинка что надо, — сказала она. — Надеюсь, аккумулятор заряжен?
— Он всегда заряжен, — ответил таксидермист, аккуратно кладя лэп-топ на стол.
Марго, не церемонясь, пододвинула компьютер к себе, откинула крышку и бодро застучала пальцами по клавиатуре, комментируя свои действия.
— Итак, набираем две буквы — «R» и «U». Теперь выделяем их и переключаемся на шрифт Wingdings. Хм… Получилось интересно…
Она развернула компьютер так, чтобы отцу Андрею и доктору Бергу был виден монитор. На белом поле монитора красовались два значка:
КЛИШЕ
— Звезда и крест, — сказал отец Андрей. — Кажется, вчера мы уже беседовали об этих вещах.
— Да, — кивнула Марго. — С историком Белкиным.
— С Белкиным? — эхом отозвался таксидермист.
Марго и дьякон повернули головы и с любопытством на него уставились.
— А вы что, его знаете? — подозрительно спросила Марго.
— Знал когда-то, — спокойно ответил доктор Берг. — Он ведь историк? Когда-то был неплохим ученым, но я слышал, что он спился. Так о чем вы с ним говорили?
— Не ваше дело, — отрезала Марго.
— Мы говорили о взрыве сверхновой звезды 1054 году, — сказал отец Андрей. — И о другом событии, случившемся примерно в то же самое время.
— О разделении христианской церкви на католическую и православную?
— Да.
— Гм… — Таксидермист поправил на горле шарф и облизнул сухие губы. — Действительно, звезда и крест, — задумчиво пробормотал он. — Но как связаны эти события? Кроме чисто хронологического совпадения, конечно?
— Тот же вопрос я задаю и себе, — сказал дьякон.
— Вы полагаете, что в этой звезде и в этом кресте заключена какая-то тайна?
— Безусловно, — ответил отец Андрей. — Тихомиров говорил, что совершил открытие, которое способно произвести бурю в академических кругах.
Доктор Берг поморщился:
— А, бросьте. На болоте не бывает никаких бурь. Буря — привилегия морей и океанов. Кстати, может, взрыв сверхновой звезды был предзнаменованием церковного раскола? — Доктор поднял руку и задумчиво поскреб ногтем лысину. — Да нет, чушь какая-то. Ничего не могу придумать.
— Неудивительно, — едко произнесла Марго. — Умные мысли брезгуют вашим восковым котелком. Порядочного варева в нем не сваришь. А вот у меня идея есть.
— Какая? — одновременно спросили отец Андрей и доктор Берг.
— Вы забыли про одну важную деталь. «R» и «U» — это не просто буквы. «R» и «U» — это Россия. Значит, крест и звезда связаны с Россией. Если что-то и произошло в 1054 году, то это произошло здесь, на этой земле. Может быть, даже в Москве.
Таксидермист и дьякон переглянулись.
— А вы не так безнадежны, как я полагал, — с улыбкой произнес доктор Берг.
— Вы удивлены? — Марго презрительно усмехнулась. — В таком случае держитесь крепче, сейчас вы вообще свалитесь со стула. Вы только что рассказывали о монахинях Моисеевского монастыря, который сровняли с землей двести лет назад. И о мумиях, которые мэрия Москвы поспешила закопать в землю — подальше от любопытных глаз. И о том, что профессор Тихомиров считал действия чиновников заговором. А теперь внимание — гипотеза! Что, если крест и звезда связаны с этими самыми монахинями? Профессор Тихомиров называл их «хранительницами». Что, если они хранили какую-то тайну? И что, если с ними расправились именно из-за этой тайны? Как вам такая гипотеза, господа?
— Ну это всего лишь допущение, — пожал плечами доктор Берг.
— Но в этом допущении есть смысл, — сказал дьякон.
— Не больше, чем в любом другом, — возразил доктор Берг.
С полминуты таксидермист сидел молча, обдумывая слова Марго, затем сказал:
— Если честно, мне все это кажется полной ерундой. Книги Тихомирова грешат ошибочными гипотезами, поэтому вряд ли способны всерьез кого-то заинтересовать. Разве что какого-нибудь маньяка, такого же одержимого, как и сам Тихомиров. Но из-за книжек не убивают. Тем более из-за таких вздорных, как у Тихомирова.
— Но профессор чувствовал, что его жизни что-то угрожает! — взволнованно сказала Марго.
Доктор Берг снова пожал плечами и небрежно заметил:
— Может быть. У Тихомирова была типичная мания преследования. Но, вижу, вы с дьяконом настроены решительно. И знаете что? Кажется, я могу вам помочь.
— Как?
Доктор Берг прищурил выцветшие глаза.
— Я вот сейчас заговорил о мании преследования и кое-что вспомнил. Если мне не изменяет память, у профессора Тихомирова был ученик — аспирант Иван Солнцев. Вы о нем что-нибудь слышали?