В это же время шло сражение в западной части города – Буде, в особенности за господствующие высоты: гору Шаш-Хедь в южной части Буды, с которой открывалась панорама всего города. Потом, когда бои в Пеште уже прекратились, начался решительный и упорный штурм центральной части Буды, горы Геллерт, Замковой горы, на которых оборонялись остатки гарнизона. Они сдались 12 февраля 1945 года. В этот день над Будапештом воцарилась полная тишина, необычная и странная после нескольких недель сражений, не стихавших ни на минуту.
После взятия Будапешта состоялось знаменитое сражение в районе озера Балатон, в котором сошлись крупные группировки. С немецкой стороны было 431 тысяча человек, около 6 тысяч орудий, 877 танков и 850 самолетов. С советской стороны силы насчитывали около 400 тысяч человек, 6800 орудий, 400 танков и 700 самолетов. На стороне немцев сражалась 3-я венгерская армия, а на стороне Красной Армии также 1-я болгарская и 3-я югославская армии. Этот немецкий удар должен был отбросить союзные войска за Дунай.
Немцы применили свою излюбленную еще с начала войны тактику: массированное танковое наступление, маневры по фронту в поисках слабых мест в обороне. Новым было то, что немцы использовали тяжелые танки, в том числе «Королевские тигры», а также вели танковое наступление ночью, используя приборы ночного видения. Советское командование противопоставляло этому наступлению эшелонированную оборону и маневры самоходных артиллерийских установок, которые бросались в место прорыва. Войска 3-го Украинского фронта создали мощную оборону глубиной 25-50 км, а на решающих участках плотность артиллерии доходила до 150-170 орудий на километр.
Несмотря на все усилия и прорыв первых двух линий обороны, 20 января в прорыве у Дунапентеле немцам даже удалось на короткое время расчленить войска фронта. Немцы потерпели поражение и 15 марта 1945 года начали отступление. В этой битве они потеряли около 40 тысяч человек убитыми и ранеными, а самое главное, большую часть танков – около 500. Тяжелые потери понесла 6-я танковая армия СС. Немецкие и оставшиеся под их командованием венгерские войска под натиском Красной Армии откатывались на запад, в Австрию.
Кто на самом деле грабил в Будапеште?Сейчас некоторые европейские историки, как, например, венгерский исследователь доктор Кристиан Унгвари, написавший подробную работу о боях за Будапешт, любят рассуждать о «социальной стороне» войны, под чем обычно понимается живописание всякого рода «зверств Красной Армии». В его книге «Осада Будапешта. 100 дней Второй мировой войны» по мере приближения к описанию сражений за сам город повествование плавно переходит на столь хорошо обкатанные в западной литературе обвинения в адрес красноармейцев: «освобождение от часов», изнасилования, мародерство.
Между тем в его весьма насыщенной фактами книге есть много чего интересного, что опровергает подобный взгляд. Автор, хотя и следует укоренившемуся в современной западной литературе взгляду на Красную Армию, как на орду дикарей, все же был приверженцем изложения фактов и вынужден признавать весьма и весьма многое, что представляло Красную Армию в выгодном свете.
Как и в уже рассмотренных случаях Неммерсдорфа и Метгетена, все условия для жертв среди местного населения создали немцы и их венгерские приспешники. Например, Унгвари пишет, что представитель Гитлера в Венгрии Эдмунд Веезенмайер думал только об обороне Вены и собирался принести венгров в жертву. Он говорил: пусть Будапешт «уничтожат десять раз, лишь бы была обеспечена оборона Вены»[110]. Оборона Будапешта, против которой возражали многие военные, как немецкие, так и венгерские, делалась для того, чтобы советские войска не добрались до Вены и не вступили на территорию Рейха. 23 ноября 1944 года Гитлер отдал приказ оборонять каждый дом в Будапеште, не считаясь с потерями гражданского населения и материальным ущербом.
Также в этой книге есть немало фактов, свидетельствующих о том, что эвакуации населения из Будапешта практически не производилось. Первые советские подразделения появились в западном пригороде Будапешта – Будакеси на Рождество, 25 декабря 1944 года. Гражданское население никто ни о чем не предупреждал, и дело доходило до внезапных встреч. Например, как пишет доктор Унгвари, пассажиры фуникулера на Швабском холме с удивлением увидели на станции группу советских автоматчиков в маскхалатах. Это была разведгруппа под командованием старшего лейтенанта А.И. Козлова. Разведчики даже сели в фуникулер, прежде чем пассажиры разглядели советскую форму. «Началась паника, кто-то рванул за ручку ручного тормоза, и в этот момент советские солдаты попрыгали с поезда, предварительно освободив нескольких пассажиров от наручных часов», – пишет Унгвари[111].
Конечно, тут исследователь предпочел вписать пару слов о «мародерстве красноармейцев», но сам по себе эпизод говорит совершенно об обратном. Население Будапешта никто не собирался эвакуировать. Было Рождество, люди пошли за покупками, за елками. Абзацем выше Унгвари упоминает весьма характерный эпизод, когда в рождественский вечер 8-я кавалерийская дивизия СС пыталась перейти в Буду: «И все же передислокация осуществлялась довольно медленно, так как ей препятствовали транспортные пробки и толпы горожан, спешивших за рождественскими покупками». Несколькими часами позднее беженцы забили все проспекты и улицы западной части Будапешта, спасаясь из западных пригородов. Попытки населения вырваться из города пресекались специальными фильтрационными пунктами, выставленными на дорогах.
Факты того, что ни немцы, ни фашистское правительство Салаши не планировало и ничего не сделало для эвакуации мирного населения, доктор Унгвари приводит много раз по разным поводам. В Венгрии они оставили все население Будапешта вместе с прибывшими в город беженцами из восточных районов страны на убой, на погибель под бомбежками и обстрелами. Немецкое командование беспокоилось только о возможности бунта в городе, для чего стянуло в Будапешт подразделения для борьбы с предполагаемым восстанием, а командующим гарнизоном был назначен Пфеффер-Вильденбрух, который был не военным, а крупным полицейским чином. Еще эсэсовцы делились с венгерскими фашистами опытом подавления восстания в Варшаве.
При этом руководство «Скрещенных стрел» сбежало из города еще в декабре 1944 года, до полного окружения города частями Красной Армии. Оставшиеся в городе салашистские боевики занимались убийствами евреев и терроризировали мирное население.
Детали осады венгерской столицы, изложенные в книге доктора Унгвари, позволяют также разобраться с одним из наиболее часто выдвигаемых в адрес Красной Армии обвинений в мародерствах и грабежах. По страницам западной литературы шествуют описания случаев, когда красноармейцы отбирали часы у военнопленных и гражданского населения, написанные словно под копирку. Между тем венгерский исследователь, много работавший с широким кругом источников, приводит немало фактов того, что повальный грабеж Будапешта осуществили именно немцы. Он признает, что немцы грубо игнорировали нужды гражданского населения, реквизировали по нужде и без нужды их имущество, взрывали здания[112]. Немецкие солдаты не только присваивали все, что им понравится, но и ломали и портили все, что было оставлено жителями столицы в квартирах. У евреев, которых салашисты принялись уничтожать еще в начале осады, отнималось продовольствие, а потом склад с кошерными продуктами присвоил командир штурмового батальона венгерских фашистов Ласло Ваннай.
Унгвари приводит интересный факт, что командир немецкой 13-й танковой дивизии генерал-полковник Герхард Шмидхубер украл персидский ковер из королевского замка в Гёдёллё[113]. Зачем ему понадобился этот ковер – так и осталось тайной. Сам Шмидхубер погиб в конце осады во время прорыва остатков немецких и венгерских войск из Буды на запад.
Чем плачевнее становилось положение окруженных, тем сильнее падала дисциплина и тем большие масштабы приобретал грабеж. Венгерский генерал-полковник Иван Хинди писал 30 января 1945 года: «Стало невозможно бороться с участившимися случаями реквизиции и грабежей, которые совершают многие немецкие подразделения в тылу»[114]. Немецкое командование изначально очень пренебрежительно относилось к венграм и не обсуждало с ними свои действия, а по мере ухудшения положения немцы вообще перестали считаться с венграми: они просто гнали их вперед перед собой, угрожая оружием. Если уж венгерские солдаты не могли ничего поделать с бесчинствами немецких солдат, то что же могло сделать гражданское население?
Как венгерское население относилось к Красной Армии и ее наступлению по венгерской территории? По-разному. Кто-то приветствовал, кто-то боялся. Многие встречали настороженно, но потом меняли свое отношение. Так, население знаменитого города Токай на северо-востоке Венгрии, взятого советскими войсками еще во время Дебреценской операции, вскоре предложило советской военной комендатуре принимать вино для Красной Армии. Как сообщал Военный совет 40-й армии 2-го Украинского фронта, когда начался немецкий обстрел города, местное население стало собираться у советской комендатуры, заявив, что оно будет уходить вместе с русскими, если немцы вступят в город[115]. Среди гражданского населения находились помощники Красной Армии. Например, как пишет доктор Унгвари, во время занятия острова Сентендре, в излучине Дуная у города Ваца, где советские войска без боя взяли в плен более 5 тысяч немецких и венгерских солдат, местная жительница Изабелла Борош перерезала провода, не позволив взорвать заминированный мост через Дунай у Тахи. На острове было много мельниц, которые тут же получили указание от советского командования возобновить помол муки.
Как венгерское население относилось к Красной Армии и ее наступлению по венгерской территории? По-разному. Кто-то приветствовал, кто-то боялся. Многие встречали настороженно, но потом меняли свое отношение. Так, население знаменитого города Токай на северо-востоке Венгрии, взятого советскими войсками еще во время Дебреценской операции, вскоре предложило советской военной комендатуре принимать вино для Красной Армии. Как сообщал Военный совет 40-й армии 2-го Украинского фронта, когда начался немецкий обстрел города, местное население стало собираться у советской комендатуры, заявив, что оно будет уходить вместе с русскими, если немцы вступят в город[115]. Среди гражданского населения находились помощники Красной Армии. Например, как пишет доктор Унгвари, во время занятия острова Сентендре, в излучине Дуная у города Ваца, где советские войска без боя взяли в плен более 5 тысяч немецких и венгерских солдат, местная жительница Изабелла Борош перерезала провода, не позволив взорвать заминированный мост через Дунай у Тахи. На острове было много мельниц, которые тут же получили указание от советского командования возобновить помол муки.
Во время боев в Будапеште население пряталось в подвалах и старалось не высовываться. Град осколков от снарядов и бомб настигал всякого, кто осмеливался выбраться из убежища. Улицы были усеяны трупами убитых. Но у будапештцев часто не было выбора, подача воды прекратилась, и приходилось рисковать жизнью за ведро воды. Когда к убежищам приближались советские солдаты, то они, как писал венгерский командующий Хинди, давали людям воду и сигареты. Генерал-полковник Хинди особо отмечает, что советские солдаты не стреляли в гражданских.
Но также бывали и противники. Во время боев за Будапешт значительная часть гражданских лиц, не говоря уже о салашистах, присоединилась к венгерским или немецким подразделениям. В книге доктора Унгвари упоминается, что в венгерской армии в это время формировались штрафные подразделения, а также в батальоны набирались заключенные, отпущенные из тюрем. Далеко не все из них сдались советским войскам.
Сложной была обстановка в городе и после завершения боев. В Будапеште было много банд грабителей и мародеров, которые терроризировали жителей. Дело дошло даже до того, что у советского коменданта города генерал-лейтенанта И.Т. Замерцева однажды угнали автомобиль[116]. Наведение элементарного порядка потребовало немало сил и времени.
Мадьярские части в Красной АрмииВ отличие от Болгарии и Румынии, которые потерпели поражение сразу и целиком, всей страной, и потому их войска целиком перешли на сторону Красной Армии, в Венгрии солдаты и офицеры переходили по частям, группами и поодиночке, в силу дезертирства или плена. Немецкое командование боялось массового дезертирства и потому ставило за ненадежными частями заслон из эсэсовцев с пулеметами.
Впрочем, это не особо помогало. С 22 ноября по 4 декабря 1944 года из состава 10-й и 12-й венгерских дивизий дезертировало 1200 человек. Боеспособность оставшихся венгерских войск была очень низкой, солдаты уклонялись от боя. Кроме того, иной раз отмечались случаи прямого саботажа. Так, доктор Унгвари в своей книге приводит факт, что вскоре после окружения Будапешта квартирмейстер 1-го венгерского армейского корпуса капитан Дезе Немет специально перебросил венгерские военные склады в те районы, где их захватила Красная Армия, лишив будапештский гарнизон значительных запасов продовольствия и боеприпасов.
Поэтому венгерские части, воевавшие на стороне Красной Армии, были сравнительно немногочисленными. Хотя Временное правительство Венгрии по условиям подписанного перемирия с союзниками обязалось выставить на фронт не менее 8 дивизий, в апреле 1945 года оно смогло собрать и отправить на фронт только 1-ю и 6-ю дивизии, в которых было по 10,5 тысячи человек. Командование 2-го Украинского фронта передало для вооружения из трофейного немецкого и венгерского оружия 12,5 тысячи винтовок, 813 пулеметов, 149 минометов, 57 орудий. Они приняли участие в боях в Австрии и разоружении отдельных немецких и венгерских подразделений в Австрийских Альпах. До этого момента на стороне Красной Армии воевали только немногочисленные добровольческие подразделения, набранные из перебежчиков и пленных.
Поначалу советское командование опасалось посылать венгерских солдат на фронт и в декабре 1944 года сформировало из пленных и перебежчиков отряд венгерских железнодорожных войск под командованием капитана Габора Дьёндьёши, в котором было 4,8 тысячи человек. Отряд был подчинен 27-й железнодорожной бригаде. В апреле 1945 года на помощь советским мостовым и восстановительным железнодорожным батальонам, которые вели восстановление мостов и путей в районе Будапешта и вслед за наступающими в Австрию советскими войсками, сформировали еще четыре венгерских железнодорожных батальона[117].
После подписания соглашения о перемирии с Временным правительством Венгрии дела с формированием венгерских подразделений пошли живее. В 320-й стрелковой дивизии из пленных и перебежчиков был сформирован 1-й добровольческий мадьярский отряд под командованием обер-лейтенанта Вереба, который в начале февраля 1945 года воевал в столице и выполнил поставленную перед ним задачу, захватив пять кварталов.
В начале марта 1945 года 10-я венгерская дивизия окончательно распалась. На сторону Красной Армии перешла часть 6-го пехотного полка этой дивизии во главе с командиром, подполковником Оскаром Варихази. Это был старый красноармеец. Он еще в 1919 году служил в Венгерской Красной Армии. По сути, это был не полк, а батальон численностью в 300 человек, но с ним Варихази принял активное участие в боях и ликвидации окруженных немецких частей. Во время завершающих боев в Будапеште советское комадование разрешило ему сформировать Будайский добровольческий полк, и он вырос до 2,5 тысячи человек. Эти мадьярские добровольцы носили венгерскую форму, на которую повязывали красные ленточки, оторванные от парашютов красного шелка, которые были привязаны к немецким контейнерам, сбрасываемым с самолетов.
По данным штаба 2-го Украинского фронта, в марте 1945 года отдельные венгерские роты были созданы в 317-й и 180-й стрелковых дивизиях, в 83-й морской стрелковой бригаде и других соединениях. 83-я бригада имела две роты под командованием капитана Имре Немета и капитана Иштвана Поганя. Иногда действия мадьярских рот были весьма результативными. Так, рота под командованием капитана Эрнё Немешвари, приданная 317-й стрелковой дивизии, в боях взяла в плен 300 венгерских и 40 немецких солдат, имея в своем составе 105 человек[118]. Всего в боях участвовало 18 отдельных мадьярских рот. Они вместе с частями 320-й советской стрелковой дивизии и 83-й морской стрелковой бригады участвовали в штурме цидатели на горе Геллерт и Крепостной горы – господствующих над городом высот. Во время штурма 12-13 февраля 1945 года мадьяры отличились в боях, и над воротами Королевского дворца был поднят их флаг. После завершения боев в столице эти части разоружили и отправили на формирование венгерских дивизий, так, например, Будайский полк вошел в состав 1-й венгерской дивизии.
Однако надобность в формировании венгерских частей отпала. 4 апреля 1945 года территория Венгрии была полностью освобождена, а сопротивление противника в Австрии было уже фактически сломлено. Потому вскоре после завершения боевых действий эти мадьярские роты и части были демобилизованы и распущены.
Восстановительные работыИтог боев за Венгрию был устрашающим. Страна была разрушена. По общим оценкам, ущерб от войны составил 21,9 млрд пенгё в ценах 1938 года, что в пять раз превышало годовой национальный доход. Было уничтожено 45 % всего национального имущества. В том числе 21 % сельскохозяйственного инвентаря, 44 % поголовья крупнорогатого скота, 78 % поголовья свиней, 38 % шахт и предприятий[119]. Было повреждено 3602 предприятия, их производительные мощности упали на 45 %, много машин и оборудования было уничтожено или вывезено в Австрию[120].
Огромные разрушения понес транспорт. Было уничтожено 1704 из 8373 мостов, имевшихся до войны; их восстановление затянулось до 1950 года. Немцы угнали в Австрию 48,8 тысячи вагонов из 68,3 тысячи единиц подвижного состава, которым располагали венгерские железные дороги. 66 % паровозов было или уничтожено, или угнано. Из 7600 км железных дорог только 4500 км были пригодны для движения. Немцы также угнали 86 % грузового автотранспорта. Из 50 дунайских пассажирских теплоходов осталось пять, из них три было повреждено. Из 50 буксиров остался один, из 252 барж осталось 10. Речной транспорт фактически был парализован[121].
По всей Венгрии было разрушено 18 % жилья. Но в Будапеште было разрушено или сильно повреждено 80 % квартир. Некоторые районы города были так сильно разрушены, что коренные будапештцы не могли узнать хорошо знакомых мест, не могли найти улиц. В центре Буды были кварталы, где люди ходили не по улицам, а по крышам домов. Дорого же заплатила Венгрия за любовь Миклоша Хорти к своему сыну!