Кристин жила в Люсефьорде уже тридцать лет и никогда не видела подобной зимней бури – налитой густой тьмой, с редкими злыми молниями, искрящими в грозовых тучах. За ночь она пролетела весь фьорд и теперь будто выжидала перед броском на поселок. На мгновение ей почудилось, что буря ведет себя, как живое, злобное существо, которое долго рвалось к своей цели и теперь отдыхает перед решающим ударом.
«Вот же глупости. – Женщина запахнула куртку. – Где эти бездельники болтаются? Я же вчера все подробно объяснила».
Она услышала равномерный стрекочущий шум. Желтый, с красными линиями по бокам, вертолет описал круг над поселком и пошел на посадку где-то на поле возле паромного причала.
«Слава богу, наконец-то, – обрадовалась Кристин и побежала в дом. – Надо подготовить Дженни».
– Что там? – Девушка мыла посуду экономно, набрав воды в раковину.
– Холодина страшная. Буря идет. – Кристин встала в дверях. Она не знала, с чего начать. Правильные слова никак не шли на ум.
«Неужели это так трудно! Давай, скажи ей!»
– Дженни… я думаю, будет лучше, если ты переедешь отсюда. В другое место.
Девушка сгорбилась, сжалась, как мышка:
– Вы это о чем? Какое место?!
– Дженни… У многих в твоем возрасте бывают проблемы… Я тоже убегала из дома.
Дженни схватила полотенце, судорожно стала вытирать руки:
– Что вы знаете о моих проблемах? Я вас просила лезть в мою жизнь?
– Если у человека беда, я иду и помогаю. Если спрашивать, можно не успеть. А ты в беде. Тебе нужна поддержка. Родные тебя ищут…
– Родные? – горько спросила Дженни. – У меня нет родных. У меня никого нет…
Она села на стул, опустила руки:
– Вы вызвали полицию? Зачем, Кристин?
Кристин присела рядом:
– Была одна девочка. Чуть постарше тебя. Она любила «Битлз» и «Дорз»[19], любила сидеть на крыше, любила свободу. Она думала, что ее никто не понимает. Что дом – это ловушка, а счастье где-то там, за горизонтом. И она сбежала с одним парнем. Думала, что он ее половинка.
– И что? Какое мне дело?
– Он бросил ее в Германии. Встретил другую. А девушка продолжила бежать. Она бежала и бежала, пока не оказалась в Америке. И там с ней случилось… кое-что плохое. Очень плохое. И никто ей тогда не помог.
Дженни смотрела в пол и молчала.
– Я знаю, каково быть одной, в чужой стране, без денег и документов, – сказала Кристин. – Это хуже некуда. Одна ты не справишься, Джен.
– Они мне не помогут. – Голос у девушки был бесцветный и пустой. – Никто не поможет… Вы только хуже сделали.
– Нет безвыходных ситуаций, – убежденно сказала Кристин. – Всегда можно найти новый путь. Всегда можно встать на ноги.
– Доброе утро. – Арвет заглянул на кухню. – Как дела? Я слышал вертолет.
– Ага. Это за мной, – сказала Дженни. – Кристин уверена, что полиция обо мне лучше позаботится. Вот так, Арви. Все будет хорошо, как ты и сказал вчера.
Глаза у Арвета приобрели холодный стальной оттенок:
– Зачем, Кристин?
– Так надо. Поверь мне…
– Спасибо, нет!
Двое мужчин в черных форменных куртках зашли во двор. Офицер постучался и открыл дверь.
– Кристин Эгиль?
– Да, офицер. Вот эта девушка. Я сейчас принесу куртку, там такой ветер…
– Не надо. – Дженни решительно встала. – Заберите меня отсюда, офицер.
– Ты в одной пижаме, Дженни!
– Мне ничего не надо, – повторила девушка. – Все, я готова.
Кристин сорвала куртку с вешалки, накинула ей на плечи. Обняла за плечи.
– Придет время, и ты все поймешь, – сказала она. – Все поймешь.
Арвет стоял и смотрел, как Дженни уводят два офицера. Они вышли на улицу, пересекли сад и скрылись за поворотом. А потом желтый вертолет горно-спасательной службы подпрыгнул в воздух и, набирая высоту, скрылся за перевалом. Вслед за ним пришла буря.
* * *– Уезжаешь? – Бьорн встал в дверях, наблюдая, как Арвет укладывает походный рюкзак.
Арвет кивнул. Охоты говорить не было. Да и что тут скажешь?
– Слушай, я… мы…
Арвет продел руки в лямки, встал, походил. Присел, подтянул правую лямку. До Финмарка ему добираться дня три – сперва на пароме, потом на автобусах, поездом, потом опять на автобусе. Не хотелось бы, чтобы спина потом развалилась.
– Арви…
Арвет двинулся на выход, Бьорн посторонился. По лестнице они спускались в молчании.
«Иногда лучше ничего не говорить, – подумал Андерсен. – Просто без слов разойтись, и все».
На кухне сидела Кристин. Смотрела в окно. Лицо у нее невеселое.
– До парома еще час, – заметила она. – На причале замерзнешь.
Арвет неопределенно повел плечами – мол, не переживайте.
– Я помогла ей, как помогла бы себе! – воскликнула Кристин. – Ее разыскивает Интерпол. У Дженни целый букет административных правонарушений и попытка самоубийства. Она сбежала из дома! Бедный ее опекун, представляю, в каком он состоянии!
– В каком смысле? – опешил Арвет. – Какой опекун?
Он не очень понимал, о чем говорит Кристин. Ничего Дженни про опекуна не говорила.
– Ее опекун Клаус Хампельман. Я написала ему вчера письмо, он уже ответил – благодарил за помощь. Сказал, что немедленно вылетает в Норвегию. Ты знаешь, что она уже трижды убегала из дома?
– Клаус Хампельман? – повторил парень. – Вы уверены, что ее опекуна зовут именно так?
– Так было указано в анкете, – пожала плечами Кристин. – В разделе «родственники». А что?
– Ничего. – Он заторопился. – И куда ее увезли?
– Понятия не имею. Наверное, в полицейское управление Форсанна.
– Ну да, конечно. – Арвет задумался. – Ладно, я пошел.
– Постой…
– Спасибо, Кристин. У вас очень милый дом, – пробормотал он. – Все было здорово. Но мне уже пора. Пока, Бьорн.
Бьорн дернулся, но не успел ничего сказать – Арвет хлопнул дверью и вышел на улицу.
– Кристин… – Бьорн подошел к ней.
– Верь мне, малыш. – Кристин обняла его. – Я сделала все, как надо.
Юноша вырвался и рванулся наверх по лестнице. Кристин беспомощно поглядела в окно.
– Все ведь правильно? – спросила она у бури, накатывающей на поселок.
До причала Арвет добрался, когда ветер уже едва не сбивал с ног. Он трепал флаги, поднятые перед домами по случаю грядущего Рождества, взметал остатки листвы и мусора и швырял крупную ледяную дробь в стекла.
Арвет глянул на небо. В горном котле заваривалась громадная грозовая каша – это буря дошла до края фьорда и уперлась в плато. Злые синие искры с треском пробивали воздух, сшивали тучи между собой, а те бродили по кругу, бурлили, переваривали сами себя, выворачивали сизое нутро и с грохотом лупцевали градом землю, воду, скалы.
Больше всего доставалось Арвету, который топтался на причале. Он прижался к закрытой на зиму будке контролера, наглухо застегнул капюшон и закрылся рюкзаком – хотя бы с одной стороны. В таком режиме было теплее, и Арвет повеселел – принялся изучать расписание парома Лаувик – Моен – Люсеботн за прошлый год.
«Скоро паром придет, – думал он. – Почему буря не началась вчера? Или сегодня ночью?! Копы бы тогда не прилетели! Господи, почему все так нелепо, так глупо?»
Ответа, разумеется, не было.
«Должность служки в церкви не дает особых привилегий, – усмехнулся Арвет. – Если бы Бог отвечал на вопросы всех дураков, мир бы остановился – ни на что другое у Него не осталось бы времени».
Арвет пригляделся. Кажется, в серой пелене, застилавшей небо и землю, смешавшей воды и воздух, что-то двигалось.
Поднимая волну, к причалу быстро приближался паром. На палубе не было ни одной машины. Кому втемяшится в голову накануне Рождества ехать к троллю на уши, в какой-то Люсеботн? В канун Рождества надо дома сидеть, готовить люсефиск[20], баранину в капусте и печь пряничные домики. А не мотаться по заброшенным уголкам прекрасной в своей дикости Норвегии.
…Паром уже отходил, мотор стучал под днищем и волны белыми бурунами расходились от носа судна. Арвет захлопнул за собой герметичную – с резиновой прослойкой – дверь и выдохнул.
Все осталось позади.
Он не видел, как на причале появился Бьорн. Тот кричал и размахивал руками, но Арвет уже прошел в судовое кафе по узкому гремящему коридору, опираясь от качки на холодные стены. Бросил рюкзак возле столика и взял крепкого и сладкого кофе.
Он пил мелкими глотками, прихватывая воздух. А в голове вертелись и вертелись слова Дженни: «я нужна только моим врагам».
Глава 10
Марко Франчелли собирал дорожный чемодан. Пара рубашек, смена нижнего белья, несколько томов в потертых обложках без названия и автора, бритвенный станок, зубная щетка, перочинный нож. Из обычных вещей все. Остальной объем чемодана занимал металлический кейс с кодовым замком.
Марко оглядел трейлер. Когда он еще сюда вернется? Он привык к этому месту. Библиотека, рабочий стол, кухня, где он готовил кофе с корицей, апельсиновой цедрой и медом. Дженни любила этот кофе.
Марко оглядел трейлер. Когда он еще сюда вернется? Он привык к этому месту. Библиотека, рабочий стол, кухня, где он готовил кофе с корицей, апельсиновой цедрой и медом. Дженни любила этот кофе.
На глаза попался распахнутый гардероб, откуда рвались наружу ее курточки, джинсы, свитера, шапки, ремешки со стразами – вся эта модная армия словно стремилась помочь хозяйке, попавшей в беду. Марко захлопнул чемодан. Хватит терять время.
В окно постучали – весьма требовательно. Так обычно стучат те, кто имеет право. И не рукой, а тростью с резной головой льва.
– Вот же принесла нелегкая.
Марко поглядел на коричневую коробочку полированного дерева, потом с сожалением убрал в карман. Прятаться от директора с помощью жабы-светоеда было поступком слишком уж детским. «А вот Дженни бы спряталась», – подумал он с грустью.
– Заходи, Билл.
Дверь распахнулась.
– Это самая большая глупость, которую ты совершаешь в жизни, – заявил директор, не переступая порог. – Синяя печать – величайшая драгоценность Магуса. Ты осознаешь, что будет, если ты ее отдашь?
– Вполне. – Марко выпрямился, поставил чемодан на пол, покатал на колесиках. Колесики ходили легко, он остался доволен. – Дженни вернется домой.
Директор зашел в дом и аккуратно закрыл дверь. Достал из кармана медный колокольчик и с размаху ударил по нему тростью. Низкий, почти на пределе слышимости звук разошелся во все стороны и растворился в пространстве. Только уши слегка заложило – как в самолете при резком наборе высоты.
Морриган убрал музыкальный инструмент в карман и начал орать. Минут десять он обкладывал фокусника, не стесняясь в выражениях и не беспокоясь, что кто-нибудь услышит – колокольчик обеспечивал полнейшую звуконепроницаемость. Потом выдохся и уселся на стул.
– У тебя повышен холестерин, Билл. Ты знаешь, почему у итальянцев не бывает инфарктов? Все дело в средиземноморской диете. Морская рыба, оливковое масло, специи…
– Это миф… – Директор утирал платком багровую шею и лицо. – Мрут они так же, как и остальные. Марко, как только ты отдашь Печать, то окажешься вне закона. Каждый член Магуса в любой точке мира будет обязан тебя задержать и отдать Авалону!
– Что ты предлагаешь?
– Сообщить в Службу Вольных Ловцов. Обрисовать ситуацию с выгодной для нас позиции и затребовать силовую поддержку. Если на Фреймуса надавит Великий Совет Магусов, он отпустит твою внучку.
Марко издал сухой смешок:
– Совет и пальцем не шевельнет ради какой-то девчонки, ты прекрасно знаешь. На островах Блаженных наши проблемы никого не волнуют. Там не болят сердца, Билл.
– Это рабочий вариант. Гораздо более разумный, чем отдать одну из семи Печатей Фейри темному магу.
– Совсем недавно ты намеревался отправить меня в беспамятное изгнание, – с иронией заметил Марко. – С чего вдруг такая забота?
– Ты мне не друг, Марко. Но ты член моего Магуса, и я не хочу отдавать тебя Лекарям.
– Я спешу. – Фокусник взялся за чемодан.
Билл раздраженно скомкал платок:
– Это все из-за нее? Ради Эдны ты отдал Охотнику свою молодость, теперь ради ее дочери ты готов отдать оставшуюся жизнь? Ты просто старый неразумный ребенок!
– Ты понятия не имеешь, что я отдал и что получил. – Марко резко выпрямился. – Билл, ты очень уютно устроился. Превратил этот Магус в свою маленькую крепость, спрятался, как устрица в раковине, и до смерти боишься вылезать наружу.
– Последние пятьсот лет эта стратегия себя оправдывала. Мы выжили.
– Да. И при этом прятались, убегали, сдавали своих. Как Калеба. Маленький бесполезный мальчик, о котором так просто забыть – лишь бы не сталкиваться с могущественным колдуном, главой ковена. Если для спасения товарища, пусть и такого, как Калеб, мне надо вести себя, как старый неразумный ребенок – то я буду им. И если ты не в состоянии помочь, просто отойди в сторону!
– Ты понимаешь, что я обязан тебя остановить? – В голосе директора слышалась угроза – пока еще отдаленная, как гроза на горизонте.
Марко глубоко вздохнул:
– Билл, давай так: ты узнал о моих коварных планах, рвался меня задержать, но я тебя опередил и исчез в неизвестном направлении. Ты же знаешь, Авалон все равно твое рвение не оценит. Или ты всерьез хочешь выяснить, кто из нас сильнее?
Сапфир в перстне на руке фокусника блеснул синим.
Морриган пожевал мясистые губы.
– Если бы не Синяя печать… – Он ударил тростью в пол. – Проваливай! Чтобы через пять минут я тебя рядом с моим цирком не видел.
– Прощай, Билл, – Франчелли протянул руку. – Мы вряд ли снова увидимся.
Морриган шумно вздохнул и нехотя сунул пухлую ладонь. Сухие пальцы итальянца стиснули ее в рукопожатии – слишком сильном, на взгляд директора.
– Прощай, Марко…
Хватка фокусника была железной. Фокусник легко притянул его к себе, левой рукой извлек тонкую блестящую паутинку и точным быстрым движением посадил ее на висок директору.
Затем отскочил назад, Билл Морриган едва устоял на ногах. Схватился за висок, царапая ногтями кожу, но от паутинки уже и следа не было.
– Прости, Билл. Надо знать, когда появятся оперативники СВЛ. Сам ты никогда не сообщишь.
– Нить принуждения… – Директор побагровел.
Марко разжал ладонь, дунул, и облако жемчужной пыли окутало директора. Морриган пошатнулся и упал бы, не подставь Франчелли вовремя кресло. Пыльца фей лишает сознания лишь на краткий миг, но стирает последние воспоминания, и фокусник действовал быстро. Он подобрал трость, которую выронил Морриган, и вложил ее в обмякшую директорскую руку – аккуратно, не касаясь оскаленной львиной головы. Затем взял чемодан и вышел.
* * *Альберт Фреймус изучал компьютерную трехмерную модель раскопок кургана под городом Венсброу в графстве Уайтшир, висевшую в воздухе в его кабинете. Новейший проекционный стол обошелся ему в копеечку, но колдун никогда не скупился на передовое оборудование.
– У кого в руках новые технологии – тот владеет миром, – говаривал его отец Балтазар Фреймус, опускаясь в гремящей бадье в подпольную шахту в горах Сьерра-Леоне. К сожалению, месторождение окаменевших саламандр оказалось нестабильным, а технология безотходной добычи – не отработанной до конца. Шахта взлетела на воздух вместе с папой и отрядом големов-шахтеров, а юный Альберт осиротел.
Троюродная тетушка, третьесортная шотландская ведьма, торопившаяся прибрать к рукам наследство братца Балтазара, законопатила Альберта в сиротский приют, откуда он вышел через пять лет, изучив хитросплетения и глубины человеческой подлости и утвердившись в мысли, что преобладающее большинство людей глупы и безнравственны.
В Англии, без денег, связей и знаний, он мог конкурировать лишь с эмигрантами из жарких стран за престижное место уборщика в Макдоналдсе. От отца ему не досталось ничего, кроме сборника простейших заклинаний, бесполезных без редких и экзотических ингредиентов. Что толку в том, что Альберт знал, как навести порчу на мерзкую миссис Глотчер, приютского психолога, если в приюте невозможно раздобыть ни сала мертвеца, ни крови черного петуха? Альберт исчез. Маршрут его был причудлив и витиеват, как ход крота: он прошел путем познания от тайных химероварен Чехии и Богемии до скрытых лабораторий даосов в Гималаях. Он учился везде: в Марокко и Конго, на Ямайке и в Японии, пока, наконец, не вернулся домой, спустя семнадцать долгих лет. За своим наследством.
Встреча тети и племянника вышла теплой. Даже жаркой. Тетушка едва унесла ноги. А колдун Альберт Фреймус начал долгий путь на вершину мастерства Темного Искусства.
Модель медленно вращалась. Итак, рабочие дошли до основного зала. Все уже почти готово. До завершения проекта «Врата» оставалось меньше года. За этот срок необходимо получить как минимум три из семи Печатей Фейри.
Для начала Франчелли готов передать Синюю печать в обмен на свободу внучки. Это было предсказуемо. Обычно люди Договора прятались и убегали. Они никогда не оказывали серьезного сопротивления. Как эти ничтожества вообще уцелели в Темные века, как выдержали натиск его предшественников?
– Как они вообще посмели напасть на особняк, Чучело? – Колдун почесал под подбородком черного нетопыря, висящего на специальном насесте, укрепленном на стене. – Их пора проучить.
Нетопырь распахнул крылья, залатанные крупными стежками черной нити и прихваченные к телу стальными скобами, и беззвучно раскрыл уродливую пасть. После того, что с ним сотворил хвостатый компаньон Дженни Далфин, Чучело потерял остатки доступной ему речи. Впрочем, колдун прекрасно его понимал.
– Скоро эти циркачи уйдут в историю окончательно. Марко Франчелли отдаст Синюю печать. Это будет первым шагом к гибели Магусов.
Альберт Фреймус задумался:
– Одна проблема, Чучело. Девочка давно стала звеном пищевой цепочки фауны Северного моря.