Пилсудский умер в 193 году, а сменившая его военно-гражданская хунта во главе с маршалом Эдвардом Рыдз-Смиглы была малопопулярна и раздиралась склоками. Национальные меньшинства (в основном украинцы, белорусы, евреи и немцы) составляли свыше 30 % населения, но практически отсутствовали в военно-политической верхушке. В восточных областях украинцы и белорусы абсолютно преобладали и были крайне недовольны неравноправным положением, репрессиями против национальных организаций и, прежде всего, изъятием лучших земель в пользу польских колонистов. Неудивительно, что порой пленные польские офицеры просили победителей защитить их от набранных на востоке солдат, а среди белорусских призывников была распространена песенка со словами «Вы ня думайце, палякi, вас ня будзем баранiць, мы засядзем у акопах i гарэлку будзем пiць».
Тем не менее, разложение страны ещё не дошло до последней стадии. При вменяемой внешней политике Вторая Речь Посполитая могла бы и уцелеть, но наглость варшавских политиканов могла равняться только с их тупостью. Когда столь «могучая» держава граничит с одной стороны с СССР, а с другой – с Третьим Рейхом (Германия, Австрия и Чехия, плюс часть нынешних польских земель, Калининград и Клайпеда), имеет смысл договориться либо с западным, либо с восточным соседом. Как известно, не произошло ни того, ни другого. Варшава отказалась выполнить требования Берлина, хотя они были чрезвычайно умеренными. Гитлер желал присоединить к Германии отделённый от неё после 1918 года и ставший вольным городом Данциг с 9 % немецкого населения. Построить через польские земли экстерриториальные автомобильную и железную дороги, связывающие с Германией Восточную Пруссию, также отделённую от неё по условиям Версальского договора. Ну и сверх того, присоединить Польшу к германо-итало-японско-венгерскому Антикоминтерновскому пакту.
Однако Варшава категорически отказалась. Не пожелала она и допустить на свою территорию советские войска в случае нападения Рейха на Францию или саму Польшу, хотя СССР гарантировал не вмешиваться в её внутренние дела, а Франция предложила для страховки ввести на польскую территорию 2 своих и 1 английскую дивизии. Впоследствии опыт совместной оккупации Ирана и Австрии показал, что Москва подобные договорённости соблюдает, а советскую власть вводит лишь в странах, которые отошли в её сферу влияния по договорённости с партнёрами.
Первый вариант превращал Польшу в союзника Рейха, а в обмен на участие в походе на восток давал шанс поживиться за счёт раздела Советского Союза. Опыт последующих событий показал, что Гитлер в таких случаях неукоснительно делился. Италия за участие в разгроме Югославии получила Черногорию, Косово и большую часть Далматинского побережья. Румынии, выделившей против СССР две армии, досталась территория между Прутом и Южным Бугом с Кишинёвом и Одессой.
Второй вариант предполагал польское участие в англо-франко-советском ударе по Германии, в котором союзники имели бы не менее чем троекратный численный перевес и многократное преимущество в танках и артиллерии. Победа означала бы неминуемое участие в разделе уже немецкого пирога с хорошими шансами приобрести Силезию и Западную Померанию с их развитой промышленностью.
Но варшавская хунта выбрала третий вариант, оказавшийся самым тупым. Отвергнув все предложения Германии и СССР, они предпочли надеяться на англо-французские гарантии, хотя точно так же понадеявшейся на Лондон и Париж Чехословакии уже не существовало. Предполагалось, что главные силы германской армии будут сосредоточены на западной границе, где не позднее чем через две недели после начала войны должно начаться наступление главных сил союзников.
Оставшиеся же 20–30 дивизий польская армия, мобилизация которой началась даже раньше, чем в Германии – 23 марта 1939 года, рассчитывала легко разбить или, по крайней мере, задержать в пограничных районах, пока немцам не придётся перебрасывать на запад и их. Ну, а тогда разгром отсутствующего противника гарантирован, и бравые польские кавалеристы могут безбоязненно скакать хоть до Берлина. Недаром польский посол в Париже Лукашевич, который в 1938 году клялся, что, если Советский Союз вступится за Чехословакию, Германия и Польша заставят русских бежать уже через три месяца, несколько месяцев спустя обещал, что поляки ворвутся вглубь Германии в первые же дни войны.
Завершив мобилизацию, польская армия рассчитывала иметь под ружьём 39 пехотных дивизий, 11 кавалерийских, 3 горных и 2 мотомеханизированных бригады – всего до 1, миллионов человек, около 700 танков и примерно 800 самолётов. Правда, из-за традиционного разгильдяйства к моменту начала боевых действий мобилизация ещё не завершилась, но считалось, что против немецких сил на востоке хватит и того, что под рукой, а остальные вступят в бой по мере готовности, что отчасти и произошло.
Однако Гитлер, опираясь на опыт поглощения Чехословакии, справедливо предугадал, что Британия и Франция торопиться не станут, и безбоязненно сосредоточил основные силы вермахта на польском направлении. К 1 сентября 1939 года здесь находились 42 пехотные и горно-пехотные, 8 мотопехотных и лёгких моторизованных и 7 танковых дивизий, кавалерийская бригада и ряд других частей – всего 1,6 миллиона человек, почти 2600 танков и около 2200 самолётов. Вольный город Данциг задействовал в операции свою полицию и добровольческий батальон СС. Три дивизии и авиаполк выставила союзная Германии и жаждущая вернуть потерянные в 1938 году земли, Словакия, но от неё в боях успело поучаствовать лишь несколько батальонов.
Чтобы подчеркнуть неравенство сил сторон, советские историки, набив руку на преуменьшении сил Красной Армии к началу Великой Отечественной войны, регулярно фальсифицировали статистику в пользу «братской» социалистической Польши. Например, лёгкие немецкие танки чешского производства 3 (t) (вес – 8,2 тонны) и 38(t) (вес – 9,8 тонн) Даниил Проэктор, в своей работе «Германо-польская война» одним росчерком пера изящно превратил в мощные машины весом соответственно 3 и 38 тонн, то есть в нечто подобное советским Т-34-8 и американским «Шерманам» конца войны. Зато считая польскую бронетехнику, товарищ Проэктор «забыл» упомянуть танкетки ТКS. Конечно, это не более чем консервная банка с пулемётом, уязвимая даже для огня стрелкового оружия. Однако, примерно такие же германские T-I с бронёй 13 мм и одним (в командирском варианте) или двумя пулемётами, составляющие, между прочим, более 40 % танкового парка армии вторжения, у почтенного профессора учтены. Тот же фокус Проэктор проделал и с авиацией, уполовинив её за счёт устаревших аэропланов, и в итоге оставил армии Рыдз-Смиглы всего 166 танков и 400 самолётов.
Кавалерийские бригады польской армии авторы советской «Истории Второй мировой войны» считали по штатам мирного времени (два кавалерийских полка и 3427 человек личного состава), тогда как в реальности они имели по три-четыре полка, а часто и дополнительный самокатный батальон. Численность кавбригад колебалась от 07 до 7184 человек, примерно соответствуя советским кавалерийским (8968 человек) и горно-кавалерийским (6 8 человек) дивизиям.
Все эти махинации производились, дабы доказать: бедная маленькая невинная Польша не имела против агрессоров никаких шансов. А чтобы закамуфлировать бесславный разгром основной части польской армии, упор делался на отдельных героических эпизодах, типа обороны полуостровов Вестерплятте и Хель на балтийском побережье.
На самом деле, почти не уступая противнику по количеству активных штыков и сабель, поляки, хоть и располагали много меньшим количеством боевой техники, имели шансы продержаться до прихода подкреплений. «Для Польши единственный выход заключался в том, чтобы выиграть время, – свидетельствовал один из лучших военачальников вермахта, фельдмаршал Эрих фон Манштейн. – Прежде всего, было необходимо предотвратить охват со стороны Восточной Пруссии и западной Словакии. Для этого следовало занять на севере линию Бобр (Бебжа) – Нарев – Висла до крепости Модлин или Вышеграда. Она представляла собой сильную естественную преграду. Кроме того, бывшие русские укрепления, хотя они и устарели, представляли собой хорошие опорные пункты… Противостоять немецкому наступлению – лучше всего за указанным рубежом рек – до тех пор, пока наступление на западе не вынудит немцев вывести свои войска из Польши, – вот единственная цель, которую необходимо было преследовать». («Утерянные победы»).
Состоящие на вооружении 21-го польского танкового батальона французские R-3 с 37-мм пушкой и 40-мм бронёй могли стать серьёзной проблемой для немецких T-I (броня 13 мм, вооружён только пулемётами, фото на с.21 вверху) и Т-II (броня 1 мм, вооружён 20-мм пушкой, с.21 внизу). Но ни единого выстрела по немцам они не сделали.
Видимо, предполагая, что поляки станут действовать именно так, начальник германского генштаба Франц Гальдер ещё 7 сентября 1939 года отмечал, что «поляки предлагают начать переговоры. Мы к ним готовы на следующих условиях: разрыв Польши с Англией и Францией; остаток Польши будет сохранён; районы от Нарева с Варшавой – Польше; промышленный район – нам; Краков – Польше; северная окраина Бескидов – нам; области [Западной] Украины – самостоятельны». («Военный дневник»). Записи Гальдера подтверждает и Манштейн, вспоминавший, что Гитлер «ещё во время польской кампании рассматривал вопрос о сохранении оставшейся части Польши».
Однако на деле всё произошло с точностью до наоборот. Мало того, что главные силы польской армии оказались развёрнуты на невыгодных слабо укреплённых позициях западнее Вислы, так едва вступив в бой, они получили распоряжение удирать. Уже 3 сентября главнокомандующий и фактический диктатор страны маршал Рыдз-Смиглы заявил о необходимости «ориентировать ось отхода наших вооружённых сил не просто на восток, в сторону России, связанной пактом с немцами, а на юго-восток, в сторону союзной Румынии и благоприятно относящейся к Польше Венгрии…» (Архив МО СССР, ф. 6 98, оп. 72 109, д. 930, л. 2.)
Состоящие на вооружении 21-го польского танкового батальона французские R-3 с 37-мм пушкой и 40-мм бронёй могли стать серьёзной проблемой для немецких T-I (броня 13 мм, вооружён только пулемётами, фото на с.21 вверху) и Т-II (броня 1 мм, вооружён 20-мм пушкой, с.21 внизу). Но ни единого выстрела по немцам они не сделали.
Видимо, предполагая, что поляки станут действовать именно так, начальник германского генштаба Франц Гальдер ещё 7 сентября 1939 года отмечал, что «поляки предлагают начать переговоры. Мы к ним готовы на следующих условиях: разрыв Польши с Англией и Францией; остаток Польши будет сохранён; районы от Нарева с Варшавой – Польше; промышленный район – нам; Краков – Польше; северная окраина Бескидов – нам; области [Западной] Украины – самостоятельны». («Военный дневник»). Записи Гальдера подтверждает и Манштейн, вспоминавший, что Гитлер «ещё во время польской кампании рассматривал вопрос о сохранении оставшейся части Польши».
Однако на деле всё произошло с точностью до наоборот. Мало того, что главные силы польской армии оказались развёрнуты на невыгодных слабо укреплённых позициях западнее Вислы, так едва вступив в бой, они получили распоряжение удирать. Уже 3 сентября главнокомандующий и фактический диктатор страны маршал Рыдз-Смиглы заявил о необходимости «ориентировать ось отхода наших вооружённых сил не просто на восток, в сторону России, связанной пактом с немцами, а на юго-восток, в сторону союзной Румынии и благоприятно относящейся к Польше Венгрии…» (Архив МО СССР, ф. 6 98, оп. 72 109, д. 930, л. 2.)
Два дня спустя соответствующий приказ был отдан, и польские войска начали в беспорядке отходить в глухие районы, где начисто отсутствовали подготовленные оборонительные позиции и необходимые для продолжения боевых действий ресурсы. Уже 11 сентября Гальдер отмечает сведения из Румынии о переходе первых польских отрядов через румынскую границу. Среди перешедших оказался и 21-й танковый батальон, оснащённый только что закупленными во Франции R-3. Имея 37-мм пушку и 40-мм броню, эти машины были сильнее подавляющего большинства вражеских танков, но не соизволили подбить ни одного. Впоследствии Румыния их реквизировала и направила на штурм Одессы, за что полякам от одесситов особая благодарность.
Ещё раньше в направлении Румынии последовал сам пан маршал вместе с прочим ясновельможным панством. Первым вечером 1 сентября, удрал президент Польши Игнаций Мосьцицкий. Через четыре дня за ним отправилось правительство, ну а ночью с 6 на 7 собрал манатки и Рыдз-Смиглы, забравший с собой часть зенитной артиллерии противовоздушной обороны Варшавы и всю прикрывавшую столицу истребительную авиабригаду. Заскочив по пути в Брестскую крепость, лихие генералы 10 сентября переехали во Владимир-Волынский, 13-го перебрались в городок Млынов, 1 – го – в Коломыю на румынской границе, а 17-го были уже в Румынии.
Гражданские министры избрали для своего героического драпа несколько иной маршрут. Прибыв 6 сентября в Люблин, они уже 9-го перебрались в западно-украинский городишко Кременец, 13-го выехали оттуда в приграничные Залещики, и отсюда 16 сентября перешли в Румынию. Как впоследствии выяснилось, личное имущество панство переправило в Бухарест заблаговременно.
Прихватив для защиты своей ценнейшей персоны полсотни истребителей и несколько батарей зенитной артиллерии, Рыдз-Смиглы позабыл в Варшаве шифры для радиостанции, из-за чего не смог руководить войсками. Когда же шифры, наконец, прибыли, вышел из строя передатчик. Пришлось связываться с оставшимся в столице штабом, через радиостанцию речной флотилии в Пинске, которая передавала приказы маршала в штаб флота, и лишь оттуда его ценные указания шли в Главный штаб. Поскольку на фронте ситуация уже успевала не раз измениться, по эффективности такой способ управления сравним разве что с ковырянием левой ногой в правом ухе. И то если не учитывать, что польская ставка ещё и постоянно удирала, сменив за десять дней пять мест пребывания, причём паническое бегство главкома всякий раз заметно опережало приближение немцев. Например, из Брестской крепости маршал сбежал в ночь с 9 на 10 сентября, тогда как части одного из создателей танковых войск Рейха Гейнца Гудериана подошли к городу лишь вечером 14-го. Насколько я помню, Сталин в 1941-м и Гитлер в 1945-м, когда положение их армий было не лучше, вели себя несколько по-другому, но для истинного демократа Рыдз-Смиглы эти кровавые диктаторы не указ!Польский главнокомандующий Эдвард Рыдз-Смиглы бросил своих солдат на произвол судьбы
Под стать своему главкому оказались и многие другие польские командиры, типа командующего оперативной группой «Нарев» генерала Млот-Фиалковского. Против него немцы вообще не наступали, поскольку войск на этом участке почти не имели. Успешные рейды польской кавалерии на германскую территорию подтвердили отсутствие здесь сколь-нибудь серьёзных сил противника, и, казалось, ничего не стоило ударить во фланг немецким частям, атакующим позиции соседней армии «Модлин». Однако соединения «Нарева» так и не пошевелились целую неделю, пока переброшенный с другого участка моторизованный корпус Гудериана, почти не встретив сопротивления, не рванул через их позиции на Брест.
Столь же скромно повёл себя при виде противника и генерал с характерной фамилией Драпелла, командовавший сводной группой из 9-й и 27-й пехотных дивизий. Пан Драпелла имел все возможности ударить во фланг наступающим немцам, но, по деликатному упоминанию российского исследователя Дмитрия Тараса, «не проявил готовности исполнять свои обязанности». Когда Драпелла, наконец, собрался начать их исполнять, противник уже разобрался с его соседями по фронту, после чего наш полководец поступил в полном соответствии со своей фамилией. («Операция Weiss: Разгром Польши в сентябре 1939 г.»).
Контрудар оперативной группы «Всхуд» провалил командир 16-й пехотной дивизии полковник Свитальский. Получив приказ о наступлении, впавший в пессимизм полковник вместо этого велел отступать, тем самым парализовав действия соседних частей. После этого Свитальского сместили, но момент был безнадёжно упущен, и драпать пришлось всей группе.
Так происходило регулярно. Например, появляется несколько немецких танков перед позициями 19-й пехотной дивизии армии «Прусы», и её командир тут же удирает в штаб армии. После чего немцы разгоняют оставшуюся без руководства дивизию, а потом, ударив в тыл соседним частям армии, разносят до основания и её, при полном непротивлении командарма – генерала Домб-Бернацкого.
Такое же непротивление продемонстрировали покинувшие свои войска командир 28-й пехотной дивизии Боньча-Уздовский и его коллега из 2-й пехотной дивизии Доян-Суровка. Отмечая бегство последнего, польский военный историк и участник боевых действий Мариан Порвит отметил, что у пана полковника расшалились нервы…
Если же где-нибудь находился дельный военачальник, пытающийся организовать сопротивление, в дело вмешивался Рыдз-Смиглы и давил инициативу на корню. Именно так была сорвана единственная попытка польского контрнаступления, когда командующий армией «Познань» генерал Тадеуш Кутшеба удачно атаковал части немецкой группы армий «Юг». К тому времени фронт этой группы представлял вытянутый клин, упёршийся в варшавские укрепления, и ударь по немцам поляки с обеих сторон, те могли получить неплохую взбучку.
Кутшеба свою задачу выполнил грамотно. В ночь с 9 на 10 сентября его войска скрытно вышли к открытому
флангу 8-й германской армии и опрокинули две вражеские дивизии. Однако удирающий из Бреста во Владимир-Волынский Рыдз-Смиглы рассылает в войска директиву с требованием ускорить отход к румынской границе. То есть, пока армия «Познань» и присоединившаяся к ней группа «Всхуд» атакуют германский клин с северо-запада, польские войска, расположенные по другую сторону этого клина, получают приказ уходить на юго-восток!
В результате «Познань» и «Всхуд» в одиночестве двинулись прямо в глубь вражеского расположения, куда немцы уже стягивали части с других участков. Удачно начавшийся контрудар полностью провалился, а проводившие его войска без толку погибли. Через несколько дней была вынуждена сдаться и не дождавшаяся помощи Варшава.
Лидер Конституционно-демократической партии России Павел Милюков в таких случаях риторически восклицал: «Что это – глупость или измена?», после чего сам же отвечал: «А не всё ли равно?» По свидетельству участника войны, поручика Ежи Климковского, Рыд-Смиглы считали предателем многие польские офицеры. Видимо, так полагали и немцы, поскольку без проблем позволили Рыдз-Смиглы сначала перебраться из Румынии в союзную Гитлеру Венгрию, а потом и вернуться в Польшу, где бравый маршал умер естественной смертью 2 декабря 1941 года при оскорбительном невнимании агентов гестапо. Подчинённые папаши Мюллера даже не приняли во внимание приказ Рыдз-Смиглы от 26 сентября 1939 года о переходе армии к партизанской войне, который был ради пущего драматизма написан на шёлковом платке и отправлен в осаждённую Варшаву самолётом из Бухареста.