А вот поди ж ты! Нашелся один такой вчерашний зэк.
Степана-таки подвигла на запрещенную работу простая мысль, вдруг пришедшая ему в голову: мне скоро пятьдесят. И скоро предсказанный Каревским роковой шестьдесят четвертый. «А это значит, позади не просто большая и лучшая часть моей жизни. Позади, быть может, вся моя жизнь. И что же останется после меня? Два уголовных дела – в Ленинградском городском и Владимирском областном архиве КГБ? Росписи в ведомостях на зарплату в Кошелковском комбинате? Сын? Ну да, сын. Хороший парень. Но вырастил его, если быть справедливым, совсем не я. До четырнадцати лет я его даже не видел. А главное: неужели сын окажется одним-единственным моим достижением?»
И вот тогда Нетребин взялся за работу. И пригласил сына в свою лабораторию на полставки, на ту же должность, с которой начинал в пятьдесят четвертом, – лаборанта. С тайной мыслью, конечно, что Юрочка сможет продолжить его дело.
Совсем по-иному они организовывали в Кошелкове исследования в сравнении с владиславльской шарашкой. Тогда была несвобода, тюрьма – зато любые нужды в реактивах, технике, людях выполнялись немедленно и беспрекословно. Теперь Степе приходилось ловчить, жулить, выгадывать, чтобы выписать или сэкономить необходимые химикаты. Тогда, за решеткой, обычно радовались, если удавалось сачкануть, пофилонить. Теперь надо было ухищряться, чтобы трудиться.
Они с сыном опасались всех вокруг – а стукнуть мог любой. Ночной вахтер, зашедший в лабораторию на огонек. Народный контроль, выявивший перерасход реактивов. Сотрудник лаборатории, наткнувшийся вдруг на небрежно спрятанный левый лабораторный журнал.
Однако судьба очень часто сопутствует наглым и отчаянным. Без помощников, по памяти, Степан синтезировал и воссоздал тот препарат, который некогда в порыве гибельного восторга презентовал самому Сталину бывший полковник Орлов. И тут оказалось: не случайно именно сейчас решил оставить свой след на Земле Нетребин-старший. И не только в предсказанном шестьдесят четвертом дело. Наверное, человек сам начинает ощущать внутренним чутьем свой внутренний непорядок – когда любые врачи и анализы еще слепы и глухи.
Заканчивался год шестьдесят третий. Юрий успел защитить диплом и поступить к отцу в лабораторию на должность лаборанта на полную ставку. Нетребин-старший, чтобы сыну не мотаться каждый день в Москву и обратно, даже прописал его временно в общежитии, в комнате всего на двоих. И вот тогда-то Степана стал беспокоить ничтожный бронхит. Сделали рентген, послали на анализы. Потом заставили лечь, прямо-таки руки выкрутили, в больницу. А затем его выписали, но в день выписки Виталина долго разговаривала с глазу на глаз с завотделением, а после, уже дома, тайком плакала.
На следующий день Степан расколол ее – сказались уроки энкавэдэшников и эмгэбэшников, коловших его соответственно в сороковом и сорок девятом. А может, Виталина разоткровенничалась перед ним для того, болезненно подумал в первый момент Нетребин, чтобы вдосталь порыдать и попричитать? Диагноз, что она озвучила для него, оказался прост и страшен: рак легких, прогноз неутешителен, и осталось ему от силы три-четыре месяца.
Степа потом вспоминал, что в самый первый момент, когда супруга объявила приговор, он почувствовал облегчение и даже радость. Во-первых, потому, что любая неопределенность все-таки страшней даже самой страшной определенности. А еще потому, что теперь великолепно решился вопрос: каким образом испытывать заново синтезированный препарат. Никаких проблем: он с полным правом может экспериментировать на себе. Единственное, что надо: для чистоты опыта не принимать никаких лекарств из числа тех, что пропишут ему для борьбы с раком.
Сын договорился у себя дома, что перевезет в Кошелково магнитофон – имелось в руководящей семье и подобное чудо-техники. Мама и ее муж Юрочке всячески потакали и возражать против его просьбы не стали. Поэтому однажды персональный водитель Викентия Михайловича вместе с книгами Нетребина-младшего доставил в кошелковскую общагу двадцативосьмикилограммовый «гробик»: ленточный магнитофон «Днепр-9». Именно на него стали записывать отец с сыном свои опыты с экспериментальным препаратом.
Наши дни. Алексей Данилов
Я оставил пока магическую цепочку дат и таинственную последовательность смертей в семействе Нетребиных. Решил начать с современности. С гибели ювелира – Нетребина-младшего. И первым делом мне захотелось отправиться не в офис Нетребина на Волхонке, а в один из его ювелирных магазинов.
Мне даже легенды придумывать не пришлось. Что может быть естественней, чем влюбленный мужчина у витрины с бриллиантами? Он сомневается, растерян, слегка раздражен. Мыслей рой: сколько денег на нее потратить? Не зря ли стараюсь? Понравится ли ей (это в последнюю очередь)?
Варвара, моя краса, к золоту, похоже, была равнодушна. На пальцах – ни единого перстенька, в ушах – скромные, потемневшие от времени «гвоздики» – наверное, подарок родителей на окончание школы или поступление в институт. Плюс характер властный, суровый. Да, сегодня девушка дала слабинку, показалась мне беззащитной и очень женственной, но все равно я с трудом представлял, как подступаюсь к ней с бархатной коробочкой. Может и не принять. А уж дорогое украшение отринет стопроцентно, должностное мое лицо.
Я улыбнулся. Вспомнил русую косу, пронзительные очи, упрямую морщину меж бровей (обычные девчонки туда ботокс колют или хотя бы стараются не хмуриться – а Варваре моей все равно).
Догадается она, что я работу с личным совместил? Что решил купить ей подарок в одном из магазинов Нетребина?
Варвара-оперативник, конечно бы, просекла. Но взгляд у нее вчера, когда мы прощались, был совсем не полицейским. Я понял, что устала она быть роботом-силовиком, носить брюки, говорить резкости. И не удержится. Кольцо – с зеленым гранатом или бирюзой, под цвет своих неописуемых глаз, – возьмет. А потом будет страдать. Что предала свою дурацкую службу, завязала отношения с объектом. Позволила себе не играть с мужчиной, а положиться на него.
Да уж, мне не стоило ждать – если я останусь с этой девушкой! – легкой жизни. Вряд ли у нас с ней получится идеальная семья, и борщей, по крайней мере, каждый день от нее не дождешься. Но все равно она стоила тысячи милых, послушных, домашних кошечек.
…Магазин Нетребина ничем не отличался, на мой непросвещенный взгляд, от сотни других, на одно лицо, ювелирных. Золото слепило глаза, за прилавками скучали средних лет продавщицы, в дальнем углу склонился над кроссвордом охранник.
Меня, единственного покупателя, встретили без восторга.
– Я могу вам помочь? – неохотно поднялась навстречу мне одна из торговых дам.
Охранник и вовсе взглянул досадливо. Но кроссворд отложил.
– Спасибо, пока не надо.
Я прежде решил присмотреться и двинулся вдоль прилавков. А ничего ведь не изменилось – с давних-предавних времен, когда я, юнец, выбирал колечко для своей первой (и как тогда думал, единственной!) супруги. Да что там: когда меня, совсем мальца, в ювелирный однажды взяла с собой мама, украшения выглядели точно так же, как сейчас: бесконечные ряды колец с нелепыми золотыми обмотками, обкрутками, завитушками и нашлепками. Безвкусные серьги, напоминавшие червей на крючках. Кулончики в виде знаков зодиака, а также змей, пауков и ящериц. Единственное, что изменилось со времен застоя, – появилась полка с крупной табличкой «ДЛЯ ВЕРУЮЩИХ» (кресты, а также иконы).
«Неужели Нетребин сделал свои миллионы на этом?» – недоверчиво подумал я.
– Вы что-то конкретное ищете? – решила еще немного поработать продавщица.
«Купит сейчас обручалку за тыщу семьсот сорок. Семнадцать рублей прибытку, смех!» – без труда прочел я ее незамысловатую мыслишку.
И поспешил успокоить женщину, спросив:
– А эксклюзивные, дорогие украшения у вас есть?
– На какой бюджет? – сразу оживилась та.
«Десять тонн потратит, и то вряд ли!» – швырнуло в спину насмешливое, от охранника.
«Психолог ты, дядя, никудышный».
Продавщица верила в меня больше. Подвела к прилавку, где теснились аляповатые, слепящие глаза, массивные кольца. Доверчиво вручила самое искрящееся. Подглядывая в бумажку, затарабанила:
– Состоит из пятидесяти шести бриллиантов общим весом два с половиной карата, суммарный вес золота почти тринадцать грамм, чистота камней в диапазоне Vs2-Si1, цвет класса HI…
– Цена вопроса? – строго вопросил я.
– Двести двадцать тысяч.
«Варя меня с ним просто вышвырнет. И не только из-за цены».
Я поморщился – кольцо выглядело совершенно безвкусным.
– Для вас дорого, – вынесла вердикт продавщица.
– Не в этом дело, – осторожно произнес я. – Просто моя, мм… подруга – дама очень эффектная, можно даже сказать, капризная. Она не любит типовых, с конвейера, вещей.
«Психолог ты, дядя, никудышный».
Продавщица верила в меня больше. Подвела к прилавку, где теснились аляповатые, слепящие глаза, массивные кольца. Доверчиво вручила самое искрящееся. Подглядывая в бумажку, затарабанила:
– Состоит из пятидесяти шести бриллиантов общим весом два с половиной карата, суммарный вес золота почти тринадцать грамм, чистота камней в диапазоне Vs2-Si1, цвет класса HI…
– Цена вопроса? – строго вопросил я.
– Двести двадцать тысяч.
«Варя меня с ним просто вышвырнет. И не только из-за цены».
Я поморщился – кольцо выглядело совершенно безвкусным.
– Для вас дорого, – вынесла вердикт продавщица.
– Не в этом дело, – осторожно произнес я. – Просто моя, мм… подруга – дама очень эффектная, можно даже сказать, капризная. Она не любит типовых, с конвейера, вещей.
Эвфемизм для простого русского заявления: «В жизни я этот кошмар самоварный не куплю!»
Однако тетечка взглянула на меня уважительно. Протянула:
– Понимаю… А как вы относитесь к авторской работе?
– Это было бы интересно.
– Возможно, я смогу вам помочь, – важно откликнулась она.
Обернулась ко второй хранительнице прилавка, велела:
– Анастасию Эрнестовну пригласи.
А мне великосветским тоном предложила:
– Чашечку кофе пока не желаете?
Что ж, пока все шло точно по моему плану. Я немного понаслаждался своим превосходством. От силы десять минут в магазине провел – и уже буду встречаться с важной бриллиантовой шишкой.
Судя по тому, что с продавщиц мигом слетело полусонное забытье, а кроссворд охранника бесследно исчез, Анастасия, эффектная чернобровая дивчина, действительно располагалась на верхушке магазинной иерархии.
Красотка окинула меня быстрым, оценивающим взглядом. Мой скромный (но, естественно, дорогой и качественный) наряд в заблуждение ее не ввел – поощрительно улыбнулась, проворковала:
– Мне сказали, вы ищете для своей дамы нечто особенное?
«Черта с два он, папик, не купит ничего. Дьявол, кто этот парень на самом деле?! Опять мент? ФСБ? Глазищами так и шарит. Зачем он здесь?! Что ему нужно?!»
«Милая, что ж ты так разволновалась»? – почти отечески, мягко, произнес в пространство я.
Прием сработал. Лицо красны девицы смягчилось, сквозь улыбку-гримасу проступили человеческие черты.
– Расскажите мне – в двух словах – кому мы покупаем и что, – попросила она.
– А вы, простите?.. – Я взглянул вопросительно.
– Директор магазина. – Анастасия вручила мне визитку.
Обычная картонка, наверху – логотип ювелирной компании «Бриллиантовый мир», ниже – адрес магазина, ее фамилия и должность.
Но едва я коснулся карточки – пальцы свело судорогой, еле смог побороть дрожь. Неужели оно? Едва забросил невод – сразу золотая рыбка?
Что-то имелось очень тревожное в девушке. Опасное, настораживающее. Красотке – я не сомневался ни секунды – было чего бояться. И что скрывать. Первое, что в голову пришло: она – любовница Нетребина. Запросто: привлекательна и для директора магазина очень молода, не старше тридцати.
А может, не просто любовница – она и убила? Но зачем ей убивать своего босса? За то, что отказался развестись и жениться? Или дело не в личном, а в бизнесе?
Хотя что я спешу, гадаю? Поговорить с ней о чем угодно – и аппетитная штучка расскажет мне все сама.
Пока что следовало убедить ее, что ровно никакой опасности я не представляю.
Я изложил свою легенду (почти во всем правду!) Что человек я обеспеченный, но личная жизнь (все работа, работа!) долго не складывалась. И вот наконец встретил девушку – необычную, гордую, очень самостоятельную. Наши отношения пока только завязываются, покупать кольцо с бриллиантом преждевременно, да она и не возьмет. Найти бы нечто совсем особенное, ошеломляющее, но не вызывающе дорогое.
Настя слушала очень внимательно, кивала. Вдруг спросила:
– Ваша избранница юбки любит?
Я напряг память:
– Нет. Ни разу ее в них не видел.
– А волосы красит?
– Э-э… у нее коса. Русая, очень длинная, – растерялся я.
– Типично мужской ответ, – рассмеялась директриса. И выстрелила новым вопросом: – Она работает, учится?
– Работает.
– Где?
– Мм… в одной государственной структуре.
– Значит, чиновница. В брючках – и с косой, – задумчиво протянула красотка. – Интересный типаж.
«Услышь тебя Варя – убила бы на месте!» – мелькнуло у меня.
Вслух произнес:
– Ей бы, наверное, понравилось кольцо, как у вас.
Безымянный палец директрисы обвивала изящная серебристая змейка с глазками-бриллиантиками.
– Это штучная вещь. – Анастасия сняла украшение, протянула мне.
Я чуть задержал ее руку в своей.
«Показалось мне, что под меня копает. Обычный влюбленный тюфяк», – прочитал я ее мысль.
– Мы работаем с несколькими независимыми ювелирами, – пояснила директорша. – Они продают в том числе и авторские произведения. На витрине их работ нет, но я могла бы показать вам каталог.
– С огромным удовольствием!
«Почему они все обязательно являются в обед?»
– Может быть, сходим вместе на ланч? – подхватил ее мысль я.
– Что вы, я не голодна! – захлопала глазами красавица.
И обдала меня новым приступом страха: «Что он прицепился?! Просто не могу, не могу уже больше! Лучше умереть, чем такая жизнь. Трястись, вздрагивать. Ежедневно, ежечасно, от любого шороха!»
Поспешно извлекла из-под прилавка каталог, протянула мне:
– Вот. Каждая работа – в единственном экземпляре, диапазон цен – широчайший. От ста долларов и до бесконечности.
– А если мне что-то нравится, – я зашелестел страницами, – как мы действуем дальше?
– Изделие могут привезти в магазин, – пожала плечами она. – Но это долго. Есть другой вариант: я даю вам координаты того ювелира, чьи изделия вам приглянулись. Вы сами звоните ему и обо всем договариваетесь.
– Это ваш официальный бизнес? – заинтересовался я.
И навострил уши.
Но на сей раз она не испугалась.
«На, подавись!» – поймал я волну.
А вслух Анастасия с укоризной произнесла:
– Ну, разумеется. Ювелиры – зарегистрированы, как индивидуальные предприниматели, налоги добросовестно платят. А мы – если находим для них клиента – получаем свой процент. Все прозрачно. Все довольны.
– Отличная идея, – похвалил я. – Ваша?
– Нет, – неохотно призналась девушка. – Этим Микаэла Евдокимовна ведает. Наш директор по развитию.
«Чертова крокодилина!»
Я прикинулся дурачком:
– Но раз вы, Настенька, – директор магазина, эта женщина подчиняется вам?
Красотуля поджала губы:
– В нашем холдинге – семнадцать торговых точек, по всей стране. И мы все – просто наемные сотрудники. А Микаэла Евдокимовна – сидит в центральном офисе. Осуществляет общее руководство. Владеет серьезным пакетом акций. И входит в совет директоров.
«Если, сучка, вдруг удумает запрос в Екатеринбург послать?! С нее станется! Конец мне тогда…»
«Темные дела тут у вас, в златом королевстве», – подумал я.
Вот и первая просьба для Вареньки: нужно как можно быстрее проверить нервную директрису ювелирного магазина.
Я ожидал, что ювелир окажется бородат и вальяжен, а мастерская его будет похожа на музей. Однако в реальности все оказалось скучнее: всего-то закуток в захудалом торговом центре, по соседству с металлоремонтом и химчисткой. И парень, что хозяйничал здесь, никак не походил на творца (с большой буквы «т») – скорее мелкий, не шибко удачливый предприниматель. Озадачил он меня первым же вопросом:
– Вы, правда, что ли, побрякушку из каталога хотите взять?
– Да, колечко в виде молнии. Я же вам говорил.
– И мой телефон вам Малеванная дала? – продолжал допрос парень. – Из ювелирного на Цветном бульваре?
– Да, а…
Ювелир перебил:
– Как она выглядит?
Интересный получался разговор.
Я усмехнулся:
– Весьма неплохо. Стройная шатенка, глаза голубые, на правой щеке родинка.
Мысль его мне пока поймать не удавалось. Очень сложно: когда человек суетится, избегает смотреть в глаза да еще отделен от тебя пластиковым стеклом.
– Ладно, поверю на слово, – неохотно откликнулся парень. – Но «молния» вам не понравится.
Он быстрым движением швырнул мне в ладонь серебряное колечко – его руки я коснуться даже не успел.
М-да, фотографы, что снимали изделие для каталога, явно постарались. На картинке безделушка выглядела интригующе, эффектно, почти символично: молния, указующий перст… Но сейчас – я смотрел на кривоватые грани тусклого серебра и понимал: девчонка-школьница безделице была бы рада. А вот Варя… Единственное, в чем можно не сомневаться: точно уж не испугается, что я пытаюсь ее подкупить.
Тут и первая мысль поймалась: «Хотя б за штуку «деревянных» впарить – и то хлеб».
В то время как в каталоге значилось: «5499 рублей».