– Господин Мерри! – воскликнул он.
– Он самый. А вы думали, кто? – спросил Мерри, появляясь из тумана и встряхивая поводьями.
Страх сразу пропал: перед ними был всего-навсего хоббит верхом на пони, по уши укутанный в шарф.
Фродо выпрыгнул к нему из повозки.
– Нашлись, пропащие! – весело сказал Мерри. – А я уж думал, вы где-нибудь застряли, к ужину не поспеете. Да тут еще туман поднялся. Ну, я и поехал осматривать овраги, а то ведь свалитесь – кто вас вызволит? И вот бывает же – разминулись. А вы-то где их нашли, господин Бирюк? На плаву в утином пруду?
– Да они просто шли не путем, – объяснил тот. – Я чуть было на них собак не спустил; погодите, сами вам расскажут. А теперь, значит, извините, господин Мерри, господин Фродо и прочие, мне домой надо. Жена ведь, сами понимаете, а ночь-то вон какая темная.
Он подал повозку назад и развернул ее.
– Всем, стало быть, доброй ночи, – сказал он. – Надо же, денек выдался, рассказать – не поверят. Ладно, все хорошо, что хорошо кончается, – вам-то еще, конечно, добираться... да и мне тоже; ну, поглядим.
Он зажег фонари и выпрямился во весь рост. А потом вдруг достал огромную корзину из-под сиденья.
– Чуть не забыл, – добавил он. – Тут вот от жены кое-что, может, пригодится – с особым приветом господину Торбинсу!
Они проводили глазами тусклые фонари, быстро канувшие в глухую ночь. Неожиданно Фродо рассмеялся: он учуял из плотно закрытой корзины сытный запах жареных грибов.
Глава 5 РАСКРЫТЫЙ ЗАГОВОР
– Что ж, поторопимся и мы, – сказал Мерри. – Я уж вижу, вам шутить некогда, на месте поговорим.
И хоббиты припустились вниз прямой дорогой – ровной, накатанной, обложенной большими белеными камнями. Сотня-другая шагов, и они вышли к реке, на широкую пристань, возле которой покачивался грузный бревенчатый паром. Причальные сваи светлели под двумя высокими фонарями. На берег наползала белесая мгла; но вода впереди была черная, только в камышах – молочные завитки тумана. За рекой туман редел.
Мерри провел пони по паромным мосткам; следом сошли остальные путники. Он неторопливо оттолкнулся длинным шестом, и между паромом и пристанью поплыли мощные, медленные струи Брендидуима. Восточный берег был крут; от причала мерцающей цепочкой фонарей отходила извилистая дорожка; на Косой Горе перемигивались в тумане красные и желтые огоньки. Это светились окна Хоромин-у-Брендидуима, старинной усадьбы Брендизайков, пристройки которой со временем заняли все склоны Горы. Закладкой Хоромин началась история Забрендии, густо населенной и почти независимой области Хоббитании, полоски земель между рекой и Вековечным Лесом. Главное здешнее селение, сгрудившееся на всхолмье за Хороминами, именовалось Зайгордом.
С востока никакого заслона поначалу не было; но потом Брендизайки поставили высокую изгородь и назвали ее Отпорной Городьбою. Она была поставлена давным-давно и с тех пор ушла ввысь и разрослась вширь: ее подправляли из года в год. Лукою выгибалась она от Брендидуимского Моста до самого устья Ветлянки – лиг двадцать, если не больше. Защищать-то она защищала, но, к сожалению, не очень. Лес так и норовил подобраться к Городьбе, и в Забрендии запирали на ночь входные двери, чему в Хоббитании даже верить не хотели.
Паром тихо подплывал к чужому берегу. Переправа была в новинку только Сэму, и ему казалось, что речные струи отделяют его от былой жизни, оставшейся в тумане: впереди зияла черная неизвестность. Он почесал в затылке и подумал: вот ведь неймется-то! Жили бы да жили!
Хоббиты спрыгнули с парома. Мерри зачаливал, а Пин уже вел пони по дорожке. Сэм в последний раз оглянулся на Хоббитанию и сиплым шепотом вымолвил: – Гляньте-ка, сударь! Кажется мне, что ли?
На дальней пристани, в тусклом свете фонарей, кто-то появился – кто-то или что-то, черный живой мешок, колыхавшийся у причала. Сперва он ползал и словно бы обнюхивал пристань; а потом попятился и скрылся в тумане за фонарями.
– Это что еще за новости в Хоббитании? – вытаращил глаза Мерри.
– Это за нами по пятам, – сказал Фродо. – И больше пока не спрашивай! Скорее! – Они взбежали по дорожке наверх, оглянулись на туманный берег и ничего не увидели.
– Спасибо, хоть лодок больше нет на западном берегу! – сказал Фродо. – А верхом можно переправиться?
– До Брендидуимского моста двадцать лиг – разве что вплавь, – сказал Мерри. – Только я в жизни не слыхал, чтобы здесь на лошадях переплывали реку. А кто – верхом-то?
– Потом скажу. Когда дверь запрем.
– Потом так потом. Вы с Пином дорогу знаете: я тогда на пони к Толстику – вас небось еще ужином корми.
– Мы вообще-то поужинали у Бирюка, – сказал Фродо, – но можем и еще раз.
– Вот обжоры! Давай корзину! – потребовал Мерри и скрылся в темноте.
До Кроличьей Балки было не так уж близко. Они оставили по левую руку Косую Гору с Хороминами и вышли на дорогу – главную, от Брендидуимского моста на юг. Пол-лиги к мосту – и они свернули вправо; еще две лиги проселком – и подошли к узким воротам в частой ограде. Дом стоял в стороне от прочих – за то и был выбран – длинный, приземистый, с дерновой крышей, пучеглазыми оконцами и большой круглой дверью.
От ворот шли в темноте по мягкой зеленой тропке: ни луча не пробивалось из-за ставен. Фродо постучался; отворил Толстик Боббер, и домашний свет озарил крыльцо. Они проскользнули внутрь, задвинули все засовы и оказались в просторной прихожей с дверями по обеим сторонам. Напротив был коридор в глубь дома. Из коридора появился Мерри.
– Ну, что скажете? – спросил он. – Мы хоть и на скорую руку, но постарались, чтобы все было, как дома. А ведь приехали-то вчера вечером – такой был шурум-бурум!
Фродо огляделся. И правда, как дома. Его любимые вещи – любимые вещи Бильбо, если на то пошло, – все нашли свои места, словно в Торбе. Приятно, уютно, спокойно – и ему мучительно захотелось остаться здесь, чтобы здесь и кончить свои дни. Друзья для него так старались, а он... Фродо снова испуганно подумал: как же им объяснить, что я скоро уйду, очень скоро, сейчас – нет, завтра. И объяснения не отложишь.
– Удивительно! – воскликнул он, сглотнув трудный комок. – Точно никуда и не уезжал.
Они скинули мешки и повесили плащи. Мерри повел их по коридору и отворил дверь в дальнем конце. Оттуда сверкнул огонь и пахнуло паром.
– Неужели баня? – восхитился Пин. – Ай да Мерри!
– Чья очередь? – спросил Фродо. – Сначала кто старше или кто быстрее? Вы так и так второй, сударь мой Перегрин.
– А ну-ка, прекратите! – одернул их Мерри. – Ишь, надумали – начинать новое житье со свары! Чтоб вы знали, так там три ванны и котел кипятку. Кстати, – может, пригодятся – полотенца, мыло и прочее. Ну-ка, раз-два-три!
Через полчаса он подошел к дверям.
– Эй, там! – позвал он. – Как насчет поужинать и пивка? Фродо вышел, причесываясь. Мерри сунул нос в дверь.
– Ничего себе! – воскликнул он. На полу можно было плавать. – Это вы, голубчик Перегрин, натворили? Все вытрете – а не поспеете к ужину, значит, такая ваша судьба.
Ужинали на кухне, за столом возле большого камина.
– Ну, грибов-то вы уже наелись? – спросил Толстик без особой надежды.
– Наелись и еще поедим! – крикнул Пин.
– Грибы мои! – объявил Фродо. – Их изготовила лучшая хозяйка на свете – госпожа Бирючиха! Уберите лапы, я вам сам положу.
Хоббиты очень любят грибы, даже больше нашего. Поэтому юный Фродо и повадился когда-то лазать к Бирюку. Но сейчас грибов было вдоволь, по-хоббитски. И кроме грибов, снеди хватало, так что даже Толстик Боббер под конец облегченно, хотя и с трудом вздохнул. Они отодвинули стол и расположились в креслах у огня.
– Потом приберемся, – сказал Мерри. – Давайте рассказывайте. Ишь какие – у них приключения, а тут работай. Ну-ка, с начала до конца, а особенно про Бирюка – что он, свихнулся? В чем дело-то? Я чуть не обалдел – это чтобы он чего-нибудь испугался?
– Испугаешься тут, – прервал неловкое молчание Пин. – Поглядел бы я на тебя: куда ты, туда и они – Черные Всадники.
– Какие такие всадники?
– Черные на черных конях, – объяснил Пин. – Фродо, видно, говорить не желает – ну, так я вам расскажу.
И он рассказал про их путешествие от самого Норгорда. Сэм кивал головой, покашливал и поддакивал. Фродо молчал.
– Я бы наверняка подумал, что ты все это сочиняешь, – сказал Мерри, – если б не видел своими глазами ту мерзость на пристани. И если бы не слышал голоса Бирюка. А ты что скажешь, Фродо?
– Из него всю дорогу слова было не выжать, – пожаловался Пин. – В молчанку играет, а толку-то: даже Бирюк догадался, что все беды – от сокровищ дяди Бильбо.
– Пусть себе гадает, – буркнул Фродо. – В точности ему ничего не известно.
– Это как сказать, – возразил Мерри. – Старик дошлый: на уме у него куда больше, чем на языке. Он и по Вековечному Лесу, говорят, побродил в свое время и вообще чего только не знает! Ты хоть скажи, Фродо, догадался-то он правильно?
– Ну... – Фродо помедлил. – Кое-что он сообразил верно. Все это связано с тогдашними приключениями Бильбо, и Всадники ловят, а вернее, разыскивают его или меня. И раз на то пошло, скажу еще, что дело совсем нешуточное и очень опасное. Здесь не укрытие и спрятаться мне негде. – Он оглядел окна и стены так, словно они вот-вот исчезнут. Трое молодых хоббитов обменялись многозначительными взглядами.
– Наконец-то, – прошептал Пин.
– Да! – сказал Фродо и решительно выпрямился. – Пора, хватит откладывать. У меня для вас грустная новость, не знаю только, с чего начать.
– Уж так и быть, – спокойно предложил Мерри, – давай я за тебя начну.
– Ты – за меня? – воззрился на него Фродо.
– Вот-вот, а ты послушай. У тебя сейчас тяжело на сердце: трудно ведь так сразу прощаться. Ты, конечно, давно собирался уйти из Хоббитании, да все откладывал; но вот подкралась большая беда, и раздумывать стало недосуг. Пошел, а в путь тебе совсем не хочется. Нам тебя очень жалко.
Фродо раскрыл было рот, потом закрыл – и глядел так изумленно, что они расхохотались.
– Фродо, старина! – воскликнул Пин. – Ты что, и правда думал, что всем нам заморочил голову? Куда тебе: и старался-то не очень, и мозгов-то не хватит. Ты уж с апреля в путь собираешься. Ходишь, бормочешь: «Когда-то я снова увижу эту долину?» – и всякое такое. Да еще притворяешься, что деньги, мол, на исходе; а кому, подумать, Торбу продал – Лякошелям!..
– Вот тебе раз, – протянул Фродо. – А я-то думал – я такой осторожный и скрытный. Что бы, интересно, сказал на это Гэндальф? Так, значит, весь Норгорд только о моем отъезде и говорит?
– Глупости! – возразил Мерри. – Хоть и ненадолго, но пока что тайна твоя известна одним нам, заговорщикам: мы ведь тебя знаем как облупленного, пойми. Ты о чем-нибудь думаешь, а у тебя на лице все и написано. Правду сказать, я очень к тебе приглядывался, когда Бильбо ушел, потому что понял: и этот уйдет, дай срок. Очень мы боялись, что ты улепетнешь от нас потихоньку. Весну и лето мы с тебя глаз не спускали, все взвесили и решили. Ты от нас так просто не удерешь, не надейся!
– Ничего не поделаешь, дорогие мои друзья, – сказал Фродо. – Вам горько, мне еще горше, но отговаривать меня не надо. Раз уж вы догадались, так лучше помогите или хотя бы не мешайте.
– Да ты не понял! – крикнул Пин. – Кто тебя держит – иди, а уж мы как-нибудь от тебя не отстанем, я и Мерри. Сэм замечательный малый, он за тебя дракону глотку перегрызет, если дотянется. Только ведь тебе одного спутника мало будет, путешествие-то опасное.
– Милые вы мои, хорошие хоббиты!– дрогнувшим голосом воскликнул Фродо. – Ну, разве могу я на это согласиться? Я тоже давно все обдумал и решил. Опасное, говорите, путешествие? Гораздо хуже! Это вам не поход за сокровищами, не прогулка «Туда и Обратно». Смерть со всех сторон и за каждым поворотом.
– Спасибо, объяснил, – насмешливо отозвался Мерри и вдруг отчеканил: – Потому-то мы с тобой и пойдем. Мы знаем, какое это страшное Кольцо, вот и хотим помочь тебе против Врага.
– Кольцо?! – проговорил вконец ошеломленный Фродо.
– Да, Кольцо, – сказал Мерри. – Ну, Фродо, ты, видно, думаешь, что друзья у тебя – полные олухи. Да я про Кольцо знаю уж сколько лет, знал еще при Бильбо, но раз ему угодно было секретничать, так и я не болтал. Бильбо я знал хуже, чем тебя: и сам был куда моложе нынешнего, и он куда хитрей твоего. Но была и на него проруха – хочешь, расскажу?
– Рассказывай, – слабо отозвался Фродо.
– Попал он в проруху из-за Лякошелей. Однажды, за год до Угощения, шел я по дороге и завидел впереди Бильбо. Я за ним, а тут, извольте, вдали показались Лякошели, идут навстречу. Бильбо попятился, сунул руку в карман, и вдруг на тебе – исчез! Я так обалдел, что сам чуть не забыл спрятаться; потом опомнился, прыг через ограду и плюх в траву. Лякошели прошли, а на пустой дороге спокойненько возникает Бильбо и сует в карман что-то золотое, блестящее.
Мне, конечно, стало интересно. Да что там, я прямо шпионить за ним начал. Судите, как знаете, – такой уж я был любопытный в свои восемнадцать лет. Увы, Фродо, надо еще признаться, что я один во всей Хоббитании – кроме тебя, конечно, – видел даже записки Бильбо.
– И записки? – вскричал Фродо. – Да что же это в самом деле! Неужели ничего нельзя сохранить в тайне?
– Почему, можно, но не от всех, – сказал Мерри. – Я, правда, одним глазком только глянул, а уж как ловчил! Записки свои он берег словно зеницу ока. Любопытно, что с ними сталось, я бы еще и другим глазом поглядел. У тебя они, кстати, не с собой?
– Нет. Записок в Торбе не было. Видно, Бильбо их забрал.
– Да, ну так вот, – продолжал Мерри, – я что знал, то держал про себя до нынешней весны. А когда запахло бедой, мы составили наш заговор, и каждый выложил, что ему известно. Ты ведь молчун, вроде Гэндальфа – тот, правда, еще хуже тебя. Не скрою, однако, был у нас и главный слухач-соглядатай; не скрою и, ладно уж, покажу.
– Покажи, где он? – сказал Фродо, затравленно озираясь, словно ждал, что сейчас из буфета вылезет черный соглядатай в черной маске.
– Давай, Сэм, не стесняйся! – позвал Мерри, и Сэм встал, виновато опустив руки, красный до ушей. – Вот кто наш главный добытчик сведений! И немало, я тебе скажу, он их добыл, пока его не сцапали. А с тех пор как воды в рот набрал – честность ему, видите ли, не позволяет.
– Сэм! – только и мог воскликнуть Фродо. Он даже не знал, смеяться, сердиться или с облегчением вздохнуть: так и так он-то выходил дурак дураком.
– Я, сударь! – испуганно объявил Сэм. – С вашего позволения, сударь! Я ведь потому что из-за вас, сударь, и Гэндальфу я, право слово, не поперек. Он зря-то ничего не скажет, а ведь он что сказал? Вы ему: один мол, пойду, а он вам: нет, говорит, возьми с собой тех, на кого надеешься!
– На кого уж теперь надеяться, – проворчал Фродо, и Сэм опустил несчастные глаза.
– Смотря что ты имеешь в виду, – возразил Мерри. – Можешь надеяться, что мы пойдем за тобой в огонь и в воду, что погибнем, если придется, вместе. И тайны твои, будь уверен, сохраним не хуже тебя. А что мы тебя бросим и ты пойдешь один – на это не надейся. Глупый ты, Фродо, – мы же твои друзья! И в путь собрались – не сослепу. Мы знаем почти все, что рассказал тебе Гэндальф, знаем про Кольцо. Нам очень страшно, но мы пойдем с тобой, а не возьмешь – все равно пойдем.
– И вы уж простите, сударь, – прибавил Сэм, – только эльфы-то вам что посоветовали? Гаральд сказал же вам: бери, кто с тобой захочет, разве не так?
– Так-то так, – сказал Фродо, глядя на ухмыляющегося Сэма. – Только глазам и ушам своим я верить теперь не буду: вижу, дескать, спит, слышу, мол, храпит. Я тебя ногой-то проверю, от хитрости ты храпишь или взаправду!.. Да и все вы, конечно, хороши! – добавил он, обернувшись к заговорщикам. – Ну, разбойники! – он невольно фыркнул и развел руками. – Что ж, ладно, сдаюсь. Принимаю совет Гаральда. Не было бы так страшно, я бы, может, и в пляс пустился, замечательные вы мои негодяи. Что уж скрывать: я до смерти боялся этого вечера, а вышла такая радость.
– Сказано – сделано. Атаману Фродо и всей шайке его – ура! – закричали хоббиты и заплясали вокруг Фродо.
А Мерри с Пином пляску оставили и начали песню: сочиненную, конечно, заранее, вроде той, которую пели гномы, отправляясь в путь с Бильбо:
– Неплохо спето! – заметил Фродо. – Но уж ежели так, то дел у нас хватает, и давайте примемся за них под крышей; ведь потом крыши-то не будет.
– Крыша крышей, а песня песней, – сказал Пин. – Так ты что, и правда думаешь в путь до рассвета?
– Пока не решил, – ответил Фродо. – Я боюсь Черных Всадников и боюсь оставаться в доме, про который им известно, что я в нем поселился. Гаральд мне, опять же, задерживаться не советовал. Я бы только очень хотел повидаться с Гэндальфом. Вот и Гаральд удивился, что Гэндальф обещал да не пришел. Вопрос один, вопрос другой. Первый: долго ли Всадникам до Зайгорда? Второй: долго ли нам собираться? Путь – сами знаете...
– На второй вопрос ответ готов, – сказал Мерри, – хоть через час. Я уж все собрал. Шесть лошадок щиплют травку, мешки набиты; разве только подбавить чего-нибудь для тепла и брюха?