Гвинет всеми силами пыталась скрыть, как она завидует счастью кузины. Разве Неллуин не видит ее нищеты? Разве не понимает, что Гвинет готова отдать все, что угодно, лишь бы у нее появились такие же проблемы, как у нее?
Гвинет ни на миг не усомнилась в том, что веселая болтовня Неллуин не призвана обидеть или каким-то образом задеть ее, однако ее сердце ухнуло куда-то вниз, когда она слушала кузину.
– Как бы там ни было, – глубоко вздохнув, продолжила Неллуин, – сэр Ранкин говорит, что осенью мы непременно поедем в этот замок Корбридж. Мне только остается молить Бога, чтобы тамошний управляющий был человеком разумным и знающим. Ох, а еще в Лондоне, – продолжала болтать Неллуин, – мы должны встретиться с королем и с королевой Анной. Сэр Ранкин считает, что мы даже, возможно, пообедаем вместе с ними. Наверное, я упаду в обморок от счастья!
– Едва ли он будет ждать чего-то иного от женщины, у которой на руках грудной младенец, – заметила в ответ Гвинет.
Неллуин улыбнулась…..
– А мне говорили, что он весьма суров и это ему не понравится, – промолвила она. – Если это случится, я поставлю сэра Ранкина в неловкое положение.
Глядя на то, как кузина заливается смехом, Гвинет через силу улыбалась, хотя на душе у нее было невесело. Не то чтобы ей не нравилась Неллуин или она бы не желала той счастья. Нет. Просто ей хотелось жить такой же жизнью, иметь большой замок, быть там хозяйкой. И еще ей нужен был муж, который уважал бы и любил ее.
Но пока у нее есть только Арик, который казался счастливее, когда мог избегать ее большую часть дня. Не было у нее в услужении лакеев, не было ковров, так что, разумеется, не было нужды присматривать за тем, как их повесили на стенах. Как не было надежды на возвращение в Пенхерст, если только она не убедит Арика устроить дождь посильнее.
Неллуин вздохнула, внезапно став серьезной. Более того, такой серьезной Гвинет ее никогда в жизни не видела.
– Разумеется, сэр Ранкин поведал мне о слухах, которые ходят о болезни королевы Анны и о том, что она, должно быть, долго не проживет. У нее точно больше не будет детей. Мой муж беспокоится о том, кто будет править Англией, если король Ричард не женится снова и у него не родится сын, потому что этот выскочка Генрих Тюдор так и метит на трон. Правда, я то и дело повторяю сэру Ранкину, что этого никогда не будет. У короля хватит времени на то, чтобы опять жениться и зачать сына, он ведь еще не стар. А уж если все и произойдет так, как предполагает мой муж, то я ничуть не сомневаюсь, что новый монарх по достоинству оценит такого смелого и преданного человека, как сэр Ранкин.
Гвинет кивнула, раздумывая о том, зачем, собственно, Неллуин пришла к ней с визитом. Справедливости ради стоило заметить, что кузина была единственным человеком, который за последние десять лет проявлял к ней интерес и сочувствовал ей. И вот теперь Гвинет задавала себе вопрос, приехала ли Неллуин для того, чтобы сделать приятное остальным, или чтобы поведать о своей счастливой жизни.
Нет, такого не может быть, говорила себе Гвинет. Неллуин всегда помогала ей заниматься домашними делами, оставляла ей свои объедки и часто отдавала почти новые платья. И все же присутствие кузины раздражало Гвинет.
Она поднялась. Ей хотелось только одного: чтобы кузина – горестное напоминание о прошлой жизни – поскорее ушла.
– У тебя такой усталый вид, Неллуин, – сказала она. – Думаю, тебе стоит вернуться в Пенхерст и отдохнуть хорошенько.
“По крайней мере ей нужно перестать болтать”, – мрачно подумала Гвинет, но тут же пристыдила себя за это. Что на нее нашло?
Встав, Неллуин улыбнулась. Однако Гвинет заметила, что ее слова задели кузину. Она почувствовала себя виноватой.
– Думаю, ты права. Повитуха сказала мне, что пыльный воздух и грязь могут повредить ребенку, – промолвила Неллуин.
Гвинет охватили стыд и гнев, ведь кузина недвусмысленно намекнула ей, что ее дом недостаточно хорош. Собственно, так оно и было, но Неллуин не имела права говорить об этом. И все же невинная обида подсказала Гвинет одну мысль.
– Если ты останешься в Пенхерсте на некоторое время, то я, возможно, на днях навещу тебя. Думаю, там грязи нет.
Улыбка на лице Неллуин погасла.
– Я бы с радостью еще раз повидалась с тобой, но сэр Ранкин сказал, что мы должны выехать завтра на рассвете, ведь нас ждет Лондон, – сказала она.
Гвинет едва сдержала желание разрыдаться. Нет, только не перед Неллуин. Она никогда не заплачет перед безупречной, благословенной Неллуин!
– Разумеется, – наконец произнесла Гвинет, – тогда я навещу тебя в Пенхерсте, когда вы будете возвращаться из Лондона.
Кузина пожала плечами, натянуто улыбнувшись:
– Возможно… А мне пора. Пожелай мне удачи в Лондоне!
Не успела Гвинет ответить, как Неллуин вышла из дома, села на мышастого, в яблоках, скакуна и поскакала прочь в сопровождении пешего телохранителя.
А Гвинет закрыла дверь и упала лицом на матрас. Она не будет плакать. Ни за что! Слишком много она плакала за последние два дня. Если из ее глаз будут постоянно литься слезы, Арик, возможно, больше не пожелает видеть ее. Почему-то Гвинет этого не хотелось.
После ухода разговорчивой гостьи Арик вошел в дом, не зная, какая картина предстанет его взору. Мрачный вид Гвинет поразил его. Неужели она позволила хвастливой свинье огорчить себя?
Нахмурившись, Арик сел на единственный стул напротив жены, уткнувшейся лицом в ладони. Когда она подняла голову и их взоры встретились, выражение ее лица немного смягчилось, но глаза оставались несчастными, и это было явным свидетельством того, как она огорчена.
Арик испытывал противоречивые чувства. По правде говоря, в его холостяцкой жизни затворника жена была не нужна. Присутствие Гвинет в его доме полностью нарушило его покой, хотя он и не был совсем уж против того, чтобы она жила под его крышей, если не считать ночных часов.
Тяжкие ночные кошмары преследовали Арика. Он безумно хотел Гвинет. При мысли о том, что он может овладеть этой страстной женщиной, его кровь закипала.
Пыл, с каким Гвинет общалась с людьми, очаровывал Арика. К тому же он догадывался, что Гвинет не притворяется, потому что она и не думала скрывать свои чувства, как делали все, кого Арик знал.
Короче говоря, ему было хорошо рядом с Гвинет. Арик вздохнул.
– Кто она такая? – спросил он.
Гвинет опустила руки.
– Неллуин, – ответила она. – Старшая дочь моего дяди Бардрика.
– И насколько я понял, она находит удовольствие в браке, беременности, путешествии в Лондон?
Прикусив верхнюю губу, Гвинет сказала:
– Да. А почему бы ей не находить в этом удовольствие?
Арик помолчал.
– Все может оказаться не таким, как кажется, Гвинет, – промолвил он.
– Ну как ты можешь говорить такое? Понятно же, до чего она счастлива! У Неллуин есть муж, который ее обожает, не один большой замок, а целых три, к тому же она ждет ребенка!
Арик едва сдерживался, чтобы не рассказать Гвинет о том, что сэр Ранкин любит поразвлечься с молоденькой служанкой, причем иногда не с одной, а с несколькими сразу, или о том, что замок Корбридж – это не более чем старые развалины, приютившиеся на берегах пересохшего русла реки в негостеприимных местах возле шотландской границы. Он не мог говорить об этом, не раскрывая Гвинет своей тайны. Он никогда не расскажет ей о своем прошлом, потому что твердо решил больше не возвращаться в Нортуэлл, не вспоминать о преступных проделках Ричарда и интригах Ровены.
– Твоя кузина чересчур болтлива, – проворчал Арик, – к тому же ее задница больше, чем амбар в Пенхерсте. Более того, предполагаю, что она тебе завидует.
– Мне? – Гвинет была ошеломлена. – Чему тут можно завидовать?
– Твоей красоте, – ответил Арик. – Твоей сообразительности.
Гвинет пожала плечами, однако ее щеки покраснели.
– Спасибо тебе за эти слова, – промолвила она, – но Неллуин живет такой хорошей жизнью, о какой и я мечтаю. Я бы гоже так жила, если бы только дядя позволил мне выйти замуж за сэра Пенли.
– За сэра Пенли? – переспросил Арик, уже что-то заподозривший.
– Да, за сэра Пенли Фэрфакса из…
Арик расхохотался. Он не смог сдержать смех, поэтому и не дал Гвинет договорить. Так, значит, она хочет выйти замуж за этого трусливого, сопливого сэра Пенли?
Встав, Гвинет подбоченилась.
– Не пойму, почему упоминание о сэре Пенли так тебя развеселило!
Арику понадобилось несколько минут, чтобы взять себя в руки.
– Да этот человек не знает, как держать в руках меч, не говоря уже о том, как использовать то, что у него между ног!
Арик невольно вспомнил одну из придворных сплетен, совершенно забыв о том, что Гвинет была невежественна в вопросах плотской любви. И он был абсолютно уверен, что эту страстную красавицу даже близко нельзя подпускать к такому тюфяку, как Пенли, – тот не сможет оценить ее по достоинству.
– Да этот человек не знает, как держать в руках меч, не говоря уже о том, как использовать то, что у него между ног!
Арик невольно вспомнил одну из придворных сплетен, совершенно забыв о том, что Гвинет была невежественна в вопросах плотской любви. И он был абсолютно уверен, что эту страстную красавицу даже близко нельзя подпускать к такому тюфяку, как Пенли, – тот не сможет оценить ее по достоинству.
– Ты говоришь ужасные вещи, – возмутилась Гвинет. – Да что тебе известно о сэре Пенли? Уверена, что ничего, тупоголовый болван!
Арик тут же представил себе, какими словами наградила бы Гвинет этого хлыща, и расхохотался еще сильнее. Щеки Гвинет побагровели.
– Кстати, тебе неплохо бы знать, что женщин интересует сердце мужчины, а не его… меч.
Мрачно нахмурившись. Гвинет сложила на груди руки. Арик продолжал хохотать.
– Дорогая моя, рано или поздно женщина начинает интересоваться такими вещами, – проговорил он сквозь смех. – Просто ты еще слишком невинна и ничего об этом не знаешь.
– Я не ребенок! Я уже взрослая женщина, и меня ничуть не интересует, что там у тебя за меч!
Улыбнувшись, он прикоснулся рукой к ее нежной щеке.
– Видит Бог, ты еще этим заинтересуешься, – вымолвил Арик.
– Ты собираешься когда-нибудь починить этот чертов стол? – крикнула Гвинет Арику, выглядывая в окно. Дело было на следующий день. – Понятно ведь, что у него уже давно отломилась ножка.
Поскольку Арик ничего ей не ответил, Гвинет высунула в окно голову, чтобы посмотреть на своего временного мужа.
Арик сидел под свесом крыши и опять вертел в руках свою дурацкую деревяшку. Что бы там он ни вырезал из нее, это интересовало его больше, чем разговоры с ней, раздраженно подумала Гвинет.
– Я с тобой разговариваю! – завопила она.
С удивленным видом Арик посмотрел на нее, а потом опустил деревяшку на землю и накрыл тряпкой.
– Что ты сказала? – спросил он.
Гвинет сердито фыркнула.
– Я говорю о ножке стола, – повторила она. – Ножка отломилась, и я уже два раза об нее споткнулась.
Пожав плечами, Арик встал со стула.
– Смотри под ноги, когда ходишь, – посоветовал он.
Гвинет бросилась к двери: Она же просила его об элементарной вещи, тем более что он явно любит возиться с деревом! Тогда почему он ее поддразнивает?
Гвинет рывком распахнула дверь.
– Я хочу тебя… – начала она.
Арик встретил ее в дверном проеме, стоя всего в нескольких дюймах от Гвинет. Слова замерли на кончике ее языка. Неожиданно сердце Гвинет забилось с неистовой силой – оно стучало также быстро, как стучат по земле копыта беговых лошадей.
Гвинет казалось, что Арик – часть живой природы, заполнявшей пространство за дверями хижины, потому что от него всегда исходил запах ночного тумана, плодородной земли, какого-то чудесного дерева, не имевшего названия, и еще чего-то присущего ему одному. И от этого в груди у нее появилось какое-то странное ощущение, непонятное томление.
– Вот как! Ты хочешь меня? – с многозначительной усмешкой перебил ее Арик.
Ее ладони вспотели.
– Удивительная перемена со вчерашнего дня, миледи, – заметил он.
Нахмурившись, Гвинет спросила себя, чего же она хочет от Арика, кроме того, чтобы его губы вновь прикоснулись к ее губам. Нет! Она хочет быть с сэром Пенли, хочет жить в замке и иметь прислугу, которая будет уважать ее. Хочет занять в мире то место, которое принадлежит ей по праву.
Но тогда почему она не может забыть поцелуя отшельника?
Арик с усмешкой прошел мимо нее в дом, причем вид у него был таким, словно он прочел ее мысли. Боже упаси! Мысли о муже, с которым она не собирается жить вместе. Он же отшельник, а возможно, даже колдун.
И все же он был добр к ней, когда она плакала, пустил ее в свой дом, когда родные прогнали ее, женился на ней, чтобы спасти ее жизнь. При этом он вовсе не похож на того злодея, каким представляли его в деревне, а местные детишки даже прозвали его Лесным Волшебником.
Честно говоря, Арик оказался совсем не таким, каким Гвинет представляла его.
Повернувшись, Гвинет увидела, что Арик рассматривает ножку стола. Ее взор скользнул по его широким плечам, сильным, загоревшим на солнце рукам. Почему-то она поежилась.
Арик посмотрел на нее.
– Я починю стол, но не надо завораживать меня, глядя на мою спину, маленькая драконша, – сказал он.
Драконша?
– Это я-то драконша? – разозлилась Гвинет. – Ну да, зато ты так хорош и приятен, что люди так и тянутся к тебе!
– Нет, но если ты пошевелишь мозгами, то вспомнишь, что я жил тут в одиночестве, – напомнил Арик.
Гвинет открыла рот от удивления, ярость охватила ее.
– Думаешь, я хочу жить здесь?
По его обветренному лицу пробежала усмешка.
– Да нет, ты же вполне ясно выразилась, сообщив мне, что предпочитаешь сэра Пенли.
Гвинет фыркнула:
– По крайней мере, он не стал бы говорить со мной о… мечах.
– Нет, конечно, – отозвался Арик. – Я же сказал тебе, что он в них ничего не понимает.
Подбоченившись, Гвинет наградила мужа презрительным взглядом.
– Ну да, а ты, надо понимать, большой знаток таких вещей, да?
Арик приосанился, на его лице появилась вызывающая улыбка, в серых глазах вспыхнул огонек.
– Миледи, я был бы счастлив продемонстрировать вам свои умения в этой области, а уж там вы бы сами решили, – промолвил он.
При мысли об этом в животе Гвинет заныло, ее обдало жаром, едва не растопившим ее решимость.
Но когда Арик направился к ней, Гвинет сумела взять себя в руки. На кону стояло ее будущее с сэром Пенли. Не отдаст она свою девственность затворнику – пусть даже такому привлекательному и доброму, как Арик.
– Разрази тебя гром, – пробормотала она, а затем бросилась прочь из дома, сопровождаемая громовым смехом Арика.
Не должен Арик оказывать на нее такое действие! И нечего ему делать в ее снах, пусть помогает только тем, что не прикасается к ней, и подумает о том, как бы аннулировать их брак.
Если только ей не удастся уговорить его устроить дождь.
Да, но тогда их браку и вправду придет конец. Ведь только если пойдет дождь, сказал дядя Бардрик, она может вернуться в Пенхерст. Возможно, сэр Пенли все еще будет ждать ее.
Но что сделать для того, чтобы Арик прекратил засуху? К тому же Гвинет немного сомневалась в том, что он в состоянии это сделать. Действительно ли он волшебник, имеющий дело с черными силами, или обычный человек?
Нахмурившись, Гвинет упала на стул под навесом крыши. Само собой, если бы у него не было каких-то сверхъестественных способностей, он бы объяснил это обитателям замка и защитил себя. Стало быть, он умеет колдовать.
Но как разбудить его силы?
Гвинет ни разу не слышала, чтобы он произносил какие-то заклинания. За те два дня, что она провела в его хижине, она не видела ничего, что хотя бы с виду напоминало колдовскую книгу. У Арика не было волшебных кристаллов, он не смотрел на свое отражение в реке. Нетерпеливо постучав большим пальцем по мягкой земле, Гвинет пришла к выводу, что она должна каким-то образом раскрыть его тайну.
Но тут ее нога задела что-то твердое.
Опустив глаза, Гвинет увидела обрывок выцветшей голубой ткани, прикрывающий деревяшку, с которой возился Арик. Может, в этом и заключается его колдовство? Тогда понятно, почему он почти не выпускает деревяшку из рук.
Прикусив губу, Гвинет сбросила тряпку и взяла в руки деревяшку. Она поднесла ее к глазам, внимательно осмотрела и поняла, что это вовсе не какой-то мистический символ или идол, а фигурка обнаженной женщины. У нее были длинные стройные ноги, налитая грудь, тонкая талия и округлые бедра. Волосы у вырезанной из дерева женщины были длинные, а страстное выражение лица…
Это было ее выражение, ее лицо!
У Гвинет перехватило дыхание. Квадратный подбородок, курносый нос – все как у нее. Волосы у фигурки доходили до локтей – так же, как ее волосы. Широкий рот не мог принадлежать никому другому, кроме нее.
Но они же всего несколько дней вместе! Выходит, Арик каждое мгновение думал о ней, представляя ее обнаженной?
Гвинет услышала, как находившийся в хижине Арик выругался. Этот звук вернул ее в реальность. Опасаясь, что он увидит ее с фигуркой в руках, Гвинет поспешно положила ее на мягкую землю и накрыла тряпкой.
Итак, он думал о ней. Обнаженной! И похоже, что часто. Гвинет поднялась со стула, чувствуя, как ее тело покрывает испарина. Арик представлял себе, как она выглядела бы лежа, подогнув под себя одну ногу и положив руку на стройную талию.
В одно мгновение Гвинет почувствовала себя польщенной, но неуверенной. И еще ей вдруг стало страшно находиться рядом с Ариком в безлюдном месте, тем более что им, возможно, придется провести вместе бесконечные дни и недели.
Святые угодники, что же ей делать?