Назарбаев слушал строго и внушительно. Но в конце выступления дочери тихо кивнул, будто бы сказал: ну ладно, одобряю. И зал почувствовал, что его призвали в свидетели: может наступить какой-то сдвиг во внутренней политике; оттепель, оттепель – зашелестело по залу.
Тут необходимо кое-что напомнить. Медиафорум, эта колоссальная тусовка политиков, политологов и журналистов, от вице-президента Ирана до Примакова, Бжезинского и Михаила Леонтьева, затевался в одну эпоху казахской истории – продолжился в другую. Когда он только зарождался, его основательница Дарига Нурсултановна Назарбаева была восходящей преемницей; казалось, что история ей поручила, а монаршее происхождение позволило соединить несовместимые задачи. Номенклатурный покой и оппозиционное обновление, стабильность и модернизацию; считалось, что назарбаевская элита движется по намеченному жесткому курсу, как по прямому хайвею, но заранее строит развязку, чтобы страна смогла, когда дозреет, повернуть. Мягко. Либерально. Осторожно. Потому что есть кому поворачивать.
Потом ситуация переменилась. Партия дочери была недружественно поглощена отцовской партией; сторонники Дариги, перешедшие под покровительство Нурсултана, были вытеснены на обочину политического процесса, выведены из парламента; муж отправился послом в Австрию, где узнал о том, что обвиняется в убийстве конкурентов, – и остался политическим беженцем; Дарига теперь одна. И в жизни, и в политике, и в бизнесе.
Тем временем казахское благополучие, которое так любили ставить в пример у нас, пошатнулось; разразился системный банковский кризис; цены на недвижимость в Алма-Ате начали обваливаться, а цены на еду – расти. Единоличное правление можно себе позволить, когда все чересчур благополучно; в неустойчивые времена приходится ценить союзников и даже оппонентов, если они не хотят революции, а хотят спокойного развития. Так, видимо, можно считать сегодняшнюю сцену, мастерски разыгранную на казахском политическом театре; так, наверное, следует понимать «маячок», который дали ангажированной аудитории несентиментальный отец и волевая дочь.
Но «маячки» бывают разные. Бывают настоящие подсказки, бывают ложные ходы; случается подчас как в анекдоте про армейское занятие, которое ведет бывалый старшина. Рота, внимание! Тест на сообразительность. Кто угадает, в какой руке у меня спички? Даю маячок! (И старшина разжимает левую ладонь; здесь пусто.) Пусть казахские политологи сами объяснят сигнал, который был сегодня послан; что за ним стоит, насколько метафора оттепели наполнена реальным содержанием – им виднее. Мы же сделаем обещанный проброс в родную ситуацию, где уходящий лидер тоже охотно дает маячки, а растерянные, смутные и нервные элиты мечутся, не зная, на кого поставить, где будет настоящий центр политической тяжести и как бы им не прогадать. Чем ближе майский день нового воцарения, когда полномочия между старшим президентом и младшим перераспределятся, тем более грозовой и шаткой становится номенклатурная атмосфера. И можно было бы сказать: да нам-то что? Однако же сейсмическая зона верховного шараханья разрастается все ощутимей, толчки ощущаются уже вдали от эпицентра.
Так вот, считается, что Путин укрепился основательно; он фактически забрал себе те полномочия, которых ему недостает де-юре; за ним теперь Белый дом, полпреды и «Единая Россия» (куда Медведева сначала даже звать не собирались, Грызлов потом вынужден был извиняться). А значит, он и будет центром тяжести. И умным-хитрым нужно поспешать, определяться. Кому нырять в «Единую Россию». Кому бросаться головою вниз в правительственный омут.
Но если на секунду допустить, что вождь по-прежнему не хочет быть вождем, как не хотел им быть и до сих пор, а хочет он свободы и покоя, что с властью у него – в отличие от Назарбаева – эротических взаимоотношений нет, а есть договорные отношения, которые неплохо было бы расторгнуть, если кто-нибудь гарантирует ему пожизненную неприкосновенность? Что, если он дает не маячки, а ложные сигналы, и намерен не усилить свой потенциал, а медленно его ослабить и через год-другой уйти в надежно защищенную личную жизнь? Как все время посылал обманчивые намеки на третий срок и не мешал глуповатым сторонникам задохнуться в этой дымовой завесе. В таком случае он должен ослаблять не преемника, а собственное окружение, которое предельно опасно своим нежеланием сдвигаться на обочину истории, она же обочина финансовых потоков.
Коли так, то Путин (не считая пожизненно верных, которые теперь будут с ним до конца его дней) уводит из Кремля не свой надежный заградотряд, не опору в предстоящей борьбе с «медведевскими», а именно тех, кто готов бежать за комсомолом; тех, кто не хочет его отпускать, кто слишком жаден, чтобы не остаться с носом.
…Пока я писал этот текст, небо над сияющим Медеу затянулось; снежные вершины погрузились в тучи, воздух посерел. Тепло опять ушло. Но холод не вернулся. Как говорят метеорологи, погода в пределах многолетней климатической нормы. С небольшими отклонениями.
Гексогенно модифицированный продукт
На неделе между 28 апреля и 4 мая. – Завершилась последняя неделя полноценного правления Путина; российские миротворцы выдвинулись в Абхазию; Грузия заявила о фактической аннексии со стороны России.
Ахматова сказала о Бродском: нашему рыжему делают биографию. Судя по всему, в сегодняшнем Кремле много поклонников Анны Андреевны. Именно они устроили Медведеву прощальную гастроль – прежде чем полуотдать ему бразды правления. Среди прочего, начали ускоренно, на всех парах разгонять абхазо-осетинский сюжет, разогревать его до стадии пожара; грань малой кавказской войны еще не перейдена, но уже на расстоянии марш-броска.
Так часть олигархического окружения позднего Ельцина, в содружестве с чекистами, военными и оплаченными вождями чеченского сопротивления, на излете весны 1999-го начала провоцировать дагестанский конфликт. Чтобы обнажить все слабости и проявить недостаток воли у чересчур уклончивого переговорщика Степашина. А затем испытать на излом молодого, начинающего Путина. И Дагестаном. И взрывами домов. И гексогенно модифицированным сахаром в есенинской Рязани.
Разумеется, были тогда и другие мотивы: война уже созрела, как нарыв; лучше проткнуть его заранее, пусть гной стечет, пока заражение не переросло в гангрену. Но передел сиюминутной власти и замер серьезности намерений потенциального преемника был основной причиной. И главной целью. Путин испытание выдержал, не сломался; его пришлось признать в качестве нового хозяина.
Так и теперь – имеются соображения различного порядка. Не только относящиеся к переделу власти. Во-первых, надо поспешать, покамест Грузия не стала членом НАТО и евроатланты не взяли на себя обязанность участвовать в военных действиях на стороне обиженной грузинской власти. Во-вторых, Абхазия граничит с Краснодарским краем; все ее военные проблемы должны быть окончательно решены заранее, до сочинской Олимпиады. Чтобы та не повторила судьбу Олимпиады московской, 1980 года. В-третьих, необходимо как можно скорей обеспечить некую территориальную колбу, куда будут осторожно перелиты деньги обильного восьмилетия: их потом пропустят через сочинские счета и к очищенным источникам добавят обильные примеси.
И все-таки не только в этом дело. Но и в том, что новенький должен проставиться. Подежурить на тумбочке у дембеля. Почистить зубной щеткой гальюн. Слишком гладенько у него выходит: не успел приступить к обязанностям, а уже нацелился лететь сначала в Казахстан, потом в Китай, а затем и на японский саммит, куда уходящего вождя не позвали, хотя им долго намекали: позовите, уважьте. Что ж, пускай летит – и отбивается. Демонстрирует, на что способен. А мы тут покамест вопросики порешаем…
Люди, дерзко называющиеся элитой, в своем кругу используют терминологию подростковой зоны – и при этом мыслят в монархических категориях; этот – пацан, говорят они уважительно, а этот поступает не по-царски… Язык их – враг их, он выдает их с головой. Ведь что такое царство по-пацански? Это пугачевский дворец, обитый золотой бумагой. Кто такие истинные пацаны при государе? Это Хлопуша и Белобородов, чутко следящие за тем, чтобы Пугач не обабился, не помиловал кого-нибудь сверх меры. История для них – всего лишь испытательный полигон; тут на днях по телевизору повторяли жутковатое кино Балабанова «Жмурки» – нравы удивительно похожи.
При этом мы совсем не сочувствуем нынешней Грузии. И не жалели бы о ней, если бы России (именно России, а не пацанам) было стратегически выгодно признать сейчас Абхазию с Осетией и дать настоящий бой во имя будущего. Как необходимо было отбивать в девяносто девятом Дагестан и Чечню. По крайней мере вплоть до Терека. В истории случаются моменты, когда приходится переступать через гуманность в отношении чужих. Чтобы своим не стало хуже. Абхазия с Осетией, увы, имеют убедительные доводы в пользу своего сепаратизма. Незачем было устраивать дикарские походы из Тбилиси на Сухуми; незачем было гнобить Цхинвали; незачем было дразнить Россию, играя в чеченские игры; незачем было пятнадцать лет тянуть с идеей широчайшей автономии для непризнанных республик. Теперь – поздно. Абхазия и Южная Осетия уже сложились как полугосударства, привыкли к обособленному существованию, уравновесили запросы бандитов и военных, выцыганили российские паспорта для большинства своих граждан. И этого они уже не отдадут. Так что вопрос не в том, возвращать ли отрезанный ломоть и соединять ли его заново с краюхой; все равно уже не соединишь. Вопрос – зачем России жертвовать из-за Абхазии с Осетией своими отношениями с миром и посылать на поле боя собственных граждан. Настоящих. Соприродных. Не созданных искусственно – раздачей паспортов. Какая цель осуществится? Какое приобретение будет сделано? Приобретение – для всех, а не только для придворных пацанов? Совершенно непонятно.
Нам говорят: но мы должны ответить на Косово! Нет, не должны. На преступление преступлением не отвечают. Голосуя против передела мира, не затевают новый передел. И еще, еще раз: не платят внутренним покоем за сомнительную возможность внешнего противостояния. Да, Грузия тысячу раз неправа; Европа совершила роковую ошибку, породив косовский прецедент; но что нам до их неправоты? А если начнутся боевые действия, то мы неизбежно расплатимся. Среди прочего, очередным усилением спецслужб, поскольку в воюющей стране не принято сентиментальничать. И резким ослаблением новоизбранного президента. Который должен будет, обязан будет вести войну до победного конца. А значит, под действием гексогенно модифицированного продукта поменяет осторожно намеченный им вектор смягченной политики.
В последнее время массовую аудиторию аккуратно и последовательно приучают к тому, что руководство Абхазии и Южной Осетии – своеродное, российское. Приглашая на бесконечные круглые столы, дискуссии и презентации. Во время майских каникул Кокойты даже появился на всенародно любимой программе КВН; если ничего не путаю, Багапш там тоже как-то объявлялся. В светящемся шлейфе студенческого юмора они кажутся такими близкими, такими простыми – почти как наши губернаторы, хотя и с некоторыми особыми полномочиями… На КВН они пускай приходят. Милости просим. Но жертвовать своими детьми ради правящих кланов Цхинвали и Сухуми и ради новых отмывочных рынков для капитала русских бюрократов – мы не обязаны. Не надо путать интересы Родины – и комплексы политической неполноценности, помноженные на феерическую жадность. Тем более не нужно путать интересы любимой страны – с играми в номенклатурное пацанство.
Остается лишь надеяться (поскольку не осталось рычагов низового воздействия на верхушечную ситуацию), что два вождя, уходящий и новый, сядут рядком, поговорят мирком, решат вопрос – и совместно отодвинут «пацанов», остановив развитие опасной ситуации. Спокойно. Без истерики. По-царски.
О желании быть оптимистом
На неделе с 5 по 11 мая. – Состоялась инаугурация президента Медведева.
Инаугурация президента Медведева, состоявшаяся 7 мая, позволила телевизионщикам, истосковавшимся по масштабной красоте и полновесной режиссуре, проявить свои таланты. Разом и щедро. Продуманы монтажные ходы, любовно выстроены образы. Сквозной метафорический мотив – образ кругового исторического времени, которому подчинено пространство государственной жизни, прямое, как правда. В эту символическую квадратуру круга вписаны – и, стало быть, примирены перед лицом вечности – обе ключевые фигуры сегодняшний российской политики; величественный путь прощального кортежа и бодрое движение кортежа нового закольцованы движением часовых стрелок на Спасской башне; за полминуты до того, как распахнутся двери и железный голос возгласит: Пре-зи-дент Российской Фе-де-рации Дмитрий Ана-тольевич Мед-ведев!!! – камера ныряет за краснокирпичную кладку и показывает ход часового механизма, потом выныривает на циферблат, и от совпавших стрелок, минутной и часовой, делает мгновенный переброс на двух совпавших президентов, уходящего и восходящего…
К этой мифологической картинке ничего прибавить не возможно. Она настолько безупречна, что в какой-то момент начинает напоминать компьютерную игру формата 3D; только компьютер так вольготно работает с разнородным пространством, разворачивая его в любом направлении, показывая под любым углом, улавливая зеленоватый отсвет в сиянии золотых куполов, спускаясь вниз по направлению взгляда, которым, должно быть, ангелы взирают на нашу грешную землю… Но жизнь, в том числе политическая, это не компьютерная игра; здесь правила будут пожестче, нравы – посуровее, а повороты сюжета – острее.
И когда мы отрываем глаза от сладкого, сказочного образа Державы, в которой один не до конца ушел, а другой не до конца пришел, и всем это нравится, все довольны, – то задумываемся о реальной перспективе. О том, что нам всем предстоит пережить в ближайшие годы. Но вместо того, чтобы привычно обсуждать противоречия и сбои в устройстве политики и общем ходе государственных дел, мы думаем о том, что же хорошего может принести нам наступающее время. По крайней мере, какие шансы сулит. Со всеми неизбежными ограничениями.
Прежде всего скажем о том, что уже хорошо. Партия третьего срока проиграла, хотя и партия полноценной демократии, естественно, не победила. Никакой игры с конституционными формулировками Путин не допустил – последний шаг в направлении, которое было задано его майским посланием 2006 года – от точечного авторитаризма к авторитаризму, так сказать, ковровому – не был сделан. А это значит, что нас не будут до конца утюжить, прикрывая отступление от Конституции; нам не придется платить по счетам беззакония, им не нужно будет укреплять структуры личной безопасности, подкупать сословие визирей. И медленный, спокойный демонтаж системы, разбор оборонительных конструкций, воздвигнутых после раздербанивания «ЮКОСа» и бесланской трагедии, возможен. (Не значит, впрочем, что случится.)
Еще одно соображение. Медведев – ставленник осторожной номенклатуры, нацеленной на медленную модернизацию без потрясений и с поддержанием баланса интересов. Стало быть, ни на перестройку, ни на продолжение общественного застоя они не нацелены. Да, ситуации бывают разные, политическая дорожка может оказаться слишком узкой и чересчур извилистой, придется делать то, чего не хочется: либо лихорадочно все перестраивать, либо нырять в блаженный застой. Но главное – цели иные.
Что же до страны, то сегодня на медийной поверхности – сплошные державные радикалы, готовые подкованными сапогами затаптывать все живое и не вполне согласное; внизу, под ними – их зеркальное, уменьшенное и перевернутое отображение, маргиналы с отморозками, от большевиков-лимоновцев до правомаршевской нацшизы. Все вменяемое, спокойное и договороспособное либо сдвинуто на обочину, либо осторожно отползает в тень; и наверху, и внизу, и во власти, и в оппозиции торжествует кипящая жижа, болотное варево с привкусом серы. Осторожная расчистка завалов, не очень обидная для предшественника, но полезная для настоящего и будущего, способна привести к другому распределению ролей. Люди края не будут смыты, слишком уж тонким и липким слоем размазались они по всем высоким кабинетам, но люди нормы получают некоторую надежду на участие в общей жизни – без дополнительного риска вляпаться в политтехнолога или наступить в бомбиста.
Нет никаких иллюзий, будто бы Медведев сможет и захочет разрушить сам по себе номенклатурный принцип формирования власти; но на нет и суда нет. Мы много раз писали о том, что страна нуждается не столько в том, чтобы ее погоняли в общемировое будущее, сколько в том, чтобы ей не мешали дозреть до естественной жизни. В которой торжествует новая трудовая этика, отмирают советские привычки безответственного, мелкого и всеобщего воровства, обретается навык самостоятельного управления своей социальной судьбой, накапливается склонность к бескорыстию, которая не противоположна, а лишь параллельна умению добиваться успеха, общественного и экономического. Постепенно формируется общенациональное самосознание, гражданское чувство принадлежности судьбе России. Которое заключено не в том, чтобы с пеной у рта орать: даешь Абхазию с Осетией, а в том, чтобы четко взвешивать сегодняшние силы, копить их на будущее и не растрачивать в попытках решить неразрешимые проблемы всех соседей.
Для этого нам нужно состояние общественного мира и взвешенного компромисса разнородных сил. Политических, идеологических, социальных. Но компромисс возможен лишь на двойной основе; нельзя называть компромиссом готовность «Единой России» с высокомерным чувством победителя устраивать дискуссии внутри партийных съездов – с приглашением сторонних собеседников, а можно – только диалог на нейтральной площадке с участием всех сколько-нибудь вменяемых сил. Если такой нейтралитет будет соблюден, если постепенность перемен станет формулой движения, а не прикрытием стояния на месте, значит, желание быть оптимистом из иллюзии станет возможностью.
Отечество наше прекрасно; ему, как правило, не очень-то везет с государством, но невероятно повезло с людьми, природой и культурой. Совместная работа на Отечество, на его настоящее и будущее – работа. И неважно, чьим именем этот период потом назовут. Хоть горшком назови, только в печь не сажай.
Вместо послесловия
10 мая 2006 года Путин намекнул на возможность третьего срока. 9 мая 2008-го два президента принимали Парад Победы. Описав мифологический круг, история не вернулась в исходную точку, но и не замкнулась в безысходность. Завязался новый политический сюжет, началось новое движение в неизвестном направлении. И возникло ощущение, что мы вышли из душного кинотеатра на вольный воздух. Закончился фильм ужасов; все это время перед нами мелькали страшные рожи, лились потоки крови, шастали фОшЫсты и жЫды, по всему периметру границ взбухали грандиозные конфликты с карликовыми государствами, олигархи взлетали на метлах, Лондон готовился к потопу и хотел бомбить Россию, чтобы заселить ее холеными великобританцами; шпионили правозащитники; назревала оранжевая революция, от которой нас обороняли всяческие «Наши»… и вдруг включился свет, побежали титры, и выяснилось: это было понарошку. Если не считать двух-трех узнаваемых трупов, нескольких сотен поломанных судеб, растраченных на мнимую борьбу с несуществующей угрозой, переделенной наново собственности, уничтоженной судебной системы и доразложившейся милиции.