Макак вернулся к столику эстонцев, вернул им камеру и, пятясь, удалился. Незнакомец убрал коммуникатор в карман и повернулся к витрине. Затем перешел к другой.
Анс включил раскадровку эпизода. На экран высыпало около полусотни картинок. Демон увеличил сначала одну. Затем ту, что опережала ее на три кадра. Вернулся на кадр назад.
– Вот оно!
Я присмотрелся к тому, что было на экране.
Да уж! У демона не глаз, а телескоп Хаббл!
В оформлении витрины были использованы серебристые зеркальные полосы. И в одной из них, тянущихся по низу, в какой-то момент отразилось лицо наблюдавшего за эстонцами и Макаком незнакомца в бейсболке. Естественно, простым глазом можно было рассмотреть только мутное, расплывчатое пятно, напоминающее отпечаток пальца. Но используя профессиональные программы обработки фотоизображения, можно было надеяться улучшить качество изображения настолько, что удастся разглядеть лицо подозреваемого. Сам я в этом деле не мастак, но у Гамигина рука набита.
Это была маленькая, но победа. Преступник прокололся всего в одном месте, и мы, вернее, Анс заметил этот прокол. Теперь нужно было просунуть в этот прокол иглу и стянуть все суровой, крепкой ниткой.
Интересно, смогли ли чекисты опознать подозреваемого? У них ведь имеется точно такая же запись.
Анс скинул изображение на флешку, посмотрел на меня как-то странно, подмигнул и удалился. Пошел делом заниматься.
Я допил чай и набрал номер полковника Малинина.
Высокопоставленный чекист ответил только после шестого гудка.
– Ну, что тебе, Каштаков?
Это его традиционное приветствие.
Однако ж, если бы ему ничего не было от меня нужно, он бы вообще не ответил на звонок.
– Вячеслав Семенович, надо бы словечком перемолвиться.
– О чем?
– Не телефонный разговор.
– Я постоянно веду не телефонные разговоры. С кем попало и черт знает о чем.
– Со мной разговаривать вам будет интересно.
– Уверен?
– Вы уже просмотрели запись из ГУМа?
– На фиг мне ее смотреть? У меня для этого сотрудники имеются.
– И что высмотрели ваши сотрудники?
Пауза.
Полковник Малинин, должно быть, чешет в затылке. Или ложечкой с государственным гербом мешает чай в стакане с мельхиоровым подстаканником. На котором орлы, звезды да кресты православные. Вперемешку. Как мысли в голове у чекиста. Он сейчас старается понять, на чем я его подловить пытаюсь. А значит, его хваленые специалисты ни черта на конфискованной в ГУМе записи не увидели. Выходит, все Малининские чекисты не чета одному моему Ансу. Ну и Лое, конечно. Про Лою тоже нельзя забывать. Ни в коем случае.
– Ты, короче, Каштаков, давай-ка не финти. Говори прямо, что нарыл.
Примерно что-то подобное я и ожидал услышать. Чай, не первый день знакомы.
Ну я и сказал ему – с последней прямотой:
– У меня есть подозреваемый.
– Подозреваемый в чем?
Ай, молодца, полковник! Решил так просто выяснить, что мне известно.
Однако ж, я тоже вискарь не из наперстка хлебаю.
– Во всем сразу!
Малинин молчит.
А мне кажется, я слышу, как звякает гербовая ложечка о края стакана.
– Если ты, Каштаков, имеешь в виду того обормота, что камеру у эстонцев стырил…
– Я имею в виду того, кто стоит за этим преступлением. И кто, быть может, убил Макака.
– Что-что-что-что-что? – зачастил полковник.
– Я же говорю, нам нужно обменяться информацией.
На этот раз он ответил сразу – значит, решение уже созрело.
– Ладно. Через два часа на обычном месте.
И все.
В телефоне короткие гудки.
– И вам всего хорошего, Вячеслав Семенович, – улыбаясь, произнес я в пикающую трубку.
Отлично. Полковник Малинин у меня на крючке. Глядишь, удастся вытянуть из него какую информацию. По крайней мере, он мне должен объяснить, почему НКГБ проявляет интерес к паре туристов-пенсионеров из Эстонии.
Глава 8
С пустой кружкой в руке я вышел из кабинета.
Но вместо того, чтобы повернуть направо, где за перегородкой у нас была спрятана маленькая кухонька, я почему-то свернул налево. Словно меня что-то потянуло туда. И, пройдя мимо стойки, за которой кто-то из нас обычно встречал посетителей, и встроенного в стену гардероба, я оказался в кабинете, где работала Лоя.
С пустой кружкой в руке.
Лоя сидела спиной к двери. На голове у нее был гипершлем, темным пластиковым забралом закрывающий верхнюю часть лица. Руки были чуть приподняты над столом. Пальцы порхали над невидимой со стороны виртуальной клавиатурой. На столе перед Лоей стоял сорокашестидюймовый трехмерный монитор, на экране которого творилось черт знает что. Прыгали какие-то разноцветные фигурки, сыпались цифры, по-змеиному извивающиеся линии уползали из ниоткуда в никуда. И все это в полной тишине. Хотя, наверное, в гипершлеме, используемом для глубокого погружения в виртуальную реальность, имелось и звуковое сопровождение. Сам я этим никогда не пользовался. Не по мне это было. Мне казалось, что шлем превратит меня в периферийное устройство компьютера.
Я уже собирался тихо и незаметно уйти, чтобы не мешать Лое, как вдруг она сама сдернула с головы шлем.
– Ангела в душу!
Все, что плыло по экрану, будто потеряв опору, обрушилось вниз.
Лоя, как правило, не употребляла крепких выражений. Они служили для нее отдушинами только в самых критических ситуациях. Услыхав, как она выругалась, я понял, что оказался в неподходящем месте, в совсем неподходящее время. Не знаю, что уж там случилось в виртуальном пространстве, но, как только Лоя обернется и увидит меня, все ее негативные эмоции окажутся подсознательно связаны с моим обликом. Чтобы понравиться женщине, нужно угощать ее шоколадом. Даже если женщина страдает избыточным весом. Сей факт известен всем и неоспорим. А я еще могу к этому добавить, что для того, чтобы женщина тебя возненавидела, нужно застать ее в тот момент, когда у нее что-то не получается.
Я медленно, ступая на носки, попятился назад. У меня еще оставалась слабая надежда, что мне удастся незаметно скрыться.
Лоя обеими руками откинула назад ярко-рыжие волосы и усмехнулась.
– Можешь не стараться. Я вижу твое отражение на экране.
– Извини, – только и нашел, что сказать, я.
– За что? – вместе с вращающимся стулом Лоя развернулась ко мне лицом.
– Я помешал тебе.
– Не ты, – тряхнула волосами Лоя. И мне показалось, что солнечные зайчики запрыгали по углам комнаты. – Я не смогла взломать систему безопасности Райского института высоких технологий.
– Ты пыталась залезть на их сервер?
– Да. Но у них там такая стена, что можно голову разбить. Более того, они заметили меня и пустили по моему следу «бигглей». Если бы я сразу не отключилась от сети, они грохнули бы нашу систему. И им стало бы известно, кто пытался взломать их сервер.
– Нынче все заботятся о безопасности своей информации, – глубокомысленно заметил я.
– Не до такой степени, – снова тряхнула головой Лоя. – На то, чтобы установить и поддерживать в рабочем состоянии такую защиту, с какой я столкнулась, уйдет бюджет среднего госинститута.
– Значит, Райский институт имеет хорошее финансирование.
– Не просто хорошее, а очень хорошее. Либо работает под прикрытием спецслужб.
Лоя слегка прищурилась.
Все ясно – версию о причастности спецслужб она считала главной. И ей даже доказательства были не нужны. Или они у нее уже имелись.
– А чем официально занимается этот институт?
– О! Он совершает множество полезных и нужных открытий! – Лоя даже не пыталась скрыть иронию. – Вот, например, – она взмахнула рукой над клавиатурой, а другой начала быстро выхватывать вылетающие из принтера листки. Зачитав название, она перебрасывала листок мне. – «Усовершенствованная система автоматического управления гидропонной плантацией». «Виртуальное тестирование качества синтетического корма для разводимых в неволе кальмаров». «Теория повышения всхожести и прорастаемости грибов вида Agaricus xanthodermus». «Система удаленного наведения нанопрепаратов при лечении воспалительных процессов в печени и толстом кишечнике». О! Вот это мне особенно нравится! «Зависимость толщины слоя синтетического уплотнителя бюстгальтера от размера и формы женской груди»…
– Довольно! – взмолился я. Я не мог справиться со всеми этими бумагами одной рукой – в другой у меня была кружка, с которой я шел за чаем. – Скажи просто: этот институт занимается полной фигней. То есть имитирует серьезную научную деятельность.
– Ты не прав, – снова повернулась ко мне Лоя. – Все это очень серьезные и нужные проекты. Но для того, чтобы заниматься разработкой подобных программ, не требуются специалисты уровня Айну Хуупа. А между тем, за последние полтора года Райский институт высоких технологий привлек в свои ряды целую группу высококлассных и, заметь, очень высоко оплачиваемых ученых. – Лоя протянула мне еще один распечатанный листок. – Не технарей, а Ученых с большой буквы. Каждый из них – звезда мирового уровня.
Я побежал глазами список, в котором было двадцать четыре имени.
Александр Канышев, Ирвин Сейт, Чон Пак У, Ричард Чан, Сергей Шепилов, Чандра Бихаршмурти…
Черт возьми, может быть, все эти ребята были гениями, но мне их имена ничего не говорили. Ровным счетом. Вот если бы один из них умел играть на саксофоне на уровне, позволяющем выйти на сцену перед зрительным залом, тогда я наверняка хотя бы слышал о нем.
– Ну и чем отличились все эти гении?
– Не вдаваясь в подробности, скажу, что каждый из них сделал серьезное открытие в области, так или иначе связанной с теорией виртуальной реальности.
– Напомни, в чем ее суть?
– В том, что виртуальная реальность может беспредельно совершенствоваться. И в конце концов станет неотличима от так называемой реальности-ноль. То есть от мира, в котором мы сейчас живем.
– А почему эти умники называют наш мир реальностью-ноль?
– Потому что уровень восприятия реальности в нашем мире принимается условно за нулевую отметку шкалы достоверности. Пока все варианты виртуальной реальности находятся на минусовом отрезке этой шкалы. Но каждая новая разработка поднимается хотя бы чуточку выше предыдущей. И когда нулевая отметка окажется пройдена…
Лоя губами издала странный звук, похожий на тот, с которым вылетает пробка из бутыли, и взмахнула кончиками пальцев, как будто стряхнула с них капельки воды.
– Что тогда?
– Этого никто не знает.
– Так ты полагаешь, собрав воедино все силы, святоши намерены интенсифицировать этот процесс?
– Честно говоря, не вижу в этом смысла. Процесс приближения к реальности-ноль – это не вопрос завтрашнего дня. И это не гонка вооружений, не схватка за Луну и даже не золотая лихорадка. Поверь мне, Дима, оно того не стоит. А Райский институт высоких технологий прикупил себе в штат еще и пару десятков опять же высококласснейших специалистов по компьютерным играм – графиков, дизайнеров и программистов. А выпустили они за все это время лишь одну игру, – Лоя сделала паузу, после чего отчетливо артикулируя каждую букву произнесла: – «МИФОСКОП»!
О, да! «Мифоскоп» – это хит сезона. Про который знали все. Даже те, кто, в принципе, не интересуется компьютерными играми. Невозможно было не заметить, что на улицах города становится все больше людей с гарнитурами «Мифоскопа» на головах и взглядами, отрешенными от всего сущего. Это была новейшая, ультрасовременная и супермодная игра, основанная на виртуальной адаптации реальности. Так говорилось в анонсах игры – на ролики можно было наткнуться где угодно. Больше я о ней ничего не знал.
– Согласись, выпуск виртуальных игр – довольно странное занятие для Института высоких технологий.
– Так чем же они тогда занимаются?
– Десерт? – приторно-сладко улыбнулась Лоя.
– Давай, – обреченно кивнул я.
Можно было не сомневаться, что под конец она припасла нечто такое, что заставит меня жестоко раскаяться в том, что я влез в это дело. А день, когда я встретил Яана и Марту Хуупов, станет самым кошмарным днем моей жизни.
– Во главе института стоит так называемый Директорат. В который входят трое святош. У каждого из них имеется ученая степень, а то и не одна. Но ни один из них ни дня не работал в научной области. Догадайся, выходцами из какого учреждения является эта троица?
– Первый отдел?
– Именно.
Я задумчиво посмотрел в пустую кружку.
Мне хотелось задать Лое множество вопросов. Но все они не имели ни малейшего отношения ни к Райскому институту высоких технологий, ни к Первому отделу безопасности рая. И даже виртуальную реальность они не затрагивали. Поэтому мне было как-то неудобно их озвучивать.
Вообще-то, я надеялся, что дело, за которое я взялся, окажется до смешного простым, и у меня будет куча времени для того, чтобы разобраться с собственными проблемами.
– Какие у тебя планы?
– Поработаю с досье ученых и компьютерщиков, принятых на работу в Райский институт.
– А потом?
– Потом видно будет. А что?
– Ты всерьез решила уйти из агентства?
Лоя улыбнулась. Она умела так – улыбается вроде бы мило, по-доброму, а ты смотришь на нее и думаешь: к чему бы это? Что она замышляет?
– До тех пор, пока мы не закроем это дело, я в полном твоем распоряжении.
– Серьезно?
– Конечно.
– И я даже могу назначить тебе свидание?
– Попробуй.
В этот день и в этот час я был как-то не расположен ставить опыты над собой, рискуя заработать нервное расстройство. Мне ведь нужно было еще с полковником Малининым повидаться. А он невротиков не любит. Он считает, что, ежели человек постоянно дергается и по сторонам смотрит, значит, что-то скрывает. То, что причиной всему могут быть личные проблемы – этого Малинин не понимает.
Поэтому я сказал Лое:
– Пока, – и вышел из комнаты.
Вернувшись в кабинет, я сел в кресло и поставил на стол кружку, с которой ходил за чаем. Которая так и осталась пустой.
Наверное, это к дождю, подумал я.
Хотя думать о плохом мне в этот миг совершенно не хотелось. Так же, как и о деле пожилых эстонцев. Настроение у меня было странное и неопределенное. Хотелось взмахнуть руками и взлететь, как птица, чтобы сверху отрешенно глядеть на все, что происходит на земле.
Ну, или хотя бы Фета почитать.
Глава 9
Вечерело.
Или лучше сказать, день клонился к закату.
Да как ни говори, все одно.
Одним словом, было еще светло. Хотя, день, можно сказать, уже прошел. Еще один чудный осенний день. Теплый и ясный, но при этом лишенный изнуряющей летней жары. Пешеходные дорожки в парке устилала желто-зеленая листва. Но деревья еще не сбросили все листья, а потому не казались устрашающе-голыми, похожими на скелеты неведомых существ с далеких планет. Или это только мне одному так казалось, когда я смотрел на деревья без листьев?
Я ждал полковника Малинина на нашем обычном месте – возле памятника героям Плевны. А его все не было.
Я съел мороженое. Разнял двух дерущихся мальчишек. Посмотрел, как старушка кормит голубей. Помог молодой, симпатичной мамаше спустить коляску по лесенке в подземный переход.
Малинина все не было.
Чекист просто-таки безбожно опаздывал. На сорок с лишним минут. Во-первых, это уже выходило за рамки приличия. Во-вторых, было совершенно на него не похоже.
Дважды я набирал его номер. Но Малинин на звонки не отвечал.
Либо случилось что-то чрезвычайное, либо…
Другого вариант у меня не было.
У полковника Малинина было множество недостатков, однако непунктуальность в их число не входила. К тому же полковника отличало эдакое старомодное мужицкое понятие о собственном достоинстве: если сказал, так сделал! На попятную он не шел никогда. Даже если ситуация того требовала.
Я уже начал подумывать, не купить ли мне газету, что уже граничило с легким сумасшествием, когда наконец появился Малинин. Причем, совершенно не с той стороны, откуда я его рассчитывал увидеть.
Он шел такой уверенной походкой, что ему можно было только позавидовать. Так, именно так ходят настоящие хозяева жизни! А не рабы обстоятельств. Одет он был в несколько старомодный, но сшитый с иголочки темно-синий костюм, какие любят надевать на пленарные заседания депутаты. В петличку был вставлен маленький бутончик белой розы. В руках он держал небольшую белую картонную коробку.
Последнее обстоятельство показалось мне особенно странным. Что бы это значило? Или лучше спросить, к чему бы это? Ходить с коробкой в руках – это не в правилах заслуженного чекиста Малинина.
Заметив меня, полковник помахал рукой.
Так, значит, коробка не тяжелая – он с легкостью держит ее одной рукой.
– Привет, Каштаков! – Малинин улыбался так, будто и в самом деле был рад меня видеть.
– Здравствуйте, Вячеслав Семенович, – сдержанно поприветствовал его я.
– Ты чего такой серьезный? – насмешливо прищурился Малинин. – Живот болит? Али на ежа сел?
Это у него юмор такой. Тупой, зато беззлобный и вполне безобидный. Нужно только привыкнуть.
– Угощайся, Каштаков, а то заждался, небось.
Малинин открыл коробку.
Меня аж передернуло, когда я увидел, что в ней лежит.
Ненавижу мусорную кухню из уличного общепита. Но Малинин угощал от чистого сердца, так что отказываться было неудобно. К тому же в коробке лежали две шаурмы, следовательно, Малинин и для себя припас.
– Спасибо, Вячеслав Семенович.
Я опасливо взял теплую шаурму в руку и, не зная, что с ней делать, понюхал.
– Свежая, свежая, – заверил Малинин. – Только что на углу купил. Там у них ларек хороший. Да и меня они знают, так что мяса кладут от души.
Полковник взял в руку шаурму, а коробку кинул к подножью памятника. Малинин явно умел обращаться с подобного рода продуктами. Снял упаковку, обернул в салфетку, слизнул каплю вытекшего соуса и впился в шаурму зубами.
– Чье мясо? – поинтересовался я на всякий случай.
– А тебе не все равно? – довольно прочавкал Малинин. – Ты что, не православный?