Или она уже синьора Берлусконни?! Зря Ольга позволила ей взять с собой паспорт.
Лакированный черный ботинок из красного «Феррари» осторожно опустился на пыльную деревенскую дорогу. Глухо хлопнула дверца, вспугнувшая разгуливавшую по проезжей части стайку кур. И они устремились наперерез лакированным ботинкам к родному курятнику. Обладатель ботинок прекрасно знал, что куры, где бы они ни находились, бегут не к ближайшему месту спасения, а только к дому. Он подождал, вытер с лакированных ботинок батистовым носовым платком пыль и выбросил платок под колеса.
– Санта Лючия! – нахмурился он и огляделся.
Немногочисленные жители Малых Чернушек с неподдельным любопытством разглядывали заезжего южного гостя в черном костюме, белой сорочке с галстуком и оттопыренной полой пиджака, где, судя по многочисленным сериалам про наемных убийц, должна была скрываться кобура с огнестрельным оружием. Он, в свою очередь, разглядывал немногочисленных жителей. Но для беседы выбрал почему-то Пелагею, спрыгнувшую с подножки своего грузовика.
– Добрый день, девушка! – Он подошел к ней быстрыми уверенными шагами. – Я путешествую по стране, собирался к морю, но случайно попал в ваши края…
– А, – махнула рукой Пеги, – вы не первый, кто туда собирается, а попадает к нам. Господи, да у нас таких перепутавших в день по сотне! И каждый собирался к морю. Едут и в грузовики утыкаются. Вы не уткнулись? А то у меня папаня мастер – золотые руки. Сразу все починит. А, вижу, машинка-то целая. Жаль, очень жаль. Скажу вам честно, у нас гораздо лучше. Девчонки нисколько не жалеют. Вернее, одна не жалеет. Вторая сбежала с итальянцем. Так что, если решитесь, даже не сомневайтесь…
– Решиться сбежать с итальянцем? – не понял гость, но напряженно поглядел на Пеги.
И в этот момент девушка поняла, что русский язык для незнакомца не родной. В ее стриженой, но отнюдь не глупой голове тут же пронеслись слова песни из кинофильма «Семнадцать мгновений весны»: «Не думай о секундах свысока… свистят они, как пули у виска», после них заиграл гимн милиционеров: «Если кто-то кое-где у нас порой…»
– Решитесь остаться, – улыбнулась она ему, настороженно продолжая незамысловатую на первый взгляд беседу. Но на второй… Ей обязательно стоит приглядеться.
– Да, остаться, – обрадовался незнакомец и протянул ей руку. – Иван Иванович Иванов, очень приятно познакомиться.
Пелагея не стала ему говорить, что и в глубинке существуют понятия об этикете. И она прекрасно осведомлена о том, что первой подавать руку незнакомому мужчине должна девушка, если сама этого, конечно же, захочет. Но если в его стране принято по-другому, тогда она уступит и пожмет протянутую грубую ладонь. Иван Иванович Иванов! Как мелко и глупо. Не на ту напал, оборотень без погон.
– Пелагея Пелагеевна Пелагейкова!
– Очень приятно, – сказал Иванов и чмокнул ее ладонь губами.
Это навело Пелагею на мысль, что, возможно, он тот, за кого себя выдает. Симпатичный, обходительный, загорелый, высокий, умный – это же копия Синьора Ее Мечты! СЕМа! Настоящий Сем. Она заволновалась, покраснела, и это не скрылось от его острых черных глаз.
– Если позволите, – продолжил лже-Иванов, прищурившись, – познакомиться ближе, я расскажу вам удивительную историю своего путешествия.
Позволить познакомиться ближе?! А что скажет отец? Он ее убьет… презрением.
– Ох, – выдавила из себя завороженная незнакомцем Пелагея, – что-то я с вами заговорилась. Щи стынут! А вы проедете прямо. Там дом освободился, в нем Марио Берлусконни раньше жил. Хозяйка, что его сдает, живет рядом.
– Марио Берлусконни?! – Черные глаза стрельнули прицельным огнем четкого попадания в десятку.
– Ага, – кивнула Пелагея, указала рукой нужное направление и побежала скрываться.
Она остановилась, захлопнув за собой дверь кухни. Подождала несколько секунд, прислушиваясь к звукам снаружи, и подбежала к окну. Незнакомец стоял и смотрел на ее калитку. Пелагея схватилась за сердце, которое собиралось выскочить из груди, упасть к его ногам, и закрыла глаза. Раньше она не верила в любовь с первого взгляда. Раньше она смеялась над этим. И вот теперь карающая длань судьбы нависла над ее тихим одиноким существованием.
Долго стоять с закрытыми глазами было глупо. Пелагее хотелось смотреть на предмет обожания. Тот тем временем вернулся в машину, хлопнул дверцей и завел мотор. Автомобиль тихо поехал в указанном направлении. Пеги села на табуретку и уставилась на кастрюлю с вчерашними щами. Синьор Ее Мечты. Вот кто на самом деле этот красавец жгучий брюнет. Позволит ли она ему? Позволит! Неужели? А чего еще ждать? Сколько можно сидеть в девках? Даже москвички в ее деревне пристроились: одна сбежала с итальянцем, другая крутит роман одновременно со студентом и художником.
Все-таки есть в Семе одна странность. «Если кто-то кое-где у нас порой…» Почему оттопыривается пола его пиджака? Что он скрывает там? Кобуру с пистолетом? Тогда он не синьор ее мечты, а обыкновенный наемный убийца. Но что же она сидит? Нужно бежать к Муравьевой и все ей рассказать!
Неужели Пелагея такая невезучая?! Встретила жгучего красавца, он ей поцеловал руку и оказался наемным убийцей! Она покачала головой. Этого не может быть, но рассказать Ольге нужно.
– Что ты говоришь?! – обомлела Ольга, закрывая за собой калитку. – Сколько же их на одну несчастную сицилийскую душу?! Бедная Анжелка! Что она станет делать, если они его поймают?!
Оля представила подругу, заламывающую руки в состоянии полного, бесконечного отчаяния у бездыханного тела своего возлюбленного, и одинокая слезинка скатилась по ее щеке. Вторая покатилась следом за первой, когда на месте Анжелки она представила себя, а вместо сицилийца – художника. Пелагея заметила ее страдания и поспешила утешить.
– Вообще-то, – задумчиво сказала она, – он настоящий мачо. Такой, как в сериалах. А настоящие мачо редко оказываются убийцами.
– Это только в кино существует четкое разделение на героев-любовников и наемных убийц, в жизни все так намешано, что не подойдет ни одно точное определение.
– Не знаю, – вздохнула Пелагея, – он такой, такой… необыкновенный.
– По-нят-но, – процедила Оля, подтолкнув Марфушку к хлеву, – ты в него влюбилась. Такое бывает, особенно с первого взгляда. Но потом в мужчине открываются такие сокрытые резервы, что становится ясно, что лучше бы не смотрела вовсе.
Спорить с Пелагеей, наивно считающей, что с такими красивыми черными глазами наемных убийц не бывает, было бесполезным занятием. Полезно же было заняться другим – проследить за незнакомцем, представившимся Иваном Ивановым. Что у Ольги тоже вызывало определенные сомнения в его честности. Ивана Ивановича Иванова в стране победившего капитализма нельзя уже встретить лет тридцать! Есть Эдуарды Ивановы, Мстиславы Ивановы, Поли Ивановы, уж, в крайнем случае, Жаны Ивановы. Но Ивана Ивановича Иванова среди жителей бескрайних просторов нужно искать с собаками среди бела дня.
Все, исключительно все, даже новенькая припаркованная к бывшему дому Марио машина красного цвета, говорило о том, что приезжий – иностранец. Девушки подошли к ней ближе, но выходить из-за кустов сирени не стали.
– «Феррари», – прищурив глаз, кивнула на автомобиль Ольга. – Дорогущая модель! Итальянская марка.
– Ну? – не согласилась с ней Пелагея. – Я иногда езжу на тракторе «Беларусь», но это же не значит…
– Это многое значит, – прошептала Ольга, – такой тип, – она кивнула в сторону дома, – никогда на «Беларусь» не сядет! Значит, ты говоришь, что он неплохо изъясняется по-русски? Это хорошо. Только мы ничего не станем у него спрашивать. Мы же не хотим оказаться невольными свидетелями подготовки к преступлению? Не хотим. А лучший свидетель – это какой свидетель?!
– Немой, – предположила Пелагея.
– Лучший свидетель – это мертвый свидетель, – зловеще прошептала Ольга и изобразила жертву, закатив глаза и высунув на бок рта язык.
Пелагея испугалась. Но чувства, как это обычно бывает у русских девушек, все же взяли верх над рассудком. Она принялась шептать, что Иван не такой, что он хороший, а она еще ни разу в жизни в мужчинах не ошибалась. Был у нее один комбайнер, так Пелагея сразу поняла, что тот женат и скрывает от нее пятерых детей. Те названивали ему каждый вечер на мобильный телефон. А этот совершенно одинок, и глаза у него возбужденные, как у Марфушки в период течки. На что Оля ей ответила, что, вполне возможно, он возбуждается по другому поводу, более кровожадному. Спорили недолго, все же решили проверить, чем в доме занимается Иванов. Оля считала, что он чистит пистолет, Пелагея предполагала, что варит себе борщ. Кто же ему, одинокому, сварит?
Они на цыпочках подкрались к ближайшей двери, Оля прижалась к стене, держась за свое бьющееся сердце, а Пелагея оперлась о дверь и приложила к ней ухо. Отважная она была девушка, которая, согласно пословице, и коня на скаку остановит, и в дом горящий войдет. Была! Потому как только Пеги приложила к двери ухо, она сразу же распахнулась. И на пороге показался Иванов. Только Оля его не видела, она стояла за углом. И он ее не видел, что спасло девушку. Зато Пеги тот заметил сразу. Трудно было не заметить человека, свалившегося к твоим ногам.
Они на цыпочках подкрались к ближайшей двери, Оля прижалась к стене, держась за свое бьющееся сердце, а Пелагея оперлась о дверь и приложила к ней ухо. Отважная она была девушка, которая, согласно пословице, и коня на скаку остановит, и в дом горящий войдет. Была! Потому как только Пеги приложила к двери ухо, она сразу же распахнулась. И на пороге показался Иванов. Только Оля его не видела, она стояла за углом. И он ее не видел, что спасло девушку. Зато Пеги тот заметил сразу. Трудно было не заметить человека, свалившегося к твоим ногам.
– Пелагея?! – завопил Иванов нормальным русским языком и помог той подняться. – Как я рад, что вы зашли! Проходите, проходите, гостьей будете, посмотрите, как я тут устроился. – Он схватил Пелагею за руку и втянул в дом.
Ольга обомлела, такого поворота судьбы она не ожидала, на это они с Пелагеей не рассчитывали! Потерять вторую подругу, можно сказать, почти близкого человека! Ее нужно спасти! Но как? Ольга слишком слаба для того, чтобы в одиночку сражаться с наемным убийцей. Что же такого сделал на своей родине Марио, раз за ним так охотятся?! Вендетта?! Да, вендетта, Оля отомстит за своих подруг. Только это нужно сделать с чьей-то помощью. Позвать Феликса Ивановича?! Но пока ему все объяснишь, они могут опоздать. Этот лже-Иванов сделает с Пелагеей такое! Что же, интересно, он с ней сделает?
О чем Оля только думает? Нужно подумать о Земляникине. Но тот развел коров по дворам и отправился в город за продуктами. Остается Баланчин. Но у него Муза. А у Оли беда. Пусть выбирает.
И она понеслась к дому художника.
Заметив коттедж издали, Оля сбавила шаг, а возле ворот остановилась. Что она делает? Не лучше ли вызвать правоохранительные органы и дождаться их? Не лучше. Ждать нельзя. Но почему именно Баланчин?! А почему бы не Баланчин? На вид он вполне крепкий мужчина, полный сил и энергии. В некотором роде даже храбрый, связался с такой стервозной Музой. К тому же он явно неравнодушен к Ольге, и, чего уж там, она к нему тоже неравнодушна. Ради нее, если он действительно к ней неравнодушен, Баланчин пойдет на расправу с лже-Ивановым. Оля заодно и проверит, на что художник способен ради нее.
Вряд ли он способен на мокруху, хотя в их случае она была бы предпочтительнее других кардинальных мер. Но поговорить по-мужски с похитителем Пелагеи должен.
А если Баланчин плюнет на нее и никуда не пойдет? Не зря же она нагадала себе на ромашках всякую ерунду. Точно, ерунда. Если он не пойдет, то только потому, что за него уцепится вреднючая Муза и никуда его не пустит. Она заранее ищет ему оправдания? Тогда стоит ли стучать в закрытую дверь?
Раздираемая сомнениями Ольга подняла руку, собираясь дотянуться до звонка, но внезапно ворота открылись, и из них выехала машина Баланчина. Ольга отпрыгнула в сторону. Не везет, так не везет. Сквозь тонированные стекла было не видно, сидит ли рядом с ним Муза, но Оля понадеялась на худший вариант, вздохнула и пошла прочь.
– Оля?! – крикнул ей вслед Баланчин и остановил машину. – Ты ко мне?
В любом другом случае она ответила бы: «Размечтался!» – но сегодня был как раз тот случай, когда следовало признаться. Пелагея не сможет долго томиться в застенках наемного палача. По крайней мере, живой. Оля повернула к нему расстроенное лицо и онемела. Слова застряли у нее в горле. «Это из-за моей природной вредности, – тоскливо подумала она и кисло улыбнулась. – Когда я буду тонуть, а Баланчин подплывет ко мне и поинтересуется самочувствием, я скажу, что все прекрасно. Вернее, утону молча. Из вредности. Что делать?»
– У тебя что-то случилось?! – догадался тот к великому счастью Ольги.
Дмитрий выскочил из машины, где, как оказалось, сидел один, и бросился к ней.
– У тебя неприятности, – он схватил ее за руки и посмотрел в покрасневшие глаза. – Феликс Иванович принялся за ремонт раритета?! Не переживай, Муза завтра же уедет, и он займется твоей машиной.
Оля горестно хмыкнула, мол, какой к черту раритет!
– Случилась беда с подругой?! – мучался догадками Баланчин, не отпуская ее рук, которые крепко сжимал. – Я так и знал! Жаждущая приключений натура не довела ее до добра!
Оля в очередной раз горестно хмыкнула и закатила глаза, прекрасно понимая, что долго так продолжаться не может. Приятно, безусловно, что он так крепко держит ее за руки и беспокоится о ней, но сейчас Муза выглянет в окно, и все закончится. Или, что еще хуже, убийца надругается над Пелагеей. Как же все-таки приятно, когда есть на кого опереться в трудной жизненной ситуации!
– Поедем сейчас же! – заявил Баланчин и подтолкнул Ольгу к машине.
Она села рядом с ним и рукой указала направление движения.
Говорить с ним все-таки придется. Что за ступор на нее нашел? Оля посмотрела на его мужественный профиль, сам предложил ей поехать выручать подругу. Правда, не ту и не от того. Но предложил же.
– Марио? Дом итальянца! – догадался Баланчин, Оля собрала силы и угукнула ему в ответ. – Сейчас я поговорю с этим мафиози! – Баланчин в пылу праведного гнева попытался закатать рукава у майки. – Я ему покажу, где итальянцы зимуют!
Оля вновь кисло улыбнулась, на большее она была не способна. Начать ему рассказывать? Слишком поздно, они уже у дома Марио. Он раскрыл дверцу, Оля вышла из машины и медленно поплелась следом за взвинченным до предела собственными предположениями Баланчиным. Может быть, это даже лучше – ничего ему не объяснять? Пусть сам все увидит и поймет. А если лже-Иванов увидит его первым?! И уничтожит опасного свидетеля?! Ведь лучший свидетель…
– Нет! – взвизгнула Оля в тот момент, когда Баланчин схватился за ручку входной двери.
– Да! – возразил он и снова попытался закатать несуществующие рукава майки. – Ах ты, сволочь!
И Оля услышала грохот упавшего тела.
Ей стало страшно. Она остановилась перед дверью и представила, как негодяй накинулся на ее героя и свалил того с ног. Что он делает с ним сейчас? Протыкает длинным кинжалом? Что же она стоит?!
– Нет! – крикнула Оля и забежала в дом.
Она не поняла, что случилось. Как и Пелагея, сидевшая за столом, который был накрыт для чаепития. Сначала в дом ворвался художник и, неприлично ругаясь, врезал ее кавалеру между глаз. После него с криком влетела Муравьева, споткнулась о ее кавалера и свалилась рядом с ним. Потом снова ругался Баланчин и поднимал Муравьеву, нехорошо вспоминая при этом Марио. После этого художник попросил Пелагею усадить два полуживых тела на диван и привести в чувства. А сам он кинулся искать Анжелу и еще кого-то. Пелагея с опаской подошла к Ольге и послушала ее дыхание. После чего всхлипнула и приложила ухо к сердцу Иванова. Оба дышали, что ее чрезвычайно обрадовало.
– Где этот негодяй?! Его нет в доме, – закричал Баланчин, остановившись посредине комнаты.
– Извините, Дмитрий Аркадьевич, – вмешалась Пелагея, – вашего негодяя здесь точно нет, тут одни свои. В смысле не негодяи, конечно. Хотя вам, по всей вероятности, виднее.
– Нет? – утих как-то Баланчин, наклоняясь над Ольгой. – Как ты, Оленька?! Эта сволочь подставила тебе подножку своим телом?! Хочешь, я его сейчас убью?
– Нет! – испугалась Пелагея, прижимая Иванова к своей груди. – Это моя сволочь, и не смейте никого убивать. Я и не знала, что вы, господин Баланчин, такой кровожадный.
– Пеги, – очнулась Оля, – ты цела? Он не успел тебя четвертовать!
– Мы с ним, между прочим, – Пелагея погладила наемника по голове, – собирались четвертовать вафельный торт. И выпить чаю за знакомство! А тут налетели вы и испортили весь тет-а-тет. Иванушка мне был готов рассказать всю правду, зачем его послали в Малые Чернушки. Может быть, он хотел мне рассказать, что никакой он не наемный убийца! Уже успел сказать, что он добропорядочный российский гражданин, приехавший любоваться сельской глубинкой. Что всю свою сознательную жизнь он только и делал, что мечтал сюда попасть. Увидеть опушку, деревню, корову и меня. Это судьба! Только и всего. А мы тут надумали всякой всячины.
Оля потрогала лоб, на котором образовалась шишка, Баланчин мигом отреагировал на ее жест и подал холодную металлическую кружку. Она приложила ее ко лбу, физически немного полегчало. Но морально…
– Зачем вы его ударили?! – с надрывом поинтересовалась она.
– Не знаю, – пожал плечами тот, – я думал, что это Марио! В потемках плохо видно.
– Смотреть нужно было лучше, – фыркнула Ольга. Она повернулась к лежавшему без сознания незнакомцу и пригляделась. – Может быть, действительно, никакой он не убийца. Очень симпатичный к тому же. – Она поймала на себе ревнивый взгляд Баланчина и пояснила. – У него правильные черты лица славянского типа.
– Точно! – тут же подхватила ее мысль Пелагея. – Типа, славянский. Я же говорю, зря вы его убили.
– Он дышит, – презрительно бросил Баланчин. – Ничего страшного с ним не случилось. Жаль, конечно, что мне не попался Марио…
– Да вы просто маньяк! – заявила Пелагея, принимаясь хлестать Иванушку по щекам. – Чем вам Марио не угодил? – Иванушка слабо застонал, и она повеселела.