Они уже зашли в квартиру, продолжая разговор.
– Да! Саня всегда умел хорошо свою мысль оформить. И слова у него всегда находятся интересные, и речь, как правило, льется легко. Мне тоже показалось, что он был искренне удивлен. И в первую очередь – моим преображением!
– Вот именно! У меня даже сложилось впечатление, что он по-прежнему любит тебя… Ты извини меня за откровенность. Даже не знаю, как правильно выразить свои ощущения. Просто мне кажется, что он считает тебя частью своей жизни, что вполне справедливо, между прочим. Ну и откровенно гордится тобой! Тем, что ты оказалась талантливой, успешной!
Майя немного смутилась на этих словах подруги:
– Ну насчет «любит» не знаю… Вряд ли… Да и не надо мне уже это. А если гордится, то хорошо. Мне это приятно.
* * *На следующее утро позвонила Света.
– Мам? Ты как? Пришла в себя?
– Ну да! Уснула счастливая, проснулась счастливая! А ты как? Что решаешь со своим Василием?
– Мам, я же тебе говорила, что вроде бы собралась уходить от него…
– Я это и имею в виду!
– А вчера прихожу с цветами все такая восторженная, под впечатлением от спектакля, а он на меня какими-то другими глазами посмотрел. «Откуда цветы?» – спрашивает. А у самого тревога в голосе, и глаза как-то напряглись и огорчились одновременно. Ну я и говорю, мол, ты же знаешь, у мамы премьера. А он, представляешь, начал возмущаться: «Почему меня не позвала? Почему пошла одна?»
Я так удивилась! Во-первых, потому, что никогда театр его не интересовал. А, во-вторых, я ему говорила утром, что собираюсь на спектакль, а он то ли новости слушал и не слышал меня, то ли слышал, но забыл. Но это, в сущности, неважно. Всю ночь меня обнимал. Слова даже какие-то шептал… Обычно от него ничего романтического не дождешься, а тут как подменили. Так что я, может, повременю пока с переездом.
– Ну и правильно! Решай, как считаешь нужным. Знаешь, доченька, что бы лично я ни думала по этому поводу, значения не имеет. Поскольку у тебя есть своя собственная жизнь. И тебе самой надо брать на себя ответственность за свои поступки, и самой решать, и самой строить свою судьбу, чтобы никого не винить потом…
– Да, мам! Спасибо тебе! Вот еще что! Вчера ставлю букеты в воду, ну те, что ты мне дала… А из одного открытка выпадает.
– Какая открытка? – не поняла Майя.
– Ну конвертик небольшой. В нем открытка. Я открыла вроде бы, но поняла, что это тебе предназначено и не стала читать.
– А где она сейчас?
– Да вот… Держу ее в руках. Красивая такая, с вензелями.
– Ну прочти! Интересно, от кого это?
Дочь пошуршала бумагой на том конце провода и со значением прочла: «Майя! Я ваш поклонник! Очень прошу – позвоните! Поверьте, мне есть что сказать вам!» Все, мам. Да, еще телефон.
– Ой! А кто это?
– Не знаю. Подписано: «Игорь». Телефон диктовать? Будешь звонить?
– Я? Звонить? Да вряд ли! – с сомнением произнесла она. – А что за Игорь-то?
– Мам, ну откуда же я знаю? Он же пишет – поклонник! Значит, ходит в ваш театр, значит, видел уже тебя на сцене.
– Слушай, Свет! А букет красивый?
– Очень, мам! Даже не знаю, зачем ты мне его отдала. Видно, что человек выбирал с любовью. Не первый попавшийся купил, а с чувством. Хочешь, я привезу его тебе вечером?
– Да ладно, не надо! Лучше продиктуй телефон!
* * *Игорь схватил трубку чуть ли не после первого сигнала, как будто только и делал целыми днями, что ждал звонка.
– Господи! Как же я рад, Майечка, что вы мне позвонили! Во-первых, я поздравляю вас с премьерой! На мой взгляд, потрясающая постановка! И играли вы просто замечательно! А во-вторых, примите мое предложение о встрече!
– Послушайте, Игорь! Я даже не представляю, с кем я разговариваю. Вы кто? Откуда вы меня знаете?
– Я приехал однажды на вашу сказку…
– Это где я Бабу Ягу, что ли, играю? – рассмеялась Майя.
– Ну да! Очень нам с сыном тогда понравился спектакль. И ваш образ запомнился: вроде бы злая должна быть Баба Яга эта, а у вас она такая прикольная получилась. Это словечко моего Валерки. Он у меня в пятом учится. Так вот… Потом мы мюзикл посмотрели. Там у вас совсем небольшая роль, но мы за вами наблюдали пристально и оценили тоже очень высоко.
Валерка мне тогда сказал: «Пап, Бабу Ягу помнишь? Смотри, та же тетка теперь уже в этом спектакле зажигает». Вы извините, что я так запросто с вами, но у молодежи такой язык сейчас оригинальный, что пока на понятный русский переведешь, смысл потерять можно.
– Да, вы правы! – Майя развеселилась на другом конце провода. Ей было приятно, что подросток настолько живо отреагировал на ее игру. Да и сам разговор с Игорем оказался любопытным.
– Ну а когда я увидел ваше имя в афише… Я премьеру имею в виду, то понял, что жду с нетерпением… И спектакль, и встречу с вами… Очень вы мне понравились! Не возражаете, если я приглашу вас на ужин? – И тут же добавил: – Ну если не на ужин, то на обед! – и после паузы: – Прошу вас, соглашайтесь!
* * *Потом позвонил Виталий, потом Саня, затем сын. Звонки шли непрерывным потоком, и к середине дня Майя уже начала ощущать себя звездой. Тем более что все восхищались ею, восторгались и откровенно удивлялись ее неожиданно открывшимся талантом. Особенно Саня. Тот казался настолько ошеломленным, что не мог толком мысль сформулировать. С одной стороны, он был абсолютно искренне потрясен игрой своей бывшей супруги. С другой, недоумевал. Он прожил с этой женщиной больше двадцати лет и ничего подобного не предполагал в ней.
– Май! А откуда все это? Способности? Интерес к творчеству? Ты же никогда…
– Сань, – пыталась объяснить Майя не столько ему, сколько самой себе, – видимо, была во мне всегда потребность в самовыражении, но я не давала ей возможности раскрыться. А может, дело не во мне… Может, ты подавлял.
– Я? Как я мог подавлять то, чего не видел?! – изумленно произнес он.
– В том-то и дело! – глубокомысленно произнесла Майя. – Это же и есть самое главное – разглядеть в близком человеке то, чего он сам подчас не видит! Разглядеть, поддержать, помочь раскрыться, способствовать развитию…
– Ну это ты как-то слишком уж глубоко… Кто на такое способен?
– Сань, ну как кто? Когда ты был рядовым студентом, разве ты подозревал в себе способности великого руководителя? Разве ты предполагал столь стремительный рост своей карьеры? Мечтал ли ты о столь ошеломляющем успехе?
– Постой, постой! Уж не хочешь ли ты сказать, что если бы не ты…
– Послушай! Я не собираюсь ни хвалить себя, ни преувеличивать свою роль в твоей жизни. Просто предлагаю тебе посмотреть на твоих сокурсников, соучеников. Кто из них пробился? Кто кем стал? Учились все в одинаковых условиях. База у вас была примерно одна и та же. Более того, у некоторых уже тогда, в студенческие годы, достаток и материальные основы были гораздо мощнее, чем у тебя, благодаря зажиточным родителям. А пробился ты! Деревенский парень, который не имел ничего.
– Правильно! – легко согласился Саня. – Но при чем здесь ты? Это же мое желание, моя воля, мой характер!
Саня возбуждался, повышая голос и игнорируя возражения Майи:
– Это я хотел продвинуться, прославиться, стать великим! Я!
– Ну и молодец! – Майя решила закрыть тему. – У тебя все получилось!
– Да… Только… – Невзирая на эмоциональный подъем, Саня засомневался. – Только, выходит, я смог себя реализовать, а ты нет.
Майя рассмеялась:
– Да! Я не смогла! С тобой не смогла! – добавила она.
– То есть ты хочешь сказать…
– Да ничего особенного я не хочу сказать. Я просто констатирую факт. Получилось так, как получилось: жила в браке – и не реализовалась как творческая личность. Развелась – что-то открылось во мне! И не просто открылось, а смогло проявиться! Тут говори-не говори, а все и так видно!
Саня, постигая смысл сказанного, молчал. Он, конечно, давно задумывался над ролью женщины в своей жизни. И определенные выводы напрашивались сами собой, однако искренне признаться себе в том, что настолько уж велико влияние первой жены на его судьбу, он был не готов. И тем не менее… Тем не менее… Было похоже, что она права.
Он расстроился, непонятно почему, и скомкал разговор.
* * *– Мам! – сын был немногословен. – Ты супер!
– Спасибо, сынок! Как ты? Рад возвращению?
– Рад – это не то слово! Знаешь, мам, именно там, за границей, я понял, насколько я патриот. Ничего мне там не мило. Вроде бы полный комфорт, а радости нет.
– А здесь чем думаешь заняться?
– Не знаю еще… С отцом хочу поговорить, с ребятами встретиться. Думаю, в течение недели определюсь.
– Отец-то с тобой как? Сердится?
– Да уже смирился вроде. Хотя, конечно, ему неприятно. Он на меня определенные надежды возлагал, деньги вкладывал, а я не оправдал…
– Думаю, вы найдете общий язык. И мне кажется, он будет рад, что ты рядом. И даже то, что ты проявил характер, добился своего даже вопреки его мнению – уже за это он уважает тебя.
– Мам, ну а ты-то как живешь? Ну с театром понятно. На работу, ты говорила, устроилась.
– Да, все более-менее нормально.
– Ну а сама-то как?
– Ты имеешь в виду личную жизнь?
– Да.
– Пока можно сказать, что ее у меня нет. Но как ни странно, это меня никак не беспокоит. Пока, по крайней мере.
– Понятно. А в гости к тебе можно заехать?
– Конечно! – обрадовалась Майя. – Что за вопрос?! Приезжай!
– Я, наверное, с дядей Виталием приеду. Не возражаешь?
– Приезжайте, буду рада! Знаешь, за это время, пожалуй, только Виталий и поддерживал меня. Он и соседка моя Марина. Поэтому считаю Виталия настоящим другом. Хотя, уверена, ему тяжело это далось, поскольку изначально он все-таки друг отца. И тем не менее.
– Мам, ты знаешь, мне показалось, что отец жалеет о том, что произошло между вами… – осторожно предположил Виктор.
– О нашем разрыве? – переспросила Майя. – Нет, это вряд ли! – у Майи и вправду не было сомнений на этот счет. – Он уже и вторую семью создал. Все по любви, по искреннему желанию. О чем жалеть-то? Не думаю…
– А мне почему-то показалось. На спектакле с такой грустью он на тебя смотрел. С грустью и с любовью…
– Так это спектакль такой. Про грустную любовь.
– Ладно, мам! Поговорим при встрече! Целую! Пока!
* * *Майя шла на свидание с Игорем с двойственным чувством. Вроде бы радостное событие в ее небогатой приключениями личной жизни. И в то же время неизвестность, неловкость и даже опасение. Она же никогда его не видела и даже не может себе представить облик этого мужчины. Голос? Ну, по правде сказать, особого впечатления его голос на Майю не произвел.
Эмоциональный порыв – да! Намерение, желание встречи – да! Энергия исходила от него – этого нельзя не признать. Но понравится ли он ей? Приглянется ли? Да даже если и понравится, захочется ли Майе вступить с ним в отношения? Ведь как хорошо сейчас! Она только-только успокоилась, обрела, как принято говорить, душевный покой. И какое же счастье, что сердце ее свободно, что ей не о ком беспокоиться, что можно просто жить без волнений, без мук, без тоски…
С такими сомнениями шла она на первое свидание с Игорем.
– Майя, – говорил он ей накануне по телефону, – я в раздумье: куда нам с вами лучше пойти?
– А какие есть варианты?
– Можно и в кино, и в парк… Но я все же предлагаю ресторан. Возможно, это банально, но мне очень хотелось бы уютно расположиться, спокойно поговорить… Если вы не возражаете.
Майя не возражала. Последний раз она была в ресторане так давно, что уже и не вспомнить. Это было тогда, в прошлой жизни, в замужестве. А сколько уже с тех пор времени прошло? Полтора, два года? Так что ресторан Майю вполне устроил.
– А как я вас узнаю? – спохватилась Майя в конце разговора.
– Майечка! Вы узнаете меня по счастливому выражению лица!
Она рассмеялась:
– А впрочем, мне надо просто прийти позже вас. Только и всего. Вы-то меня знаете!
– Я буду ждать в шесть вечера у входа. Нормально?
– Да, вполне.
Про себя Майя решила: подгляжу. Подсмотрю откуда-нибудь. Из магазина напротив, например. Вдруг он мне не понравится. Так я тогда и подходить не буду.
Но так вышло, что они практически столкнулись при подходе к ресторану, и Майя не успела сориентироваться, откуда же ей лучше наблюдать за мужчиной, как он просто ее окликнул:
– Майя, здравствуйте!
Что можно сказать о человеке по первому взгляду? Чуть выше среднего роста, довольно плотного телосложения, темные волосы. Обычный мужчина. Только вот глаза… Излучающие такой свет, что и вправду сомнения в том, насколько он счастлив, отпали сразу. И улыбка… Чуть робкая, но такая искренняя и милая, что Майя тоже улыбнулась в ответ:
– Здравствуйте! Игорь?
– Да!
* * *Их разговор, казалось, может длиться бесконечно. О чем говорили, что уж такого интересного и смешного он рассказывал, Майя наутро не могла вспомнить, но смеялась она так много и так искренне, что даже удивилась себе самой. Удивилась и задалась вопросом: а когда она в последний раз вообще так беззаботно проводила время? С Маринкой все больше о насущных делах. С Виталием – в основном воспоминания и анализ прожитых ситуаций. С детьми – беседы на темы, волнующие их, детей. А тут вдруг обо всем на свете. И так легко, игриво, приятно.
Он сразу сказал, что вдовец, что живет вдвоем с сыном, которому исполнилось одиннадцать. Что уже пару лет, как не стало супруги, но, пожалуйста, не надо… ни жалеть, ни соболезновать… Все пережито, переосмыслено, жизнь продолжается. Да, естественно, у него случаются женщины, но сердце его свободно…
– Вернее, было свободно до последнего времени, – поправился он. – А потом в нем поселилась ты, Майя…
В середине вечера они договорились перейти на «ты», чем еще более сблизились в разговоре.
– Честно говоря, я не ждал от себя подобного развития сюжета. То есть я ждал любви. Это естественно. Наверное, глупо сказать: «искал». Как ее найдешь-то? И где? Но ждать ждал. И чувство пришло неожиданно… Но давай я не буду в первый вечер задавать слишком серьезный тон нашей беседе. Мне хочется тебя веселить. Мне так нравится твой смех, блеск твоих глаз.
И Майя слушала и наслаждалась, и позволила себе расслабиться, стать беззаботной, легкой, по-детски непосредственной.
Еще было неясно, нравится ли ей Игорь как мужчина, но времяпрепровождение с ним оказалось настолько приятным, что Майя впервые за последнее время ощутила нечто подобное умиротворению. Слово «счастье» еще не готово было быть произнесенным, а вот «радость», «удовольствие» – вполне… Она даже успела зафиксировать в своем сознании мгновенно родившееся четверостишие:
Он отправился ее провожать. До дома было недалеко. Такси решили не брать. Брели беспечно по вечернему городу, не торопясь, не загадывая ничего и даже не мечтая. Просто были настолько удовлетворены данным моментом, что, наверное, такое состояние и есть то, что называется счастьем.
Возле ее дома простились. Он не хотел уходить, но она не предложила подняться.
– Пока.
– До встречи!
– Спасибо за вечер!
– Я позвоню!
– Хорошо.
– Завтра!
– Хорошо!
Майя поймала себя на том, что улыбка не сходит с ее лица. Как с улыбкой вошла к себе, так и раздевалась, готовилась ко сну, легла… Заснуть не могла, вспоминая вечер. И не вспоминалось ничего толком, и удивлялась Майя: а чему я все время смеялась? И продолжала улыбаться даже с закрытыми глазами. Так и не заснула, а чуть ли не в восемь утра раздался звонок:
– Майя, я не могу!
– Чего ты не можешь?
– Ни спать не могу, ни думать ни о чем! Ты у меня перед глазами! Хочу опять тебя увидеть!
– Когда? Вечером?
– Не могу!
– Как не можешь? – она было огорчилась.
– Не могу ждать вечера! Давай пообедаем вместе!
* * *С этих пор так и повелось: то обед, то ужин, то он провожает ее после репетиции, то приходит на ее спектакли.
С появлением Игоря непостижимым образом изменилось отношение Майи к интимной жизни: ей стало нравиться то, что происходит в постели. Ей стало нравиться ее собственное состояние. Она вдруг почувствовала, что может расслабиться, что хочет того, чего долгие годы уже не то что не желала, но даже и мысли не допускала. Она ощутила такой прилив сексуальной энергии, что с каждым днем открывала в себе все новые потребности.
На работе ее осыпали комплиментами, в театре посыпались предложения от мужчин: мол, Майечка, как ты похорошела, расцвела буквально в одночасье, а нельзя ли с тобой как-то поближе пообщаться, каким-то образом продолжить вечер…
Майя лишь хохотала в ответ и бежала к своему Игорю, подстегнутая мужским интересом к своей персоне и готовая к новым открытиям в объятиях любимого.
Она писала ему стихи, признавалась в любви и щедро дарила ему ту нежность, которая по непонятным ей причинам была не растрачена ею в той, прошлой жизни.
– Май! Я хочу серьезно поговорить с тобой…
– А до сих пор ты был несерьезен? – Майя была игриво настроена и не планировала важных переговоров. Она гладила его плечо, едва касалась губами его шеи, что-то мурлыкала, а он, нежно отстраняясь от ее ласки, настойчиво продолжал:
– Ну послушай! Послушай же! Мне, правда, нелегко…
– Что такое? – она нехотя отодвинулась.
– Май, я очень хочу, чтобы мы жили вместе…
– А мы разве не вместе? – брови недоуменно поползли вверх.
Майя была несколько раздосадована не вовремя затеянным разговором. Ей хотелось совсем другого, ну абсолютно другого… Не каких-то серьезных разговоров, а пустого ничегонеделания, дуракаваляния, отдыха и расслабления. А вместе этого – его глубокий взгляд, чуть срывающийся голос и нескрываемое волнение.
– Ну… я имею в виду… одной семьей…
Сказал и замолк. Молчала и Майя. И дело было не только в том, что она не знала, что ответить. Дело было в том, что она не понимала, а зачем ей это? Семейной жизнью она уже жила много долгих лет. Сейчас ей хотелось легкости в отношениях, свободы перемещений, и если уж совсем невозможно избежать каких-то обязательств, то лучше всего было бы свести их к минимуму. Вот такую свою позицию по отношению к Игорю она четко осознавала. Наверное, она выглядела несколько эгоистичной, но была честна перед собой.