В последнее время влияние кадиев на узденей было номинальное, как вследствие изложенных причин, а более от сношения их с русскими; когда они сделались исполнителями наших распоряжений, то народ из ненависти к нам все более стал удаляться от них; приобрели большее значение упомянутые три главных старшины, в особенности когда начальство стало назначать кадиев не по праву старшего в роде, а по своему усмотрению[62]. Назначенного русскими кадия народ хотя выбирал, но против своего желания и единственно из опасения не навлечь отказом выбора гнева русских[63]. На раятскую же Табасарань, напротив, сношение кадиев с русскими давало им больше значения: беки боялись подвергнуться через наговоры кадия немилости русского правительства, которое всегда могло их легко наказать слушать кадия.
12. В еврейских слободах не было никакого сельского управления; от евреев был чоуш, который исполнял все приказания бека, бек сам производил суд и расправу над евреями и управлял ими сам и через своих нукеров.
Записал со слов Мирза-Сеид-оглы хуринского, Абдуллы-Сешма закагского, Молла-Реучиба худжникского, поручика казаков, бека и других.
Поручик Сотников.
ЦГИА ГрузССР, ф. 416, оп. 4, д. 16, лл. 1—10.
Последняя дата в тексте– 1867 г.
Автор – поручик Сотников.
Краткие сведения о тухумах и степени развития в настоящее время кровомщения между мусульманами
Тухумы по роду и состоянию своему принадлежат к тем древним привилегированным семействам, которые по свойству своего сословного значения и по значительности приобретений как материальных, так равно и других имущественных во времена владычества ханов занимали влиятельное положение относительно прочих сословий[64] но в то же время не представляли собой отдельной прочно выработанной потомственной касты, так как значение тухума имело влияние на известную среду и общество до тех пор, пока имущественные приобретения его стояли на несколько процентов выше уровня состояний прочих сословий. Но коль скоро имущество их приходило в упадок, то сообразно такому падению постепенно исчезало и влияние их на среду, в которой до того они пользовались немалым авторитетом.
Замечательно, что влияние тухумов в древние времена на среду низшего и среднего сословия обществ доходило до таких широких размеров, что по всем возникавшим в народе серьезным спорам как вотчинным, так равно и другим тяжебным делам они приглашались в качестве верховных судей и всякое слово, произнесенное ими на суде, хотя бы даже и без предварительного здравого обсуждения существа самого дела, но по высшей степени влиятельности их, исполнялось народом до того свято, что муллы и муштаиды совершенно оказывались несостоятельными к поддержанию юридических основ по правилам шариата. Вообще значение тухумов во времена последнего владетеля Дербента Ших-Али-хана было велико, и народ с особенным благоговением относился к этому элементу В настоящее же время хотя они и сохранили некоторое значение в кружках, облеченных пока полным невежеством по части умственного развития, но зато, с другой стороны, благодаря быстрому распространению влияния российских законов положительно утратили первоначальный свой характер, и, собственно говоря, в городе Дербенте осталось всего два семейства из древних тухумов, именно: Алипанахбековы и Гаджибековы. Из них первое составляет последние звенья племени бояты, которые еще [нет даты] году переселились из Персии в Дербент и образовали здесь первую свою колонию, к которой уже впоследствии времени стали присоединяться и другие выходцы из Персии под названием: Курчи, Хоруллы, Хидра-паи (т. е. мелкими частями) и наконец Мукреи, которые принадлежали к секте суннитов и переселились сюда во время царствования Надыр-хана.
Все эти народы с течением времени образовали одну общую семью с подразделением на секты суннитов и шиитов и говорили исключительно на одном адыльбежанском наречии. Когда же секта суннитов некоторым образом сроднилась с горским племенем посредством бракосочетаний, то с этого времени произошло некоторое изменение в акценте адыльбежанского языка, так что почти половина местных жителей города Дербента в обыкновенном разговорном языке не выражаются чистым адыльбежанским наречием, а очень часто прибегают к употреблению и горских слов.
Обращаясь за сим вновь к тухумам, нельзя не обратить серьезного внимания на то обстоятельство, что влияние выше-объясненных двух семейств на общество в настоящее время, очевидно, с каждым днем становится все слабее и слабее, так как, по-видимому, народ сознательно стал стремиться к восстановлению тех прав своих, которые некоторым образом выходят с общего строя человеческих законов, и как объясняют некоторые мусульмане, то даже будто бы влиятельные особы этой расы деятельно способствуют к выводу своих собратьев от такого невежественного состояния для присоединения их к общей семье цивилизованного мира. Но насколько объяснение это заслуживает вероятия, трудно определить, а только нельзя не отнестись без сожаления к тому, что число этих соревнователей прогресса сравнительно с общею массою всего населения является крайне жалкою цифрою и исключительно из молодых людей, получивших воспитание в учебном заведении или же просто имевших частое столкновение по торговым операциям с европейцами, – тогда как большинство из мусульман, будучи проникнуто чувством высокого фанатизма, отчасти энергично поддерживаемого духовенством, далеко относится не сочувственно к таким стремлениям молодого поколения и всячески старается заглушить в них такие благотворные начала. Понятно, что при таком неестественном настроении умов этого народа потребуется впереди очень много времени, пока народ лично ощутит потребность действительной жизни и сознает необходимость коренной реформы по всем отраслям неправильного склада своей жизни, если, конечно, к скорейшему достижению этой цели не будут со стороны правительства приспособлены какие-либо рациональные меры.
Что же касается существующего у мусульман обряда кровомщения, то это есть следствие каких-либо личных оскорблений, причиненных лицом какого бы сословия ни было другому лицу, и каждый мусульманин по настоящее время, строго придерживаясь в принципе этого обычая, принятого еще спокон веков в основание предками их и созданного понятиями диких тогдашних древних народов под влиянием, конечно, бессознательного понимания прав человека, но тем не менее поощренного и словами Корана, считает священною обязанностью отомстить за всякое кровное оскорбление, ежели не тому лицу, который нанес ему это оскорбление, то по крайней мере одному из членов родственной его семьи, хотя бы и по пятой линии. Впрочем, всякое лицо, желающее освободить себя от такого варварского преследования, при согласии родственников оскорбленного производит известную плату денег и благодаря лишь только этому способу избегает тех несправедливых мщений, которые выработались под влиянием ложных пониманий вещей и невежественного состояния народа. Однако и Коран советует всякое кровное мщение заменять денежным возмездием, обещая за это место в царстве небесном.
Если верить рассказам мусульман, то мера кровомщения во времена владычества ханов имела весьма благотворное влияние на лиц испорченной нравственности, так что всякие пороки, сопряженные как то: с воровством, мошенничеством, шарлатанством и т. д., проявлялись в чрезвычайно незначительной мере, и народ постепенно приходил к сознанию обязанности человека, но что с воцарением уже русского элемента и с введением в область их уголовного кодекса, правда, хотя кровомщение значительно ослабло, но зато нравственный упадок лиц, неспособных к личному труду, при гуманном правлении правительства возвысился было на несколько процентов и через что, собственно, совершались частые убийства и другого свойства преступления. Но это, однако, превосходство русских законов, постепенно проникая в область этой невежественной массы, стало проявлять крайне благотворные последствия, ибо народ начинает сознавать необходимость гражданской жизни и по возможности вступает в среду этой деятельности.
Вообще из всех рассказов жителей города Дербента нужно заключить, что кровомщение в настоящее время почти совершенно ослабло и что народ очень рад нашему закону, предоставившему им возможность искоренить это зло и создать правильное понимание начал об обязанности каждого мирного гражданина. Само собой, что все это могло бы совершиться очень быстро, если бы каста духовенства не была проникнута фанатизмом тех извращенных понятий, которые некоторым образом имеют тесную связь с личным их интересом и которые в то же время они энергически стараются поддержать в слое магометанского элемента. Разумеется, что при таких условиях одно время и степень развития этого народа в состоянии будут вывести их из такого заблуждения и обратить на путь той сознательной жизни, которая может принести им значительную долю пользы как в нравственном отношении, так равно и в других необходимых обстоятельствах в жизни. Но для достижения этой цели, как было сказано выше, необходимо деятельное участие и со стороны правительства, без которого народ этот частью вследствие лени, а частью по случаю нахождения под гнетом своего духовенства не скоро может пробудиться от фанатизма, служащего немалым тормозом к выходу их из стеснительного положения.
Вообще из всех рассказов жителей города Дербента нужно заключить, что кровомщение в настоящее время почти совершенно ослабло и что народ очень рад нашему закону, предоставившему им возможность искоренить это зло и создать правильное понимание начал об обязанности каждого мирного гражданина. Само собой, что все это могло бы совершиться очень быстро, если бы каста духовенства не была проникнута фанатизмом тех извращенных понятий, которые некоторым образом имеют тесную связь с личным их интересом и которые в то же время они энергически стараются поддержать в слое магометанского элемента. Разумеется, что при таких условиях одно время и степень развития этого народа в состоянии будут вывести их из такого заблуждения и обратить на путь той сознательной жизни, которая может принести им значительную долю пользы как в нравственном отношении, так равно и в других необходимых обстоятельствах в жизни. Но для достижения этой цели, как было сказано выше, необходимо деятельное участие и со стороны правительства, без которого народ этот частью вследствие лени, а частью по случаю нахождения под гнетом своего духовенства не скоро может пробудиться от фанатизма, служащего немалым тормозом к выходу их из стеснительного положения.
ЦГИА ГрузССР, ф. 416, оп. 4, д. 15, лд. 1–4.
Предположительно датируется 50—60-ми годами XIX в.
Автор неизвестен,
Гамзат Цадаса. Адаты о браке и семье аварцев в XIX – начале XX в.
Обручение девушки
В горах среди аварцев считалось необычным, когда кто-либо женился по любви без обручения с малых лет. Дети должны были выполнить волю родителей в вопросах женитьбы.
Родители старались найти невесту для своего сына еще тогда, когда он лежал в люльке, и лишь в крайнем случае не позже того времени, когда сыну исполнялось 10–12 лет.
Родители дочерей сами никогда не искали женихов для них, это считалось недостойным. Обычно отец жениха или ближайший родственник его ходили к отцу невесты, а если нет отца, – к ближайшему родственнику по отцовской линии и изъявляли желание обручить сына с их дочерью. Сразу на обручение дочери родители не давали согласия, хотя они очень ждали такого обручения. Они отвечали, что посоветуются со старейшим ту-хума, а потом решат. Когда второй раз приходил представитель со стороны жениха, ему определенно отвечали или да, или нет.
При решении этого вопроса основное значение имело имущественное положение сторон: если жених равного состояния или выше, то обручение могло состояться, а если он беднее, чем девушка, то, как правило, получал отказ.
Кроме имущественного положения серьезную роль играла и сословная принадлежность жениха: если его родители или один из его родителей даже в У—10-м поколениях являлись рабами, то с ним не обручали свою дочь родители из свободных сословий.
Надо отметить, что женитьба юноши на девушке приниженного сословия не считалась в такой сильной степени позором, как выдача дочери за представителя того сословия.
Если обручение состоялось, то ни жених, ни невеста по достижении зрелого возраста не имели права нарушить обручальный договор, даже если они друг друга и не любили. На этой почве немало девушек кончало жизнь самоубийством: чтобы не выходить замуж за нелюбимого человека, они бросались с высоких скал, бросались в бурные реки, отдавая свое тело на произвол бушующих волн диких горных рек; иногда обливали себя керосином и сжигали; вешались редко.
Юноша уходил из аула, и старательные родители навсегда лишались его, так как он не давал знать о себе.
Если обрученная девушка выходила замуж за другого, это считалось большим позором для обрученного, и он должен был в качестве мести отрезать ей косы, или снять с нее головной платок или одежду, или убить того, кто на ней женился. В противном случае для него не было жизни среди общества, его считали трусом. На этой почве часто происходили убийства, в результате чего возникала кровная вражда. Горская пословица гласит, что вражда, возникающая из-за женщины, никогда не кончается (вернее, кровь, пролитая из-за женщины, никогда не остывает).
Этот вредный обычай еще окончательно не изжит, он дает о себе знать и по сей день.
Если девушка осталась необрученной до совершеннолетия, то даже родная мать упрекала ее, что на нее нет спроса, нет покупателя. Такая девушка не ценилась, что доставляло ей тяжелые переживания. Нередки были случаи, когда после подобных упреков, особенно со стороны мачехи, девушка кончала жизнь самоубийством.
Обрученные не имели права между собой разговаривать и посещать друг друга до момента женитьбы. Обрученный юноша мог с подарками ходить к своей теще.
Смотр обрученной
После того как получено согласие на обручение, ближайшие родственницы с девушками своего тухума должны посетить обрученную девушку, захватив с собой подарки для нее: медный кувшин, медный таз и др., в зависимости от степени родства, т. е. чем ближе родство, тем ценнее должны быть подарки.
Родители девушки также одаривали пришедших, в зависимости от принесенных ими подарков: платье, отрез на платье и т. д.
Обрученная девушка, если она любила своего жениха и была взрослая, старалась услужить гостям.
В народе много говорилось о ценных подарках, отданных взаимно. Поэтому многие старались ради похвалы отличиться, делая большие и ценные подарки. Но если по какой-либо причине женитьба не состоялась, то эти подарки становились яблоком раздора, доходящего до драки и судебной тяжбы.
Венчание
После помолвки проходили годы; все это время стороны помогали друг другу в хозяйстве, считались родными. Если за это время «черная кошка» не пробежала между ними, то по достижении девушкой зрелого возраста заключали брачный договор – «магари»[65]. Без оформления этого договора под страхом божьей кары никто дочь свою замуж не отдавал и никто не женился.
Перед венчанием обязательно нужно было получить согласие у девушки. Девушку выводили из отцовского дома к ее родственнику и там ее спрашивали о согласии. Бывали случаи, когда она не хотела выходить замуж за того, за кого ее сватают, не давала согласия; тогда отец или брат насильно заставляли ее дать согласие (кинжал лежит на шее девушки, и она, закусив пересохшие от волнения губы, говорит: «Да, согласна»). Это согласие, вырванное путем угроз и насилия, считалось достаточным для венчания. Судьба ее была уже предрешена, когда ее обручали. Отец или опекун иногда и без согласия девушки заключали «магари».
При получении согласия должны были присутствовать мулла и два свидетеля. Девушку, которая сразу давала согласие на венчание, ругали за нетерпеливость, а поэтому девушка старалась задержать муллу на целые сутки, а мулла от этого ничего не терял, так как он хорошо угощался у родителей девушки и не прочь был посидеть еще дольше.
Обычно день заключения брака бывал торжественным; к невесте приходили девушки из ее тухума и устраивали пышное пиршество. Эти девушки также мешали мулле получить согласие от невесты на венчание – все это делалось для продления увеселения. Ради смеха к шубе муллы незаметно для него привязывали разные куски тряпья.
Во время заключения брачного договора – венчания обязательно обусловливалось, что жених уплачивает такую-то сумму денег. Эта сумма в разных аулах была разная – несколько ратлов медных денеги т. д., но в большинстве аулов—60 руб. серебром. Если венчается вдова, то за нее платили только 50 % этой суммы.
Если после заключения «магари» до совместной жизни приходилось разводиться, то жених обязан был платить только 50 % обусловленной суммы. А если он провел хотя бы одну ночь с невестой, то обязан был платить полную сумму.
Мулла помимо угощения у родителей девушки получал от жениха 1 руб. серебром за венчание; если этого ему не давали, то мулла имел право взыскать по суду.
Кебин-хак
После заключения брачного договора родственники жениха посылали к родителям невесты «друга» жениха и его сестру или другую близкую родственницу, чтобы установить точный день, когда невеста может перейти в дом жениха. С ними полагалось посылать 50 % кебинных денег и подарки невесте (туалетное мыло, чулки, туфли, платок и др.). Родители невесты также не оставляли посланцев жениха без внимания, им тоже давали подарки.
В случае развода немало спорили по поводу этих подарков.
За несколько дней до свадьбы было принято, чтобы невесту и жениха кормили по очереди у родственников; каждая родня устраивала для них угощения и гулянки. Если родственников много, то угощение – по существу кормление – продолжалось долго, пока не посетят всех родственников. На протяжении всего этого времени к невесте приходили девушки, а к жениху – юноши, устраивали вечеринки, танцы и т. д.
К брачному ложу невеста приходила не из отцовского дома (это считалось неприличным), а из дома близкого родственника; это относится также и к жениху. Эти лица, которые пропускали невесту и жениха через свои дома, должны были устроить угощение, пригласив всех близких.