Дина уже потянулась к ручке окна, когда услышала еле различимую мелодию телефона – трубка после разговора с Мишей так и лежала в кармане куртки, и если бы она не внесла куртку в комнату, звонок пропустила бы.
В первую секунду решила не отвечать. Это кто-нибудь неважный или Ташка хочет извиниться. Но потом вспомнила – Миша! Хочет узнать, села ли она на поезд.
Еще не сообразив, как оправдается на этот раз, Дина вынула телефон из кармана. Номер был незнакомый, московский.
Ответила. Это был Артур.
Его дурацкие вопросы заставили торопиться. Отбросила трубку обратно на диван. О чем она только что думала? Ах, да! Она теперь обречена на одиночество.
Одна, одна. Она чувствовала, что на сумасшедшем поезде мчится в пропасть. И остановить ее некому. Раньше была какая-то опора, словно кто-то держал у нее над головой открытый зонтик. А теперь вокруг было пусто.
Раз, два, три… Поворот, шаг… Раз, два, три… Поворот. Взгляд уперся в постер, фотография актрисы. Вот у кого все хорошо, вот кого хранит судьба.
Хранит судьба. Весь прошедший месяц ее несло в неизвестность, а впереди нет ничего, тупик.
И она снова зашагала по комнате, до раздражения отсчитывая: «Раз, два, три… раз, два, три… раз, два, три…»
Через час, когда уже стали гудеть от усталости ноги, она подошла к окну и снова увидела – береза. Дернула примерзшую раму.
Артур бежал по улице, не понимая, что его гонит в темноту и снег. Как только Дина отключилась, ему стало тревожно, словно кто-то толкал его в плечо, заставлял шевелиться. Комната еще ширилась звуками, когда он застегнул куртку и вышел за дверь. Мать предупреждать ни о чем не стал, не ее это дело. На удивление, быстро пришел троллейбус. Несколько остановок на метро, десять минут пешком. В метро Артур успел накрутить себя настолько, что на улице бросился бежать. Затормозил около примерзшей бабки, торгующей низенькими вялыми садовыми розами.
Холод окончательно выморозил у Дины из головы мысли. Она стояла около окна, глядела на развилку ветвей и ни о чем не думала. Помнила одно – надо уцепиться за ствол. И вроде бы все вокруг было бестолково, и само действие было бессмысленным, и непонятно, почему это нужно делать именно сейчас, но она стояла, все сильнее и сильнее клонясь через подоконник. Она замерзла, поэтому не могла противостоять неумолимому движению вниз. Это не были мысли о самоубийстве. Умирать? Из-за чего? Из-за любви? Что за глупость! О таком она даже помыслить не могла. Будь она в нормальном состоянии, все эти идеи о прыжке тут же выветрились бы у нее из головы. Но сейчас ее словно заклинило на одной фразе: «Я попробую». Это все было глупо и нелепо. Она хотела жить, она знала, что когда-нибудь все непременно изменится. И она готова была этого «когда-нибудь» дождаться. Ей нужна только одна попытка, чтобы избавиться от этой навязчивой идеи. Пока никто не смотрит, никто не стоит за спиной…
В голове у Артура стучала мысль: «Только бы успеть! Только бы успеть!» Он не знал, куда и зачем. Мысль появилась сама собой, словно кто шепнул: «Ты должен быть там!»
Номера квартиры не помнил, но знал, она дома. Был стопроцентно уверен в этом. Обежал высотку, постоянно задирая голову, словно по шторе на окне мог угадать ее комнату. Нашел распахнутое окно, в нем, как язычок колокола, торчала темная фигура.
– Дина! – заорал Артур, не понимая, зачем он это делает. – Привет!
Он замахал букетом. И вдруг совершенно неожиданно для себя добавил:
– Я люблю тебя!
Сам удивился произнесенным словам. Потому что это была неправда. Дина ему нравилась, но и только. За последнее время он успел себя в этом уверить.
От волнения, от глупости ситуации Артур почесал в затылке и, понимая, что противостоять странному чувству бесполезно, добавил:
– Не уезжай никуда, слышишь? – И уже тише произнес: – А то есть хочется.
На Артура оборачивались, ситуация получалась дурацкая, но отступать было поздно. Конечно, в идеале стоило попросить Дину бросить ключи, и тогда бы он, как прекрасный принц, отпер бы башню, где не менее прекрасная принцесса томилась долгие годы, победил бы дракона в виде лифта и появился бы на пороге во всем блеске своего подвига.
Хлопнула рама – Дина закрыла окно. Номера квартиры он так и не узнал. Впрочем, он ее и не спрашивал.
Можно было, конечно, пойти к подъезду и, нажимая на все кнопки, добиться того, чтобы ему открыли, потом подняться на десятый этаж и звонить во все квартиры с требованием немедленно допустить его к Дине. Но бойцовский запал улетучился. Артур вытянул из кармана сотовый и набрал Костика. Вместо него трубку взяла Ташка.
– Артурыч! – с ходу завопила она. – Немедленно беги к Дине. Я совсем забыла, что она уезжать собиралась к этому малахольному поэту…
– Все в порядке, она уже никуда не едет. Номер квартиры ее скажи.
Заполучив нужные сведения, Артур отправился к подъезду. Оставалось дождаться, когда заветная дверь откроется сама. Он встряхнул поникший букет, и, как по заказу, кодовый замок запищал, выпуская мужчину с собакой.
Как только Артур скрылся за поворотом, за спиной ангела возникла мрачная пара ангелов-исполнителей.
– Ты знал, на что шел. – Их слова прошелестели опавшими листьями. – Ты нарушил предначертанное. Ее ангел изменил судьбу, и они больше не должны были встретиться.
Артур молчал. Он смотрел перед собой и улыбался.
– Ты падешь! – злым вороном-вещуном выступил вперед левый ангел. – И не будет тебе прощения.
– Ему было суждено спасти ее, – негромко прошептал Артур.
– Не тебе управлять судьбой! Она должна была умереть. И вы не вправе были вмешиваться в провидение! Ваша глупость оставила людей без хранителя!
– У них теперь самый сильный хранитель, – усмехнулся Артур.
Эта улыбка еще цвела на губах ангела, когда лицо и крылья окаменели, когда земля разверзлась, принимая в себя падшего.
Артуру долго никто не отвечал. Но он продолжал настойчиво звонить. Просто потому что нужно было закончить начатое, завершить гештальт, как говаривал их препод по сопромату, любая история должна быть завершена, только в цельном виде она будет иметь смысл. Хоть он и не понимал, к чему все это вообще было затеяно. Когда дверь открылась, Артур от неожиданности качнулся назад.
У Дины были горящие, воспаленные глаза, щеки запали, брови сбежались к переносице, образовав недовольную морщинку. Она так сильно сжимала ручку двери, что пальцы побелели.
Это было до того внезапно, что Артур секунду боролся с собой, заставляя сделать шаг через порог.
– Что с тобой?
Он хотел одернуть на себе куртку и только сейчас почувствовал, что все еще сжимает в руке букет.
– Ты зачем пришел?
– Цветы подарить. – Другого ответа не было. – И еще… это… Ну его, этот Курск. Если тебе не нравится Красная площадь, пошли в Кусково. Там сейчас сугробы, дорожки расчищены. Или на каток.
Дина с силой втянула в себя воздух, задержала дыхание.
Артур повертел в руках букет. Он его уже один раз протягивал, но Дина даже не шевельнулась, чтобы взять. Выбросить, что ли? Прямо так демонстративно взять и швырнуть ей к ногам. Сколько можно носиться с этой девчонкой? Но вместо резких слов, все еще подчиняясь инерции необъяснимого и необратимого, он пробормотал:
– Ты мне пожевать что-нибудь не дашь? А то я вылетел из дома, не поемши. Сам не знаю, почему так спешил. Шел, уверенный, что надо торопиться. А сейчас… хоть бы чаю, что ли, налила. Я все-таки гость. Хоть незваный, а все-таки не татарин. И вообще – дует.
Дина всхлипнула. Артур с опаской поднял на нее глаза. Сначала увидел белое лицо, мелко дрожащий подбородок, болезненные красные пятна, облепившие скулы. Больше он не увидел ничего. Быстро шагнул вперед, заставляя Дину оторваться от двери, протолкнул ее в ближайшую комнату, заставил сесть. Дина билась в его руках, что-то кричала, пыталась отвернуться. Он же только шептал ей: «Дина. Дина. Дина».
Потом была масса слов, которые важны только для двоих, для других они не имеют никакого значения. Дина и Артур шептали их друг другу в комнате, в коридоре, в ванной, где Артур пытался привести Дину в нормальное состояние. А потом они сидели на кухне, пили чай. Мама Дины на цыпочках ходила по коридору, с любопытством заглядывая за приоткрытую дверь.
Глаза у Дины все еще были красны, но она уже смеялась. И только редкие всхлипы напоминали о том, что с ней совсем недавно случилось.
Артур пил горячий сладкий чай, ел бутерброд с колбасой, сделанный так, как ему больше всего нравилось – толстый ломоть хлеба и такой же толщины вареная колбаса – Дина сама так положила, он ее не просил, – и казалось, только теперь понимал, зачем он совершил этот сумасшедший бег от метро. Ради этого чая, ради этого бутерброда и ради этого счастливого взгляда.
А под потолком около люстры клубился воздух. Там рождался новый ангел, имя которому должны были дать сидящие за столом люди – Фатум, Судьба или Любовь. Самый искренний из всех, существующих в небесах.
А под потолком около люстры клубился воздух. Там рождался новый ангел, имя которому должны были дать сидящие за столом люди – Фатум, Судьба или Любовь. Самый искренний из всех, существующих в небесах.
Через три месяца Дина сидела у Ташки на кухне и слушала ее быстрый говорок. Подруге все-таки пришлось сделать аборт, потому что с Костиком они не смогли договориться. Получив паспорт, Костик сам стал настаивать на разводе. Его вещи из квартиры исчезли, и Ташку сейчас больше всего волновало, где взять деньги на обручальное кольцо. Кольца на свадьбу покупал отец Костика, после развода он требовал свой подарок обратно. Ташка же свое кольцо потеряла. Она даже не почувствовала, в какой момент осталась без серебряного ободочка на пальце.
Веселая компания в Ташкиной квартире распалась. Даже Маша перестала наведываться. Теперь она ходила в черном, потому что ушедший в армию Алексей, написав одно письмо, пропал, никак не давал о себе знать, и Маша демонстративно тосковала.
Ташка с жаром рассказывала о новом знакомом Саньке, который ходит в походы и невероятно красиво играет на гитаре. Саньке грозила армия, и Ташка разрабатывала стратегический план по его спасению. Одного Алексея на всю их компанию было достаточно.
Дина слушала невнимательно, не зная, в какой момент вклиниться со своей новостью – Артур сделал ей предложение, и теперь на ее тонком пальце блестело узенькое колечко белого золота. Они договорились, что свадьба будет в декабре, как Дина и хотела. И вроде бы времени еще было много, но Дина уже сейчас хотела условиться с Ташкой, чтобы она была у нее свидетелем и дала свое свадебное платье.
Ташка вдруг замолчала. Дина, ушедшая в свои мысли, не сразу это заметила.
– Я тут Щербакова качала, смотри, что нашла. Мне кажется, это про нас с Санькой.
Она придвинула черный разбитый магнитофон, долго стучала по крышке, заставляя диск уйти в паз. После небольшого проигрыша ровный спокойный голос запел:
У Дины перехватило дыхание. Она посмотрела на Ташку. По щекам подруги текли слезы. От жалости к ней, а еще больше к себе, Дина тоже заплакала. Ташка первая прервала сентиментальную паузу. Шмыгнула носом, глянула на подругу веселым глазом, мол, прорвемся.
Дома Дину ждало письмо от Миши. С тех пор как сорвалась ее поездка, они не списывались и не перезванивались. И вдруг…
«Здравствуй, Дина!
Скоро май, и я снова приеду в Москву. Очень хотел бы с тобой увидеться. Мне, наверное, стоит извиниться за то, что так резко замолчал. Но ты могла бы меня понять – я ждал тебя, а вместо твоего приезда получил кучу отговорок, почему ты не смогла сесть в поезд.
Конечно, это письмо стоило написать чуть раньше, и я бы не прожил несколько месяцев с ощущением чего-то неисполненного. Но все случилось, как случилось, и пусть поздно, но я прошу у тебя прощения.
Я приезжаю в Москву, и потому у меня к тебе просьба. Сходи в какой-нибудь крупный книжный магазин и посмотри, сколько стоит там двухтомник Юрия Норштейна «Снег на траве». Это очень ценное искусствоведческое издание, которое я собираюсь купить. Но, понимаешь ли, не хотелось бы тратить лишние деньги. Я посмотрел по сайтам, там цена пять тысяч. Может, в магазинах можно найти книги дешевле? Ну, и конечно – в Москве с меня встреча и поход в какое-нибудь интересное место.
М.»
Дина долго сидела над этим письмом. Его стоило удалить и больше не вспоминать о сумасшедшем январе. Вот-вот должен был появиться Артур, надо подготовиться к его приходу. В это понятие неприятные ответы на опоздавшие письма не входили.
Да, она не ответит. Пускай Дина для Курска пропадет. Навсегда.
Но как же хотелось высказать свою обиду. И хоть это уже было давно и почти забылось, она все же придвинула к себе клавиатуру. Над обращением немного подумала.
«Здравствуй, М.!
Было немного обидно, что обо мне вспомнили только по необходимости. Но что поделать? Наша Земля круглая, мысли волнообразны, погода за окном дождливая, а недавно было полнолуние.
Что тебе сказать хорошего? Сказать о том, что никакую книгу я тебе искать не буду и встречаться нам не стоит? Нет, это неинтересно. Лучше скажу, что погода за окном чудесная, что уже забыто то время, когда стояли жуткие холода и воробьи замерзали на лету. Что весь февраль и март провела на катке.
Удачи тебе в твоих творческих погружениях. Не заплывай за буйки и не заигрывай с морскими девами. А главное – не пиши мне больше.
Дина».
Она щелкнула мышкой, утопив на экране клавишу «Отправить», занесла адрес Михаила в «Черный список», отдельно отметила, что все его письма должны удаляться безжалостно сразу же по поступлении, и выключила ноутбук.
К окну она подошла в тот момент, когда на дорожке появился Артур. Он помахал зажатыми в руке перчатками. С самого начала они договорились не созваниваться, не давать о себе знать через домофон. Дина просто собиралась и выходила, оставляя родителей в счастливом неведении относительно своего романа. Она даже не стала им говорить, что собирается замуж. Это все еще было нескоро, а с некоторых пор она перестала загадывать на будущее. Она жила ближайшими днями, и это ее вполне устраивало.
– Привет, малыш!
Каждый раз встречая Артура, Дине хотелось с разбегу броситься ему на шею, но он заставлял ее сдерживать эмоции, требовал, чтобы чинно подходила и спокойно шла рядом. Но она все равно радовалась встречам, быстро целовала в щеку, теребила, обнимала, хватала за руку, он же смотрел на нее сурово, словно надеялся взглядом охладить ее восторг, отстранялся от поцелуя. После такого приема она честно держалась первые несколько мгновений, пытаясь не улыбаться и не подходить ближе. Но как только он начинал говорить, она льнула к нему, и если не снова целовала, то подхватывала под руку и крепко прижималась.
– Куда мы сегодня?
Восторг встречи, бурливший в ее душе, требовал выхода. Ей хотелось прыгать, кричать, ей необходимо было движение. Тем более после такого письма в Курск.
– Можно на Красную площадь… – мрачно предложил Артур.
– Значит, в парк! – потянула Дина любимого вперед.
Артур хотел идти степенно, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, Дина же тащила его за собой, выписывала вокруг него круги, поворачивалась к нему лицом и пятилась, заглядывая в глаза. И хоть Артура поначалу невозможно было растормошить, он в конце концов оттаивал, когда они оставались наедине. Целуя ее, он словно превращался из грозного Чудовища в красавца принца. И вот ради этих минут Дина готова была пережидать часы суровой дистанции. Ей нравилось быть с Артуром. Она бежала вперед, утопая в ощущении собственного счастья.
– Я хочу поскорее на тебе жениться, – произнес Артур, намеренно сбавляя шаг.
– Правда? – подпрыгнула Дина, чуть не сбив любимого с ног.
– Правда. – Артур не улыбался. – Чтобы тут же развестись.
– Ну! – ахнула Дина, но потом, рассмеявшись, закружилась на месте. Артур был такой забавный.
За их спинами неслышно двигался ангел с вздернутыми вверх крыльями. Ангел Любви, один на двоих. Эти двое сами плели канву своей судьбы. И если им вдруг придется расстаться – а заранее никто не может сказать, как будут развиваться их отношения, – то ангел тоже вынужден будет разделиться, поселив в души подопечных вечную боль покинутой половинки. Но в этот раз в их судьбу вмешиваться никто не будет. Любовь – дело двоих. Ангел не мог выступить на чьей-либо стороне и помочь был не в силах. Есть вещи, которые люди должны решать сами.
Примечания
1
Фраза, построенная так, что ее можно читать и справа и слева, сохраняя один и тот же смысл.
2
О времена! О нравы! (Лат.)
3
Роджер Желязны – известный американский писатель-фантаст, автор «Хроник Амбера» и других произведений.
4
Строчка из стихотворения «Варкалось. Хливкие шорьки…» Л. Кэррол «Алиса в Зазеркалье». Четверостишие звучит так «Он стал под дерево и ждет, И вдруг граахнул гром – Летит ужасный Бармаглот И пылкает огнем».
5
«Это конец света, как мы это понимаем» (анг.) – песня группы R.E.M.)
6
Строчки из песни Б. Окуджавы «Я пишу исторический роман».
7
Царю Фив Лаю было предсказано, что если он женится на Иокасте, то умрет от руки своего новорожденного ребенка. Лай не послушался предсказания, свадьба состоялась, а новорожденного младенца увезли из города и бросили в горах. Пастухи спасли мальчика и дали ему имя Эдип. Оракул сделал предсказание, что Эдип убьет отца и женится на матери. Чтобы пророчество не осуществилось, Эдип покинул родную, как он считал, деревню и отправился в странствия. На дороге он повздорил с каким-то стариком в богатой одежде и в пылу ссоры убил его. Прибыв в Фивы, он спас город от многолетнего бедствия и стал его правителем, взяв в жены овдовевшую королеву Иокасту. Через много лет Эдип узнал, что стал жертвой проклятья, что все пророчества сбылись. Не в силах бороться с судьбой дальше, Эдип ослепил себя и ушел из города.