— Похоже на райский сад, — вздохнул Гарри Луц, — после Грехопадения.
О’Лири посмотрел на него, закусив губу:
— Или на ад, каким он был до того.
После приземления Вик распределил исследовательские вахты. Намного менее трудные, чем истощавшие нервы дежурства в космосе, исследовательские дежурства на данном этапе были гораздо более важны. И служебные инструкции, и их собственные представления о безопасности требовали, чтобы наиболее тщательные исследования условий жизни на планете были сделаны по возможности перед тем, как люди покинут корабль. Надо было не только проверить местность на предмет таких оказий, как землетрясения, наводнения и извержения вулканов, не только выяснить, есть ли здесь опасные микроорганизмы, что на планете, столь похожей на Землю, было весьма возможно; но, в дополнение ко всему этому, — и особенно здесь, в Дыре, — надо было убедиться в отсутствии чего-то абсолютно незнакомого, особенного, до этих пор беспрецедентного и, возможно, смертельно опасного.
Только после того как были приняты все эти предосторожности, а бортовые журналы заполнены вплоть до того момента, когда они должны были покинуть корабль, Вик осознал, что он не думал о Кэй уже десять — или пятнадцать? — часов. Кэй Саммерсби стала просто еще одним белокурым приключением, которое еще не закончилось, еще одной вехой на задворках его памяти — только немного более важной, более значительной, чем другие. Главным его делом было руководство экспедицией.
— Эй, Вик, — нахмурился Стив О’Лири, оторвавшись от телесканера. — Ты знаешь, что на обратной стороне планеты — это белое щупальце?
Командир издал нечленораздельный звук, придвинулся к разведчику из когорты В и поскреб подбородок, глядя на экран.
— Черный космос! — прорычал он. — Что ты об этом скажешь? Непохоже, что оно живое: не двигается, и на земле вроде не лежит; просто висит и мозолит глаза. Можно подумать, это просто червяк, которому не повезло в жизни: на него наступили и отбросили в сторону.
О’Лири хрустнул суставами:
— Да уж. Не хочу на него смотреть — мне оно не нравится. Согласно инструкции, мы должны держаться от этих прелестей по крайней мере на расстоянии реактивного выброса — а тут эта штука в каких-то вонючих 7500 милях, если считать по прямой.
— Значит, нам не повезло, — ответил Карлтон.— Оно на планете, куда нас послали, а задачи миссии всегда важнее служебных инструкций. Помните только, что, проводя исследования, не надо приближаться к нему слишком близко. Луц, ты понял?
Тот кивнул:
— Когда мы приступим, Вик? Я готов съесть свой шлем вместе с антенной, если в этом неземном раю мы встретим что-нибудь опасное. Я хочу ощутить под ногами настоящую почву.
Его начальник покачал головой:
— Полегче, мой мальчик, полегче, не гони. На чужой планете спешка приведет только к тому, что тебя раньше других похоронят. А если в этом мире и есть какая-то опасность, о которой ты не знал, пока не вылез из люка, — зря ты думаешь, что успеешь съесть свой шлем. Потому что тебя сожрут вместе со шлемом, рацией и всеми потрохами. А теперь расслабься и смотри на экран сканера. Кроме деревьев, травы и прочих пустяков здесь должно водиться что-то еще.
Но больше здесь ничего не было. Сменяя друг друга у телесканера, они водили лучом взад и вперед по всем четырем континентам и всматривались в экран до тех пор, пока от усталости не заболели глаза, но так ничего и не нашли. Они отыскали мельчайшие одноклеточные формы в пробах воздуха, почвы и воды, собранных при помощи автоматической драги, которой был оборудован корабль; в один прекрасный день их разбудил крик О’Лири, которому показалось, что он видел птицу (она оказалась листом, оторванным ветром); их внимание привлекли несколько больших зеленых шаров, прокатившихся мимо, но потом по отсутствию целенаправленного поведения и органов чувств разведчики догадались, что это были всего лишь очень крупные споры каких-то растений.
Они не видели ни травоядных, объедавших пышную растительность, ни хищников, крадущихся за ними, чтобы напасть. В морях не было рыбы, в лесах — термитов, даже в самой земле не было дождевых червей.
— Не понимаю, — ворчал Вик. — Растительный мир на этой планете так похож на земной, что предполагает наличие наземных животных. А где они? Ведь снаружи нет какого-нибудь огромного существа, способного сожрать всех остальных. Так что...
— Что? — подзуживал Стив О’Лири, глядя на шефа в упор.
— Может быть, это кто-то очень маленький, — он-то и делает всю работу? Скажем, вирус. Какая-нибудь сложная молекула, относящаяся одновременно к царствам и живой, и неживой природы, что-нибудь такое, что нельзя назвать живым в полном смысле слова, но что может еще быть более опасным, чем живое существо.
— Да, Вик, но я засек бы его с помощью электронного микроскопа. — Гарри Луц нервно развел руками. — А если я где и промахнулся, — так все равно их сейчас со скоростью пять тысяч экземпляров в минуту определяет робот. Если какой-то вирус погубил здесь всех зверей и птиц, мы скоро наткнемся хотя бы на одну из его форм.
— Неужели? Если этот вирус не смог приспособиться к жизни в растительной клетке, сейчас он может быть не слишком активным, — и не слишком многочисленным. И потом, если мы на него все-таки наткнемся, как мы узнаем, что это он?
— Но робот...
Вик Карлтон скривился:
— Робот! Знаешь, Луц, в нашем деле один из способов не дожить до старости — это верить всему, что написано в руководствах по эксплуатации оборудования. Конечно, если рецептор робота приставить к электронному микроскопу, он станет отличным специалистом по патогенным микроорганизмам. И память у робота не хуже рецептора, — в ней есть файл с информацией о всех микроскопических формах жизни и вирусах, опасных для человека, обнаруженных к настоящему времени в исследованных районах Галактики. Если он наткнется на что-то, что настолько похоже на описание, которым он располагает, что его реле с десятичным кодом замкнет, — тогда он нас предупредит. Он предупредит нас о дюжине видов на этой планете, которые как-то коррелируют с его базой данных. Только ведь у роботов нет воображения. Эта чудесная машина, Гарри, не оторвется от работы и не скажет тебе: «Слушай, мне не нравится, как выглядит вот эта козявка, хотя она и кажется совершенно безвредной». Ты же знаешь, что бывает, когда робот сталкивается с тем, что не заложено в его память.
— Вот-вот, — усмехнулся О’Лири, приподнявшись на своей койке. — Три трупа в новенькой форме, зато после экспедиции-расследования в память робота, возможно, введут описание нового вируса. Вот так, Луц, люди и учатся — путем проб и ошибок. Только вот, милый мой разведчик из когорты С, бравый, но зеленый, мы — это как раз те, на ком пробуют и довольно часто ошибаются.
Он снова откинулся на койку, и, когда его огромная рыжая голова исчезла из виду, они услышали его басистое пение:
— Я боцман усатый, и все курсанты...
Эта мрачная шутка огорчила Луца. Вынужденное заточение на борту маленького корабля, откуда открывался прекрасный вид на окрестную равнину, не принесло Стиву О’Лири особенного облегчения. Он прослужил уже слишком долго, чтобы нарушать дисциплину, особенно в том, что касалось правил безопасности; но из глубины его подсознания поднимался ропот, и метастазы страха иногда проникали и в его мысли.
Вик чувствовал все большее расположение к младшему товарищу. В конце концов, Луца не преследовали недавно пережитые страхи; он еще не ведал, какие мурашки могут побежать у него по спине.
— Видишь ли, — мягко сказал ему командир, — я же не сказал, что там, снаружи, какой-то монстр только и ждет, как бы нас сожрать. Я просто не знаю этого. Возможно, здесь, в Дыре, развитие сложных животных форм угнетено каким-нибудь излучением. Все может быть. Я сказал только, что мы должны наблюдать и анализировать, пока не учтем всякую возможную опасность. А потом, когда в конце концов мы выйдем из корабля, мы наденем космические скафандры с защитой Гроена и предохранителями Мангейма.
О’Лири снова поднял голову с подушки.
— Эй! — воскликнул он с разочарованием. — Чтобы передвигаться с таким весом, нам придется использовать электрические приводы. Я-то надеялся поскакать, попрыгать и подрыгать ногами самому. Было бы здорово немного побегать по земле.
Он умолк и опустил голову под пристальным и задумчивым взглядом Вика. Вик подумал и объявил, что настал день, когда они начнут исследование поверхности:
— Луц пойдет со мной. Нужно, чтобы в корабле на всякий случай тоже оставался опытный человек. Это будешь ты, Стив.
Рыжий О’Лири смотрел, как они сражаются с громоздкими, увешанными оборудованием космическими скафандрами.
— Это не по обычаю, Вик, и ты это знаешь. Тот, кому первому выходить в отставку, должен и в шлюз идти первым.
— Если так решит командир, — сухо ответили ему. — Я решил по-другому. Свои упражнения ты сделаешь потом. Между прочим, я хочу, чтобы ты сидел на этих турбинах, как бегун на старте. Если мы попадем в беду и ты сможешь нам помочь — отлично; но если решишь, что сделать ничего нельзя или произойдет что-нибудь необычное, помни: главная цель миссии — собрать информацию о Дыре. Так что ты снимайся и улетай.
О’Лири повернулся спиной и занялся шлюзом.
— Спасибо, друг, — пробормотал он. — Посмотрим, что скажут ребята в Сандсторме, когда узнают, что ты мне приказал. Посмотрим.
Они спустились по трапу и ступили на поверхность планеты. Вик, одетый в свинец, двигался очень осторожно; Гарри Луц, шедший перед ним, потел, спотыкался, одним словом, мучился в тяжелом скафандре, с которым его до конца не примирил даже год тренировок.
Командир остановился среди поросли деревьев, похожих на вяз, высотой ему по грудь.
— Спокойней, Луц, — посоветовал он. — На тебе много всякого груза, и тебе, видимо, не удается соразмерно передвигать разные его части. Когда пользуешься электрическим приводом, вся штука вот в чем: надо двигаться так, чтобы твоя правая рука не знала, что делает левая. Вы же отрабатывали эти вещи в академии, так что твои пальцы должны помнить нужные клавиши. Когда ты освоишься, это станет твоей второй натурой. Ты только расслабься и сориентируйся на местности: сосредоточься на том, куда ты хочешь пойти, а не на том как. Твои пальцы сами забегают по клавишам, как только ты перестанешь о них думать. Они уже знают, что им делать.
В радиомикрофон он услышал, как новичок тяжело вздохнул. Затем, когда Луц осмотрелся и, видимо, расслабился, его шаги стали более ритмичными, а движения скафандра, утяжеленного защитой Гроена, предохранителем Мангейма и сложной операционной системой, — ровными и управляемыми. Луцу удалось перенести мысленный контроль с двигательного уровня на сознательный; после этого он уже мог оказать командиру реальную помощь, в то время как его пальцы внутри огромных металлических перчаток нажимали нужные кнопки.
«Славный мальчик», — улыбнулся Вик про себя. Многие новички, когда им приходится пользоваться электрическим приводом на реальной работе в поле, бьются с ним по нескольку дней. У Луца оказалось достаточно самообладания, чтобы преодолеть неизбежный панический страх первой прогулки по чужой планете, да еще в одежде, которая фактически действовала сама по себе. Он быстро схватывал и не ленился.
«Хотел бы я, чтобы мой сын тоже был таким», — Вик оборвал эту мысль. Надо было работать. Следить за товарищем, более молодым и менее опытным. Пока...
Они двинулись сквозь поросль низеньких деревьев, — Луц теперь легко шагал вперед, — а потом местность стала повышаться. Вскоре они уже стояли на вершине невысокого холма и смотрели по сторонам, а пышные ветви колыхались на уровне их животов.
Насколько хватал взгляд, — от дальних гор позади до реки, шумевшей меж замшелых старых камней неподалеку, — земля нежилась в лучах летнего солнца. Розовые и голубые травы волновались и тянулись друг к другу. От большого озера примерно в миле от них поднимался туман.
Луц засмеялся внутри своего шлема:
— Всегда мечтал увидеть, как выглядел туристический рай до того, как туда пришли агенты по продаже недвижимости!
— Если они когда-нибудь сюда придут. Видишь какое-нибудь движение?
— Ну, вот там, — и здесь. — Гарри Луц показал на лес чего-то похожего на куманику справа и на деревца вокруг них.
— Растения. Деревья и кусты, которые гнутся и качаются на ветру. Ничего похожего, к примеру, на кролика, который выбегает из укрытия, когда потревожишь его норку, или пчелы, которая пролетела бы мимо в поисках подходящего цветка. Никаких жуков, роющихся в земле, никаких птиц, которые летают в небе и мечтают найти жука себе на обед.
— Мы это и так видели, — из телесканера.
— Знаю, — командир экспедиции поскреб металлической перчаткой о шлем. — Но почему? Эти растения — не хищники: по химии и морфологии они отличаются от земных очень незначительно. Я тебе уже говорил, Луц: не нравится мне это. Почему на этой планете нет животных?
— Может быть, их всех затянуло в Дыру, — беззаботно предположил Луц.
Карлтон пристально посмотрел на него.
— Знаешь, — начал он, — в этом, возможно, что-то есть. Конечно, Дыра в созвездии Лебедя — это астрономическое понятие, — поспешно добавил он. — Но есть много вещей, о которых слыхом не слыхивали ни на Маунт Паломар, ни в университете Сахары. Ты говоришь, всех животных затянуло в Дыру? А как насчет...
— Эй, Вик! — раздался голос О’Лири из корабля. — Прямо к нам катится зеленый шар, — один из тех, похожих на споры.
— Откуда?
— Вы сейчас его увидите. Прямо к северу от той горной цепи. Вон он! Видишь пятнышко между двумя вершинами?
Оба скаута вынули ультразвуковое оружие и залегли, в то время как пятнышко приобрело очертания, а затем выросло в зеленый шар, несшийся с почти невероятной скоростью.
— Может, лучше вернуться? — нервно спросил Луц.
— Все равно не успеть, — эта штука движется слишком быстро. Просто не шевелись и не вставай: мне пришло в голову, что ответ...
— Еще два, — взволнованно вмешался Стив О’Лири. — Катятся с юго-запада. Мне кажется, это совсем не споры; по-моему, они разумные и очень смахивают на животных. И все они, — ух ты, — я только что увидел в телесканер, откуда они берутся. Знаете откуда?
— Поиграем в загадки в другой раз, ладно? — сказал ему Вик.
— Из этой белой щупальцеобразной массы с другой стороны планеты. Вот только что от нее отпочковался целый выводок зеленых шаров. Может, эти щупальца живые и у них есть органы чувств? Трудно, однако, в это поверить, особенно если знаешь, что они парят в открытом космосе...
— О’Лири, не думай о щупальцах, сосредоточься пока на зеленых комках. Я думаю, мы — Луц и я — вызвали всю эту суматоху тем, что вышли из корабля.
Будь готов запустить двигатели и смотаться, — с нами или без нас.
— Не дави на меня. Мое решение бесповоротно, Вик! Или вы, ребята, пробьетесь назад к кораблю, или я выйду и присоединюсь к вам.
Карлтон прикусил губу. Теперь зеленый шар завис почти у них над головами, его гладкая, абсолютно невыразительная поверхность очень странно колыхалась. Вот так всегда бывает с человеком, настроившимся на предстоящую отставку. Вик разрывался между всепоглощающим страхом и бесшабашной бравадой — из простого опасения, что может растеряться перед неведомым, — и, как всегда, и то и другое было не к месту. Сейчас ему нужен был подчиненный, который понимает, насколько важна эта первая разведэкспедиция к Дыре, человек, способный осознать, что в такой ситуации информация, может быть, важнее, чем людские жизни и тем более амбиции, — тот, кто не давал бы воли своим неврозам, но на которого можно было бы положиться в чрезвычайных обстоятельствах.
— Ладно, О’Лири. Вторая степень готовности к атаке. Надень космический скафандр и приведи в готовность носовую пушку. К остальным пошли роботов. Включи все обзорные панели. Двигатели держи готовыми к старту!
— Ого, командир, — вмешался Луц. — Над нами уже три этих шара. И летят еще. Только на нас они внимания не обращают: крутятся только вокруг корабля.
Вик Карлтон посмотрел вверх. Никогда он не видел ничего подобного. Своим цветом шары могли быть обязаны хлорофиллу, но были слишком подвижными и целеустремленными для ботанических объектов. Средства передвижения, управляемые разумными организмами? В пользу такого заключения говорило отсутствие глаз и локомоторных органов. Но где тогда газовые струи или какие-нибудь другие признаки реактивного движения? А то, как они сжимались и расширялись, уж наверняка свидетельствовало о том, что они были живыми. Что говорить, все это было более чем странно...
— Может быть, они так дышат? — громко осведомился Луц.
— Нет. Я бы сказал, что эти колебания слишком беспорядочны для дыхательных движений. Ты, Луц, лучше лежи тихо и жди. Это самая трудная часть нашего задания, но терпение, знаешь ли, спасло от смерти больше народу, чем защита Гроена.
Когда они затаились в своих огромных скафандрах, шаров стало уже двенадцать, и все они носились вокруг корабля, делая размеренные скачки по прямой. «Очевидно, — подумал Вик, — мы правильно делаем, что не двигаемся, — они нас не заметили».
Неожиданно одна из сфер зависла перед входом в шлюз.
— Похоже, она знает, куда ей надо, — прокомментировал из корабля О’Лири. Он дважды засмеялся: второй раз — после минутного интервала. — Вик, я начинаю нервничать.
— Не стоит, — посоветовали ему. — Возможно, они достаточно умны, чтобы догадаться, как мы входим и выходим, но вряд ли они часто встречались с космическими кораблями, раз подлетают так близко к нашим пушкам. Успокойся, Стив: как только они уберутся и мы сможем вернуться обратно, попробуем установить с ними контакт. Хотя они, кажется, не очень отзывчивы. Я надеюсь, табельное оружие при тебе?