М. К. Так случается, конечно. «Будешь гореть в аду», – приходилось слышать такие слова. Я только хочу заметить, что это люди навязывают Богу свои представления о Нем. Это люди своими представлениями о справедливости и воздаянии пытаются подменить подлинную волю Божию – непостижимую и совершенно свободную, особенно свободную от человеческой узости и мстительности.
Т. Б. Да я и не говорю, что Бог по нашему поручению исполняет функции карателя или палача. Но мысль, что Бог отомстит за нас, накажет нашего обидчика, успокаивает.
Общество всегда контролировало агрессию, направляя ее на менее ценных, например, самых слабых своих членов – «козлов отпущения», оберегая тем самым все общество от разрушения. Когда порядок в обществе нарушается, что является признаком кризиса, поводов для агрессии становится больше и каждый считает себя вправе ее проявлять. Уровень агрессивности и напряжения возрастает, соответственно усиливаются и психологические проблемы. Но углубляться в это – в рамках нашего разговора – мне кажется, не стоит.
Когда гонимому, обиженному, угнетенному человеку некуда деваться – он вынужден оставаться в системе, какой бы разрушительной для него она ни была, он может только приспосабливаться к ней. Терпеть, угождать, «смиряться». Зачем гонителю в таких условиях нужно учиться общению? Он априори прав, ведь он действует в соответствии с той, освященной веками традицией, о которой вы и говорите – так поступали его деды и прадеды, не говоря уже об отце, которого он боялся и «почитал».
Но в наше время резко возросшей личной свободы люди достаточно легко могут выходить из социальных связей, которые их не устраивают, разводиться, например. Изменившиеся социальные и экономические возможности и менталитет общества позволяют не терпеть. Общество больше не предоставляет родителям силовых рычагов воздействия на детей – наоборот, дети могут «найти управу» на родителей, а родители часто лишены такой возможности. Что же остается людям? Остается ладить. Строить такие отношения, в которых обе стороны – муж и жена, родители и дети – удовлетворены тем, что они вместе.
Когда порядок нарушается, размываются границы и утрачиваются критерии того, что считается в обществе хорошим или плохим, тогда психологическая нагрузка на человека возрастает – он должен самоопределяться, делать выбор, как поступить в той или иной ситуации, и нести ответственность за свой выбор. Ему не на кого перевести стрелки.
Людям приходится самим определять пределы дозволенного, вырабатывать свои критерии добра и зла. И следовать добру становится труднее – общество, находящееся в кризисе, не препятствует злу и не поощряет добра. Действующие ранее рычаги больше на работают, а новых общество еще не выработало. Следование добру становится личным выбором человека, что в глазах окружающих может не только не иметь цены, но и восприниматься как наивность, глупость или слабость. По принципу – «Если ты такой умный, то почему такой бедный?».
Быстрый переход «из грязи в князи» есть нарушение установленного ранее порядка, что неизбежно приводит к смятению во многих головах. Экономическое расслоение общества, произошедшее на наших глазах, когда в нарушение всех принятых ранее норм успех и достаток пришли вовсе не к самым лучшим, «вдохновляет» людей на расширение рамок своего поведения в сторону вовсе не лучшую.
Социум всегда стремился регулировать самые грозные «стихии» в человеке – агрессию и сексуальное влечение. Когда рамки жесткие и общество контролирует поведение своих членов с помощью предписаний и табу, нарушение которых ведет к санкциям, открытые сексуальные отношения однополых людей, например, невозможны. Такие отношения, конечно, всегда существовали где-то в порах, в недрах общества, но было известно – это плохо и должно быть наказуемо, о чем нам поведала, в частности, Библия в истории о Содоме и Гоморре.
М. К. Да, а теперь хорошо то, от чего мне хорошо, примерно так. Всё для человека, вполне гуманная как будто модель. Неважно, что человек этот я. Но оттого, что свободы столько и возможностям в сущности почти нет предела, критерии размылись, почти исчезли… Оттого человек и не знает, как вести себя в самых простых ситуациях, и идет к психологу, который научит его – чему? Встретиться с собой, быть свободным? Но он уже захлебывается этой свободой, у него ее и так выше крыши! Горшочек, не вари.
Т. Б. Многие и в самом деле не знают, как своей свободой распорядиться. «Добавлять» свободы в этом случае не нужно. У всего ведь должна быть разумная цель. Если свобода не делает человека счастливее, человечнее – зачем она? Получив свободу вести себя так, как заблагорассудится, не принимая во внимание последствий, человек очень скоро окажется вовлеченным в еще более напряженные, еще более разрушительные отношения, чем те, которые были у него до «свободы». Потому что он получит в ответ то, что посеял.
Искусство слушать
Игорь Чепуров работал инженером в банке. Он должен был следить за системами видеонаблюдения, сигнализацией, но на самом деле исполнял все, что нужно по технической части: чинил, паял, подключал, отвечал и за электричество, и за телефонную связь. Был Игорь мастер на все руки, оттого и числился уже год как на две ставки, и изматывался после работы так, что домой почти приползал. Дома его поджидала Людка. И пятилетний Сема, но обычно уже в полусне.
Людка вкусно кормила, следила за его одеждой и обувью, и Игорю до сих пор очень нравилась, одно было тяжело… жена любила поговорить. И когда? Вечером! Когда Игорь вообще без сил. И ведь как заведет прям за ужином. Чтобы спокойно поесть, с чувством-толком посмотреть Спорт-ТВ, расслабиться впервые за день – нет, этого никогда не было, телевизор работал без звука, а звуком работала Людка. Ля-ляля, ля-ля-ля. Му-му, му-му. Ты меня слушаешь вообще? А я ему говорю, а он мне… нет, ты представляешь? Игорь измученно мычал что-то в ответ. Одно спасение – Сема. Сын плохо засыпал, звал к себе, и жена регулярно к нему убегала.
Так продолжалось почти весь этот трудный год, пока терпение у Игоря не кончилось. И вот однажды, вернувшись с работы, он так и сказал: «Хочешь, чтобы мы жили вместе дальше, за ужином со мной не разговаривай. Дай спокойно пожрать. Под телевизор». Но Людка на это, конечно, возмутилась: а обсуждать всё когда? Потом. Да когда потом, целый день тебя не вижу, целый день ты на работе пропадаешь, а у меня… и пошла. Он глянул. Замолчала, но на следующий день всё снова повторилось. Ля-ля, тополя, ку-ку, кукареку. А вот Семку в садике обижают, а я их воспитательнице говорю…
Не поняла, в общем. Рявкнул Игорь снова да погромче прежнего. Снова всё объяснил. И Людка, наконец, стихла, причем надолго. Стало Игорю хорошо – жена молчит, сын спит. По выходным, впрочем, они общались, но тоже особо лезть к себе он не позволял, надо ж когда-то и отдохнуть человеку.
И тут вызывает Игоря в банке начальник отдела, Валерий Евсеич, Людкин родственник, благодаря ему Игорь здесь и оказался. Мужик уже не молодой, но надежный – полжизни проработал главным конструктором на крупном заводе. Вызвал и странно так на Игоря смотрит. Будто смеется, а вроде и серьезный.
– Вот что, Игорек. Тут партнеры нас донимают, «Институт саморазвития», тренинги бесплатные предлагают и буквально давят уже. Хотят отдариться, мы им кое в чем сильно помогли. Я их футболил-футболил, но отказываться дальше уже неудобно. И начальство меня замучило, пошли кого-нибудь да пошли. А мне жалко, что ли? В общем, решили, ты пойдешь. На какой-нибудь их однодневный тренинг.
– Я? Куда? – Игорь даже поперхнулся от изумления. – Да я-то при чем, Валерий Евсеич, мне работать надо, какой еще тренинг?
– От работы ты, само собой, освобождаешься. А какой тренинг… да тут целый список. Что тебе больше нравится? – Евсеич погрузился в какой-то сайт и начал зачитывать: – «Знакомства без отказа: в бизнесе и личной жизни…» как тебе? «Искусство соблазнения», «Как очаровать мужчину с первого взгляда», так, ладно, это не то. «Бесконфликтное управление персоналом», «Как жить эффективно». А вот, может, это? «Как стать счастливым в семье: искусство общения». Как раз сегодня после обеда, годится?
Игорь был так потрясен, что ничего не ответил.
А Валерий Евсеич уже набирал номер.
После обеда Игорь сидел в небольшом зале в мягком синем кресле в компании молодых и не очень женщин. Из мужчин он был здесь один. Вела тренинг тоже женщина, полногрудая, большая, но шустрая; долго тянуть она не стала и сразу же сказала грудным, чуть гипнотизирующим голосом, что главное в семейной жизни – общение, нужно уметь говорить друг с другом, слушать друг друга и обсуждать все проблемы вместе. Начать иногда трудно, но существуют простые фразы, которые помогают сделать первый шаг. Например: «Давай спокойно это обсудим» или «Знаешь, я думаю, нужно об этом просто поговорить», а где-нибудь в середине разговора надо произнести «Я тебя понимаю», еще лучше «Как же я тебя понимаю», и не забывать подбадривать собеседника словами поддержки. Да, важно эти фразы произносить в предельно спокойной обстановке, ни в коем случае не во время конфликта, а например, уже улегшись спать, в супружеской постели.
После обеда Игорь сидел в небольшом зале в мягком синем кресле в компании молодых и не очень женщин. Из мужчин он был здесь один. Вела тренинг тоже женщина, полногрудая, большая, но шустрая; долго тянуть она не стала и сразу же сказала грудным, чуть гипнотизирующим голосом, что главное в семейной жизни – общение, нужно уметь говорить друг с другом, слушать друг друга и обсуждать все проблемы вместе. Начать иногда трудно, но существуют простые фразы, которые помогают сделать первый шаг. Например: «Давай спокойно это обсудим» или «Знаешь, я думаю, нужно об этом просто поговорить», а где-нибудь в середине разговора надо произнести «Я тебя понимаю», еще лучше «Как же я тебя понимаю», и не забывать подбадривать собеседника словами поддержки. Да, важно эти фразы произносить в предельно спокойной обстановке, ни в коем случае не во время конфликта, а например, уже улегшись спать, в супружеской постели.
Игорь слегка смутился, ведущая особенно не церемонилась, оглянулся вокруг: все благоговейно внимали, некоторые даже строчили за лекторшей в свои блокнотики. Интересно, так и выводили «в супружеской постели»?
– Но прежде чем приступить к тренировке и оттачиванию практических навыков, – продолжала как ни в чем не бывало ведущая, – давайте посмотрим ролик.
Тут она включила приятную психоделическую музыку, свет в зале погас, на экране появились симпатичные мужчина и женщина, видимо, муж и жена, они о чем-то взволнованно разговаривали и, кажется, собирались поссориться. Что случилось дальше, Игорь так и не узнал. Как всегда не высыпался, а тут музыка, темнота – кто это выдержит? Он проснулся уже под конец тренинга, женщины в зале были сильно возбуждены, что-то они, видимо, только что бурно обсуждали, а когда увидели, что он открыл глаза, засмеялись.
«Мы пытались вас разбудить, но… не получилось!» – пояснила ведущая.
Вечером Игорь пришел домой не такой уставший, как обычно. Все-таки полдня не работал плюс поспал на тренинге. После ужина поиграл даже с Семой, построили домик из Лего, поселили в него пластмассовую собачку и мальчика. И Людка более-менее молчала, как всегда в последнее время, но поздно вечером, когда уже легли спать, все-таки не выдержала.
– Знаешь, Сема наш «р» не выговаривает, нужно заниматься с логопедом. Сегодня сходила с ним на первое занятие, а этот логопед… – и Люда вдруг всхлипнула.
Тут Игорь медленным гипнотическим голосом, в точности, как ведущая на тренинге, проговорил:
– Подожди-ка, давай это просто спокойно обсудим.
Людка так и подскочила.
– Что?
– Ничего. Предлагаю всё это спокойно обсудить.
Дальше случилось невероятное. Людка крепко обняла Игоря, еще немного поплакала, а потом заговорила. Она говорила и говорила: про логопеда, про то, что логопед этот, кажется, совершенно не профессионален, про школу для Семы, пора было уже об этом задуматься, про Верочку, ближайшую подругу, которая собралась, кажется, разводиться с мужем. Игорь иногда вставлял:
«Как же я тебя понимаю», а изредка поддерживающе: «Так само собой». В конце концов он тихо уснул и произносил эти фразы сквозь сон, а потом и не произносил вовсе. Но Люда всё говорила, вздыхала, улыбалась и, наконец, замолчала, задумалась.
«Неужели письмо мое дяде Валере так подействовало, а я-то тряслась, боялась, что наврежу. С другой стороны, ничего особенного я там не написала, только, что поговорить никак не могу с собственным мужем. А может, это и не письмо, а просто добрый он у меня, Гоша, сегодня не так устал, и надо же, как внимательно он умеет слушать. Как сочувствует!»
С тех пор они жили душа в душу. Перед сном Игорь произносил заветную фразу, одну, другую, Люда начинала говорить, он вставлял третью, дальше все шло как по маслу.
Глава восьмая Эмоциональное выгорание
1. Когда дома тебе никто не радМ. К. После десяти, иногда пятнадцати лет общей жизни муж и жена все же привыкают друг к другу. Это происходит естественным образом, без чтения психологических пособий, само собой. Мы обсудили ситуацию, когда супруги, как им представляется, исчерпали друг друга, но как выяснилось – это иллюзии, не исчерпали, а подчинились сочиненному в соавторстве сценарию. Существует еще одна проблема, даже не «надоело», не «скучно», а «больше не могу». Кажется, это называется эмоциональное выгорание? Когда кончились силы. Вообразим себе сцену. Она входит в дом. Уже не ранний вечер. Никто не идет к ней навстречу, все заняты. Сын, подросток одиннадцати лет, в наушниках перед компьютером, он ничего не слышит; дочь, старшая сестра, перед айпадом, ей тоже ни до чего; в их комнате жуткий беспорядок – тетрадки, одежда, носки, в сто лет не мытом мутном аквариуме грустно плавает некормленая черепаха. В другой комнате муж лежит перед своим лэптопом, он тоже… устал. Они, впрочем, поужинали, голод не тетка, сварили сосиски и макароны; в раковине гора немытой посуды. Посудомоечную машину – ее давнюю мечту – просто негде в этой кухне разместить. И только любимый пес, лабрадор по кличке Багратион, радостно скулит и прыгает на нее, наконец-то с ним погуляют! Что она чувствует? «Всё! Больше в этом доме я находиться не могу! Я должна отдохнуть! Уехать! Я должна сейчас же, немедленно покинуть это собрание людей. И зверей».
Понятно, что это эмоциональная реакция, и можно сказать, как вы не раз в подобных случаях говорили, что такие сцены долго готовятся, годами, что это лишь конечная станция длинного пути. Но именно на этой станции я хочу выйти и спросить: когда человек понимает, что он больше не может всё это выносить, насколько он должен себе верить? Надо ли быстренько собрать чемоданчик и уехать на три дня в санаторий? Или следует уехать вообще навсегда?
Т. Б. Думаю, верить себе надо всегда. Кто же лучше нас самих знает, в чем мы нуждаемся? Но почему – уехать навсегда? Что именно так непереносимо?
М. К. Как что? Что этому человеку никто особенно не рад, что он в сущности вытеснен из этого пространства, ему нет в этом доме места, что к нему относятся потребительски. И от всего этого вместе он страшно устал. Поэтому хочет выйти хотя бы ненадолго, набраться сил.
Т. Б. Вы сразу несколько вещей отметили. Во-первых, что человек вытеснен, ему нет места. И следуя логике вытеснения, которой он, по-видимому, не сопротивлялся, ему больше ничего не остается, как выйти за пределы того пространства, из которого его вытесняют. Поскольку отступать больше некуда…
Вторая мысль – человек устал. И он хочет выйти, чтобы набраться сил, отдохнуть. А что он устал делать?
М. К. Служить ближнему своему!
Т. Б. А-а, это тот самый «метод создания семейного счастья», про который вы говорили, начав беседу о супружестве… Служить ближнему. А что это значит? Исполнять свои обязанности, не давая себе возможности отдохнуть? Так истощился он. Сил не осталось ни капельки. Многие люди разрешают себе передохнуть, только будучи доведенными до крайней степени изнеможения. А если еще есть силы шевелиться, то отдыхать не имеют права. Такая у них установка. И окружающие вовсе не деспоты. Они, может, даже призывали его отдохнуть, остановиться, поберечь себя. А он, как заведенный, все «служил» и «служил». За таким вариантом самоэксплуатации обычно стоит какой-то психически ощущаемый дефицит, какая-то скрытая беда.
Но, может быть, близкие действительно воспринимали его как прислугу? Тогда почему он на это соглашался? Возможно, окружающие не видели его усталости, потому что невнимательны к нему, а может быть, потому, что он скрывал свою усталость? Но кто должен следить за степенью его усталости? Иногда люди доводят себя до полного истощения сил умышленно, хотя и не вполне сознательно, чтобы сказать: «Вот, посмотрите, до чего вы меня довели!» Как ребенок, который, обидевшись, думает: «Вот заболею, и лучше даже умру – будете тогда знать!» Может быть, окружающие и пытались облегчить его ношу, но он отказывался, говоря: «Нет-нет, я сам!» Потому что не может доверить ничего никому. Он всё сделает лучше других! А если и не лучше, то некого будет винить, если что не так.
М. К. Ну, или ему просто трудно принимать чужую заботу и помощь, не привык.
Т. Б. Возможно. Но это всё из разряда психологических игр и не имеет отношения к служению.
Но что же это такое – служение? И чем оно отличается от службы? И в том, и в другом случае человек как бы себе не принадлежит. Но разница всё же есть. Служение – бескорыстно. Служба должна быть оплачена. В служении человек не ищет награды, хотя и бывает вознагражден, причем главная его награда – удовлетворение от исполненного долга.
В семье есть много обязанностей, которые люди либо берут на себя добровольно, либо вынуждены их исполнять, потому что «деваться некуда». В последнем случае вполне возможно, что исполнять их они будут так, как солдат в карауле, мечтающий о дембеле, – внутренне отсутствуя. И никакое это не служение, а служба, от которой нет ни радости, ни удовлетворения. И вот еще что важно. Если служение добровольное, то заботиться о себе человек должен сам. А если жена берет на себя подвиг служения ближнему добровольно, а при этом считает, что те, кому она служит, должны заботиться о ее самочувствии, то на ее претензии окружающие вполне резонно могут заметить: «Ты сама на себя все это взвалила! Мы тебя не просили!»