Так продолжалось до седьмого класса, пока Ваня, страшно вымолвить! не полюбил. Неприметного червячка Алину из параллельного класса «Б». Это, правда, пока не так важно, потому что тогда Маша все равно победила и вскоре Ваня вернулся к ней.
К девятому классу Ваня вытянулся, перегнал Машу, но и Маша выросла, только в другом смысле: видимо под Ваниным влиянием, она стала хорошо учиться, полюбила историю – словом, и повзрослела, и поумнела. Сразу после выпускного Ваня с Маней поженились. Поселились молодые в просторной квартире Машиной мамы, которая, едва началась перестройка, занялась ресторанным бизнесом и процвела. Только вместе Иван да Марья пробыли не так уж долго. Ваня пошел учиться в университет, на физфак, и всё глубже уходил в постижение законов оптики. Маня тоже поступила было на исторический факультет, но отвлеклась, у нее родилась сначала пчелка Катюша, вылитая мама, затем сверчонок Валера, и стало Маше не до истории. Ваня продолжал учиться и совершенно погрузился в изучение световой энергии и лучей…
– Солнечных, да, бабуль? – спросила Тася сонным голосом.
– И солнечных тоже. И вообще всяких. Вижу, ты уже засыпаешь? Ну, да недолго осталось. Ваня делал научную карьеру в оптике, а Маша занималась хозяйством, растила деток и кормила Ваню, без нее он, наверное, просто умер бы с голода, потому что регулярно забывал поесть.
И однажды Маша поняла, что очень устала. Даже тихое Ванино свечение, которое так завораживало ее прежде, на нее больше не действовало. И Маша сказала Ване: «Иди-ка ты, милый, и занимайся своими ненаглядными лучами, мы ведь тебе только мешаем». Ваня немного удивился, но почти сразу обрадовался и немедленно поехал в свою лабораторию, продолжать эксперименты. Правда, спустя неделю он вернулся домой – пообедать, заодно поглядеть на своих копошащихся в детской детей. Так и повелось: Ваня приезжал раз в неделю к Маше, съедал всё, что было в доме, общался с ребятишками и снова исчезал. Пока не закончилось и это – Ваня начал приезжать все реже. А вскоре сообщил, что женится. И на ком? На встреченной случайно под раскидистым кустиком той самой Алине из класса «Б», которая – кто бы мог подумать! – оказалась не простым червячком, а книжным, и за время разлуки с Ваней изгрызла немало страниц и переплетов. Им было о чем поговорить друг с другом.
Вскоре Маша тоже нашла себе мужа, усача Вову, был он такой красивый, высокий, ходил в блестящей кожаной куртке, в черных начищенных сапогах, но, к сожалению, предпочитал на завтрак исключительно табуретки и стулья. Вскоре всем пришлось сидеть на полу, а Вова тем временем перешел на ножки стола. Когда он перекинулся на буфет, Маше пришлось отправить его прочь, чтобы сберечь оставшуюся мебель. От Вовы у Маши родилось два веселых близнеца-усатика.
Следующим стал богомол Гавриил, но он буквально глох от шуршания, жужжания и мельтешения Машиных детей и, разочаровавшись в семейной жизни, вскоре уполз от Маши в домик к жукам-отшельникам. От Гавриила у Маши родилась девочка, богомолочка, ласковая и послушная. Четвертым и последним Машиным мужем стал веселый и легкий на подъем Олег Огурчиков, больше всего на свете он любил скакать и прыгать, и как-то раз до того расскакался, что скакнул совсем высоко и очутился за синим океаном. А обратно вернуться уже не смог.
Пчела Маша его не забыла, как и никого из своей большой семьи. Всем своим сверчкам-жучкам и кузнечикам она отсылала на праздники подарки, кому – бутылочку медовухи, кому – медовые лепешки, Гавриилу – душистые восковые свечки. Незаметно дети ее выросли, а прежние мужья обрели счастье кто с кем. Когда Машиной мамы не стало, Маше досталась в наследство вся ее ресторанная сеть, и всё, что зарабатывала, Маша тратила на своих многочисленных родственников.
Ни на кого Маша больше не держала обиду, всех любила, и на каждый Новый год приглашала всех своих мужей и детей с внучатами в свой светлый просторный улей на Новорижском шоссе. То-то было там жужжанья, скворчанья и шебуршанья! Завершался праздник всегда одинаково – Машины гости дружно читали последнюю часть «Мухи-Цокотухи» Корнея Чуковского и пускались в пляс.
Бабушка Маша остановилась и взглянула на Тасю.
– …таракашечки! – пробормотала внучка сквозь сон. – Потому что всем было весело и никто не обижался, да, бабуль?
– Конечно, они же родственники, – ответила бабушка, чуть помолчала, наклонилась, чтобы поправить внучке одеяло, и увидела: прижав мишку, Тася крепко спит. Бабушка погасила ночник и тихо вышла из комнаты.
Т. Б. Чудесная история! Всем бы так. К сожалению, преградой к таким отношениям часто бывает ревность. Нынешних мужей и жен – к бывшим, а бывших – к нынешним. Возможно ли ее преодолеть? Думаю, чем более личностно зрелым является человек, тем больше у него возможности понять, что отношения с разными людьми – это разные отношения. Осознать ту самую уникальность, о которой вы говорили. Каждые Он и Она – уникальны. И ничего не повторяется. Никогда с другой не будет так же, как было со мной.
М. К. Да, это меня всегда поражало. С каждым человеком отношения уникальны, просто потому что уникален каждый человек. В этом есть что-то глубоко утешительное.
Часть III Затаенная боль
Глава четырнадцатая Скелеты в шкафу
Т. Б. Продолжая тему развода, хочу рассказать вам историю. Вижу я сон.
Теплая южная ночь. Я иду по пляжу босиком, расслабленно, наслаждаясь пьянящими ароматами моря и цветущих глициний. И вдруг спотыкаюсь, наткнувшись на что-то, и вижу – мужчина в набедренной повязке лежит на песке, пронзенный копьем в грудь. Как стрекоза на булавке… Останавливаюсь в ужасе и понимаю – это сделала я… Рухнув на колени, я всем своим существом кричу: «Не-е-т!!! Я не хочу этого!!!»
Просыпаюсь, но крик всё еще звучит в моих ушах. Я всё еще там, во сне, в той реальности. Проходит несколько дней, но я по-прежнему придавлена пережитым во сне.
История эта случилась в августе 91-го. Как раз во время путча. И мне по работе надо – никуда не денешься – ехать на симпозиум, который как раз был посвящен снам. Так и назывался – «Сновидения в России». И вот на этом симпозиуме давал мастер-класс американский коллега, у которого на Бродвее был Театр снов. Для демонстрации метода был нужен доброволец. А тут я – с не отпускающим меня сновидением. Мы театрализовали мой сон, но к вечеру мне стало как-то совсем плохо. Еле-еле дождавшись утра, ни с кем не попрощавшись, я уехала в Москву первой же электричкой.
Дома никого не было. Лето – дочь гостит у бабушки, муж в командировке. Сутки прошли в каком-то помрачении ума. Я металась на постели, не находя себе места. Душа болела физически, как будто в груди была рана, огромная, как котлован, какой остается, когда из земли с корнем вырвано дерево. Время тянулось мучительно…
Но вдруг – осознание всегда происходит вдруг – я поймала себя на мысли, что такое со мной уже было однажды. Я также лежала лицом к стене, не желая никого видеть, сцепив зубы, сквозь которые иногда помимо моей воли прорывался стон. И было это четырнадцать лет назад! Да-да, именно так я чувствовала себя после развода.
В суде и по дороге домой я не плакала, держалась «достойно». Взяла себя в руки – так это называется. Крепко взяла, зажав все чувства внутри так, что казалась сама себе мраморной статуей. И вот в августе 91-го я вдруг, неожиданно для себя, оказалась в том же болезненном состоянии, в котором была при разводе. Оказывается, мои чувства никуда не делись и все эти годы хранились под спудом, а сон, а главное театрализация сна, снова их всколыхнули. Почему? По принципу подобия.
Двойственность чувств и отношения к происходящему, которая была во мне при разводе, подобна моей двойственности во сне. Я убила мужчину во сне не случайно. Это был реальный человек из моей прошлой жизни, с которым я – следуя голосу разума – решила расстаться и рассталась, продолжая испытывать к нему сильные чувства. Устранила его из своей жизни, что по смыслу равносильно убийству.
Но что не давало мне выбраться из накатившего на меня морока? Крик. Крик, который не вырвался из моей груди, когда я по живому резала свою любовь. «Не-е-е-т!!! – должна была кричать я. – Я не хочу этого!» Но я молчала. Потому что не позволяла себе выразить то, чего требовала одна половина моей души наперекор другой – рассудочной, которая говорила мне: «Ты всё делаешь правильно!» Так вот где отгадка! Кричи, кричи, моя душа! Сделай сейчас то, что не позволила себе тогда. И вот, наконец, слезы – долгожданные – потоком из глаз, как весенний ливень после грозы. Душа, умытая этим ливнем, умиротворилась…
Спустя многие годы я по-прежнему считаю, что правильно поступила, разведясь. Но чувства не всегда в ладу с головой. И чтобы они подружились, а не были врагами, и чувствам, и рассудку надо дать право голоса. Право выражать себя. Диктат рассудка также вреден, как и диктат чувств. Разум, а не рассудок – вот что необходимо человеку. Чем они отличаются? А вот чем. Разум – это когда чувства и рассудок ладят между собой, уравновешивают друг с друга. И ни одной нашей половине не приходится жертвовать собой.
Спустя многие годы я по-прежнему считаю, что правильно поступила, разведясь. Но чувства не всегда в ладу с головой. И чтобы они подружились, а не были врагами, и чувствам, и рассудку надо дать право голоса. Право выражать себя. Диктат рассудка также вреден, как и диктат чувств. Разум, а не рассудок – вот что необходимо человеку. Чем они отличаются? А вот чем. Разум – это когда чувства и рассудок ладят между собой, уравновешивают друг с друга. И ни одной нашей половине не приходится жертвовать собой.
М. К. Не всё здесь понятно, но очень уж личная тема, даже боязно уточнять и спрашивать. Поэтому лучше сами расскажите, о чем же эта история? О неизжитом чувстве вины перед «убитым», бывшим мужем?
Т. Б. Боязно спросить, почему мы развелись? Love story, закончившуюся разводом, в двух словах не расскажешь – может, напишу когда-нибудь об этом книжку. Шутка! Впрочем, история моя такая же банальная, как и тысячи других. И все подводные камни отношений, о которых мы говорим, известны мне не понаслышке. Рассказ же мой о том, что чувства, не выраженные нами в острых ситуациях (развод, потеря близких, насилие), годами могут держать нас «в плену». И могут вернуться в любой момент.
По принципу подобия – через ощущения или ассоциации – любая ситуация может спровоцировать возврат к этим болезненным переживаниям, а их истинную причину мы далеко не всегда можем понять.
О чем еще эта история? О том, что избавиться от власти «скелетов в шкафу» можно, вернувшись – мысленно – в ту ситуацию, в которой мы эти скелеты оставили. Увидеть, что именно мы забыли там, в прошлом, что не смогли выразить. Скелетов в шкафу удерживают невыраженные нами когда-то чувства. Пережить ситуацию и выразить – пусть запоздало – не нашедшие выхода чувства значит освободиться от них.
М. К. Эти ребята в шкафу – обычно малоприятные существа. Я хочу сказать, подальше в шкаф мы отправляем то, о чем нам тяжко вспоминать, а тяжко вспоминать нам не только, как унижали, обижали, «убивали» словом и делом нас; гораздо тяжелее вспоминать, как обижали и убивали мы. Вот что вынести нельзя. Муки совести жгут! Не знаю, как поступают с ними те, кто не может сходить на исповедь, снять грех с души. Хотя даже исповедь не всегда спасает… Если я верно поняла, примерно то же предлагаете и вы, мы уже касались этого, когда говорили про фрейдовскую «прочистку труб» – человеку помогают прожить прошлое, выкрикнуть и выплакать давнюю боль, освободиться, вот только не обязательно с «Господи, прости!» Не все же верующие. Кстати, люди забывают в нижнем ящике шкафа, наверное, не только вину, гнев, но и другие чувства – какие?
Т. Б. Любые. Хотя гнев, ненависть и обиду чаще всего. Человек скрывает свой страх и стыд, смущение, беспомощность и отчаяние, презрение, отвращение. Скрывает желание заплакать. Но также скрывает свою любовь и нежность. Любые чувства, выразить которые человеку страшно. И не важно, действительно ли его осудят или на самом деле оттолкнут, человек боится самой возможности этого. И потому никак не проявляет себя. Не обнимает, когда хочет обнять. Не кричит, когда ему больно. Не просит о помощи, когда в ней нуждается. Скрывает свою потребность быть любимым, свое желание ласки и сочувствия. И импульсы, посылаемые чувствами телу, чтобы оно действовало, остаются в теле, образуя мышечные блоки, если действия не было. Микронапряжение мышц удерживает эту энергию действия в теле до тех пор, пока жизненные ситуации, которые их породили, не будут осмыслены и внутренне разрешены, а эмоции не найдут выхода.
«Законсервированные» в мышечных блоках эмоции, зажатые человеком в защитных целях, создают ограничения и проблемы в нынешней жизни. Тревожность, страхи, навязчивые сны, уныние, низкая самооценка и другие эмоциональные проблемы уходят корнями в предыдущий опыт.
М. К. Какова цель заготовления этих мышечных «консервов», ради чего человек зажимается?
Т. Б. Не цель, а причина. Любое живое существо, и человек не исключение, стремится к безопасности. А точнее, к ощущению безопасности, как он ее понимает. И все его действия, так или иначе, подчинены этому стремлению, контролируются им. У всех людей свои представления о безопасности, вытекающие из их картины мира. Для одних безопасность увеличивается, если ничего не тратить – ни деньги, ни силы. И ничего не брать у других, чтобы не быть «обязанным». Для других тратить, чтобы заслужить любовь и одобрение, есть действия, направленные на увеличение безопасности, поскольку для них самое важное – быть кому-то нужным, любимым. «Я в опасности, если меня не любят», – бессознательно заключает человек на основании опыта детства.
Но энергия, зажатая в теле, ищет выхода, буквально рвется наружу. И у человека есть две возможности – продолжать удерживать ее дальше или дать ей выход, разрядиться. Как? Бессознательно – найдя благовидный предлог. «Сорваться» на детях, жене, собаке, соседке или кассирше в супермаркете. Совсем недавно, например, я была свидетельницей такой «разрядки», стоя в очереди в кассу.
Мужчина лет тридцати, не успев отойти от кассы, выронил из рук бутылку пива, пытаясь положить ее в пакет. Невольно поставив себя на его место, я ощутила неловкость, как будто это я была виновницей происшедшего, как будто за мной кто-то должен теперь убирать осколки в этой луже. Но мужчина, которому я невольно посочувствовала, не смутился, не стал извиняться, а бешено – иначе не скажешь – заорал на кассиршу: «Дур-р-ра!!! Идио-о-тка!!! Ничтожество!!!» Я обомлела. Распаляясь от собственного крика, мужчина продолжать яростно орать, осыпая ни в чем не повинную кассиршу все новыми ругательствами. Казалось, еще секунда – и он набросится на нее с кулаками. Стоявший рядом охранник отвернулся. Кассирша, видимо привыкшая к «наездам», благоразумно молчала. Побледнев, но не утратив самообладания, она продолжала пробивать товар следующему покупателю. Прооравшись, в полной тишине – никто не сказал ни слова – мужчина резко развернулся и пошел к выходу.
М. К. В любом боевике супергерой разрядил бы в такого обойму. Особенно мил в этой ситуации охранник. Даже не сделал жеста. Про мужчин, которые тоже наверняка стояли в очереди, я молчу. Никто не вышел, не взял психа за грудки. И, главное, не сомневаюсь, он же – трус. Так орут на женщин, которые не могут им ответить, исключительно трусы. И воспитываем таких мы. Ну да отложим проблему воспитания наших мужчин. Что делать с энергией, зажатой в теле? Как ее выпускать? Не каждый же раз орать на беззащитных.
Т. Б. Да их может и не оказаться под рукой! Шутка! Тем более что многие не считают возможным так себя вести. Люди бессознательно находят подходящие для них способы разрядки. Некоторые, например, ходят для этого на футбол или бокс, особенно – бои без правил. Их, кстати, любят не только мужчины, но и женщины – посмотрите, сколько болельщиц приходит полюбоваться на этот безудержный мордобой. Отождествляясь с боксером, человек вовлекается эмоционально и буквально вкладывает свою энергию в удары, которые наблюдает на ринге или на экране. Даже если он внешне спокоен и «болеет» молча, его тело все равно реагирует так, как будто дерется он – напряжением соответствующих мышц и эмоциональной разрядкой, когда удар достигает цели.
Этот способ разрядки – через отождествление – известен людям с незапамятных времен. Вспомните кровавые бои гладиаторов у римлян или эмоционально невероятно насыщенные театральные представления у древних греков, вызывающие эффект катарсиса – эмоциональной разрядки и приходящего за ней умиротворения. Термином «катарсис» мы, кстати, обязаны Аристотелю, считавшему, что трагедия, вызывая сострадание и страх, заставляет зрителя сопереживать, тем самым очищая его душу, а механизмом катарсиса объясняется во многом «волшебная сила искусства».
Но множество людей живет в постоянном напряжении мышц, ставшем настолько привычным, что уже не замечается ими. Нарушая кровообращение, этот мышечный панцирь приводит к повышенной утомляемости, болям в мышцах и суставах, которые человек уже не может игнорировать. Ухудшается сон. Растет тревожность. Возникает депрессия. Прием транквилизаторов или релаксантов не решает проблемы. Потому что нужно не просто расслабить мышцы, а выразить эмоцию, которая в них «застряла» и держит их в напряжении.
В наше время, особенно в большом городе, стойкое мышечное напряжение – проблема практически всех людей. Мы называем агрессивной, как сейчас принято говорить, нашу среду потому, что воспринимаем ее как угрозу разрушения себя. Все, даже самые мелкие, не отмечаемые сознанием ситуации представляются нам угрожающими нашей безопасности. Мы входим в вагон метро, и каждый наш попутчик – соперник. За возможность сесть, а иногда и просто за место в вагоне. Эти медленно выходят – не успею войти, эти заслоняют выход – не успею выйти. Останавливаемся на светофоре – не важно, мы за рулем или мы пешеходы – и напрягаемся: когда же загорится зеленый, я ведь опаздываю. Стоим в очереди в кассу, а кто-то норовит пристроиться впереди, и тут же совершенно неконтролируемо внутри возникает знакомое: «Мужчина, вас тут не стояло!» Со всеми сопутствующими ощущениями и мышечным напряжением. Мы можем говорить себе, что не стоит из-за такого пустяка ссориться с человеком, но все же злимся и напрягаемся. И так бесконечно.