– Именно так они и умерли, – сказала она со смешком, похожим на шуршание наждачной бумаги. – Не бойся! Ты умрешь иначе, и еще не время...
– Что было потом? – выговорила Таня.
Пот градом бежал по ее лицу. Куда там сражаться с Чумой: она не ощущала в себе сил даже для того, чтобы просто подняться на ноги.
– Я выпустила на тебя скорпиона. Мне нравилось смотреть, как он жалит магов и они умирают у меня на глазах в страшных муках. Скорпион прополз по твоей одежде, потом по лицу и укусил тебя в нос. Я ожидала увидеть твою агонию, но ты только ойкнула и раздавила моего скорпиона! Я подумала, что тот изжил свой яд, хотя это было невозможно... Тогда я решила убить тебя сама и заняться поисками талисмана. Я дохнула на тебя смертью и... – Чума передернулась, – мое дыхание почему-то вернулось ко мне, да еще превратившись в пламя... Меня обуглило, оторвало мне руки, и я упала на том же месте, где стояла. Я все видела, все слышала, но не могла даже сдвинуться... Я была жива и мертва одновременно, хуже, чем мертва... Из меня вытекли все мои силы, как из треснутого яйца вытекает желток... Немного погодя пришла нежить. Они решили, что я погибла, унесли меня в какие-то свои дальние ходы и положили в каменный гроб.
Чума-дель-Торт устремила на Таню свои красные, без зрачков глаза.
– Целых десять лет, как и пророчествовал этот выживший из ума старикан Древнир, я провела по твоей милости в гробу! – прошипела она. – Целых десять лет! Лишь когда эти десять лет истекли, у меня вновь стала появляться сила. Вначале ее хватало лишь на несколько минут в день, потом я снова должна была возвращаться... – Чума с ненавистью пнула расколотый гроб. – Наконец спустя еще какое-то время я сумела выследить тебя в мире у лопухоидов. Мне помог Мертвый Гриф. Птица проследила, куда тебя унесли Медузия с Сарданапалом. А потом я подгадала день, когда ты будешь в музее, и украла у лопухоидов меч. Я могла сделать это и раньше, но мне захотелось посмеяться над тобой. Ты была мышью, а я кошкой... Я медлила, прежде чем нанести решающий удар. Мне хотелось продлить твои муки. И потом, нужно было выяснить, у тебя ли талисман. Мало ли что могло произойти за десять лет? Ты могла его потерять, или лопухоиды отняли его у тебя, решив, что это побрякушка.
– Дядя Герман и тетя Нинель ничего у меня не отнимали, потому что ничего у меня не было. Понимаешь ты это? Ты убила моих родителей ни за что! – с ненавистью крикнула Таня. Из ее глаз потекли слезы. Она не хотела реветь, чтобы не доставлять Чуме удовольствия, но все равно ревела...
– В самом деле ни за что? Значит, за что-то их все-таки следовало убивать? – удивилась Чума. – А я утверждаю, что талисман у тебя... Думаешь, зачем я натравила на тебя Мертвого Грифа? Я лишь хотела проверить, что будет... Ты опять выжила! Твой отец, этот жалкий умник, надо признать, был хорошим алхимиком! Он дал тебе отличную защиту. Нет, талисман у тебя... Но где он? Где ты его прячешь? Как он выглядит?
– Так вот откуда Гриф... Но он же был в кабинете Клоппа! Мы еще подозревали Клоппа... – пробормотала Таня. Какими же простаками они были! Как ловко их водили за нос!
Чума-дель-Торт оскалилась. Ее мертвые челюсти с синеватыми зубами противно защелкали.
– Это я велела Грифу искать убежища у Клоппа! Я знала, что этот старый болван обожает всякую живность, причем чем она уродливее, тем больше он над ней трясется. Он когда-то даже учился ветеринарной магии у Тарараха. Надо было у него спросить...
– Но зачем Гриф прятался у Клоппа?
– Как зачем? Я догадывалась, что вы заберетесь к нему в кабинет. Мне хотелось проверить, не потерял ли твой талисман силы. Сможет ли он справиться с черной магией? И он справился, и справился так легко, что ты даже ничего не почувствовала. Правда, у стола магия была посильнее, но ты туда не сунулась: талисман предупредил тебя, сделал магию видимой... Нет, волос перерубил не Клопп. У меня в Тибидохсе был другой помощник.
– Кто? Кто? – крикнула Таня. Ей было крайне важно это знать, даже если через несколько минут Чума убьет ее. Мысль, что она могла кого-то подозревать напрасно, была для нее мучительна.
– Не скажу. Догадайся сама!
– Я и так знаю! Сарданапал!
Нежить, скопившаяся в углах, зачихала от восторга. Та-Кого-Нет с интересом взглянула на Таню.
– О, а ты забавная девочка! Неужели ты думала, что глава Тибидохса, любимый ученик Древнира, может быть предателем? Тот, кто столько для тебя сделал! Оберегал тебя в мире лопухоидов и потом, презрев пророчество, привез в Тибидохс! Когда придет пора убить Сарданапала, я порадую его этой новостью.
Тане стало стыдно.
– Так, значит, это не его зелье всех усыпило? А я думала...
Чума нетерпеливо прервала ее.
– Нет, демона вызвала я с помощью того, кто мне служит... А зелье, которое дал вам Сарданапал, было укрепляющим варом из яда гидры... Этот вар ослабляет действие убийственной магии. Надо сказать, академик успел вовремя. Опоздай он, сегодня же ночью все стали бы покойниками. Теперь же они только спят... Думай дальше, я начинаю терять терпение. Скоро мне придется убить тебя.
– Неужели Поклеп? Да, точно он! Он прятал кого-то в вазе, – простонала Таня, ругая себя за недогадливость.
Она в малейших подробностях припомнила тот вечер, когда встретила Безглазый Ужас с Поручиком Ржевским, а потом почти сразу Поклепа, кравшегося к вазе из темного коридора.
– Ты думаешь, он прятал в вазе меня? – Отвратительная старуха так расхохоталась, что едва не потеряла голову. – Нет, Поклеп не мой союзник, хотя и пройдоха порядочный... Возможно, он еще перейдет на мою сторону, но пока нет... Ты снова не угадала...
Таня не поверила ей:
– А кто же был в вазе?
Чума-дель-Торт оглянулась, бросив вопросительный взгляд на толпившуюся в углу нежить. Нежить что-то пискляво подсказала.
– А-а, понятно, – протянула Та-Кого-Нет. – В вазе была русалка. Та самая, которую вы лечили на ветеринарной магии. Похоже, Поклеп выкрал ее из пруда.
– Но зачем ему выкрадывать нежить из пруда? Поклеп терпеть не может нежити!
Чума брезгливо передернулась.
– Лопухоиды называют это чувство «любовь с первого взгляда». На самом деле тут все проделки купидонов – мерзких карапузов с луками! Наверняка он им чем-то досадил, а они в ответ где-нибудь подкараулили его и пустили любовную стрелу. А в русалку – отвратную стрелу, чтобы она на него и смотреть не хотела. Они всегда так забавляются.
Таня вспомнила купидончика, которого завуч тащил за ухо, и ей все стало понятно. Так вот отчего Поклеп По-клепыч натирался вонючими притирками! Он хотел понравиться русалке, зная, что ее, как нежить, должны привлекать резкие запахи! Наверняка в тот день, когда Тарарах катил бочонок с русалкой, где-нибудь рядом прятался обиженный купидончик в красных подтяжках, ищущий, в кого бы ему влюбить вредоносного завуча. Нравная русалка, только что вылеченная от карповой вши, показалась ему самой подходящей кандидаткой.
– Я не верю, что это не Поклеп! Кто же тогда предатель? Больше же просто некому! Медузия? Зубодериха? Кто? – убежденно крикнула Таня.
Свинцовая слабость, вдавливающая ее в плиты, постепенно отпускала. Таня чувствовала, если потребуется, она сможет быстро вскочить и побежать. Вот только куда? Во всех проходах толпилась нежить. Теперь, когда у нее нет магического кольца, она не сможет даже испугать ее боевой искрой. И девочка оставалась пока на полу, делая вид, что по-прежнему едва может шевельнуться.
Неожиданно нежить расступилась, освобождая дорогу, и Таня увидела вбежавшего в зал Шурасика. Абсолютный отличник затравленно озирался. Похоже было, что здесь, в подвале, он ощущал себя неуверенно. «Он тоже не заснул, как мы с Ванькой! На него не подействовала магия. Встал и отправился искать меня! Какой молодец!» – растроганно подумала Таня. Испугавшись за Шурасика, она вскочила и метнулась к нему:
– Шурасик! Осторожно, здесь Чума! Разгони нежить боевой искрой! Позови Сарданапала, Медузию!
Но Шурасик, видимо, не понимал, что ему кричат. Он стоял на месте и остолбенело хлопал водянистыми глазками, неотрывно глядя на Таню и словно чему-то удивляясь. Решив, что он растерялся, Таня схватила его за руку и хотела увлечь за собой, но тут Шурасик вдруг ловко подставил ей ногу. Это было так неожиданно, что девочка растянулась во весь рост, в кровь расшибив л об.
Таня села на полу. В голове у нее звенело.
– Что ты делаешь? Ты что, с ума сошел? – закричала она.
– Это ты сошла с ума. Я никуда не уйду от Ворот, которые сейчас откроет моя повелительница! – глухо произнес Шурасик, не отрывая преданного взгляда он Чумы-дель-Торт. Он был похож на собачку, ожидавшую, когда ей бросят кусок сахара.
Жуткое подозрение, уже даже не подозрение, а уверенность охватила Таню.
– Это правда? Шурасик, правда? Неужели это ты был помощником Чумы?
Шурасик наклонился к ней и схватил ее за волосы. Его бледное личико с прозрачной кожей стало еще бледнее. Бесцветные глазки с ненавистью моргали.
Жуткое подозрение, уже даже не подозрение, а уверенность охватила Таню.
– Это правда? Шурасик, правда? Неужели это ты был помощником Чумы?
Шурасик наклонился к ней и схватил ее за волосы. Его бледное личико с прозрачной кожей стало еще бледнее. Бесцветные глазки с ненавистью моргали.
– Меня никто не любил... – яростно всхлипнул он. – Никто! Ни здесь, ни там, в мире у лопухоидов! Я зубрил уроки день и ночь, а все только называли меня занудой, ботаником, умником! Никто не желал понять, что я чувствую, что я плачу по ночам в подушку, оттого что хочу быть лучше всех! Меня пинали, мои ботинки заколдовывали... А лопухоиды, когда я еще учился среди них, плевали в меня и били, когда однажды я рассказал учителю, что они списали контрольную! А потом мне как-то поставили двойку! Ни за что, хотя я знал все лучше всех! У меня вдруг что-то вскипело в груди, и дневник загорелся. За ним вспыхнул журнал, и у учительницы на голове выросли грибы. Я ощутил в себе силу и решил отомстить им всем, но не успел. Меня забрали в Тибидохс! Тут Сарданапал пожалел меня и взял в «белые» маги, хотя мне жутко хотелось в «темные». Но я промолчал, хотя и затаил злобу. Здесь мне первое время даже нравилось, но после началось то же самое. Меня снова не любили, и тогда я задумал вот что: отплатить разом всем – и лопухоидам, и волшебникам! Отплатить всему миру, который был так несправедлив ко мне! Я прочитал около сотни книг, думая, как это сделать, пока не вычитал в одной, что под землей в гробу лежит Чума-дель-Торт – Та-Кого-Нет. «Вот, – подумал я, – кому я буду служить! Она даст мне силу! Она поможет мне отомстить!» И я стал приносить ей жертвы – насекомых, птиц, мышей, произнося при этом особые заклятия. И я вернул ей силу, Шурасик судорожно втянул в себя воздух.
– Да, так все и было... Он возродил меня и вернул мне могущество! Он, которого все считали лучшим на «светлом» отделении! Да ни один «темный» маг и в подметки ему не годится! – поощрительно сказала Чума.
Ее правая рука соскользнула с плеча и подлетела к Шурасику. Тот упал на колени и припал губами к этой мертвой руке с желтой сухой кожей. Таню передернуло от омерзения, но Шурасик, казалось, ничего не замечал. Он был точно сумасшедший.
– Я стал слышать во сне голос своей госпожи! Она приказывала мне, что делать... – продолжал Шурасик. – Я спрятал золотой меч в тайнике у себя в комнате, а потом, когда все смотрели этот идиотский драконбол, прокрался в Замурованный Подвал по прорытому нежитью ходу и перерубил волос. Затем я отдал меч Агуху, а сам вернулся на стадион. Агух рассказывал, что вскоре после меня в подвал вбежал Сарданапал и схватился за голову. Ведь, кроме меня, только Сарданапал знал, что разрубить волос мог лишь белый маг.
«Так вот отчего Сарданапал все следующие дни был такой подавленный! Ему сложно было поверить, что среди нас, „светлых“, может оказаться такой подлец!» – подумала Таня. Одновременно она поняла, почему академик столь безусловно доверял «темным» магам. Ни один из «темных» не мог перерубить волос, значит, среди них не могло оказаться и предателя.
– А как здорово я придумал с сердечками! – продолжал Шурасик. – Все вы нацепили их на грудь...
– Чтобы поддержать тебя! Понимаешь ты – поддержать!
– Нет, это ложь! – завизжал Шурасик. – Вы только делали вид, а на самом деле издевались! Думаете, я не видел, как вы тайком переглядывались и крутили пальцами у виска? – Тут что-то пришло Шурасику на ум, и он захихикал. – Но никто, ни один не догадался, что означают буквы «DD» и почему они выложены камешками! Это же призывное заклятие Деревянного Демона! Это я усыпил всех этой ночью! Я вызвал Демона и отдал ему во власть тех, у кого были сердечки! Только Гробыню и Гломова мне пришлось усыплять самому! Я вылепил из воска их фигурки и заговорил их! А с Ванькой Валялкиным я ошибся! Я не знал, что он снимет майку, а ведь сердечко было на ней!
– Так вот почему ты сам не носил свое сердечко! – крикнула Таня.
Шурасик подпрыгнул на месте.
– Да, да, именно поэтому! И ты тоже его почти не носила! Ты где-то потеряла его! Или выбросила! Специально! А на твое сердечко я потратил больше всего времени! Почти целую ночь подбирал камни! ТЫ даже не заметила, что у тебя они были совсем не такие, как у остальных! Деревянный Демон должен был прилететь к тебе в последнюю очередь и уничтожить, испепелить тебя так, чтобы от тебя остался один талисман!
– Умница, Шурасик! Ужасно трогательно! Я всегда знала, что ты хороший мальчик! А уж что ко мне неравнодушен, так это точно... – взяв себя в руки хмыкнула Таня. Уж если умирать, так хотя бы позлить его напоследок.
Нежить по углам противненько захихикала и это окончательно взбесило Шурасика.
– Заткнись! Искрис фронтис максимус! – закричал он и, вскинув руку с перстнем, метнул в лицо Тане боевую искру. Это была не просто боевая искра, но усиленная боевая искра – плотный сгусток ненависти размером с шаровую молнию. Такой искрой легко было убить или ослепить.
Таня метнулась было в сторону, но искра летела так стремительно, что она не успевала уклониться. Искра ударила ее в щеку, а потом... потом произошло вдруг то, чего никак не мог ожидать Шурасик. Таня ощутила, что, начиная с кончика носа, по всему ее телу прокатился упругий жар, а в следующий миг искра уже, отлетев, мчалась к самому Шурасику.
– Пуфель-труфель! – завопил ошеломленный Шурасик, пытаясь погасить ее.
Но отменяющее заклинание не сработало. Увеличиваясь в размерах, шаровая молния продолжала неуклонно приближаться к нему. Шурасик повернулся и побежал. Искра настигла его и так ударила в спину, что мантия на Шурасике мгновенно обуглилась. Сам же он, перекувырнувшись раза два в воздухе, упал в самую гущу копошащейся нежити, подмяв под себя болотного хмыря и сразу двух кикиморок.
– Увреднюга! Отдовуга мне вся головуга твоя дурацкая спинюга! Вот я тебя ушугу откушугу! – зашипела кикиморка, распахивая рот, полный треугольных зубов.
– Кучуга малюга! Гасюга евуга! – крикнул болотный хмырь.
– А-а! – взвыл Шурасик, оказываясь в самом низу пирамиды из набросившейся на него нежити.
– А ну хватит! Прекратить! – страшным голосом взревела Чума-дель-Торт, со стремительностью летучей мыши поворачиваясь на месте. От ее фиолетовой мантии во все стороны брызнули короткие белые молнии. Запахло гарью. Камни, в которые попадали молнии, лопались с сухим треском.
Завизжала и метнулась во все стороны обожженная нежить. Шурасик поднялся на четвереньки, ошалело тряся головой. Рука Чумы подлетела к Тане, укрывшейся было за ее гробом, и, схватив ее, подтащила к хозяйке.
– Шутки в сторону! Ты это видела, глупая дочь Гроттера? Ты отразила искру моего слуги! Отразила ее точно так же, как и мое смертельное дыхание когда-то... Так же, как и заклинания профессора Клоппа. Ты не просто отразила их: ты еще и вернула их тому, кто их послал! И после этого ты еще будешь утверждать, что тебе не помогает талисман? Зато теперь я знаю, где он! Я видела, как он замерцал, отражая искру! И знаю, как забрать его! Это можно сделать, если не применять магии!
Не успела Таня ничего понять, как сухая рука Чумы резко ударила ее по щеке. В голове у Тани зазвенело. Она упала, одновременно услышав, как что-то покатилось по полу. Звук походил на едва различимый серебристый звон.
– Получилось! Я его вижу! – завопил вдруг Шурасик. Он прыгнул и, елозя животом, принялся нашаривать что-то на полу. Когда он поднялся, стало видно, что Шурасик держит что-то между большим и указательным пальцами. Что-то маленькое и темное, не крупнее рисового зерна.
Таня провела рукой по носу. Родинки, которую она столько раз проклинала, из-за которой ее столько раз дразнили, родинки, отзывавшейся болью при каждом прикосновении, не было! Она исчезла, и именно ее теперь Шурасик держал в своей влажной ручке.
– Так и есть! – проскрипела Чума-дель-Торт. – Талисман Четырех Стихий – это микроскопическая песчинка, которой Леопольд заклинанием маскировочной магии придал вид родинки... Так вот почему я не могла его найти! Хитрый лис! Он сделал так, что все эти годы ты носила ключ от Жутких Ворот у себя на носу! У всех на виду! Эх, почему я сразу не ткнула тебя носом в замочную скважину? Дай ее сюда!
Чума шагнула к Жутким Воротам, одновременно протягивая руку, чтобы взять талисман. Но тут Таня с пронзительным визгом прыгнула на Шурасика и повисла у него на плечах. Тот завертелся, пытаясь ее стряхнуть, но это было непросто. Таня ухитрялась удерживаться даже на контрабасе, а это было посложнее, чем на спине у долговязого увальня. Изловчившись, она ударила Шурасика по руке.
– Я его уронил! Хозяйка, он куда-то отлетел! Я не видел куда! – в панике заверещал Шурасик.
– ТЫ НАПРОСИЛАСЬ! Я хотела, чтобы тебя убил хаос, но сделаю это сама! – взревела Чума-дель-Торт, грозно поворачиваясь. Ее костлявые руки метнулись к Тане и, сдернув ее со спины Шурасика, швырнули на пол. Потом руки помчались за золотым мечом и выхватили его из-за пояса у хозяйки.