Девочка и пустыня - Юлия Рублева 8 стр.

Я сама была такою триста лет тому назад. Сразу после развода я ввязалась в ужасающие своим идиотизмом отношения. Виртуальные. Меня повлекло туда со страшной силой, потому что меня грамотно и внимательно слушали и задавали точные вопросы. Меня абсолютно не смущало то, что я человека никогда не видела, что большая часть его жизни для меня – темный лес, что он не стремится к встрече… Полезный был опыт, прямо вам скажу. Теперь я понимаю, что это была та раковина, в которую я спряталась. Мимо проходили разные, живые и настоящие мужчины, но с ними было опасно. Гораздо безопаснее было мучиться от слова «невозможно», которое так любил мой собеседник.

Конечно, мучиться – безопасно. Мы знаем все закоулки этой сладкой боли, все тайные тропинки, на которых так хорошо плачется, нам не нужно осваивать новые навыки, и вообще теперь это наша зона комфорта. Поэтому – внимание! – невольно и неосознанно мы можем выбирать те отношения, которые, по каким-то причинам, априори не сложатся. Особенно сладостно вляпаться в связь с женатым. У меня не было такого опыта, но по подругам я вижу – можно мучиться годами и знать, что НА САМОМ ДЕЛЕ тебе ничего не угрожает. Тебе не построить с ним семью, не наделать прежних или новых ошибок, не начать и не закончить, – и на все это есть охренительно уважительная причина.

И, конечно же, виртуальный или прочно женатый любовник не замедлит дать нам повод произнести любимую фразу: «Я так и знала – никому нельзя верить».

Но вот вы преодолели себя и решили – была не была, сбегаю я таки за «кофе и печеньем». Вы согласились на «просто секс», курортный роман или странную «дружбу с элементами секса».

Но так как вы особенная, уникальная и удивительная, такое предложение поступило вам временно и по ошибке. Ошибка раскроется, конечно же, немедленно, и вас опять повысят до топ-менеджера – ну, то есть на самом-то деле это любовь. Просто он об этом не знает. Но обязательно узнает – нам только дай время.

Ничего, что он живет с девушкой или даже с разными? Ничего, что он не знакомит вас с друзьями? Ничего, что вы даже не знаете номер его домашнего телефона, а в особых случаях – и его фамилию? Ну, вы, естественно, не говорите о любви – это пошло. И вообще у вас нет никаких обязательств друг перед другом. Даже человеческих. Но это все равно любовь. Сейчас мы схватим судьбу за хвост, ибо это судьба. Да, на всю жизнь.

Всякое бывает, конечно. Но вы тут ведете себя преступно нечестно. И по отношению к намеченной «жертве», потому что «а мужики-то и не знают!». И первым делом по отношению к себе. Вам нужны полноценные отношения? С «кофе и печеньем» поучитесь быть нормальной, нежной и спокойной. Не стройте планов. Живите одним днем.

Да, к великой нашей скорби, у нас в таком честном режиме не остается никаких оснований взрыдать по окончании стажерского срока: «Аааа! Подлец! Я так и знала – никому нельзя доверять!» И если вы удержитесь от того, чтобы самой себе наобещать золотые горы, у вас не будет до боли знакомого предлога сказать, что вас обманули. Если он, как Остап Бендер, «сам женился, а сам уехал» – да еще умеет красиво говорить о любви, – тогда, конечно, ответственность можно разделить. Но если ничего такого нет, за ваши аккуратно закрытые глаза отвечаете вы сами.

Воспринимайте это как нечто временное и, пожалуйста, не вешайте на вашего партнера по этой легкой связи все свои ожидания будущего невыразимого счастья. Без этих вериг легче будет и вам, и ему. Я смутно представляю, как может напугаться ваш партнер, если вдруг догадается, что вы нарезаете вокруг него мысленные круги и уже нарекли его «главным мужчиной в жизни». Обычно, узнав об этом, они, тяжело дыша, бегут до границ Бразилии с надеждой затеряться в девственных лесах.

Пусть это будет только кофе и печенье. Это бывает очень вкусно.

Знаете, «спасители» бывают. Бывают такие мужчины, которые вас выдернут из вашего духовного заточения, как репку, и буквально заставят вступить с ними в какие-то отношения.

От вас в этом случае требуется только сказать «да». Обычно, когда мы ждем спасителя, мы опускаем руки и ничего не делаем со своей жизнью. Он придет и спасет сразу от всего: от одиночества, безденежья и беспомощности.

Через год после развода в испанском местечке Санта-Сусанна на белом коне проскакал француз и немедленно захотел на мне жениться. Я не шучу и не преувеличиваю, я даже ездила к нему в Париж знакомиться с семьей. Он вел себя именно как спаситель – даже предлагал удочерить мою дочь, у которой и без того есть прекрасный отец. Он баюкал меня по ночам и укрывал мои колени пледом в машине. Я таяла от этого внимания, в то же время понимая, что не люблю его ни капли.

К тому же спасать меня было особо не от чего. Меня и так все устраивало. Я с удивлением это обнаружила, вернувшись в Москву. В результате я отказалась выходить за него замуж и ни разу в том не раскаялась.

Я бы хотела сказать, что спасителей не бывает и что спасать себя должны вы сами – но не скажу. Для меня главное удовольствие моей жизни сейчас – то, что меня не надо спасать. Я чувствую себя счастливой. Я уже давно не чувствую себя одинокой, и дело не в наличии или отсутствии мужчин.

В какой-то момент, устав от того, что ничего ни с кем не получается, я сказала себе – все, отношения с мужчинами не для меня. Мне было 35 лет. И передо мной простерлись еще 35 лет моей жизни, унылых и серых. И я поняла, что не имею права так прожить свою жизнь и мне надо постараться сделать каждый день максимально классным.

Вот тогда-то и наступили совсем иные времена. Отношения с мужчинами стали лишь частью моей жизни. Все остальное было битком набито другими интересными и приятными вещами.

Самое удивительное, что я тут же вступила в одну связь, в другую, безжалостно покончив с изнуряющей третьей, – процесс пошел. Я сделала первый шаг, буквально зажмурившись. И не пожалела. Теперь у меня было нечто гораздо большее – у меня начала выстраиваться собственная жизнь, и выстраиваться так, как мне надо. Мне было куда отступить при неудаче и при этом не почувствовать, что все кончено.

Многие мечтают, как по Библии, прилепиться к кому-то сильному, разделить с ним его жизнь и повлачиться вдвоем в светлое будущее – вместе с грузом прежних страхов, неустроенности и зависимости.

Одна моя знакомая как-то рассказывала мне: в ее первом браке она опустилась до таких низин беспомощности, что не могла сама съездить отдать в ремонт туфли – ждала мужа. Он ее бросил. Она нашла другого. Этот другой говорил: «Сначала это было великолепно – она любила то же, что и я, я люблю омлет – и она его любит, я сплю – и она спит… А потом я от этого в ужасе сбежал. Она ничего не могла сделать без меня и каждый день по многу раз спрашивала, люблю ли я ее». Он ее бросил. Она нашла третьего, и повторилось то же самое.

Несомненно, речь идет об инфантильности и детской травме, а вот если бы я не была психологом, а была моей деревенской бабушкой, я бы сказала – лень вперед ее родилась.

Знаете, очень приятно присоединять свою хорошую и устроенную жизнь к чьей-то устроенной и хорошей жизни, и совершенно не хочется взваливать на себя существо с беспомощными глазами, нога за ногу бредущее по бесплодной пустыне, которой представляется ему этот мир. И в своей устроенной и хорошей жизни легко представить себе полноценного и полноправного партнера, не так ли? Присоединить еще одну область счастья легче, когда есть куда присоединять. Иначе разруха в наших головах и душах вкрадчиво и незаметно подпортит нам все подарки судьбы, какими бы они ни были.

И еще раз говорю: дождаться «спасителя» – не цель. Спасти себя самой, научиться быть счастливой – лишь этап. Цель – когда ты перестаешь мыслить категориями спасения или гибели, когда мир воспринимается как прекрасный, изобильный и дружелюбный. В этом состоянии прежние проблемы доверия и недоверия могут лишь обостряться время от времени, но не служат вечным унылым фоном повседневной жизни.

Если вы выберете ТАК смотреть на мир, вы найдете в себе смелость пойти навстречу новому партнеру. Ему, поверьте, очень важно, чтобы вы ему доверяли. И тогда вы оцените его усилия. Сделайте первый шаг – пусть даже зажмурившись. Ничего страшного с вами не произойдет. Если все получится, вы будете счастливы, если не получится – вы это переживете. Это всего лишь жизнь, нормальная женская жизнь, слезы и радость – по полной, и это лучше, чем безопасный, пыльный и скучный домик недоверчивой улитки.

Глава 3 Почему я не хочу говорить о базовом доверии

Грудной младенец кричит, когда хочет есть, и ему дают грудь или бутылочку. Иногда ему приходится кричать дольше, иногда просто хныкнуть – но он, в норме, получает еду всегда.

Маленький ребенок уверен, что, если ему страшно, родители придут и побудут с ним. Он, в норме, не будет оставаться один в темной комнате до тех пор, пока не обретет способность сам совладать со своими страхами.

Маленький ребенок уверен, что, если ему страшно, родители придут и побудут с ним. Он, в норме, не будет оставаться один в темной комнате до тех пор, пока не обретет способность сам совладать со своими страхами.

В свое время я отнесла на помойку книги доктора Спока, дочитав до фразы: «Если ребенок плачет до рвоты, зайдите в его комнату, уберите за ним и выйдите, не вступая с ним в контакт».

Если вы в грудном возрасте никогда не были уверены, получите ли вы еду или защиту, у вас формируется эта чертова базовая травма доверия, когда мир представляется не удобной штукой, в которой есть все, что вам надо, а неким непредсказуемым существом, которое то дает, то не дает, причем предугадать это невозможно. Если ваша мама была эмоционально недоступна и непоследовательна, если у нее все время было разное лицо и настроение, и отношение к вам, – у вас формируется эта травма. Наверное, каждому из нас есть что предъявить родителям, не так ли? И каждый может найти повод перманентно чувствовать себя несчастным.

Выбор у нас, повторюсь, небогатый: постоянно переживать депрессии, находя партнеров, которые своим поведением подтвердят нам, что мир именно таков, каким мы его привыкли видеть, или же учиться быть счастливой. Наверное, это прозвучит непрофессионально, я, как психолог, должна знать, что с этой проблемой нужно работать, но как человек, пытающийся всю жизнь преодолеть склонность к депрессиям, могу сказать следующее.

Пучины отчаяния и дурного настроения – отличный повод, чтобы сложить с себя полномочия сделать жизнь такой, какой вы ее мечтали видеть. Даже когда вы уже взрослый сорокалетний мужчина или красивая тридцатилетняя женщина, травма доверия может переживаться как состояние черного, неодолимого ужаса перед одиночеством, ощущение бездны, когда земля уплывает из-под ног и кажется, что летишь в пропасть, как отчаяние перед бесплодностью и пустынностью мира‚ где для вас нет ни тепла, ни уюта, ни любви, ни безопасности. Это дом, где не горят окна‚ лес‚ полный опасностей‚ это пустыня во всех смыслах – ледяная или раскаленная, все равно.

Бросают и предают всех, но женщине с таким мировосприятием добавляется еще и ужас перед равнодушным миром, в котором нет Бога и нет защиты и никто не обращает на нее внимания. И она снова становится маленькой девочкой, которая плачет в одиночестве и даже не зовет на помощь, потому что никто никогда не придет.

После разрыва я впервые столкнулась с этим однажды февральским ветреным вечером, когда на меня вдруг навалились усталость и безнадежность, ощущение‚ что мир навсегда превратился для меня в пустыню с потрескавшейся землей‚ где нет ни воды‚ ни еды‚ ни любви‚ ни тепла‚ ни денег‚ ни времени, ни движения вперед. Мой психолог тогда впервые дала мне аффирмацию, в которую я не верила, но которую я тупо повторяла, лишь бы что-то делать: «Мир щедрый и изобильный, и в нем есть все, что мне нужно».

Спустя несколько лет, когда я пишу эти строчки, образ пустыни больше не посещает меня и с миром я давно сдружилась. Он действительно щедрый, теплый, изобильный и зеленый, как лесная солнечная поляна, и это сделала я сама. Маленькая девочка с испугом в глазах отныне знает, что быть – безопасно. Взрослая женщина, в которую я наконец-то превратилась, от всей души наслаждается жизнью, а не боится ее.

Когда жизнь возила меня лицом по асфальту, и это было уже после развода, тогда я обрела эту способность – чувствовать, что я счастлива, несмотря ни на что. Я сидела в пять утра, в июне, на своем балконе, смотрела на розовеющее утреннее небо и перебирала свои потери: у меня нет денег, меня только что уволили с работы, в личной жизни пустота и тупик, и никто не снимал с меня ответственности за дочь. Вместо того чтобы плакать от безысходности, я внезапно поняла, что счастлива. Я жива, здорова, птицы поют, а от цветущих яблонь у нас во дворе стоит такой нежный запах, что голова кружится. Тогда, на том балкончике, я не заглядывала с ужасом в прошлое и с надеждой в будущее, я просто прожила это прохладное утро с его розовым небом, упиваясь каждым мгновением.

Я поняла, что кем бы ни был создан этот мир, он создан с любовью. Что мешает нам с такой же любовью относиться к собственной жизни?

Может быть, это прозвучит слишком просто и неубедительно, но наше состояние – это всего лишь привычка чувствовать себя так, а не иначе. Привычка быть несчастной погружает вас в комфортную зону беспомощности, где можно не делать ничего нового, а заниматься знакомыми и хорошо освоенными вещами: бояться, убегать, жаловаться и пребывать в перманентной депрессии. Когда мы чувствуем себя счастливыми, у нас больше нет предлога откладывать жизнь на потом.

Для меня самым сладким и нужным опытом стал опыт преодоления самой себя. Можно всю жизнь лелеять свою детскую травму и считать себя кем-то вроде эмоциональной калеки, а можно справиться с этим. И я знаю людей, которые имели ужасное в эмоциональном плане детство, но выросли спокойными, светлыми и благополучными людьми, и знаю тех, у кого было все, – и на выходе получились почти невротики.

Возможно, это прозвучит не научно, но не исключено, что вопрос гораздо сложнее и дело не в психологических, а в духовных структурах нашего мира и нашей личности. Я не знаю. Я знаю только, что, как бусины, можно перебирать то, что у тебя есть, а можно – то, чего тебе не хватает. И в первом случае у тебя в жизни всегда прибавляется еще что-то хорошее, а во втором – всегда убавляется и становится еще хуже.

Поэтому я не хочу говорить о детских травмах доверия как причине быть всю жизнь несчастным.

Мы рождаемся с базовым доверием к миру, и оно никуда не пропадает, это ощущение нужно просто вспомнить.

Когда вы доверяете миру, его прикосновения становятся бережными и любящими. Ты можешь подремать у него в ладони – мир большой, а ты маленькая. Засыпая, представьте это, – возможно, для кого-то эти ощущения станут любимыми.

Глава 4 Мужчина под тяжестью мифа

Вот когда ты становишься фигурой, популярной в Интернете или где-то еще, то замечаешь, что твои читатели наделяют тебя почти мифическими свойствами. Мифическими, мистическими, теми, которых у тебя нет, теми, которые они хотели бы видеть. Тебя лишают права на слабость и ошибку, на дурное настроение и совершенно бабское «хи-хи». В тебя словно прячутся, найдя наконец волшебное убежище. Твое слово обретает силу взмаха волшебной палочки. Тебе страшно и хочется закрыть голову руками, и еще более страшно ответственности и хочется всем сказать: «Ой, я обычная, обычная, пожалуйста, не глядите на меня ТАК!» А уж если угораздит умереть во цвете лет – все, приплыли. Считай, что ты и не жил, не ковырял в носу, не прогуливал работу, и посуда всегда у тебя была чистая, и живот идеальный. И напишут это все где-нибудь, и тебе сверху будет неловко.

Точно так же становится мифом любимый человек – поначалу, когда влюбляешься. Об этом говорят тонны гениальных и идиотских стихов, романов и просто туманных вензелей на стекле. Наверное, когда ты уже развлюбился и сердце не замирает, но ты все равно считаешь, что для тебя он лучший, невзирая на и благодаря тому, – тогда вот, наверное, ты его любишь, я не знаю.

Но я знаю, что никого мы не наделяем такими мифическими свойствами, как ушедшего от нас человека. Вроде бы вот только жил, ел, пил, спал, чавкал, между прочим, за столом и устраивал некрасивые сцены, не зарабатывал денег и изменял, но ушел, захлопнул дверь – и тут же превратился в кудесника, хранящего в шляпе кое-что, что нам ужасно необходимо и совершенно без него недоступно.

Семейная жизнь разволшебнивается довольно быстро, а драматический уход мужчины, равно как и женщины, вгоняет ее снова в рамки тех явлений, где возможно наступление чуда. Вслед ушедшему мы смотрим с мольбой и тоской, с надеждой и верой, мы горим любовью и падаем ниц, – чего никогда не делали с тех пор, как нам исполнилось тринадцать. Мы храним забытые им вещи, его эсэмэски, мы клянемся себе в чем попало страшными клятвами, и внутри нас поселяется бледное существо с горящим лихорадкой взором и прижатыми к груди руками. Даже если снаружи я толстая, флегматичная и в любых обстоятельствах помню рецепт пирога с капустой, внутри тощая девица мечется и шепчет пересохшими губами: «Вернись!», и непременно с «о» – «О, вернись!».

Черт его знает, какими чертами меня наделяли мужчины, которых я бросала или которым не оставляла надежды. Один из них признался, что проклинал меня всю жизнь, а это, согласитесь, не обыденное чувство. Но главное, что при любом болезненном, особенно внезапном, разрыве возникает чувство потерянного рая, где оставивший нас имеет волю и возможность сделать нас снова счастливыми.

Мне кажется, что уход мужчины тут же обеспечивает его в наших глазах всеми архетипическими чертами принцев, королей и всемогущего справедливого милосердного божества. Пусть вы уже убедились, что благородство и великодушие ему не присущи, он слаб, врунлив и неряшлив, но, когда внезапно, по его велению, между вами возникает пропасть, его пивной живот сквозь дымку трагедии начинает казаться стройной талией юного принца.