Подражая Хитеру, она глубоко вдохнула сигаретный дым, но тут же резко выдохнула его и закашлялась. Он улыбнулся и забрал у нее сигарету.
– Что, никогда не пробовала?
– Пробовала: два раза, – честно ответила Наташа.
– Ничего, еще научишься, – уверенно заявил Хитер, словно она только и мечтала о том, чтобы научиться курить.
Помолчали. Хитер продолжал дымить и бесцеремонно стряхивал пепел прямо на постель, а Наташа… она не понимала, что с ней творится, но почему-то стеснялась сделать ему замечание. Это был и ее секрет, их общая шалость. Она была такой же соучастницей происходящего. И ощущение этого, черт возьми, нравилось ей. Вот она уже заговорила словами Хитера. Пока, правда, мысленно, но кто знает, что будет потом.
Докурив, Хитер затушил окурок об пол и щелчком отправил его в дальний угол комнаты. И вновь Наташа промолчала.
– Ладно, мне пора, – сказал он, повернувшись к ней. – Нужно собираться, а Тимми небось дрыхнет до сих пор.
– А если он уже проснулся? – забеспокоилась Наташа.
– Не переживай. Я предупредил его, что спущусь вниз за газетами.
– За газетами? – удивилась Наташа. Объяснение показалось ей чересчур надуманным. Только незнакомый с Хитером человек мог представить его с газетой в руках.
Но Хитер вновь удивил ее.
– Ну да, хочу быть в курсе того, что пишет пресса о нашем метеорите.
Он встал с кровати и, ничуть не стесняясь своего голого тела, принялся одеваться. Наташа на такое не решилась (видимо, попав под сомнительное обаяние Хитера, она потеряла еще не весь стыд) и, выйдя вместе с ним в коридор, чтобы запереть дверь, прикрылась простыней.
Почему-то она думала, что он скажет ей что-нибудь на прощание, прежде чем отправится к себе в номер. Вместо этого он сгреб ее в охапку (его могучие руки сквозь ткань простыни вновь принялись ласкать ее тело) и крепко поцеловал. Наташа почувствовала, что ее губы вот-вот расплющатся. Но даже если бы это действительно случилось, она ни за что не разорвала бы этот поцелуй. Поцеловав ее, Хитер выдохнул, словно осушил бокал марочного коньяка, – для Наташи это был лучший комплимент, открыл дверь и остановился на пороге.
Видимо, она тоже опьянела, потому что вместо того, чтобы шмыгнуть обратно в комнату, выглянула из-за его плеча и увидела стоящего в коридоре Тимофея. Конечно, он тоже увидел ее: голую, с распущенными волосами, кое-как прикрывающую простыней обнаженную грудь. Тимофей побледнел. Наташа, наоборот, почувствовала, что густо краснеет. И только Хитер сохранил самообладание.
– Ты уже на ногах, Тимми, – как ни в чем не бывало сказал он, вышел в коридор и наконец закрыл эту злосчастную дверь.
Лишь после этого Наташа бросилась в комнату. Она не сделала ничего предосудительного. Она свободная женщина. Тимофей бросил ее! Бросил и три года не вспоминал о ней! Все это было так, и тем не менее Наташа готова была сгореть со стыда. Если бы Хитер забыл у нее в номере свои сигареты, она, наверное, действительно закурила по-настоящему.
Глава 3 Клыки
Валерий Быстров отдавал себе отчет, что вовсе не обязан это делать. Проще всего было послать за заключением о смерти погибшего рабочего кого-нибудь из подчиненных, но он решил сам забрать его. Причина была вовсе не в том, что он не доверял своим коллегам, тем более что со столь пустяковым поручением справился бы кто угодно, а в том, что хотел лично переговорить с составившим заключение патологоанатомом.
Трагический случай с бригадой электриков второй день не выходил у Валерия из головы. Там присутствовала какая-то неясность или недосказанность. Да и товарищи погибшего вели себя довольно странно. Они… были жутко напуганы. Да, именно так! Их глаза и побледневшие лица буквально источали страх, хотя в поселке им ничего не угрожало. И еще этот запах. Тухлый запах гнили преследовал Валерия и после того, как тело погибшего рабочего отвезли в городской морг. Даже Людмила брезгливо сморщилась, когда он вечером после службы вернулся домой. «Фу, чем это от тебя пахнет?» Он ничего не рассказал жене про несчастный случай в тайге, но твердо решил поговорить с медэкспертом, который будет делать вскрытие. И вот он снова здесь.
Приземистое одноэтажное здание больничного морга чем-то напоминало вход в бомбоубежище. Такая же железная дверь и ступени, ведущие в полуподвальное помещение. Дверь оказалась запертой изнутри, и Валерию пришлось довольно долго звонить в звонок, пока ее не открыли. Из темноты на него подслеповато уставился молодой санитар – другой, не тот, что дежурил вчера, совсем еще мальчишка, лет восемнадцати или чуть старше. Студент или призывник, проходящий альтернативную службу? Впрочем, Валерия интересовало другое.
– …Вчера мы привезли тело погибшего рабочего, – представившись по форме, сказал он. – Я за заключением о его смерти.
– Так вам не сюда, – как будто даже обрадовался санитар. – Петр Евгеньевич все заключения у себя в кабинете хранит. Это в стационаре, – он кивнул на соседнее здание. – 106-й кабинет.
– Он сейчас там?
– Должно быть, там, раз здесь нет, – ответил санитар.
Петр Евгеньевич оказался на месте. Приоткрыв дверь 106-го кабинета, расположенного на первом этаже, рядом с приемным покоем (довольно странное соседство), Валерий увидел за столом невысокого полноватого человека с большой плешью на круглой голове, который что-то быстро писал. Патологоанатом, если это был он, ничем не отличался от врачей больничного стационара. На нем был традиционный белый халат и рубашка не первой свежести. Валерий подумал, что, если хозяин кабинета выйдет из-за стола, то продемонстрирует мятые брюки и стоптанные ботинки. Впрочем, одно существенное отличие, безусловно, присутствовало. Врач был мужчиной, в то время как большинство работников районной больницы – женщинами.
– Петр Евгеньевич? – на всякий случай поинтересовался Валерий.
Человек за столом кивнул. Причем умудрился сделать это, не отрываясь от заполняемого документа.
– Да. Что вы хотели?
Валерий назвал себя и цель своего визита.
Врач снова кивнул, достал из стола картонную папку, на этот раз ему пришлось поднять глаза от документа, быстро пролистал ее и, выхватив исписанный от руки лист, протянул через стол Валерию.
– Вот, держите.
И снова склонился над столом.
Валерий решил, что ежедневное общение с мертвецами сделало его неразговорчивым. Он заглянул в полученный документ. «Медицинское заключение… многочисленные повреждения мягких тканей верхней части тела… – Приходилось напрягать глаза, чтобы разбирать почерк патологоанатома. – Проникающее ранение легкого… открытый перелом со смещением… продольно-поперечные борозды, оставленные зубами хищника…»
– Вы хотите сказать, что лось искусал его?
– Лось? – Петр Евгеньевич отложил авторучку и недоуменно посмотрел на Валерия. – С чего вы взяли, что это сделал лось?
Теперь удивился Валерий.
– Так сказали коллеги потерпевшего, которые привезли его в сельскую больницу.
– Не знаю, что они вам сказали, но этого гражданина покусал кто угодно, только не лось, – авторитетно заявил врач.
– Вы уверены?
Видимо, в последнем вопросе Петр Евгеньевич увидел сомнение в своей компетенции и укоризненно покачал головой.
– Молодой человек, я еще в состоянии отличить следы клыков от следов зубов жвачного животного!
– А на теле есть следы клыков?! – опешил Валерий.
– Клыков и резцов. Это укус хищника, вне всякого сомнения. Вот только…
– Что только?
Но патологоанатом не торопился отвечать.
– Что только?! – теряя терпение, повторил Валерий.
– Только я не могу понять, что это был за хищник, – признался Петр Евгеньевич. – Дело в том, что у всех хищных зверей по четыре клыка. Два на верхней челюсти, два на нижней.
Врач замолчал, выразительно глядя на посетителя. Под его пристальным взглядом Валерий почувствовал себя проштрафившимся школьником, которому учитель объясняет невыученный урок.
– А у этого хищника их было, как минимум, двенадцать.
Смысл сказанного не сразу дошел до Валерия.
– Сколько?!
Патологоанатом вздохнул.
– Хотите верьте, хотите нет, но я насчитал проколы, оставленные двенадцатью разными зубами.
– И… как же вы это объясняете?
К удивлению Валерия, вопрос не поставил патологоанатома в тупик.
– Ну, если отбросить тот вариант, что на потерпевшего напал динозавр или еще какая-нибудь доисторическая рептилия, остается предположить одно: мы имеем дело с некой биологической мутацией. Различные генетические уродства в природе не так уж редки. Вот только такие животные обычно погибают еще в младенческом возрасте. Но эта форма, видимо, оказалась вполне жизнеспособна, раз хищник дожил до взрослого состояния.
Явно довольный собой и произнесенной речью Петр Евгеньевич победно посмотрел на посетителя, ожидая от него похвалы и одобрения. Но Валерий оказался неблагодарным слушателем. Из всего пространного объяснения патологоанатома он твердо понял одно: ему непременно нужно поговорить с очевидцами нападения.
В управление электросетей Валерий приехал в форме, зная по опыту, что форма сотрудника МЧС уже сама по себе вызывает у людей желание помочь и располагает к откровенности. Расчет оказался верным. В отделе кадров ему без проволочек назвали имена коллег погибшего электрика, который оказался сменным мастером и к тому же бригадиром. Начать разговор Валерий решил с водителя грузовика и из отдела кадров направился прямиком в гараж.
Войдя в автопарк, он сразу увидел знакомую машину. Забрызганный грязью «ГАЗ-66» одиноко стоял у забора. Неудивительно, что в таком виде водитель не поставил грузовик в гаражный бокс. Странно только, почему он до сих пор не вымыл свою машину? Самого шофера на месте не оказалось. На вопрос «Где он?» другие водители только пожимали плечами и отводили глаза. Валерий обратился за разъяснением к начальнику автопарка.
– В психушке он, – нехотя ответил тот. – Вчера напился до белой горячки. Жене пришлось «Скорую» вызывать. Так он совсем очумел: нож схватил, стал на санитаров кидаться. Насилу удалось скрутить.
– А напарник? Тот, что с ним вчера был.
После услышанного Валерий не удивился бы, узнав, что и со вторым свидетелем случилось нечто подобное. Но начальник автопарка успокоил его.
– Где-то у электриков. Спросите там.
Уточнив у него, где находится комната дежурной смены электромонтажников, Валерий отправился туда.
На этот раз ему повезло. Второй электромонтер, напарник погибшего мастера, сидел на жестком кожаном диване и нервно курил, стряхивая пепел в жестяную банку, которую держал в левой руке. Кроме него в комнате находились еще три человека: двое за столом играли в шашки, третий, пристроившись на противоположном краю стола, лениво перелистывал газету. Валерий еще не успел ничего сказать, как куривший рабочий резко вскочил с дивана и взволнованно спросил:
– Вы?! Что случилось?
Он снова побледнел, почти так же, как накануне в таежном поселке.
– Ничего, – стараясь говорить спокойно и размеренно, ответил Валерий. – Кроме того, что ваш водитель попал в больницу.
– Уже знаете, – невнятно пробормотал электрик и снова опустился на диван. Его сигарета догорела до фильтра, но он этого даже не заметил. Только когда огонь обжег ему пальцы, поморщился и бросил окурок в банку.
Валерий понял, что продолжать беседу он не собирается, и заговорил сам:
– Я выясняю обстоятельства вчерашнего несчастного случая, и мне нужно задать вам несколько… вопросов.
Он не успел договорить, как монтажник замотал головой. Валерия это удивило.
– Не хотите говорить? Почему?
– Да брось, Генка. Не ломайся, – подал голос один из игроков. – Человек, чай, не просто так интересуется. Служба у него.
Геннадий виновато опустил глаза, уставившись в жестянку. Потом все-таки заговорил, но таким тихим голосом, почти шепотом, что Валерию пришлось приблизиться.
– Мы остановились на просеке, вышли из машины, чтобы осмотреть ЛЭП. И тут из леса на нас бросился здоровенный лось. Повалил бригадира на землю и стал рвать зубами. Мы с нашим водителем стали его отгонять, но, когда отогнали, он Михалыча, считай, до смерти загрыз.
Примерно такое объяснение, только еще короче, он или слегший с белой горячкой водитель дал по телефону, когда позвонил в дежурную часть МЧС. Но какое-то оно было слишком… стандартное. Валерий не понимал, что именно ему не нравится в этом рассказе, но чувствовал, что собеседник чего-то недоговаривает.
– Вы уверены, что это был лось?
Дурацкий вопрос! Валерий и сам это понял. Вот только он почему-то вызвал неожиданную заминку у собеседника.
– Ну, а кто? – наконец произнес Геннадий.
Взгляд в пол, плечи опущены. Нет, приятель, что-то здесь определенно не так!
– Геннадий, уверяю вас: я искренне хочу разобраться в случившемся. Ведь напавшее на вас животное может представлять угрозу и для других людей.
Монтажник поднял голову, стрельнул глазами в сторону своих коллег и снова отвел взгляд. По крайней мере, стала понятна причина его молчания – он не хотел говорить при посторонних.
Валерий обернулся.
– Вы могли бы на несколько минут оставить нас одних?
– А чо случилось-то? – недовольно спросил рабочий с газетой. Теперь он уже не листал ее, а внимательно прислушивался к происходящему разговору.
Но игроки в шашки уже поднялись из-за стола, и один из них хлопнул «читателя» по плечу.
– Ладно, пошли.
Тот недовольно засопел, но все-таки встал и вышел вслед за остальными.
Когда за ними закрылась дверь, Валерий снова повернулся к Геннадию.
– Теперь вы можете говорить откровенно.
Монтажник кивнул.
– У вас есть сигарета?
Валерий протянул ему пачку и, пока тот прикуривал, обратил внимание на то, как мелко дрожат его пальцы.
– Я вчера тоже накатил, – признался Геннадий после пары длинных затяжек. – Да, видно, мало, не отпустило. – Он снова затянулся и без всякого перехода сказал: – Вот вы спросили: лось ли это был. Может, и лось, да только я таких лосей в жизни не видел. Видно, бешеный. Во рту пена. Не слюна, а именно пена: густая и темная… бурая или коричневая. И еще глаза! Огромные такие, навыкате. И абсолютно черные, будто уголь или смола. А из глаз две дорожки засохшей слизи. Мы, едва увидали его, сразу к машине рванули. Михалыч к лесу спиной стоял, не сразу заметил. А потом уже поздно было. Зверюга этот хвать его за плечо зубами и сразу полруки отхватил. Только я думаю, он не туда хотел укусить, он в горло метил. Михалыч как заорет, я даже и представить не мог, что человек может так кричать. Рану пытается ладонью зажать, а кровь у него между пальцев брызжет. Ну, мы схватили, что под руку попало. Я – пояс страховочный, он у нас тяжелый, с цепями и крючьями, водитель наш – лопату, у него всегда лопата в кузове, и назад. Михалыч уже не кричал. Зверь его на землю повалил. Стоит над ним, ноги расставил и куски из груди вырывает. Как сейчас вижу: он башку поднял, а у него в зубах кусок мяса, и кровь по морде стекает. Он голову запрокинул, пасть открыл и мясо это, не жуя, проглотил. Тут я не выдержал и поясом его по башке хрясть, а Семен лопатой рубанул. Лопата зверю прямо в грудь вошла, только крови не было! Я это хорошо помню: вертикальный разрез на шкуре, под ним мясо, черное, и ни капли крови. Я это все уже потом понял, а тогда мы ничего не соображали. Колотим зверя и орем. Только он не сразу сбежал, нет! Сначала на нас попер и лягаться начал. Я уж думал, все: сейчас копытом башку проломит, и конец…
Монтажник замолчал. Валерий терпеливо ждал продолжения.
– А знаете, – Геннадий поднял на него наполненные ужасом глаза. – А ведь копыт-то у него не было. Только утолщение на конце ноги, а на нем… вроде как когти.
Валерий не знал, что и ответить. Рассказ электромонтажника более всего походил на бред сумасшедшего. Лось-людоед, питающийся человеческой плотью, животное-зомби, бескровный труп, разгуливающий по лесу, когти вместо копыт – такого не встретишь даже в помешавшейся на колдовстве и ужасах желтой прессе. Но как же свидетельство патологоанатома, насчитавшего в пасти хищника двенадцать клыков?! И запах, трупный запах разлагающейся падали, от которого они чуть не задохнулись, пока летели из Неры! Все это тоже походило на бред, хотя и имело место в реальности. И Валерий не представлял, что ему со всем этим делать. Впервые в жизни он не знал, как ему поступить. Ясно было только одно: если он собирается продолжать службу в спасательном отряде МЧС, рассказанные свидетелем подробности нападения животного в рапорте указывать нельзя.
Вечером из дома он позвонил в психиатрическое отделение районной больницы, куда, по словам начальника автопарка Киренского управления электросетей, поместили допившегося до белой горячки шофера. То, что он услышал по телефону от дежурного врача, ошеломило Валерия не меньше, чем рассказ другого очевидца вчерашнего происшествия. Госпитализированный накануне водитель во время послеполуденного тихого часа заперся в больничном туалете, где вскрыл себе вены осколком разбитого оконного стекла. Когда его наконец обнаружили по луже крови, вытекшей из-под двери туалетной кабинки, спасать самоубийцу было уже поздно.
* * *Почему он поплыл с ними? Почему, вместо того чтобы возвратиться в Иркутск (хотя в первый момент именно так и собирался сделать), он сел на этот грязный сухогруз? Тимофей и сам не мог этого объяснить. Ты сел в лужу, Тимми! Уселся голой жопой в сраную, вонючую лужу!
Когда он сообщил Хитеру о том, что собирается вернуться домой, тот посмотрел на него, как на идиота. «Не тупи, Тимми. Что за ребячество?» Но, видимо, он все-таки безнадежно глуп, раз остался. В нем что-то треснуло и сломалось. Не тогда, когда он увидел их вместе: Хитера и Наташу, замотанную в простыню, а уже позже, в номере, куда увел его Хитер. Старший брат держался так, словно ровным счетом ничего не произошло. Для него и в самом деле все случившееся между ним и Наташей было совершенно естественным. Захотели и трахнулись, что такого? Разве это повод для обиды? С точки зрения Хитера, такое поведение, наверное, просто смешно. А ведь брат прав! Он действительно смешон, раз плывет вниз по Лене на борту речного сухогруза вместе с Наташей и Хитером. Какие проблемы? Никаких. Кроме того, что его бывшая девушка переспала с его старшим братом. Или его старший брат с ней. Кому как нравится. Принимаются любые варианты.