Но были и неизвестные широкой общественности случаи. Причем, что характерно, эти случаи остались за кадром и для ОБХХС, и для других комитетов безопасности. Хотя за последних ручаться нельзя ни при каких обстоятельствах. Расскажу лучше потрясшую меня историю про дебют игровых автоматов в Ленинграде. Ели вы подумали, что сейчас речь пойдет о насаждении в нашем замечательном городе тривиальных «одноруких бандитов», то это неправильная мысль. На самом деле имеются в виду обычные игровые автоматы, отрада детишек, юношества и даже взрослых людей образца восьмидесятых годов: «Морской бой», «Настольный хоккей», детские качалки-лошадки, прообраз «хваталок» – пластиковых ящиков с мягкими игрушками. Только в те доисторические времена в «хваталки» закладывали жвачку отечественного производства, пластмассовых уродцев неопределенного назначения (для игрушек они были слишком страшные) и даже куски мыла.
Дебют ленинградских игровых автоматовВсе началось с выставки под завлекательным названием «Досуг и развлечения», проведенной в 1975 году. Выставка, как и все в СССР сделанное за казенный счет, была оформлена с необыкновенным размахом. Советские люди провели немало часов возле ярких стендов заграничных фирм, любуясь предметами развлечения и досуга, назначение которых им часто трудно было сразу определить. На этой выставке представлялось и несколько стендов с игровыми автоматами, которые в СССР к тому моменту еще не производили.
После закрытия выставки, которая продлилась несколько дней, испанская и французские фирмы, представлявшие на своих стендах как раз игровые автоматы, вместо того чтобы упаковать свою продукцию и увезти с собой, преподнесли ее в качестве знака дружбы советскому народу. Оставленные автоматы были не самой новой конструкции, да к тому же необыкновенно громоздкие – возможно, именно этими обстоятельствами и объяснялась щедрость западных капиталистов. Скорее всего, везти груз такого объема и качества обратно за границу и платить за доставку представителям фирм просто было невыгодно. Дешевле оставить в СССР. Однако это уже вряд ли можно выяснить достоверно. Зато достоверно известно, что ответственные за проведение выставки лица недолго думая решили разделить автоматы на две равные части между двумя самыми крупными городами страны. После чего половина автоматов оказалась установленной в Ленинграде, в кинотеатре с символическим названием «Ленинград», рядом с билетными кассами. Общее количество игровых автоматов не превышало десяти и было, по меркам руководства города, слишком несолидным, чтобы уделять им особое внимание.
Вот так и получилось, что игровые автоматы, поставленные в кинотеатре, как будто растворились в воздухе. Кроме паспортов на иностранных языках, к этим автоматам не прилагалось ничего: ни организации, в ведении которой они бы состояли, ни баланса, на который их можно было бы поставить. С точки зрения планово-бюрократической системы, которая признавала лишь то, что было указано на официальной бумаге и имело четкую системную принадлежность, этих автоматов просто не существовало в природе.
Однако в реальности дело обстояло совсем не так. После того как какой-то замороченный делами государственной важности чиновник в городском аппарате управления взял на себя труд предоставить транспорт для доставки груза к кинотеатру, у него остались силы только на одно распоряжение – прикрепить к автоматам сменных механиков и двух женщин, которые занималась разменом мелочи. После чего чиновник накрепко забыл о них. А зря. Потому что тут-то и происходило самое интересное.
Начать нужно с того, что женщины, которые должны были заниматься разменом мелочи, появились возле касс кинотеатра совсем не случайно. Автоматы, по идее, должны были работать на жетонах, которых, естественно, не было в помине, и взяться им было неоткуда. Однако прорези под жетоны идеально принимали советские монеты номиналом в двадцать копеек. А что такое двадцать копеек по тем временам? Двадцать коробков спичек или два мороженых. Вроде бы и не деньги. Поэтому начиная с утренних сеансов и до самого закрытия кинотеатра возле иностранных диковинок постоянно крутился народ. И не только дети, но и взрослые люди. Теперь имеет смысл произвести приблизительные подсчеты. Кинотеатр работал двенадцать часов в сутки. Одна игра стоимостью в двадцать копеек длилась около трех минут. Теперь умножаем. Полученную сумму страшно даже произнести вслух, так что не будем. И при этом ни выходных, ни праздников – это же кинотеатр, а не магазин. И при этом никакой затратной части. То есть совсем никакой, нельзя же было считать в затраты электроэнергию, стоившую по тем временам мизер.
Теперь о механиках. Именно они и есть настоящие герои этой удивительной истории. Поскольку до сих пор в СССР никто и в глаза не видел игральных автоматов, то и механиков по их обслуживанию, понятное дело, взять было неоткуда. Тот самый чиновник, благодаря которому автоматы и установили, назначая механиков, распорядился, чтобы обслуживанием новой техники занимались люди, знакомые с отдаленно похожим принципом действия в автоматах с газированной водой. Механики-«газировщики» были людьми небедными, потому что мелочь в советском государстве никто никогда как-то всерьез не воспринимал, а стало быть, не контролировал. Но то, что увидели в кинотеатре «Ленинград» «газировщики» поразило даже этих видавших виды людей.
Дело в том, что на игровых автоматах не были установлены счетчики жетонов (читай – монет). Мало того что это были выставочные экземпляры – на подобных автоматах эти счетчики за рубежом вообще конструктивно не были предусмотрены. Ведь основными покупателями таких безобидных автоматов выступали владельцы небольших кафе, которые самостоятельно снимали жетоны в конце дня, или небольшие торговые центры, которые устанавливали эти автоматы не прибыли ради, а привлечения клиентов для. А теперь представьте себе возможности, которые открылись перед ошеломленными механиками. Никакие автоматы с газировкой не шли ни в какое сравнение с этим игровым Клондайком. И действительно, стакан газированной воды с сиропом стоил три копейки, отвратительно сделанные автоматы постоянно ломались и простаивали без прибыли, к тому же из трех копеек приблизительно половину съедала расходная часть – сироп и баллоны с углекислым газом. Не говоря о том, что доходы от таких автоматов все-таки нужно было регулярно сдавать в бухгалтерию. В отличие от мелочи, извлеченной из игровых «машинок». Вынутые из них двадцатикопеечные монеты сдавать было… просто некуда. Не существовало организации, которая бы имела право принимать эти деньги. Первый месяц работы механики находились в состоянии морального ступора, который, однако, не мешал им оценить ситуацию правильно и забирать себе почти три четверти дохода. Но по истечении этого срока механики начали понимать, что от денежного потока исходит явственный «запах керосина». Стало понятно, что рано или поздно ситуация сложится так, что им предъявят статью не просто по хищению, а в особо крупных размерах, которые рано или поздно станут известны. И тогда запаниковавшие механики попытались законным путем избавиться хотя бы от четвертой части полученных денег.
Вяло сопротивляющуюся разменщицу, нагрузили двумя тяжеленными мешками с монетами (небольшой частью выручки) и отправили… в ближайшую сберкассу. Очевидно, ничего другого несведущие в бухгалтерии механики придумать не смогли. Естественно, что равнодушные ко всему кассирши в сберкассе отправили разменщицу с ее мешочками куда подальше. После этого впавшие в отчаяние механики попытались всучить деньги директору кинотеатра, который, хоть и послал их по тому же адресу, что и служащие сберкассы, но тем не менее задумался, ведь автоматы, как ни крути, находились на вверенной ему территории. Уловив задумчивость директора кинотеатра, механики поняли, что нужно срочно обрубать концы, и вернулись на свои покинутые по указанию чиновника рабочие места возле автоматов с газировкой. Скорее всего, еще несколько лет эти люди вздрагивали от каждого звонка в дверь. Такая реакция была бы вполне объяснима, учитывая количество монет, опущенных за время их работы в игровые автоматы.
Разменщицам повезло меньше, им возвращаться было некуда. Тоскующие женщины с нервно дергающимися руками каждый день осаждали директора «Ленинграда» просьбами о помощи. Через некоторое время бесплотного хождения по инстанциям директору все же удалось привлечь чиновничье внимание к сложившейся ситуации. При этом сама по себе ситуация была столь вопиющей, что когда чиновники все же соизволили обратить свое внимание на проблему, то их настолько возмутила бюрократическая сторона дела, что сложить два и два, а точнее – произвести несложные расчеты, им просто было недосуг. Автоматы временно выключили, при этом поставив их на баланс в какой-то заштатной организации, и только по настоянию кого-то из администрации кинотеатра, очевидно отчасти осведомленного о произошедшем, через некоторое время на автоматы придумали и поставили счетчики и снова их включили.
Разменщицам повезло меньше, им возвращаться было некуда. Тоскующие женщины с нервно дергающимися руками каждый день осаждали директора «Ленинграда» просьбами о помощи. Через некоторое время бесплотного хождения по инстанциям директору все же удалось привлечь чиновничье внимание к сложившейся ситуации. При этом сама по себе ситуация была столь вопиющей, что когда чиновники все же соизволили обратить свое внимание на проблему, то их настолько возмутила бюрократическая сторона дела, что сложить два и два, а точнее – произвести несложные расчеты, им просто было недосуг. Автоматы временно выключили, при этом поставив их на баланс в какой-то заштатной организации, и только по настоянию кого-то из администрации кинотеатра, очевидно отчасти осведомленного о произошедшем, через некоторое время на автоматы придумали и поставили счетчики и снова их включили.
Впоследствии несколько первых автоматов положили начало организации «Союзаттракцион», благополучно просуществовавшей почти до середины девяностых годов. И если рассказанный случай можно скорее отнести к разряду курьезов, то к деятельности этой организации на всем протяжении ее существования нужно относиться серьезнее. Несмотря на то, что к началу восьмидесятых годов советская промышленность освоила собственное производство игровых автоматов со встроенными счетчиками, денежный поток, вытекший из маленького источника в кинотеатре «Ленинград», не оскудевал долгие годы. Ведь что такое счетчик? Простой механизм, который придумал и смонтировал один человек. А то, что смонтировал один человек, другой человек сможет – что? Правильно перемонтировать более подходящим для себя образом. И все же механики организации «Союзаттракцион» еще долгое время вспоминали о «родоначальниках династии» – первопроходцах из кинотеатра «Ленинград».
Рождение теневой экономики
Скажи мне, кто твой друг
Перечитал только что написанное и понял, что вышло несколько коряво. Получается, что мой отец поступал на удивление глупо, приобретая вещи, которые не только не доставляли ему настоящего удовольствия, но еще и приносили много дополнительных хлопот. На самом деле все было несколько не так. По правде говоря, отец действительно ни за что не стал бы тратить деньги, чтобы обставить дорогой мебелью нашу квартиру, и на эксклюзивную по тем временам бытовую технику. Он был на удивление нетщеславен, да и мать довольно равнодушно относилась к новым вещам. Нет, конечно же, как и любой женщине, ей приятно было ходить в красивых и модных шмотках, тем более что она всегда была очень симпатичной. Но, поскольку она прекрасно понимала, что таким образом подвергает опасности не только свободу, но даже и жизнь своего мужа, которого очень любила, то эта мысль частенько отравляла ей невинную радость от получения каждой обновки.
Для отца так и вовсе приобретение мебели, сантехники и фирменных отделочных материалов для ремонта было бессмысленным по определению. Ведь единственной целью, с которой он занимался «противоправной деятельностью», для него была возможность удачно эмигрировать. Мысль, которая зародилась у него впервые в тот самый момент, когда он оказался за границей в составе советской научной делегации, дала глубокие корни в его сознании. Не будучи диссидентом, зато будучи здравомыслящим человеком, папа понимал, что никто его за границей с распростертыми объятиями не ждет. Имя его не было известно на политической арене, он не был притесняемым правозащитником или талантливым деятелем искусств, который не мог творить в условиях жуткой цензуры. Единственный шанс – стать привлекательным для западных «охотников за головами» своими научными достижениями – он, во-первых, упустил еще в молодости, а во-вторых, трезво оценивая способности, понимал: известным ученым ему все равно стать бы не удалось. Так что «за бугром» его никто не ждал и не хотел. Уехать по фиктивному «пятому пункту» было возможно, но что бы он стал делать в том же Израиле, не обладая даже начальным капиталом? Прозябать? Так этим можно заниматься и не покидая СССР.
Таким образом, помыслы отца на всем протяжении его успешной подпольной экономической деятельности были сосредоточены на накоплении того самого «стартового капитала», который позволил бы ему (при удачном раскладе) свалить даже не в Израиль, а сразу в Америку. Благо, в те времена США гораздо лояльнее относились к эмигрантам из России, чем в нынешние, и получить вызов оттуда мог, в принципе, любой человек. Главное – захотеть. А как известно, если ехать в Рио-де-Жанейро, то лучше с собственными белыми штанами. Это еще Остап Бендер понимал. Так что для отца любая покупка, которую нельзя было впоследствии конвертировать во что-то полезное для «новой жизни», была бессмысленной по определению.
Но в таком случае может возникнуть вопрос: зачем же он все-таки это делал? Покупал совершенно ненужные нашей семье вещи? Ответ очень прост, и, получив его от отца в свое время, я сразу согласился с его доводами, так как они совершенно не противоречили моим собственным детским наблюдениям. Отец вынужден был поддерживать определенный статус. Как это ни парадоксально, «зазеркалье» теневых отношений между деловыми людьми в СССР до мельчайших оттенков напоминает нравы современных «бизнес-тусовок».
Как я уже говорил, связи для цеховика были необходимостью, неотъемлемой частью успешного не только начинания, но и продолжения, а также окончания дела. Человек мог успешно существовать как боевая единица только в том случае, если заручался поддержкой других махинаторов и криминальных элементов. А в той среде были свои, вполне определенные правила не только поведения, но и образа жизни. Говоря конкретнее, стремление отца покинуть родину не разделял практически ни один из его коллег по подполью. Наоборот, большинство вполне устраивало и существующее положение, которое не только давало возможность пользоваться более качественными материальными благами и услугами, но и позволяло ежедневно ощущать свое преимущество над основной массой сограждан.
Именно последнее чувство, как наркотик, отравляло многим цеховикам будущее, ибо именно это чувство становилось причиной того, что они «зарывались» в своих амбициях и претензиях к окружающему миру. А тот, кто становился на скользкий путь, рано или поздно был обречен на повышенное внимание со стороны этих самых окружающих. Даже если такому «деловому» удавалось избежать интереса ОБХСС или уголовки, все равно находился «доброжелатель», способный настрочить донос в соответствующие органы. Им мог быть совершенно посторонний человек, от подчиненного на службе до соседа по даче. Главное в доносе даже не понимание собственно махинаций делового человека, а перечисление его материального достатка.
Но, несмотря на эти соображения, отнюдь не выведенные логически, а основанные всего лишь на опыте, практически все подпольные бизнесмены продолжали заботиться о соблюдении своего статуса человека, «поднявшегося над обществом». В эту формулировку как раз и входили специальные услуги, возможность приобретать хорошие вещи и продукты, а также проводить свободное время не абы как, а в дорогих ресторанах. При этом желательно еще наличие хорошей машины, дачи, а особым шиком считались знакомства с известными людьми. Выше всего котировалась дружба с артистами и певцами общенародного масштаба популярности. Но на крайний случай можно было похвастаться и дружбой со знаменитостями местного розлива.
Собственный взгляд на организацию быта и досуга мог позволить себе только действительно ОЧЕНЬ богатый и влиятельный человек, чье могущество практически не зависело от мнения окружающих. Может быть, вам знаком образ, кочующий нынче из детектива в детектив: незаметный в толпе, скромно одетый человек, разъезжающий по городу на довольно подержанной машине и при этом обладающий неимоверным авторитетом в криминальном мире. Скорее всего, знаком. Если верить детективам, таких личностей в СССР пруд пруди. Но на самом деле таких людей были буквально единицы на всю страну. Их имена (точнее, «погоняла») были известны всем – от «шестерки» до боссов. Все же остальные оказывались вынуждены жить по тем законам, которые диктовала специфика нравов. Ну, с «вынуждены» я, положим, погорячился, как раз большинство устраивали и законы, и нравы. Может быть, из моего описания и вытекает не совсем привлекательный образ, но ведь, если вдуматься, по такому же принципу сейчас существует большинство тусовок самого разного назначения и состава. Да уж, ничто не ново под луной!.. Но если в какой-нибудь театральной или журналистской тусовке несоблюдение общих правил поведения наказуемо всего лишь исключением из круга общения, то несоблюдения правил в среде подпольных бизнесменов времен совдепии становилось чревато более серьезными последствиями.