Только когда он начал расстегивать пуговицы на ее рубашке, она поняла, что не может больше уговаривать себя, что это сон. Она проснулась с огромнейшей неохотой, - только чтобы обнаружить, что, на самом деле, все это не было сновидением. А затем его рука оказалась под ее рубашкой и дотронулась до груди, вызвав в ней непонятную ноющую боль, когда он сжал ее сосок. И его язык больше не исследовал ее губы, а скользнул глубоко ей в рот.
Это был момент, когда грезы и реальность, наконец-то, разделились, и она осознала, что не только не спит, но даже не знает, что за мужчина находится в ее постели, и, похоже, намеревается воспользоваться ее телом. Именно тогда она обезумела от ярости.
А ведь все это время с нею действительно был он. Виконт Линдон. Теперь она знала, как повесы дотрагиваются до женщин, и как они целуются. И как они выглядят. Или, во всяком случае, как он выглядит. Ох, милость Божья, она и понятия не имела… «Это должно быть ужасно болезненно, - подумала она. Или же невыносимо приятно. А, возможно, и то и другое».
Щеки ее горели, и она пыталась не слушать храп Летти. Что Ройстон может сделать завтра? - размышляла она. Увезет ее обратно домой? Вызовет виконта на дуэль? Конечно же, абсолютно ясно, что произошло. Он провел весь день с леди Пламтри, что было вполне понятно, так как леди Пламтри была красивой женщиной не слишком строгих нравов, если слухи были верны. И спальня леди Пламтри находилась по соседству со спальней Кэролайн. Он ошибся комнатой, все верно, но вовсе не потому, что принял комнату Кэролайн за свою. Он намеревался провести ночь с леди Пламтри. Он начал заниматься любовью с ней, Кэролайн, думая, что она - леди Пламтри.
«Что могло произойти дальше»? – задалась она вопросом, и ее еще сильнее бросило в жар, когда она попыталась представить продолжение того, что он начал. Как бы долго это продолжалось, прежде чем…
Кэролайн резко села в кровати и ударила кулаком подушку, как будто сожалела, что это - не лицо виконта Линдона.
Или, возможно, леди Пламтри.
Ройстон Астор, лорд Бриндли, был в плохом настроении, так как с утра уже успел поссориться со своей женой. И снова по поводу Кэролайн. Она обратила его внимание на то, что на этом приеме не было никого заслуживающего внимания. Они потратили впустую целую неделю, когда могли бы быть в Брайтоне или где-нибудь в другом месте, где Кэролайн могла бы встретить кого-нибудь, вполне подходящего для брака.
Тщетно он пытался напомнить Синтии, что обязательства перед семьей требовали их присутствия в Элмдон-Холле, и что Кэролайн уже встретила и отклонила двух вполне подходящих джентльменов за последние несколько месяцев. «Ей двадцать три года», - сказала Синтия, выговаривая слова медленно и четко, как всегда, когда пыталась сделать значительный акцент на каком-то высказывании.
«И это тоже не моя вина», - недовольно проворчал он. «Сначала Кэролайн сама не желала выезжать, и папа пошел у нее на поводу. Потом умер дедушка, и всем нам пришлось соблюдать траур, а затем умер папа.
«В конце концов, Кэролайн пока еще не впала в старческий маразм», - указал он.
На это Синтия ответила ему таким красноречивым взглядом, словно хотела сказать, «да нет же, Кэролайн в него уже впала». Хотя, следует отдать ей должное, озабоченность Синтии замужеством Кэролайн происходила скорее из чувства ее привязанности к той, нежели из желания избавиться от ненужной невестки.
Шейный платок лорда Бриндли никогда не завязывался аккуратно, когда он был в плохом настроении. Он замечал это и раньше. Тут раздался стук в дверь его гардеробной, он повернулся и бросил сердитый взгляд на своего камердинера, как если бы тот был виноват в не совсем презентабельном виде шейного платка лорда. Но тот всего лишь пришел объявить, что виконт Линдон просит лорда Бриндли уделить ему несколько минут своего времени.
Лорд Бриндли нахмурился. Линдон? Мягко выражаясь, он был раздражен, обнаружив, что этот безответственный осел Колин, пригласил такого человека как Линдон на столь респектабельный прием. Каждому ясно, что женщины не могут быть в безопасности в одном доме с таким развратником, как Линдон. Синтию он мог прекрасно защитить сам. Но вот Кэролайн? «Ее следовало бы разместить в комнате по соседству с их спальней», - выразил он свое недовольство Синтии по прибытии. По крайней мере, он потребовал, чтобы горничная его сестры по ночам спала в ее гардеробной. Никто не мог знать точно, чего ожидать от такого человека, как Линдон.
- Меня? – спросил он своего камердинера. – Вы уверены, что он имел в виду меня, Барнс?
Барнс только сдержанно кашлянул, и лорд Бриндли понял, что виконт Линдон находился прямо за дверью. Что за дьявол?!
- Войдите, Линдон, - нелюбезно сказал он. – Я одеваюсь к завтраку. Отвратительное туманное утро, не так ли? Я не смог отправиться на верховую прогулку.
Виконт Линдон шагнул внутрь, заставив лорда Бриндли почувствовать себя карликом по сравнению с ним. Его настроение от этого отнюдь не улучшилось.
- Я боюсь, что мое дело носит достаточно деликатный характер, - начал виконт.
Лорд Бриндли встретился с ним глазами в зеркале и тут же прекратил беспокоиться из-за своего шейного платка, который был обречен на кривобокость, что бы он с ним не делал. Он вскинул брови и развернулся.
- Я чувствую себя обязанным просить о чести сделать предложение руки и сердца Вашей сестре, - сказал виконт.
Барон покрепче сжал зубы, осознав, что его челюсть едва не отвисла.
- Что Вы сказали? – переспросил он. – Это какая-то шутка, Линдон?
- Я хотел бы, чтобы это было так, - сказал виконт. Его первоначальная неловкость, казалось, несколько исчезла теперь, когда он начал говорить. – Как я вижу, она еще ничего Вам не рассказала.
- А? – лорд Бриндли понимал, что его ответ не совсем адекватен, но, в самом деле, что может человек сказать в ответ на столь неожиданные и странные слова?
- Я боюсь, - начал виконт, и один уголок его рта приподнялся в кривой улыбке. – Что прошлой ночью я скомпрометировал мисс Астор. И боюсь, что довольно скверно.
Руки лорда Бриндли сжались в кулаки. Надо отдать ему должное, в тот момент он не думал об огромной разнице в росте и телосложении между ним и Линдоном.
- Я перепутал ее комнату с… с еще кое-чьей, - объяснил виконт. – Ее добродетель не пострадала, - добавил он поспешно. – Но, боюсь… ее репутация… Я умоляю Вас уладить все прямо сейчас, предлагая ей защиту моего имени.
- Вашего имени? – сказал барон, голос его сочился язвительностью, и говорил он так же четко и медленно как его жена.
- Прошу прощения, - натянуто сказал виконт. – Разве мое имя чем-то запятнано, а я об этом ничего не знаю? У меня есть имя, положение и средства, чтобы обеспечивать мисс Астор до конца ее жизни.
- Да я скорее увижу ее брошенной в логово львов, - сказал лорд Бриндли. – Вы не обесчестили ее, Вы сказали?
- Нет, - ответил виконт. – Она проснулась вовремя, чтобы отбиться от меня, и ее горничная быстро подоспела на ее защиту.
Кэролайн и Линдон? Линдон, прикасавшийся к Кэролайн? И подумывающий о женитьбе на ней? Возможно, было к лучшему, что ни одна из перчаток лорда Бриндли не оказалась в его поле зрения. Возможно, он ударил бы одной из них виконта по лицу, и оказался бы в ужасно скандальном положении, вместо того чтобы принимать участие в праздновании дня рождения своей двоюродной бабушки.
- Я сделаю ей предложение сегодня утром, - сказал виконт. – С Вашего позволения, Бриндли. Не думаю, что, говоря о львах, Вы говорили серьезно.
- Что Вы на самом деле сделаете этим утром, - сказал лорд Бриндли, сжимая и разжимая кулаки. – Так это упакуете свои вещи, прикажете подать Вашу карету и уберетесь отсюда, придумав какое-нибудь правдоподобное извинение Вашему отъезду. Я дам Вам один час, Линдон, прежде чем приду за Вами с хлыстом. Я полагаю, что я все понятно объяснил?
Виконт поджал губы. Но прежде чем кто-либо из мужчин смог сказать еще хоть слово, снова раздался стук, дверь отворилась, и показалась бледная Кэролайн. Она взглянула на виконта Линдона, побледнела еще сильнее и шагнула в комнату, закрыв за собой дверь.
- Барнс сказал, что ты здесь, Ройстон, - сказала она, глядя прямо на него и игнорируя виконта, как если бы его вообще тут не было. – И что тебя нельзя беспокоить. Но я не могла ждать. Намечается дуэль, ведь так? Этого нельзя допустить. Во-первых, тогда вся эта история станет общеизвестной, а во-вторых – у тебя нет опыта в обращении ни с рапирой, ни с пистолетом. А у него такой опыт имеется, насколько мне известно. Тебя не убьют из-за меня.
- Кэролайн, - начал ее брат, но она перебила его.
- Это не должно случиться, Ройстон, - сказала она, задрав подбородок и глядя на него с воинственным блеском в глазах. – Или же я всем открою истинную правду.
Внезапно на ее щеках проступил румянец.
- Кэролайн, - начал ее брат, но она перебила его.
- Это не должно случиться, Ройстон, - сказала она, задрав подбородок и глядя на него с воинственным блеском в глазах. – Или же я всем открою истинную правду.
Внезапно на ее щеках проступил румянец.
- Истинную правду?
- О том, что он был в моей комнате по приглашению, - сказала она. - Поэтому если он и скомпрометировал меня, то я также сама себя скомпрометировала. Как ты понимаешь, дуэль в данном случае будет неуместна. Ты должен забрать свой вызов.
Лорд Бриндли, бросив один быстрый взгляд на виконта, увидел, что тот стоит, глядя на него с выражением чрезвычайного смущения. Если бы барон мог в этот момент задушить свою сестру, не нарушив тем самым закон, то так бы и поступил. Распутница. Шлюха. Он-то считал ее благоразумной, несмотря на то, что она по непонятным причинам отказалась от двух возможностей вступить в выгодный брак во время Сезона. И все же она приняла бесстыдные ухаживания повесы, словно неразумный младенец. Что же, пусть сама расхлебывает последствия.
- Дуэли не будет, Кэролайн, - сказал он. – Оставь нас, пожалуйста. У нас с виконтом Линдоном есть определенные дела, требующие обсуждения.
Она посмотрела на него немного неуверенно, затем, казалось, собралась скользнуть взглядом в направлении виконта, но передумала, развернулась и покинула комнату. На протяжении всего ее визита виконт оставался неподвижен и безмолвен.
- Ну что ж, - оживленно сказал лорд Бриндли. – Нам нужно обсудить брачный контракт, Линдон. Садитесь. Я полагаю, сейчас самое подходящее для этого время, несмотря на то, что мы можем пропустить завтрак.
Виконт Линдон сел.
Если бы он мог с полной безнаказанностью сделать с этой девчонкой то, чего хотел, - решил виконт Линдон, гораздо позже возвращаясь в свою комнату, - то он бы ее задушил. Нет, она не была девчонкой. Он увидел это, как только смог хорошенько ее разглядеть. Ее девичество осталось в прошлом. По словам ее брата, ей двадцать три. По меньшей мере, спасибо хоть за это. Если он должен жениться, - содрогнулся он, - тогда пусть, по крайней мере, это будет женщина, а не девчонка из классной комнаты.
Он с удовольствием придушил бы ее. Он был так близок к спасению из тех ужасных неприятностей, в которые угодил. Так близок к свободе. Его ум уже изобретал престарелого родственника на пороге смерти и нескольких других любящих родственников, которые написали ему, умоляя его немедленно приехать. В своем воображении он уже был далеко от этого скучного загородного приема и от страшащего его брака.
До тех пор, пока не заявилось это нежное юное создание - мисс Кэролайн Астор - со своей благородной ложью, чтобы спасти своего братца от пули промеж глаз или укола рапирой в сердце. Если бы только она знала, что это именно ее лоб с чернеющей дыркой точно промеж ее глаз, он воображал себе в этот не слишком приятный момент.
И вот он здесь, фактически помолвлен, если еще не совсем в реальности. Формально предложение девушке еще не было сделано, хотя контракт уже был обсужден и согласован. Но если девушка – женщина – имела такое огромное приданое, - нахмурившись, подумал виконт, то почему, черт возьми, в возрасте двадцати трех лет она все еще была незамужем? И ведь она была очень хорошенькой. Что с ней было не так? Что-то обязательно должно было быть — «приятная» мысль, чтобы обдумывать ее вместо завтрака
Если бы он сделал свое предложение более осторожно, - подумал он, завалившись на кровать и уставившись в потолок. Если бы представил себя в дурном свете … Но нет. На кону была его честь. Если бы это было не так, то он, может, и не делал бы предложения. Он состроил гримасу.
Она даже не смотрела на него, бросив лишь один быстрый взгляд перед тем, как войти в комнату. Она даже не называла его по имени. Она упоминала его только как «он». И она лгала сквозь зубы не для того, чтобы защитить его, а чтобы спасти шкуру своего братца. И во время этого она казалась серьезной и агрессивной. У нее были рыжие волосы, - ну ладно – темно-рыжие, пожалуй. Она просто обязана была оказаться вздорной мегерой. Именно этого ему так не хватало в этой жизни.
Чертовски привлекательная мегера, конечно же. Его температура поднялась на градус, когда он вспомнил… Но все же недостаточно привлекательная, чтобы заставить брачные кандалы казаться чем-то лучшим, чем пожизненное заключение.
Проклятье!
Возможно, после того, как они обручатся… Виконт прикрыл рукой глаза и стал размышлять. Он мог выказать себя чрезвычайно неприятным, если постарается. Мог восхищенно рассматривать свое отражение в зеркалах и окнах, вместо того чтобы делать комплименты ее внешности. Непрерывно говорить только о себе. Хвастаться своими победами. Высмеивать всех и каждого, чем или кем бы она ни заинтересовалась. За неделю он смог бы заставить ее завопить, требуя освободить ее от обещания вступить с ним в брак.
Он спустил ноги с кровати и провел рукой по волосам. Вот те на! Но это было ему не по нраву. Все его ухаживания за женщинами обычно планировались, чтобы покорить их, а не оттолкнуть. Однако это могло бы стать благим делом. Как для него, так и для нее. Если бы она только знала, что он оказывает ей огромную любезность. Он был бы худшим в мире мужем. Женщина почувствовала бы себя несчастной уже через две недели брака с ним.
Он решительно поднялся с кровати. Он условился с Бриндли, что переговорит с нею перед ленчем. Ему вдруг захотелось поскорее покончить со всем этим, чтобы приступить к более серьезному делу – а именно, придумать, как им обоим выпутаться из этой ситуации.
Он задался вопросом: сможет ли он очаровать кого-нибудь из служанок, чтобы ему подали поздний завтрак. Он не желал делать предложение руки и сердца на пустой желудок. Хотя не то чтобы он желал делать это на полный, конечно же.
Он намеревался сделать ей предложение руки и сердца. И казалось, что все уже устроено. Само предложение и ее согласие принять его были всего лишь формальностью.
Мысль об этом ни разу не приходила ей в голову. Ни разу за всю бессонную, по большей части, ночь – она могла бы сказать – совсем бессонную, за исключением воспоминаний о причудливых эротических видениях. И ни разу – тревожным ранним утром. Она ясно представляла себе общественное осуждение, дуэль и страшную неловкость. Она представляла себе все виды наказаний, которые мог бы понести виконт Линдон, почти все они, несомненно, больше бы навредили Ройстону, чем реальному преступнику. Но она никогда не представляла себе, что кто-нибудь может счесть необходимым брак между ними.
«И да, конечно же, она должна будет выслушать предложение, - сказал Ройстон холодным от ярости голосом, когда он, наконец, появился в ее комнате и выгнал мрачную бдительную Летти. - И она должна принять это предложение». Он не понимал, как она докатилась до такого. Неужели у нее нет никакого чувства собственного достоинства и уважения к чести семьи? Неужели она не знала, какая репутация у Линдона? О чем она только думала, когда назначала встречу ночью в своей спальне такому беспринципному распутнику?
Она не могла защищаться. В конце концов, именно она сказала, что виконт был в ее комнате по ее приглашению. Она лишь пробормотала что-то про любовь и романтику, и про всего лишь несколько минут уединения, чтобы пожелать друг другу спокойной ночи.
- Любовь, - сказал ее брат с величайшим презрением. - Романтика с кем-то подобным Линдону, Кэролайн? Хорошо, теперь это будет у тебя всю твою оставшуюся жизнь. Желаю тебе счастья.
У нее мог бы быть он на всю ее оставшуюся жизнь. Кэролайн вздохнула. Она могла бы выйти за него замуж. Она могла бы обручиться с ним в ближайший час. Виконт Линдон, по которому романтичная и глупая часть ее натуры вздыхала издали в течение многих месяцев, в то время как благоразумная - уверяла ее, что это хорошо, что она всего лишь любуется им издали. И хорошо, что его взгляд никогда не наталкивался на нее.
Часть 2
Она должна была встретиться с ним на террасе за полчаса до полудня. Она прогуливалась там уже за пять минут до назначенного времени, прекрасно понимая, что было бы лучше придти на пять минут позже. Она радостно улыбнулась пятерым своим юным родственникам, которые отправлялись на прогулку в лес в полумиле отсюда, и выразила сожаление из-за того, что не может к ним присоединиться.
- Я тут встречаюсь кое с кем, - сказала она.
- Я надеюсь, что он высокий, темноволосый и красивый, - со смехом сказала Айрин.
А затем через двойные парадные двери вышел он, спустился вниз по ступенькам и направился к ней вдоль террасы. К ней. И смотрел на нее. Она никогда не находилась так близко от него раньше – за исключением, конечно, прошлой ночи и краткой встречи нынешним утром в гардеробной Ройстона. Он никогда не смотрел на нее. И он действительно был очень высоким и темноволосым. И красивым. И если она не будет осторожной, то начнет вздыхать и смотреть на него телячьими глазами, и будет ничуть не лучше, чем Евгения.