Плащей они не взяли, только коврики, чтобы лежать не на земле – но если пойдет гроза, не говоря уж о ливне – они просто тут утонут, на позиции.
– Отходим? – Чебак с надеждой смотрел на командира
– А ты что – сахарный? Что-то не заметно.
– Зараз утонем – смутился Чебак*
– Выплывем.
– Может, хоть натянуть что повыше?
– Ветром сорвет – вступил в разговор Соболь, на минуту отвлекшийся от установленной на бруствере неглубокого окопа Кобре – и видно будет. Как парус хлопать будет.
– Оно так…
– Эх, хорошо тем, кто в бэтре сидит. Крыша над головой.
Сотник думал о другом – бэтры подошли, он в этом убедился лично. Другой вопрос – а смогут ли они пройти по раскисшему от дождя полю и занять позицию для огневого налета? Пусть они полноприводные – но все же гражданское шасси, да еще и перегруженное дополнительной броней и пулеметной башенкой. Если у них из средств поддержки будет только Кобра – этого будет маловато, пусть она и ствол дерева навылет пробьет.
Хотя почему только Кобра – у них два пулемета, в том числе один крупнокалиберный – на Востоке этого оказывалось достаточно.
Но ведь на Востоке и леса такого нет. Лес – не лучшее место для боя…
– Зараз остаемся. Чебак, коли тебе нехай делать, как языком чесать – возьми лопату, выкопай, куда воде стекать.
Примерно через десять минут, когда дождь уже пошел – они засекли движение.
– Левее, восемьдесят метров. Одиночная цель – доложил Певцов, он отвлекся от пулемета и вел наблюдение через тепловизор.
– Взять на прицел.
– Идет со стороны позиций. Прячется.
– При подходе на дальность броска гранаты – доклад!
– Есть. Семьдесят метров… шестьдесят… Есть сближение!
– Кто там есть! – крикнул сотник, это было не так опасно, потому что дождь приглушал звуки – стрелять будем!
– Божедар! Божедар се, не пуцайте, казаки!
– Давай к нам по тихому!
Через пару минут к ним в окопчик свалился мокрый как мышь молодой серб. Сотник не говоря ни слова, достал фляжку.
– Хвала… О, це добре… Што такое?
– Горилка. Самогон. Спичку поднесешь – зараз загорится.
– Це добре. Радован спрошает – уходить с положая?
– А сам что разумеешь? Если когда и пойдут – так в такую только ночь. Ни биплы не летают, ни по дорогам не пройдешь.
– То так.
– Вот и скажи ему – мы остаемся. А сами – как знаете.
* Это такая шутка. Сахарные – это одна из кличек содомитов в Империи
К тому моменту, как они пересекли границу – разыгралось всерьез…
Собственно говоря – на это они и рассчитывали, метеорологи обещали дождь, облачность всю ночь, нелегкую погоду. После инцидента, когда при переходе группа была обстреляна неизвестными в пограничной зоне и правила безопасности были ужесточены. Теперь было предписано усилить разведку по пути следования, перед переходом – использовать данные аэрофотосъемки для изучения маршрута движения, больше работать с данными агентуры. Относительным нововведением было прослушивание переговоров контрабандистов – по ним можно было узнать оперативную обстановку на границе в целом и в зоне перехода – конкретно.
Обрушивающиеся на лес струи дождя пробивали кроны, падали на землю, собирались в низинах и овражках, где воды уже было по щиколотку. Почва в этом район была глинистой, поэтому вода не впитывалась, а развозила верхний слой и делала передвижение по залитому водой лесу не самым приятным занятием.
Первый сержант Миддс уже два раза поскользнулся и упал, падая, он инстинктивно вытягивал руки вверх, чтобы уберечь винтовку, потому что винтовка не терпела ни сырости, ни грязи. Обмундирование, которое вроде как должно быть гидрофобным, воды все-таки напитало и теперь противно липло к коже. Вся спина и бок были в грязи, грязь отваливалась комками. Повторяя про себя нехитрый речитатив британской детской песенки, держа винтовку на вытянутых руках, чтобы при новом падении не допустить, чтобы она упала в грязь, первый сержант упорно брел по залитому водой лесу.
Вспомнились учения. Черная гора или Пенн-и-ванн – такая же проклятая, поросшая лесом гора в северном Уэльсе, мерзком и промозглом месте как минимум десять месяцев в году из двенадцати. Там гоняли в хвост и в гриву новобранцев, их доводили до состояния скотского отупения, когда все что остается в мозгах – это не упасть донести ногу делающую следующий шаг и поставить ее на землю. Каждый из них когда то первый раз пришел на отборочный курс САС, и каждому из них инструктор сказал: мы не собираемся вас учить. Мы просто хотим вас убить. Кто выживет – тот остается с нами.
Так готовили спецназ – и это были не самые страшные испытания. Штурмовиков Рейхсвера выбрасывали с вертолета в Сахару, в джунгли и они должны были выжить и выбраться к своим. Молодые германцы по два года обязательно проводили в "кайзергруппен", отрядах кайзера, где готовились к самым жестоким и беспощадным войнам, к повстанческой и противоповстанческой войне, проходили практику в Африке. В Священной Римской Империи, в ее сердце – Великой Германии для их тренировок были построены целые города. Жестоко обходились со своими курсантами русские – после подготовки их забрасывали в Сибирь, в Афганистан с одним приказом – выжить. У русских были племена, которые с детства готовили своих мальчишек к службе в армии – осетины, чеченцы, казаки. Он не поверил бы – если бы своими глазами не видел фильм, снятый в Российской Империи британскими офицерами, побывавшими там по программе обмена*. Он видел, как шестнадцатилетние пацаны бегут кросс тридцать километров, чтобы прибыть на стрельбище – в полной экипировке, потом перед стрельбищем проходят огненно-штурмовую полосу, потом – поражают цели из снайперской винтовки – на пределе сил, когда дыхание напрочь сбито и сил не остается ни на что. Он видел, как десяти-двенадцатилетние дети (!!!) отданные в кадетские корпуса учатся выживать в горах и в зеленке в одиночку и с настоящим оружием, как сходятся в рукопашных схватках, как занимаются на стрельбище. Даже в Британии не было такого. По крайней мере, он до восемнадцати лет совершенно не думал о службе.
Он не раз потом был на Черной горе, вспоминал ее, проклинал ее – а вот теперь все это пригодилось. Он уже не шел, он плыл по раскисшей глине, оскальзываясь и сцепив зубы. Но знал – что пройдет и не отступит.
* Потом этот фильм показали по британскому телевидению с паническим криком: "варвары наступают! Британия в опасности". Такие методы подготовки и работы с молодежью были признаны варварскими и бесчеловечными.
Кстати – точно такие же методы подготовки использовали разведчики Японской Империи – ниндзя. Ниндзя готовили почти с рождения
Возможно, будь на месте британцев поляки или усташи – ничего бы и не произошло, они втянулись бы в овраг, где и были бы расстреляны сосредоточенным огнем со всех сторон. Но первыми, головным дозором шли британцы, и более того – путь им торил Африканец, охотник и следопыт. А от него укрыться было невозможно.
Томас Генри Хайкс – Родсток (вторую часть фамилии пришлось забыть еще его деду, чтобы не навлекать на себя лишних проблем) был первопроходцем – и этим было все сказано. В числе первых его пра-прадед, по семейным преданиям работавший в доках в Ливерпуле нанялся на корабль помощником судового механика – при этом в судовых машинах он ни хрена не понимал. Он даже не знал куда идет этот пароход, он знал что подальше от Британии, в новые земли – и этого было достаточно. Пращур их рода понимал, что в Великобритании – слишком много людей и слишком мало земли, а потому никакой возможности пробиться наверх у него нет. Ему нужны были другие условия – когда сам отвечаешь за себя и полагаешься не на государство, не на общину, не на рабочий союз – но на себя и на свою винтовку. Это он получил в полном объеме – когда после длительного и опасного морского путешествия из корабль бросил-таки якорь в порту Кейптаун на Мысе доброй надежды. Надежда – она привела его сюда, надежда на лучшее – поэтому и название порта было глубоко символичным.
Через несколько дней, в составе большого каравана колонистов, купив на последние деньги ружье и место в повозке, Натаниэль Хайкс-Родсток отправился в долгий путь по земле прародины человечества, по черному континенту, где опасность подстерегала его на каждом шагу. Путь его лежал в частное земельное владение некоего мистера Сесиля Роддса, то самое которое потом назовут Родезией.
В Родезии Натаниэль Хайкс-Родсток поднялся довольно быстро. Тогда в тех местах было много пустой земли, и вся проблема заключалась в том, что на этой земле уже жили люди. Впрочем, тогда матабелов не считали за людей, ибо только белый человек заслуживал сего гордого звания. Шаг за шагом, пуля за пулей белые пришельцы ниспровергали авторитет местного короля матабелов, некоего Лобенгулы, который был настолько толст, что даже передвигался с трудом. После появление "така-така", скорострельного автоматического оружия, изобретенного некими мистером Хайремом Максимом, с матабелами договариваться стало и вовсе как никогда просто.
Когда началась Бурская война – война британцев и Британской империи против буров, белых колонистов, потомков голландцев и французов – ни Натаниэль, ни Джонатан Хайкс-Родстоки даже не раздумывали о своем отношении к войне и на чью сторону им встать в этой войне. Оба они присоединились к армии Ее Величества, и сделали это по своему убеждению и по чувству долга перед Родиной, перед Великобританией, поскольку искренне считали что только Британия может принести в эти места свет цивилизации, вырвать Африку из вековой отсталости. Увы, в боях с бурами и Натаниэль и Джонатан погибли, причем Джонатан погиб в собственном доме, куда приехал оправляться после ранения. Чья то метко пущенная пуля нашла его и тут, оставив дом и семью на попечение пятнадцатилетнего Джека Родстока. Джек Родсток, крепкий, выросший в работе по имению, не по годам самостоятельный парнишка со своей задачей справился и не только не промотал плоды трудов отца и дела – но и прирезал к имению, к землям Хайксов-Родстоков еще два надела земли.
Тяжелая, жестокая война, вихрем прокатившаяся по европейскому континенту и перекинувшаяся на другие, вылившаяся в ожесточенные бои на Востоке, схватки в Средиземном море, в Египте лишила Хайксов-Родстоков всего. Буры, Южная Африка восстала моментально, горя ненавистью к британцам и желая отомстить за унижение. В двадцать первом году еще была какая-то надежда, тот же фон Леттов-Форбек со своим отрядом хоть и был опасен, но он не мог контролировать и надежно удерживать значительную территорию, его отряд был силен своей мобильностью, в столкновения с Королевскими Африканскими стрелками старался не вступать. Но после двадцать первого, когда силы Черноморского флота прорвались через проливы и присоединились к германскому Флоту открытого моря, полностью блокировав Средиземное море и выбив из боев Италию, когда подкрепления германцам хлынули сплошным потоком – надежды не осталось никакой. Джек Хайкс Родсток превратился в Джека Хайкса, а его имение, фамильная земля была отобрана бурскими властями за то, что Хайксы-Родстоки дважды участвовали в войне на стороне Британской Империи.
Как ни странно – отняв землю, буры довольно лояльно отнеслись к Хайксу-Родстоку, ставшему теперь просто Хайксом и к его семье. Дело в том, что на Африканском континенте слишком большой вес теперь приобрела Германия на пару с Италией. Если внимательно посмотреть на карту – то Германия прямо или косвенно (земли вассалов, которые к Германии не относились исходя из принципа "вассал моего вассала не мой вассал") владела семьюдесятью процентами земель Африки, еще процентов пять-семь приходилось на Италию, которая сумела сохранить колонии в обмен на сепаратный мир. Остальное принадлежало бурам, молодому независимому бурскому государству, которое моментально заключило договор о дружбе и сотрудничестве признало право экстерриториальности немцев на своей территории и начало думать, что делать, чтобы сохранить свою независимость и не быть поглощенным новообразованной Священной Римской Империей Германской Нации. Потому то и пригодились старые вояки типа Хайкса, которые знали, как воевать, и которых побаивались немцы, зная стойкость и упорство британцев в обороне.
Сначала дед стал охотником – проводником. В Южную Африку приезжали многие – русские, немцы, британцы, североамериканцы, дабы развлечь себя охотой на крупного и опасного зверя – и дед им в этом помогал, он проводил их такими тропами, которые знал только он и матабелы, он подводил их на выстрел к таким слонам, от которых сейчас остались одни лишь легенды. Он открыл частную охотничью компанию, слава о проводнике все больше распространялась по свету, постепенно он взял в аренду земли в несколько десятков раз больше, чем составляло его поместье, нанял людей и снова встал на ноги. Налаженное дело продолжил Генри Хайкс, сын Джека Хайкса и отец Томаса Генри Хайкса.
Но одно оставалось неизменным, и даже война не смогла ничего изменить. Все Хайксы остались подданными британской короны и каждый из Хайксов – мужчин служил в армии Ее Величества. Правда, Томас Хайкс оказался единственным из рода, кто посвятил себя армии всего, без остатка, начав служить в Гвардейской бригаде и потом пройдя экзамен в САС. В САС нельзя служить наполовину, или ты служишь – или нет.
Сейчас Томас Хайкс, осторожно и неторопливо ступая по раскисшей от дождя земле, вел группу. Он не торопился, он знал цену ошибки, он внимательно осматривался и его спокойный, несуетный взгляд замечал то, что другие просто пропустили бы. Вон там, поперек маршрута их движения прошло довольно крупное животное, даже не прошло – проломилось. Он плохо знал местный животный мир – и поэтому не мог сказать по следам кто именно это был. Вон там – водой подмыло корни дерева, скоро оно рухнет. Вон там…
Разведчик ничем не подал вид, что что-то заметил – он так же шел, стараясь не поскользнуться и не нашуметь – только теперь он знал, что с левого фланга – кто-то есть.
Все-таки казаки ошиблись. Точнее – ошибся сам сотник Велехов. Он переоценил сербов, он ни разу не ходил с ними в совместные вылазки – но решил, что если те ходили в Австро-Венгрию и вернулись назад, значит, они умеют действовать в лесу и оставаться невидимыми. Подсознательно, он сравнил сербов с казаками, хотя сравнивать было нельзя. Казачата готовились к службе с детства на профессиональной основе, их готовили к службе люди прошедшие не один локальный конфликт, чаще всего – казаки, отслужившие на Востоке и знающие что такое повстанческая война. А вот у сербов не было ни традиций, ни должной военной дисциплины, они были мстителями, но не военными. Их вряд ли бы обнаружили контрабандисты, поляки или хорваты из усташеских банд – но против британского следопыта – спецназовца они шансов не имели.
Выйдя из опасной зоны – это было уже поле, мерзкое раскисшее поле, перемежаемое перелесками и отдельными деревьями, Африканец огляделся. Ливень уже прекратился, но дождь все еще шел, мерзкий, нудный дождь морось, влага, висящая в воздухе. Африканец остановился и стал ждать своих, не подозревая, что уже находится в перекрестье прицела.
Мерзкая, дождливая ночь сократила прицельную дальность до нескольких десятков метров – это если не использовать никаких современных прицельных приспособлений. Для тепловизора же, установленного на Кобре, мелкая морось давала отличный фон, на котором силуэт человека выделялся ярким пятном на монотонном сером фоне. Соболь подвел к остановившемуся и приставшему на колено человеку красное перекрестье прицела, на мгновение, ощупью включил дальномер. Тысяча пятьдесят. Это много, на такой дистанции смогут работать только его винтовка и крупнокалиберный пулемет. Тем более – ночью.
Где остальные?
Соболь подстроил прицел, жертвуя увеличением ради широкого поля зрения. Ага, вот еще… еще… и всего то?
Четверо. И больше никого.
Это что – диверсионный отряд? Всего четверо? Не похоже. Больше это похоже на разведывательный патруль дальнего действия, на такую же группу пластунов, как и они сами. Если они пройдут чуть дальше – то обнаружат либо их засаду, либо укрытые до поры бронетранспортеры. Четверо – это совсем не та добыча, ради которой стоило бы затевать охоту, кем бы ни были эти четверо. Ежу понятно, что после того, как засада будет реализована, противник поймет что на его группы, переправляющиеся через границу ведется охота. И сменит тактику, затаится.
Сотник положил ладонь на плечо стрелку, Соболь не глядя коснулся ее пальцем четыре раза – четверо. Тогда сотник поймав его руку на условном языке задал вопрос. Стрелок ответил – отрицательно, то есть больше никого нет.
Говорить, даже шепотом они уже не решались.
Первый сержант едва не запнулся за своего разведчика залегшего в раскисшей земле. Весь его немалый опыт позволил обнаружить разведчика только за пять метров, если бы это был противник – он скорее всего был бы уже мертв.
Первый сержант привстал на колено рядом, ревностно оберегая от грязи свою винтовку.
– Что?
– Засада – ответил разведчик едва слышным в шуме дождя шепотом – слева.
– На выходе?
– Да…
Первый сержант и сам подозревал нечто подобное – но конкретно ничего не заметил. Тут была холмистая местность – плоские, поросшие деревьями холмы, переходящие в перемежеванные перелесками поля картофеля. Здесь, в этих холмах можно было легко маневрировать, уходить от обстрела, самим наносить неожиданные удары – но в то же время здесь было раздолье и для засады противника. Проклятый лаз – в нем побеждает тот, кто застанет противника врасплох.
Рядом с шумом плюхнулся в грязь Бит.
– Засада слева – проинформировал его командир.
Кенсилуорт не пошевелился – сразу понял, что за ними наблюдают, и если до сих пор не открыли огнь – значит, неспроста.