Возьмем, к примеру, Сингапур. Две основные группы населения там составляют народы, страны которых всегда были довольно сильно коррумпированы, хотя в одной из них с коррупцией сейчас борются – более или менее успешно, но борются. Это китайцы и индусы. И коррупции в Сингапуре – ноль. Причем дело тут не в размерах, не в том, что Сингапур маленький, а Китай и Индия – большие. Просто действовать надо жестко и последовательно.
Евгений Сатановский: Как говорил «отец» Сингапура Ли Куан Ю: «Чтобы побороть коррупцию, первым делом посади трех своих лучших друзей. Ты знаешь, за что, и они знают, за что». Но кто будет сажать лучших друзей у нас?
Яков Кедми: Во власти нет друзей. Все друзья – не во власти. В системе, где я работал, друзей нет. То есть лично у тебя друзья есть. Но если твой друг нарушит правила хоть на йоту, он может остаться твоим другом, но работать на этой должности он не будет. И в системе его не будет. И в этом нет никакой проблемы. Кто не способен к управлению, пусть не управляет. Друзья все дома, а не на государственной службе. Не там, где управляют страной. Придешь домой – делай со своими друзьями, что хочешь. А на работе любой человек только исполняет свою должность. Если он ее исполняет так, как требуется, – прекрасно. Если нет – спасибо и до свидания.
Там, где это не искоренено, государство страдает. Да, есть государства, которые с этим могут жить. В Японии бешеная коррупция. Но японское государство живет. Во Франции коррупция, в Германии коррупция, в Англии коррупция. В Соединенных Штатах дикая коррупция. Но это не угрожает государству. Для России коррупция власти смерти подобна. Доказано дважды за сто лет. Третий раз будет последний.
То есть основная проблема Российского государства сегодня видится в слабости элиты. В недостатке элиты с государственным мышлением, которой не удается выработать достаточного качества власть для своей страны на всех уровнях, чтобы эта власть эффективно справлялась с проблемами государства.
Евгений Сатановский: Это чем-то напоминает справедливое замечание Иосифа Виссарионовича Сталина – «кадры решают все».
Яков Кедми: В данном случае проблема не только в кадрах. Кадры – это первая проблема. Вторая проблема в том, что Россия – государство огромное. С огромными расстояниями. И заставить эти расстояния не влиять отрицательно на государство, на власть, на систему способно только одно: эффективная транспортная инфраструктура. В царской России это называли дорогами. В сегодняшних терминах – это транспорт. Транспортная инфраструктура не соответствует потребностям России как современного государства, чтобы оно нормально функционировало – социально, экономически и политически. Потому что понятие «до Бога высоко, до царя далеко» в стране все еще существует. Именно из-за того, что проблема инфраструктуры не решена. А этот вопрос – в компетенции власти.
Третье. Сейчас в России начинают понимать – хотя и не все и очень медленно, – что никто за пределами России добра ей не желает. Ни одна страна, ни одна власть. Отдельные люди – может быть. Да и вообще, полагаться на то, что кто-то из-за границы решит твои проблемы, принесет тебе патенты и схемы, как управлять государством на благо народов России, – это не наивность, это безответственность. Проблемы России может решить только сама Россия. И только теми методами, которые подходят конкретно для нее, для ее проблем, для ее менталитета, для ее структуры. Ни один университет мира не даст таких специалистов. На Украине – пожалуйста, пусть пригоняют кого угодно. А Россия на своем опыте убедилась, что никто ее не исправит, и никто не выдвинет вперед, кроме граждан России.
И не надо сравнивать с теми периодами российской истории, когда в страну привозили иностранцев, – при Петре I или при Екатерине II. Это не были наемные гастролеры, которые отрабатывали гонорар, пытаясь урвать побольше. Все иностранцы, которые были привезены и Петром, и Екатериной, стали гражданами России и заботились о ней, как о своей стране. Включая, между прочим, саму Екатерину. Для них это была их страна. И это надо понимать и именно так относиться ко всему иностранному. Прогнать его через свои мозги. Когда говорят, что умом Россию не понять, – да нет, понять умом можно. Но только российским. Не немецким. Не американским. Не китайским. И не еврейским. Если не говорить о евреях России, которые считают Россию своей страной. А тех, которые живут вне России, не считают Россию своей страной и не понимают ее, слушать не нужно. Бесполезно.
Евгений Сатановский: Сколько уже было в 1990-е рецептов, сколько советчиков! И до чего бредовый результат.
Яков Кедми: Потому что никто из этих советчиков о России не думал и за страну не болел. Для них это был заказ. Выгодный заказ, на котором можно было дополнительно заработать, проведя другие махинации. Пользуясь наивностью, глупостью или безответственностью того, кто этих людей сюда привел. И примеров тысячи. И авторы их знают, и читатели знают, и власти знают.
Мы назвали три основных проблемы. А вот еще одна. После развала Советского Союза российские граждане постепенно начали понимать, что самым большим достижением советской власти были культура, образование и наука. Так вот, если Россия не восстановит свою систему образования, которая была наилучшей в мире и дала лучших в мире специалистов, а будет пытаться экспериментировать с чужими неудачными концепциями, она будет деградировать. Потому что до сих пор еще Россия живет на том образовании, которое было заложено в Советском Союзе. И на тех основах науки, которые были заложены в Советском Союзе. Если она хочет их развивать, то для этого не следует разрушать фундамент, а потом без фундамента начинать строить что-то, привезенное извне. Фундаментальные науки в России были на самом высоком уровне. Да, не хватало финансирования. Не хватало открытых связей с мировым научным сообществом. Но все это сегодня можно дать. А основа-то где?
Евгений Сатановский: Основа в старой немецкой гимназии и старых немецких университетах. В том, что убито в Европе болонской системой из-за обычной конкуренции. Потому что на самом деле европейский специалист должен, исходя из современных реалий рынка, мозгами своими работать на нормальную американскую корпорацию. Ему заплатят много, да. Но при этом идет отстрел конкурентов. Этот принцип пришел в Россию и, к сожалению, победил в сфере образования.
Яков Кедми: Иначе говоря, Россия растранжирила тот запас великолепного образования, которое получали в Советском Союзе. И среднего, и высшего. Она не смогла эффективно его использовать. И сегодня она пытается что-то сделать не на той могучей базе, а проводя те или иные эксперименты непонятно с чем и непонятно как. То, что дети в России не могут получить нормального образования, за исключением небольшой кучки, родители которых способны заплатить за это бешеные деньги, ни для кого не секрет. А в высшем образовании вообще катастрофа. Потому что образование стало во многом дойной коровой. Но за деньги образование не строят. Успех в этой сфере измеряется не тем, сколько заплатит студент за обучение. И если у него нет данных, то, сколько бы он ни платил, на физмат его не должны принимать.
В Советском Союзе был блат при приеме. И все знали, что блатные дети могут поступить в МИФИ – в определенном количестве. Но в МФТИ блатных не было. Потому что если стране нужны физики высшего класса, то там будут учиться только те дети, которые способны ими быть. Несколько детей партийных работников – и на этом пала Россия потом – могут получить образование в МИФИ. И вот когда в Высшую школу КГБ на отделение внешней разведки начали принимать блатных – с этого началась катастрофа. Когда этих блатных стали направлять на теплые места в Службе внешней разведки, – началась деградация власти. И если это повторяется сегодня, то это верный путь назад.
Таким образом, в Россию надо вернуть основные вещи. Вернуть государственных людей, думающих государственными интересами, в государственную власть. Искоренить коррупцию. Восстановить образование, науку и высшее образование. Причем сделать образование доступным и равным для всех. Не за деньги. Образование – это не прибыль ректора университета. На образовании нельзя наживаться. Это государственный интерес. Точно так же, как армия. Хочется зарабатывать деньги – иди на рынок. Не в науку.
Наука – это не во имя прибыли. Образование – это не во имя прибыли. Это должно быть экономично, но есть области в жизни, в которых главное не прибыль, а то, что там делают люди. К ним относится и здравоохранение. Здоровье людей – это не прибыль врача. Врач должен достойно жить. Но цель системы здравоохранения – не получать прибыль, а обеспечить здоровьем людей. А если это прибыль, то это обычный рынок. Обычная торговля. Прибыль будет, а здоровья не будет. Образования не будет – а прибыль будет.
Евгений Сатановский: Поэтому врачи и воюют против реформы системы здравоохранения, понимая, что она убивает медицину. И поэтому ученые и преподаватели школ и вузов воюют против реформ в образовательной сфере.
Яков Кедми: Значит, остались люди, для которых наука, высшее образование и здравоохранение важнее, чем собственный карман. И пока руководство в России не поймет, что есть сферы, где важны не деньги, а смысл, и не пойдет в этом направлении, ничего не получится. Потому что все остальное – лишь производные.
Россия, повторю, должна понять, что до нее никому нет никакого дела. Никто за нее ее проблемы решать не будет. Ни внутренние, ни внешние. И поэтому то, что Россия наконец-то, за пять минут до катастрофы, начала более серьезно относиться к своим вооруженным силам и сумела как-то, чисто по-русски, авральными методами выкарабкаться из болота, – положительный шаг для нее. А вот почему она опоздала, почему в Министерстве обороны были те, кто был до Шойгу, как их допустили до таких постов и почему их покрывали и покрывают – это уже проблема, и ее надо решать. Если это было вчера, тогда вопрос: Шойгу исключение, а не правило? Или наоборот?
Евгений Сатановский: Есть шутка о том, что единственная задача России – это клонировать Шойгу.
Яков Кедми: Да, в России проблемы с элитой. Но, как сказал товарищ Сталин товарищу Поликарпову, «других писателей у меня для вас нет». Вот есть население российское. Так пусть из него руководство и делает новую элиту. Как-никак, сто сорок с лишним миллионов. Как в нашей армии учат: вот это твоя задача, это твои средства. Вот с этими средствами ты и решай задачу. Вот эти возможности мы тебе даем. Вот из этих людей ты выбираешь и готовишь нужных. Других нет. Можешь – делай. Не можешь – до свидания. Так же и в управлении государством. Это Россия. Такое-то население, такие-то проблемы, такие-то размеры. Работай.
И последнее, о чем Россия должна помнить. К ней всегда относились с двух точек зрения. Все население мира делилось на две категории. Большинство ее боялось и боится до сих пор. Большая страна, огромная, непонятная, неизвестная. А другая часть думала, что слишком велика эта территория для одного народа. Не отхапать ли от нее что-нибудь? Так и сегодня. Одна часть боится России, а другая часть хочет ее поделить. Для себя и во имя себя. Так было, есть и будет со всеми государствами. Поэтому Россия должна решить, как ей жить в таком мире. И не надеяться на то, что кто-то на нее будет смотреть по-другому. И к Советскому Союзу относились так же, как сейчас к России, просто называли это борьбой с коммунизмом. А когда коммунизм кончился, оказалось, что это не борьба с коммунизмом, а борьба с Россией. И все причины, которые привели к Крымской войне XIX века, действительны сегодня.
Китайцы эту историю поняли. И сказали: опиумных войн больше не допустим. Не будет больше мир делать с Китаем то, что было сделано во время опиумных войн. И изменились. И обошлись без аналогов 1991 года в Москве. Нашли возможность исправить ошибки прошлого, не ставя страну на грань катастрофы, и отыскать более цивилизованные и более эффективные формы усилить и укреплять государственную элиту. Это китайская традиция. Китайцы решают китайские проблемы по-китайски. Но они их решают. Они не полагаются на авось, как русский мужик – то ли барин умрет, то ли пес умрет.
Какова вечная проблема российского чиновника? «А зачем мне это надо? Не трогайте меня, я свое зарабатываю. Я свое ворую. Чего вы ко мне приходите с какими-то новшествами? А мне что с этого будет?» И поэтому гробят в России все новшества. И поэтому, пока в России не искоренят этот подход – «Зачем мне это нужно, не трогайте меня, я хочу, чтоб было как всегда, как русский барин жил», – пока не перевоспитают население, будет страдать Россия от замедленных темпов развития по сравнению с тем, что нужно и на что она способна.
Вернемся ненадолго к Сингапуру. Кто бывал в китайских кварталах в Гонконге, кто бывал в Индии, тот видел грязь на этих улицах.
Евгений Сатановский: Санитарно-эпидемиологическая катастрофа.
Яков Кедми: Но посмотрите на тех же самых индусов и тех же самых китайцев в Сингапуре! Мостовая в центре города чище, чем немецкая аптека в Берлине. То есть можно народ воспитывать и перевоспитывать. Но это надо поставить как цель. И делать это постоянно. В 1972 году Сингапур был захолустной рыбацкой деревней. 1972 год – это же только вчера было. А Россия – большая страна. Она намного богаче. И народ талантливый, уж не меньше, чем в Сингапуре. Если он, несмотря на все свои власти, достиг таких успехов, это действительно талантливый народ. Единственное, что ему не хватает, – власти, которая бы соответствовала потенциалу народов России. И чем ближе будет потенциал власти в России к интересам народа, чем больше она будет думать об интересах народа, тем она будет успешней. А если не будет – ну, то что было дважды в прошлом веке, может повториться и в этом.
То есть дело за реализацией. Успех меряется не усилиями, а результатами. Чтобы вскипятить воду, надо ее нагреть до ста градусов. Если нагреть до девяноста, она не закипит. Меры, которые принимаются, должны быть достаточны не для отчета «я сделал», а для результата.
Евгений Сатановский: По большому счету, пока огромная толпа народу, понимая, что никто их за это специально не поблагодарит, не начнет делать каждый на своем месте все, что может, – результата не будет.
Яков Кедми: Однажды Бен-Гурион, когда его партайгеноссе ему сказали: «Послушай, Бен-Гурион, может, народ не хочет того, что ты предлагаешь делать?» – ответил: «А меня не интересует, чего хочет народ. Я знаю, что народу нужно». Так вот правитель государства должен знать, что нужно его народу. И проводить это в жизнь, не ища популярности у народа, а делая то, что нужно. Потому что народ, откровенно говоря, всегда и везде хочет одного: чтобы у него все было и ничего ему за это не было. Любой народ в любой стране. В России тем более.
Глава 9 Баланс сил в мире
Евгений Сатановский: И создал Господь мир сей, и небо, и землю. И вот мы живем в нем по принципу, что называется, «мама, за что я еврей?», с интересом наблюдая за окружающей средой. А она постоянно меняется. Ну есть такая особенность у человечества. Ничего вечного в нем не бывает. Все постоянно создают какие-то тысячелетние государства. Не важно, рейхи это или империи. А потом они колются, делятся, меняют границы. И это почему-то всех удивляет. Вот смотришь на карты двухсотлетней, столетней, пятидесятилетней давности – а они другие.
То же самое Хельсинкское совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе, зафиксировавшее итоги Второй мировой войны, – на сколько лет их зафиксировало? Постколониальные страны – все границы проведены по меридианам и параллелям, линейкой и циркулем. Смотришь на Африку и диву даешься – как же ровно там границы пролегали! Ведь на самом деле те, кто их прокладывал, жили в Париже, Лондоне, Брюсселе, Мадриде или Лиссабоне, и даже не предполагали, что должны учитывать мнение каких-то аборигенов. Почему они должны? С какой стати?
Ровно то же самое было с подмандатными государствами из бывшей Оттоманской Порты. И что, это навечно? Да нет. Ну, вот есть у тебя государство. Оно даже зафиксировано в ООН. У него есть герб, флаг, гимн, посольств море. Офисы в Нью-Йорке и Швейцарии, набитые паразитами, вывозящими из государства честно украденные деньги. А на самом деле государства де-факто давно нет.
И вот что сейчас, похоже, происходит. Мир, по всей видимости, начинает жить без Запада – все больше, и больше, и больше. Не потому, что этого хотят Пекин или Москва. Собирается какой-то профсоюз стран, которым неудобно с МВФ и всей этой системой, выстроенной после Второй мировой. И они стараются между собой соорудить какую-то экономику, которая не будет зависеть от капризов пожилой девушки из Госдепартамента или какого-нибудь чиновника в Лондоне или Париже.
Как в XVII веке жили? Ну да, начиналась экспансия. Какие-то кусочки территории европейцы как бы освоили. К началу XX века на карте мира было, прямо скажем, немного цветов. Болтались какие-то пятна в Хеджазе, плюс недоделенный Иран, плюс Афганистан, который служил буферной зоной между Россией и Британской империей. И какие-то бывшие испанские и португальские колонии в Латинской Америке, которые стали государствами. Кто раньше начал, тот раньше развалился. А все остальное – Африка, Азия – в два цвета. Зеленый – британский, фиолетовый – французский. Какой там Вьетнам, какой Лаос, какая Бирма? Какая Индия? О чем вообще речь?
Потом ситуация изменилась. Через каких-то полвека карта мира стала разноцветной – почти двести государств. А совсем недавно постколониальные границы впервые изменились официально, и все это признали. Южный Судан отделился от Судана как такового. И в Африке возникло еще одно государство, которое сразу же полетело в тартарары, начало великую резню на своей территории. Но процесс-то пошел. Так почему Нигерия должна быть единой, с ее исламским севером и христианским югом? А почему Мали должно быть вот таким, с его туарегами? А Ирак – ну да, сколотили в Двуречье некий Ирак. И что, он теперь всегда Ираком, что ли, будет?