— Э… хм. — Казалось, Губернатор сомневался. — Я мало в этом разбираюсь. Наверное, можно договориться о взаимной выгоде. Наверное, после того как я детально проверю ваши мандаты — для большей информации, которая понадобиться моему правительству, прежде чем оно сможет перейти к делу, — и после того как я осмотрю ваш корабль. Желательно будет, чтобы вы отправились на Тазенду.
Ответа не последовало, и тон Губернатора стал прохладнее.
— В любом случае, мне необходимо осмотреть ваш корабль.
Ченнис сдержанно произнес:
— К сожалению, в данный момент корабль ремонтируется. Если Ваше Превосходительство не против дать нам сорок восемь часов, то он будет в вашем распоряжении.
— Я не привык ждать.
Впервые Притчер встретил пристальный взгляд Губернатора, глаза в глаза, и чуть не задохнулся. На мгновение у него было ощущение утопающего, но потом он оторвал взгляд.
Ченнис не дрогнул:
— Корабль не может приземлиться за сорок восемь часов, Ваше Превосходительство. Мы здесь, и мы безоружны. Можете ли вы сомневаться в наших честных намерениях?
Долгое молчание, и потом Губернатор сердито сказал:
— Расскажите мне о мире, из которого вы прилетели.
Это было все. С этим обошлось. Больше неприятностей не было. Губернатор, выполнив свои официальные обязанности, явно потерял интерес, и аудиенция на этом полностью закончилась.
И когда все закончилось, Притчер, вновь оказавшись в своих апартаментах, тщательно изучил себя.
Осторожно, сдерживая дыхание, он «почувствовал» свои эмоции. Определенно ему казалось, что никаких изменений с ним не произошло, но почувствовал бы он какие-нибудь изменения? Разве он чувствовал изменения после обращения Мулом? Разве все не выглядело естественно? Как должно было быть.
Он экспериментировал.
Четко осознав цель, он огласил криком тихие пещеры своего разума. И этот внутренний крик звучал так:
— Второй Фонд должен быть обнаружен и уничтожен!
И эмоцией, сопровождавшей этот крик, была подлинная ненависть. И под ней почти не было неуверенности.
И потом в его сознании слово «Мул» заменило фразу «Второй Фонд». И от простой этой эмоции у него сперло дыхание, а язык омертвел.
Пока все идет как надо.
Но может, им управляли по-другому — более тонко? И были сделаны крошечные изменения? Изменения, которые он не смог обнаружить, потому что само их существование деформировало его суждение.
Что можно было на это ответить?
Но он все еще чувствовал абсолютную преданность Мулу! Если это не было изменено, все остальное действительно не имело значения.
Он снова вернул свой разум в действие. Ченнис был занят в своем конце комнаты. Ногтем большого пальца Притчер неторопливо включил наручный передатчик.
И затем, получив ответ, он ощутил волну облегчения, которая накрыла его и оставила ему лишь слабость. Спокойное лицо не выдало его, но внутри он кричал от радости. И когда Ченнис повернулся к нему лицом, Генерал знал, что с этим фарсом почти покончено.
Отступление четвертое
Двое Спикеров шли навстречу друг другу, и один остановил другого:
— Я получил сообщение от Первого Спикера.
В глазах другого замелькала догадка:
— Точка пересечения?
— Да! Дожить бы до рассвета!
5. Один и Мул
Ничто в действиях Ченниса не показывало, что он увидел какую-то незначительную перемену в поведении Притчера и в их отношениях друг к другу. Он откинулся на твердую спинку деревянной скамьи, разбросав ноги.
— Что вы скажете о Губернаторе?
Притчер пожал-плечами:
— Вообще ничего. Он вовсе не показался мне гигантом мысли. Совсем не яркий образец человека Второго Фонда, если это то, чем он предположительно должен быть.
— Вы знаете, я не думаю, что он им был. Я не уверен в том, что все это значит. Предположим, вы из Второго Фонда, — Ченнис задумался. — Что бы вы сделали? Предположим, у вас есть представление о том, зачем мы здесь. Как бы вы управляли нами?
— Конечно, обращением.
— Как Мул? — Ченнис резко поднял взгляд. — А мы почувствовали бы, что нас обратили? Не уверен… А что, если они просто психологи, но очень умные?
— В этом случае, я бы довольно быстро вас убил.
— А наш корабль? Нет. — Ченнис погрозил пальцем. — Мы блефуем, старина Притчер. Это может быть только блеф. Даже если у них есть эмоциональный контроль готовности, мы — вы и я — только фасад. Это с Мулом они должны бороться, и они просто так же осторожны с нами, как и мы с ними. Я допускаю, что им известно, кто мы.
Притчер холодно посмотрел на него:
— Что же вы собираетесь делать?
— Ждать. — Отрубил тот. — Пусть они придут к нам. Может быть, их беспокоит корабль. Но скорее всего — Мул. Они блефовали с Губернатором. Это не сработало. Мы остались тверды. Следующей персоной, которую они пошлют, будет представитель Второго Фонда, и он предложит нам какую-то сделку.
— А затем?
— А затем мы заключим ее.
— Я так не думаю.
— Потому что вы считаете, что мы подставим Мула? Да нет же.
— Нет, Мул смог бы справиться с вашей хитростью, с любой, какую бы вы не придумали. Но все-таки я так не думаю.
— Тогда потому что вы думаете, что мы не смогли бы надуть людей Фонда?
— Может и так. Но дело не в этом.
Взгляд Ченниса упал на то, что сжимал в ладони Генерал. Помрачнев, он произнес:
— Вот в чем, оказывается, дело.
Притчер покачал бластером.
— Вот именно. Вы арестованы.
— За что?
— За измену Первому Гражданину Союза.
Ченнис поджал губы:
— Что происходит?
— Измена! Как я сказал. А я исправляю положение.
— Ваши доказательства? Или основания, предложения, фантазии? Вы сошли с ума?
— Нет. А вы? Вы думаете, Мул отправляет сопливых юнцов с нелепыми безрассудными заданиями просто так? В то время это меня удивило. Но, сомневаясь, я только терял время. Почему он должен был послать вас? Потому что вы умеете улыбаться и хорошо одеваться? Потому что вам двадцать восемь?
— Возможно, потому что мне можно доверять. Или вы не готовы к логическим аргументам?
— А может, потому, что вам нельзя доверять. Что довольно логично, как оказалось.
— Мы подбираем парадоксы, или вся эта словесная игра показывает, кто может сказать последнее слово?
Притчер с бластером подался вперед. Он остановился прямо перед молодым человеком:
— Встать!
Не особенно спеша, Ченнис встал и почувствовал, как ствол бластера слегка уперся ему в живот.
Притчер сказал:
— Целью Мула было найти Второй Фонд. Он и я потерпели неудачу. Это тайна, которую никто из нас не разгадал, хорошо спрятана. Поэтому оставалась лишь одна неиспробованная возможность — найти того, кто уже знал, где.
— Это я?
— Видимо, да. Я не знал тогда этого наверняка, но хотя мой ум и заторможен, направление он пока указывает правильное. Как легко мы нашли Звездный Тупик! Как удивительно точно вы исследовали нужное поле на Лензе среди бесконечного количества возможностей! А сделав это — как замечательно мы находим нужную для изучения точку! Вы непроходимый глупец! Вы так недооценили меня, что вам не пришла в голову комбинация невозможных случайностей. Вы думали, это мне не по зубам?
— Вы хотите сказать, что мне слишком везло?
— Да, слишком — для любого надежного человека.
— А может, вы занизили границы моей везучести?
Бластер дернулся, хотя только холодный блеск глаз стоящего перед Ченнисом человека выдавал его растущий гнев.
— Потому что вы на службе Второго Фонда.
— На службе? — Бесконечное презрение. — Докажите.
— Или под психическим воздействием.
— Без ведома Мула? Смешно.
— С ведома Мула. Прямо в точку, мой юный олух. С ведома Мула. И вы что думаете — вам корабль дали побаловаться? Вы привели нас ко Второму Фонду, как и предполагалось.
— Не улавливаю ни крупицы смысла во всех ваших наговорах. Почему это я, интересно, должен был все это делать? Зачем мне приводить вас во Второй Фонд, если я предатель? Почему бы мне не мотаться беззаботно по Галактике — с теми же результатами, что были у вас?
— Ради корабля. Потому что абсолютно ясно — людям Второго Фонда необходимо для обороны атомное оружие.
— Придумайте что-нибудь получше. Что для них один корабль? И если бы они рассчитывали, что, захватив его, получат необходимые данные и уже на следующий год смогут построить атомные станции — значит, весь Второй Фонд состоит из одних простаков. Вроде вас самого, скажу я вам.
— У вас будет возможность объяснить это Мулу.
— Мы возвращаемся на Калган?
— Напротив. Мы остаемся здесь. И Мул присоединится к нам через пятнадцать минут, может, чуть раньше или позже. Вы думаете, он не последовал за нами, мой остроумный, сообразительный себялюбец? У вас хорошо получилась роль приманки наоборот. Наши жертвы не клюнули на вас, зато мы теперь точно знаем, на кого нам охотиться.
— Напротив. Мы остаемся здесь. И Мул присоединится к нам через пятнадцать минут, может, чуть раньше или позже. Вы думаете, он не последовал за нами, мой остроумный, сообразительный себялюбец? У вас хорошо получилась роль приманки наоборот. Наши жертвы не клюнули на вас, зато мы теперь точно знаем, на кого нам охотиться.
— Могу я сесть, — спросил Ченнис, — и объяснить вам кое-что на пальцах? Пожалуйста.
— Ничего, постоите.
— В таком случае, я могу сказать это и стоя. Вы думаете, что Мул следил за нами с помощью гипертрейсера в системе связи?
Бластер, скорее всего, снова дрогнул. Хотя Ченнис точно не видел. Он продолжал:
— Похоже, вас это не удивило. Хотя к чему терять время, выясняя, притворяетесь вы или нет. Да, я знал об этом. И теперь, показав вам, что я знал кое-что, о чем вы не догадывались, я скажу вам еще одну вещь, о которой вы не знаете, и уж это наверняка.
— Что вы все ходите вокруг да около, Ченнис? Я-то думал, с изобретательностью у вас все гладко.
— При чем здесь изобретательность? Были предатели, конечно, или вражеские агенты, если вы предпочитаете этот термин. Но Мул узнал об этом довольно любопытным образом. Видите ли, похоже на то, что на некоторых из его обращенных людей тайно оказывали давление.
На этот раз бластер дрогнул. Несомненно.
— Я подчеркиваю это, Притчер. Именно поэтому он нуждался во мне. Я не был обращенным. Разве он не говорил тебе особо, что ему нужен обращенный человек? Раскрыл ли он тебе настоящую причину или нет?
— Попробуй что-нибудь другое, Ченнис. Если бы я был против Мула, я бы чувствовал это.
Спокойно, быстро Притчер анализировал, что он думает. Он чувствовал, что все по-прежнему. Все по-прежнему. Ясно, что этот человек лжет.
— Ты думаешь, что чувствуешь преданность Мулу. Возможно. Лояльность не трогали. Это слишком легко обнаружить, сказал Мул. Но как ты чувствуешь себя психически? Вяло? С тех пор как началось наше путешествие, ты всегда чувствуешь себя нормально? Или ты чувствовал себя странно иногда, как будто это не совсем ты? Ты что, хочешь просверлить меня, не спуская курка?
Притчер на полдюйма отвел бластер.
— Что ты хочешь сказать?
— Я говорю, что на тебя оказали давление. Тобой управляли. Ты не видел, как Мул положил этот гипертрейсер. Ты не видел никого, кто это сделал. Ты просто нашел его там и предположил, что это сделал Мул, и тогда-то ты допустил, что он следит за нами. Уверен, что наручный приемник, который ты носишь, связывается с кораблем на длине волны, на которой мой не работает. Ты думаешь, я не знал этого?
Он говорил теперь быстро, сердито. Его маска равнодушия растворилась в жестокости.
— Но это не Мул приближается к нам оттуда. Это не Мул.
— Кто тогда, если не он?
— Ну, кто, ты думаешь? Я обнаружил этот гипертрейсер на следующий день после отлета. Но я не думал, что это Мул. В тот момент у него не было причины для сбора дополнительных сведений. Ты что, не понимаешь, что это абсурд? Если бы я был предателем, и он это знал, меня бы могли обратить так же легко, как и тебя. И он бы узнал тайну местонахождения Второго Фонда из моего разума, не посылая меня в другую половину Галактики. Ты можешь сохранить тайну от Мула? И если я не знал, тогда я не мог привести Мула к нему. Так зачем посылать меня в таком случае?
Ясно, что гипертрейсер должен был быть помещен туда агентом Второго Фонда. Вот кто идет к нам сейчас. А смогли бы тебя одурачить, если бы твой драгоценный разум не был под воздействием? Какая же это нормальность, раз ты представил безмерную глупость мудростью. Я доставляю корабль Второму Фонду? Что бы они делали с кораблем?
Это ты им нужен, Притчер. Ты знаешь о Союзе столько, сколько никто другой, кроме Мула, и ты не опасен им, пока он существует. Вот почему они вложили направление поисков в мой разум. Конечно, я просто так не мог найти Тазенду по поисковой схеме Ленза. Я знал это. Но я знал, что за нами следит Второй Фонд, и я знал, что они устроили это. Почему не поиграть в их игру? Это была битва двух блефующих сторон. Им были нужны мы, а мне — место их расположения. А Космос побеждает того, кто не смог переблефовать другого.
Но именно мы проигрываем, пока ты направляешь на меня свой бластер. И, конечно, это не твоя идея. А их. Отдай мне бластер, Притчер. Я знаю, тебе это кажется неправильным, но это говорит в тебе не твой разум, а Второй Фонд. Дай мне бластер, Притчер, и мы вместе встретим лицом к лицу того, кто сейчас приближается.
Притчер в ужасе столкнулся с растущим смятением. Правдоподобие! Мог ли он так ошибаться? Почему это внутреннее сомнение в себе? Почему слова Ченниса так правдоподобны?
Умение внушать доверие!
Или это его измученный разум, сопротивляющийся вторжению чужестранцев?
Он раздвоился?
Затуманенно он видел Ченниса, стоящего перед ним с протянутой рукой. И неожиданно он понял, что собирается отдать свой бластер.
И когда мышцы его руки начали сокращаться, чтобы сделать это, дверь за его спиной неторопливо открыли — и Генерал обернулся.
Возможно, в Галактике есть люди, которых можно спутать с кем-то другим, даже в спокойной обстановке. Соответственно, бывают состояния ума, когда спутать можно даже абсолютно непохожих. Но Мул выше любой комбинации двух факторов.
Никакая борьба в уме Притчера не смогла воспрепятствовать мгновенному психическому потоку спокойной энергии, который поглотил его.
Физически Мул не мог подавить никакую ситуацию. Не подавил он и эту.
Он был довольно нелепой фигурой под слоями одежды, которые утолщали его сверх разумного, но не позволяя ему достичь нормальных размеров даже таким образом. Его лицо было укутано, и как обычно выступающий клюв закрыл все, что, покраснев от холода, выглядывало наружу.
Наверное, большего несоответствия сцене спасения невозможно представить.
Мул сказал:
— Убери свой бластер, Притчер.
Потом повернулся к Ченнису, который пожал плечами и сел.
— Эмоциональный контекст, похоже, здесь довольно беспорядочный и большей частью конфликтный. Что это там за другой, помимо меня, кто следит за вами?
Резко вмешался Притчер:
— Гипертрейсер помещен на корабль по вашему приказу, сэр?
Мул перевел на него спокойный взгляд:
— Конечно. А разве может какая-нибудь организация в Галактике, кроме Союза Миров, иметь к этому доступ?
— Он сказал…
— Ну, он здесь, Генерал. Зачем его цитировать. Ты что-то говорил, Ченнис?
— Да. Но ошибки очевидны, сэр. Это было мое мнение — что трейсер был помещен туда кем-то, нанятым Вторым Фондом, и что нас привели сюда для других целей, которые я был готов перечислить. Я находился под все большим впечатлением, что Генерал более или менее оказался в их руках.
— Судя по твоим словам, ты так больше не думаешь?
— Боюсь, что да. Или тогда у двери — не вы.
— Хорошо, тогда давайте это обсудим.
Мул снял верхнюю, на мягкой подбивке одежду с электроподогревом.
— Не возражаете, если я тоже сяду? Теперь мы здесь в безопасности, и никто не в силах нам помешать. Ни у одного жителя этой глыбы льда не появится желания приблизиться к этому месту. Это я вам обещаю. — И была зловещая серьезность в этом настойчивом утверждении своей власти.
Ченнис выразил свое негодование:
— Для чего такое уединение? Кто-то собирается подать чай или вызвать танцовщиц?
— Вряд ли. Так что там у тебя за теория, молодой человек? Люди Второго Фонда следили за вами с помощью прибора, которого нет ни у кого, кроме меня. И, как ты сказал, ты обнаружил это место?
— По-видимому, сэр. Кажется очевидным, чтобы объяснить известные события, что в мою голову были вложены определенные знания…
— Теми же людьми Фонда?
— Я думаю, никем другим.
— Тогда тебе не пришло на ум, что если человек из Второго Фонда смог заставить, или переменить, или завлечь тебя на дорогу ко Второму Фонду в своих собственных целях — и я предполагаю, ты не знал, что он использовал методы, похожие на мои, хотя, заметь, я могу имплантировать только эмоции, но не идеи, — и тебе не пришло в голову, что, если он смог это сделать, не было большой нужды посылать с тобой гипертрейсер?
И Ченнис, резко подняв взгляд, с неожиданным испугом встретил большие глаза повелителя. Притчер что-то пробормотал — по его плечам было видно, что он расслабился.
— Нет, — произнес Ченнис, — это не пришло мне в голову.
— Или что, если они были вынуждены следовать за вами, они не способны управлять тобою, и что у тебя, неуправляемого, было очень мало шансов найти путь сюда. А ты нашел его. Это приходило тебе в голову?
— Тоже нет.
— Почему нет? Твой интеллект поднялся на уровень гораздо больше вероятного?
— Единственный ответ — это вопрос, сэр. Вы присоединяетесь к Генералу Притчеру, обвиняя меня в измене?