Поэтому Леня двигался по квартире тихо, как индеец по прерии. И ушел незамеченным.
Когда они с Анной Аркадьевной вчера вошли в дом, каморка консьержки была пуста, теперь же перед окошком сидела полная брюнетка пенсионного возраста. Увидев Маркиза, она бдительно сдвинула брови и пристально уставилась на него.
– Капитан Несгибайло, – представился Леня, не дожидаясь вопросов, и предъявил консьержке удостоверение сотрудника полиции. Удостоверение было очень хорошее, гораздо лучше настоящего.
Консьержка ахнула. Взамен бдительности на ее лице проступило выражение испуганной преданности.
– А что, – пролепетала она, бледнея на глазах, – в нашем доме что-то случилось?
– Пока нет, – ответил Маркиз строго. – Но есть сведения, что может случиться в самое ближайшее время. А вы знаете, что преступление лучше предупредить, чем раскрыть!
– Я так и знала! – всполошилась консьержка. – Я чувствовала, что-то должно произойти!
– Какие у вас были для этого причины? – насторожился Леня. – Вы видели каких-то подозрительных людей?
– Нет, но у меня на ближайший месяц очень плохой гороскоп. И вообще, сейчас Меркурий в третьей четверти и Юпитер на подъеме, а это нехорошо…
– Не знаю, как там насчет Меркурия, но у нас есть определенные подозрения, и я надеюсь, что вы, как ответственный гражданин, окажете всевозможную помощь…
– Я всегда… Я целиком… – непонятно забормотала консьержка. – Вы на меня всегда можете…
– Я надеюсь, – в тон ей ответил Маркиз и боком протиснулся в каморку.
Это была крошечная комнатка, в которой с трудом помещалась узкая кушетка, накрытая клетчатым полушерстяным одеялом, маленький столик, на котором едва умещались электрический чайник и телевизор, и стул, на котором сидела сама консьержка. На кушетке поверх одеяла дремала небольшая трехцветная кошечка. На стене висел астрологический календарь, портрет мужчины с густой черной бородой и какая-то сложная диаграмма с обозначениями небесных светил.
– Кстати, ваше имя-отчество? – осведомился Маркиз, между делом почесав кошку за ухом.
– Галина Семеновна, – отрапортовала консьержка, не сводя с него преданного взгляда.
– Очень хорошо! – одобрил Леня. – Я вижу, что вы – ответственная и наблюдательная женщина, и надеюсь, окажете посильную помощь органам правопорядка в моем лице.
– Непременно! – воскликнула консьержка.
– Так вот, Галина Семеновна, у вас есть какой-то журнал дежурств?
– Да, конечно! – Консьержка вытащила из стола толстую потрепанную тетрадь.
– Вы записываете каждого входящего и выходящего?
– Нет… – Консьержка смутилась. – Жильцов дома я не записываю, только всяких посыльных, курьеров и тому подобных… или если были какие-то происшествия…
– Ну что ж, посмотрите в своем журнале, не было ли каких-то происшествий в эти дни… – и Леня назвал те даты, когда неизвестные злоумышленники пытались проникнуть в квартиру Анны Аркадьевны.
Консьержка перелистала тетрадь и уставилась на одну из страниц.
– Ну, конечно! – проговорила она трагическим голосом. – Я так и знала!
– Что, – Леня заглянул через ее плечо, – вы заметили что-то подозрительное?
В верхнем левом углу страницы была проставлена дата. Это был тот день, когда Анна Аркадьевна застала первого злоумышленника перед дверью своей квартиры.
– Нет, но в этот день было полнолуние, а в полнолуние всегда случаются неприятности.
– Вы так считаете? – Леня с сомнением взглянул на портрет бородача. – А скажите, Галина Семеновна, около двух часов дня никто посторонний не входил в дом?
– Около двух? – переспросила консьержка. – Никто…
Однако в ее голосе прозвучали неуверенные нотки, и консьержка украдкой бросила взгляд на кушетку. Кошка повела ухом, как будто почувствовала этот взгляд.
– Вы уверены? – Леня проследил за ее взглядом. – Вы ведь обещали всячески содействовать следствию в моем лице! А кстати, как зовут вашу кошечку?
– Маруся, – смущенно сообщила консьержка. – Ну да, я вышла на пять минут… ну, может быть, на десять… н у, самое большее, на полчаса. Маруся куда-то убежала, и я очень беспокоилась… сами знаете, сейчас развелось столько беспризорных собак…
– Значит, вас в это время не было на месте, – констатировал Леня. – А когда вы вернулись, вы не заметили ничего подозрительного?
– Ничего… – пролепетала консьержка и снова воровато покосилась на кушетку.
Леня протянул руку и поднял край одеяла.
На полу под кушеткой он увидел синюю хозяйственную сумку на колесиках.
– Я ее на всякий случай прибрала! – смущенно забормотала Галина Семеновна. – Мало ли, думаю, кто-то из жильцов забыл… но никто не спрашивал, я и подумала…
– Значит, так! – перебил ее Маркиз. – Пожалуйста, подробнее, где и при каких обстоятельствах вы нашли эту сумку?
– Так вот, я пошла искать Марусю… ну, нашла я ее быстро, Маруся около баков сидела. Вернулась… мне навстречу из подъезда выбежал какой-то мужчина…
– Вот об этом мужчине, пожалуйста, еще раз и чуть подробнее. Как он выглядел?
– Извините, – консьержка пригорюнилась. – Я как раз в это время отчитывала Марусю, поэтому не разглядела его как следует. Но вообще-то самый обычный, невзрачный мужичонка. Как говорится, отворотясь не наглядеться. Вот вы, к примеру, мужчина видный, заметный, а мимо того пройдешь – и не заметишь… Росту небольшого, ни худой, ни толстый, волосы ни темные, ни светлые, ни седые, ни кудрявые – в общем, и сказать-то про него нечего…
– Ценное качество, – вздохнул Маркиз.
Сам он обладал приятной, но не запоминающейся внешностью и ценил это в других людях.
– Значит, про того мужчину вы ничего не можете сказать, – продолжил он. – А как насчет этой сумки?
– Да вот разминулась я с этим мужчиной, вхожу в подъезд, а тут как раз эта сумка стоит, прямо на дороге. Я и решила, что кто-то из жильцов забыл… прибрала ее на всякий случай, думаю, если кто спросит – отдам, но только никто про нее не спрашивал, так что я теперь думаю, не забыл ли ее тот мужчина, с которым я столкнулась…
– Да, это вполне возможно! – Леня вытащил сумку из-под кушетки, заглянул в нее. Сумка была пуста.
– В ней и тогда ничего не было?
– Конечно! – Консьержка состроила обиженную физиономию. – Неужели вы думаете, что, если там что-то было, я бы это взяла?
– Нет, что вы, у меня и в мыслях такого не было!
Леня прощупал сумку изнутри. Под клапаном, который закрывал сумку, он нащупал что-то шуршащее.
– Галина Семеновна, – обратился он к консьержке, – у вас нет маникюрных ножниц или чего-нибудь в этом роде?
– Маникюрных? Маникюрных нету. А вам зачем? У вас руки вроде бы в порядке.
– Мне не для этого. Мне нужно шов подпороть.
– Шов подпороть? Кто же шов ножницами подпарывает! Вот, пожалуйста! – Консьержка достала большую корзинку с рукоделием и подала Лене бритвенное лезвие. Он подпорол шов на краю клапана и достал из-под подкладки скомканную бумажку.
Это был обрывок какой-то накладной или квитанции. Выцветшими лиловыми чернилами было написано: «…ки мужские х/б – 70 пар… носовые – 120 штук… стяные – 90 пар…»
Консьержка потянулась, пытаясь заглянуть через его плечо, но Леня ей не позволил.
– Извините, Галина Семеновна, но есть такое понятие – тайна следствия!
Леня спрятал бумажку в карман, чтобы внимательнее изучить ее дома, и снова обратился к консьержке:
– Значит, больше вы ничего не можете сообщить следствию? Я имею в виду, ничего полезного?
– Больше ничего! – Консьержка сделала круглые глаза. – Вот как на духу, больше ничего в тот день не случилось!
– Что ж, перейдем к следующему вопросу…
– А вы эту сумку конфискуете? – полюбопытствовала Галина Семеновна.
– А вы почему интересуетесь? – сухо спросил Маркиз.
– А можно, я ее возьму себе? Никто из жильцов ее не спрашивал, а она такая удобная! Особенно если на рынок за овощами ходить!
– Лично я не возражаю, – милостиво согласился Маркиз. – Особенно если за овощами. Но только придется вам проехать в отделение и там все оформить документально – дескать, вещественное доказательство, во временное пользование…
Его вранье оказало немедленное действие, консьержка испуганно замахала руками:
– Да забирайте вы эту сумку, мне она и даром не нужна!
– Тогда ответьте еще на несколько вопросов! – потребовал Леня.
– Спрашивайте! – с готовностью воскликнула консьержка, подавив вздох.
– С первым днем мы выяснили. А на следующий день после этого вы видели двух людей, которые привезли в квартиру номер четырнадцать шведские кастрюли?
– Видела, – оживилась консьержка. – Уж там шведские кастрюли были или китайские, это я вам точно не скажу, в коробки я не заглядывала, а только я их пропустила. А как я могла их не пропустить, если Анна Аркадьевна сама предупредила? Или сейчас новое правило, что никого не пропускать?
– Вы все сделали правильно, – успокоил ее Маркиз. – Только теперь постарайтесь вспомнить все что можно об этих людях. Или они были такие же невзрачные и неприметные, как тот мужчина? – Он выразительно покосился на сумку.
– Нет, почему же… – Консьержка наморщила лоб, припоминая. – Женщина, та очень даже приметная была. Пальто на ней дорогое, стеганое, с меховым воротником. Цвет такой хороший, прямо как брусничное варенье. Я похожее на Людмиле Францевне видела, из девятой квартиры, так то пальто чуть не пятьдесят тысяч стоит. А еще на ней сапоги были такие модные, что прямо хоть по телевизору показывай. И шляпка…
– Галина Семеновна, пальто, сапоги, шляпка – это все хорошо, но это можно поменять, а сама-то она как выглядела?
– Зачем же такое дорогое пальто менять? – возмутилась консьержка. – Сапоги, опять же…
– Так, значит, и запишем – никаких особых примет этой женщины вы не запомнили. А что насчет ее спутника? О нем вы что-нибудь можете сказать?
– Могу! – оживилась женщина. – О нем могу! Крупный такой мужчина, из себя видный. Прямо как полковник Прохор Петрович из восемнадцатой квартиры. Только Прохор Петрович – мужчина солидный, приличный, обстоятельный, а этот, с кастрюлями, грубый очень, невоспитанный… но оно, конечно, понятно, разве приличный мужчина будет по домам с кастрюлями ходить?
– Невоспитанный? – уцепился Маркиз за слово. – А в чем это выражалось? Он что, вам нахамил?
– Нет, чего не было, того не было! Попробовал бы он мне нахамить, я бы их в подъезд не пропустила! А вот Валерию из десятой квартиры правда нахамил. Когда он свою машину возле дома ставил, Валерий как раз со стоянки выезжал, так они прямо чуть не подрались – ни за что друг друга пропускать не хотели. Так он, мужчина этот, выскочил и так на Валерия накричал… я таких слов отродясь не слыхала! Разве только когда трубу в подвале прорвало и Васе, сантехнику, руку кипятком обварило…
– Постойте, – насторожился Маркиз, – вы тогда здесь сидели? На этом самом месте?
– Разумеется! Я всегда исключительно на посту! Мимо меня ни одна муха не пролетит!
– Да-да. – Маркиз выразительно взглянул на кошку. – Но если вы находились на своем посту, как вы могли видеть и даже слышать, что происходит на стоянке?
– Очень даже просто. – Галина Семеновна привстала, протянула руку и отдернула коврик, висевший над кушеткой. За этим ковриком оказалось окошко, выходящее на улицу перед входом в дом.
– Вот, смотрите – отсюда мне все видно, – заявила консьержка. – А если окошко открыть, так и слышно. Только через это окно дует, вот я его и завесила ковриком, а то Марусе спать холодно, и у меня тоже от сквозняка спину ломит. А что Сергей Сергеевич говорит, чтобы я за машинами тоже приглядывала, так я за те гроши, что мне платят, не обязана радикулит наживать…
– Постойте, – перебил ее Маркиз. – Про радикулит мне не интересно. Значит, в тот день, когда приезжали люди с кастрюлями, окошко было открыто и вы видели стоянку?
– Ага, открыто было, – кивнула Галина Семеновна. – Потому как Сергей Сергеевич должен был прийти, так чтобы он видел…
– Ладно, с Сергеем Сергеевичем все понятно. Вы мне лучше скажите, на какой машине приехали те люди с кастрюлями?
– На какой? – переспросила консьержка. – На обыкновенной… зеленая такая машина, «каблучок», а сбоку на ней написано «Кастрюли фирмы “Агент”»…
– «Агент»? – переспросил Маркиз. – Какое-то странное название для кастрюль.
– Или не «Агент»… – задумчиво проговорила Галина Семеновна. – Но как-то очень похоже… Какое-то слово непростое, иностранное… – Вдруг лицо ее просветлело, как светлеет небо после грозы. – Чего я гадаю-то? У меня же бумажка от них осталась! Там это название в полный рост напечатано!
– Какая бумажка? – оживился Леня.
– Да какая, самая обыкновенная! – Консьержка наклонилась и вытащила из-под ножки своего столика сложенный вчетверо листок бумаги. – У меня столик шатался, а на нем и чайник, и телевизор, так нехорошо, если столик шатается, так вот, чтобы он не шатался, я эту бумажку сложила и сюда подсунула…
Словно для того, чтобы подтвердить слова консьержки, столик предательски покачнулся.
– Вот видите, какой шатучий! – огорчилась Галина Семеновна. – Без этой бумажки прямо не знаю, что делать!
Леня нетерпеливо взял у нее бумажку.
Это оказался отпечатанный на принтере листок, в котором сообщалось, что кастрюли шведской фирмы «Регент» отличаются высоким качеством, экологической чистотой и удивительно долгим сроком службы. И что покупка этих кастрюль – правильное решение, которое укрепит фундамент любой семьи.
– Вот, значит, не «Агент», а «Регент»! – обрадовалась консьержка. – Я же помню, что какое-то слово иностранное!
– А как эта бумажка к вам попала? – спросил Леня, с интересом разглядывая листок.
– Очень даже просто. Они, когда уходили, видно, очень торопились. Прошли мимо моего окошечка, я гляжу – бумажка эта выпала, я и говорю, женщина, вы что-то уронили! А она так торопилась, что даже не обернулась…
«Ну да, – подумал Леня, – они очень спешили скрыться после провала попытки кражи…»
– Я, значит, вышла, подняла эту бумажку, думаю, может, что важное, а оказалась ерунда… Хотела в мусорку бросить, а тут про столик свой вспомнила. Думаю, очень удобная бумажка, ну и подложила под ножку. Столик и перестал качаться… столик у меня очень шатучий, сами видите, а на нем и телевизор, и чайник…
– Ладно, с этим понятно! – Леня остановил консьержку, которая снова вернулась к излюбленной теме, аккуратно сложил бумажку и на всякий случай спрятал к себе в карман.
– А как же мой столик? – забеспокоилась Галина Семеновна. – Он же без этой бумажки не устоит! А у меня на нем все – и телевизор, и чайник, и кружка…
– Не волнуйтесь, мы непременно что-нибудь придумаем! – Леня огляделся, заметил на кушетке рекламную газету, оторвал от нее кусок, сложил в несколько раз и подложил под ножку столика. Качание прекратилось.
– С бумажкой понятно, – продолжил Леня. – А что насчет машины? Ну, той машины, на которой они приехали? Может, вы случайно и ее номер запомнили?
– Нет, чего нет, того нет! Врать не буду!
– Ну, ладно, Галина Семеновна, – смягчился Маркиз, – вы мне и так очень помогли. Давайте теперь перейдем к последнему дню. – И он назвал тот день, когда ловкий злоумышленник проник в квартиру его клиентки через окно. – Было в этот день что-нибудь необычное?
– Было, – оживилась консьержка. – Людмила Францевна, которая из девятой квартиры, сама со мной поздоровалась!
– Ну, это, может быть, и необычно, но вряд ли имеет отношение к моему делу…
– А почему поздоровалась-то! – продолжила консьержка. – Она хотела узнать про того человека, который окна мыл: всем он будет мыть или только на пятом этаже…
– Постойте! – насторожился Маркиз. – Значит, в тот самый день какой-то неизвестный человек мыл в доме окна? Вы мне про него ничего не сказали!
– Так вы про него и не спрашивали. Вы спросили насчет необычного, а он как раз самый обыкновенный… Приехал на своей машине, сказал, что его Сергей Сергеевич нанял мыть окна, прошел на чердак, вылез на крышу, оттуда на веревке спустился и вымыл окна на пятом этаже, а как ушел – я и не видела. Только я думала, он на другой день приедет остальные окна мыть, а он больше не приехал… хотела Сергея Сергеича спросить, а ему все некогда…
– Так, – перебил ее Маркиз, – вы сказали, что он приехал на машине. Значит, ваше окно тогда было открыто и вы видели эту самую машину?
– Ну да, видела! Потому что я хотела проследить, кто на ограде слова всякие пишет. Потому что это безобразие, и сколько же можно. А тут как раз он на своем «каблучке» приехал…
– На «каблучке»? – переспросил Маркиз. – А какой был «каблучок»? Случайно не такой же, как у тех, с кастрюлями?
– Да нет, совсем не такой! У тех было написано «Кастрюли фирмы “Агент”»… то есть «Регент», а у него – «Высотные работы».
– Надпись поменять недолго, – проговорил Леня. – А какого цвета был этот «каблучок»?
– Обыкновенного цвета, зеленого… вот примерно такого, как галстук у вас.
– Галстук? – удивленно переспросил Маркиз. – Но у меня голубой галстук!
– Как это голубой, когда зеленый! – возразила консьержка. – Что же я, по-вашему, голубой от зеленого не отличу?
– А какого цвета эта тетрадь? – Леня показал на журнал дежурств.
– Известно какого – зеленого! – уверенно ответила консьержка и удивленно взглянула на Леню. – А что вы спрашиваете? Вы что, цвета не различаете?
– До сегодняшнего дня думал, что различаю…
Тетрадь была отчетливо голубого цвета.
* * *Лола проснулась поздно. В квартире стояла сонная тишина. Песик уютно посапывал рядом с ней. Лола всунула ноги в тапочки и вышла из спальни. Было тихо и пусто, большие часы в прихожей показывали половину одиннадцатого. Дверь в Ленину комнату была приоткрыта, оттуда как раз неторопливо выходил Аскольд. По тому, как он окинул ее взглядом, Лола поняла безошибочно: котище сыт. А также песик и попугай. Стало быть, Леня встал рано, накормил зверей и ушел. Но куда? Ладно, вернется.