- Там ништяк?
Дневальный утвердительно кивнул.
Подошел Забота.
- Ну как?
- Идет проверка, - постарался солиднее ответить Резинкин.
Услышав такое, Деев повернулся в сторону молодых.
- Молчать, сыны, - пробасил он.
В этот момент из двери, ведущей в туалет и умывальник, высунулся Батраков и заорал на всю казарму:
- Третья рота, у вас тут жопа!
Деев помрачнел и направился лично взглянуть на непорядок.
Дверь каптерки третьей роты открылась, и в коридоре появился бледный капитан Паркин.
- Кто это сейчас так орал, вашу мать! Тут товарища старшего прапорщика жена, а вы так выражаетесь!
Резинкину не нравилась толстая и грудастая жена прапорщика Евздрихина, но она была женщиной. Откуда Батраков мог знать, что она здесь?
Дед Женя не спешил признаваться и скрылся в сортире. Все, кто в этот момент находился в коридоре, начали быстренько тариться по щелям. Включился свет, и тараканы устремились в укрытия. Панорама стремительно пустела.
Резинкин с Заботой поспешили следом за Деевым в туалет - от капитана подальше.
Вскоре офицер остался наедине с дневальным.
- Обормотные бездари, - как всегда оригинально выругался Паркин, обводя взглядом стены и не надеясь привлечь виновного в ругательствах к ответственности, после чего скрылся в каптерке. Но тут же снова вышел. - Почему до сих пор не сменился?
Конопатый поворотил морду в его сторону и громко доложил:
- В туалете жопа, товарищ капитан!
Паркин из белого очень быстро превратился в красного. Стал прямо как рак вареный. Язык его безжизненно упал во рту на отвисшую нижнюю челюсть.
Солдат часто заморгал, не понимая, из-за чего товарищ капитан так резко переменился в лице.
- Фамилия?! - Ярость выплеснулась через край и обожгла рядового. Да так, что он, не переспрашивая, признался:
- Загибобколено.
- Что?! О еб! - Капитан схватился за голову. - Это, кажется, ты из Рязани?
- Такая деревня одна на всю область, - конопатый гордо улыбался. - У нас самая большая ботва у картошки, - и дневальный тут же показал, какая там у них ботва.
- Российской армии гвоздец, - мямлил капитан, медленно закрывая за собой дверь. - Никуда с поста не уходи, пехотинец! - добавил он напоследок.
Деев прошел через умывальник.
- Иди сюда, - поманил его из прохода в туалет Батраков. Зубоскальство сержанта не означало для Деева ничего хорошего. Витя с Заботой тоже пошли. Если там какая дрянь и Деев отбрыкается, то убирать им, точнее, Резинкину, но это мелочи.
На ближайшем к окну очке сидел второй дневальный третьей роты. Лысенький пацанчик восемнадцати лет застыл в позе курицы, несущей очередное яйцо.
- Пока он срет, я наряд не приму, - Батраков не скрывал удовлетворения от собственной выходки.
Оправляющийся стал лупать глазами, не понимая, в чем он мог провиниться.
- Какай, какай спокойно, деточка, - успокоил подчиненного Деев.
Фон под начавшими пробиваться после радикальной стрижки черными волосиками стал красным, и это случилось не из-за натуживания.
- У меня дневальные, когда я сдаю наряд, не срут.
Деев заржал.
- Ну ты и урод!
В этот момент сидящий на очке дневальный хорошенько поддал.
- А-а-а! Газы! - Батраков ломанулся из туалета и неожиданно для себя врезался в грудь здорового мужика. Подняв голову, сержант увидел перед собой комбата.
Если бы у Батракова была матка, она бы у него опустилась.
- Что, товарищи сержанты, молодым спокойно не даете избавляться от следов домашних пирожков?
Женя отступал до тех пор, пока не вдавил каблук в нос сапога Деева. Понятное дело, получил тычок по почке и остановился.
Доделавший дела, видимо, от неожиданного появления высокого начальства, дневальный хотел было подняться с занятого места, но Стойлохряков остановил его:
- Посиди еще немного, сынок, ноги крепче будут.
Резинкин пожалел, что не остался в коридоре.
- Чей дневальный на посту?
- Мой, - нехотя признался Деев.
- Только заступили?
- Нет, сдаю химикам, - Деев показал глазами на Батракова.
- Придется отстоять еще одно дежурство. Когда я вошел на этаж, команды «смирно!» подано не было.
Старший сержант стиснул зубы.
- А теперь, товарищи военнослужащие, займите свободные места по полной программе.
Комбат слыл большим юмористом, но никто не хотел становиться объектом его шуточек.
Пацаны оторопели.
- Быстрее! Снимаем штаны и размещаемся на гнездах!
Первым рванулся исполнять приказание Деев. Он быстрее солдат занял позицию рядом со своим дневальным и преданно уставился на Стойлохрякова.
Резинкин переглянулся с Гришей. В глазах было одно: «Залетели».
- Товарищ подполковник, - начал нудить Батраков, пытаясь выкрутиться.
- Не мычи, теленок, у меня сиськи нету. Снимай штаны и в позицию.
- Может…
- Отставить, вон смотри, сержант уже разместился.
Резинкин вместе с Заботой, скривив рты, нехотя сняли штаны и сели. Батраков повернулся к предназначенному ему очку.
- Ритм одна секунда, - скомандовал он, и Забота тут же начал хлопать в ладоши. Резинкин, желая избежать возможного базара посреди ночи, стал поддерживать сослуживца.
Встав сперва по стойке «смирно», через три такта Батраков двинулся к очку. Он старался выполнять все движения четко под счет. Сержант с отмашкой рук поднял согнутую в колене ногу над первой ступенькой и резко поставил ее на дешевенькую коричневого цвета плитку с такой силой, что она треснула.
Стоя на узкой полоске перед дырой, Батраков замер на мгновение, затем подпрыгнул, прокрутился в воздухе вокруг своей оси, приземлился уже над очком с расставленными ногами, тут же спустил штаны, тряхнув хозяйством перед комбатом, и присел.
- Ритм убрать, - приказал Батраков и с наполненным служебным рвением лицом повернул голову вправо, выполнив команду «равняйсь!», затем стал вновь смотреть перед собой в бесконечность.
- Так и быть, - ласково произнес комбат, - добавлю пять дней к отпуску, люблю шутку. И пятнадцать к сроку службы, строевая хромает.
Батракову стало намного хуже, чем остальным. Деев - так тот просто улыбался.
- Ну вот, теперь вы все засранцы и все равны друг перед другом и передо мной, - комбат стал медленно прохаживаться туда-сюда перед солдатами.
В туалет заглянул Кикимор. Узрев посиделки, он вначале, ничего не подозревая, отправился к свободному пункту приема отходов как раз напротив двери.
Увидев комбата, идущего к нему навстречу вдоль рядка очкистов и продолжающего читать мораль, Кикимор замялся. Вряд ли до него дошел смысл слов, ему было достаточно того, что он наблюдал. Дембель посмотрел на Батракова и по его лицу понял, что Стойлохряков здесь не для того, чтобы помочь им произвести необходимую организму гигиеническую манипуляцию с использованием, как это обычно в армии, листика из устава.
Лицо Кикимора на мгновение сковала судорога, после чего он, в три погибели согнувшись, вылетел прочь в коридор. Его ржание раздавалось уже где-то далеко. Резинкин был уверен, что все они станут героями анекдотов.
- Мне стало известно, что к нам едет ревизор. Вряд ли вы знакомы с классикой…
- Это Гоголь, - подал голос Заботин, успевший закончить десять классов в своем родном Свердловске.
- Не Гоголь, а комиссия. Из округа едут проверять нашу часть. В любой день на этаж могут зайти. Поэтому дежурить будете вместе с химиками, - подполковник прошелся суровым взглядом по сержантам. - Вас пятеро плюс дневальный на тумбочке. Цель - за сутки превратить этот сортир во дворец.
Все стали панически осматриваться по сторонам. Потолок прописала вторая рота, что живет над ними. Дверь в туалет держится на одной петле и поэтому всегда открыта. Широкий подоконник, оконная рама, наверное, никогда и не были белыми. Целого стекла Резинкин здесь никогда не видел, в форточке его вообще не было. Пол - голый бетон, покрытый множеством мелких ямок, в которых в лучшем случае стоит вода после уборки дневальным. Сам постамент - две ступеньки, выложенные коричневой плиткой. Что тут можно сделать?
На свою беду, Мудрецкому приспичило, и он подался оправляться.
- Вы-то мне и нужны, лейтенант! - обрадовался Стойлохряков, увидев Юру. - Заходите, у нас здесь собрание.
Мудрецкий вначале недоумевал, а когда въехал, не смог скрыть улыбки.
- Смешно?
Юра заставил себя стать серьезным. Но щеки его от нахлынувших эмоций то раздувались, то втягивались. На глаза навернулись слезы.
- Успокойтесь, лейтенант, - комбат не удержался и сам хохотнул. - Вот вам орлы, через сутки я хочу зайти и пописать в идеальном сортире. Не подведите меня.
Юра уже не удивлялся, что ему подсовывают всякую дрянь. На нем висел двигатель. Как его достать, он не мог себе даже представить. Придется все два года откладывать деньги. Неудивительно, что комбат будет вешать на него всех собак, зато командир может быть уверен, что во время дежурства в парке лейтенант проверяет теперь все машины.
- Можете подниматься, товарищи солдаты, и запомните, гоголь - это напиток.
Комбат ушел.
От долгого сидения ноги затекли. Парни медленно поднимались.
- Что произошло, Батраков?
- Приезжает комиссия из округа. Будут иметь комбата. Чтоб ему было не так обидно, он начал иметь нас. По его словам, могут зайти на этаж уже завтра.
- При чем здесь гоголь-моголь?
- Без моголь, - пояснил Резинкин. - К нам едет ревизор - это ж классика.
- Понятно, - Мудрецкий огляделся. С ремонтом он был знаком.
- Как же мы успеем? - недоумевал Деев.
Мудрецкий посмотрел на часы. Было восемнадцать семнадцать.
- Как-нибудь.
Там, где проходил стояк, угол был весь желтый - наглядное свидетельство случившегося с полгода назад засора в трубе. Моча просто стояла в туалете второго этажа. Немудрено, что и к ним прошла, пока пробили, пока то да се.
- Деев.
- Я.
- Несите наряд в обычном ритме. Наш ремонт, ваша уборка. Возражения?
- Никак нет.
Батраков подумал, что лейтенант уж слишком легкую участь определил мотострелкам, и попытался намекнуть на сложность предстоящих работ:
- Да тут до хрена, товарищ лейтенант.
- Батраков, сделай так, чтоб дверь открывалась.
- Есть, - Женя понимал, что милостью лейтенанта легко отделался, на этот раз цыганить долю полегче ему не пришлось.
- И закрывалась тоже.
- Есть. Но здесь…
- Помолчи. Резинкин, Заботин, разберите одну двухъярусную кровать, принесите сюда, со второй койки до потолка достанете. Побелку из желтого угла соскрябайте на пол, остальную соберите, разведем по второму разу.
В десять вечера химики спокойно отбились, а мотострелки вымывали туалет после заново сделанной побелки. С дверью Батраков справился за двадцать минут.
Надо было видеть Деева, который ходил по казарме с покусанными локтями и выл.
Следующим вечером ровно в шесть комбат снова появился на этаже.
Мудрецкий ждал прихода подполковника и, услышав, как надрессированный Деевым за ночь конопатый заорал: «Смирно!» и басовитый ответ: «Вольно!», вышел из каптерки, где они с Паркиным выясняли в карточном бою, кто из них дурнее. Счет был двадцать восемь на двадцать семь в пользу Мудрецкого - сказывались полгода учебы в аспирантуре против пяти лет, проведенных Паркиным в политехе.
С вытаращенными глазами Юра понесся прямиком в сортир. В туалет дверь открывалась и закрывалась - значит, руки-то прикладывали. Что-то делали. Подполковник стоял рядом с очками и глядел по сторонам.
- И где ремонт?
Лейтенант оторопел. Тон начальства не обещал ничего хорошего, точнее, он вообще ничего не обещал.
- Ну как же, - он поднял палец к потолку. - Мы же… вот дверь… вращается.
- Я не просил, лейтенант, чтобы вы белили потолок, я приказал сделать здесь ремонт.
- Но нужны…
Стойлохряков перед уходом похлопал по плечу Мудрецкого:
- Не можете достать - рожайте. У вас еще сутки, если ничего не изменится - автоматически всплывает история с двигателем, и хищение я повешу на тебя.
Лейтенант на ватных ногах дошел до кубрика, пинком открыл дверь и плюхнулся с сапогами на первую попавшуюся койку.
Свалив дежурство на мотострелков, наряд химиков балдел, в то время как в части в экстренном порядке создавалось нечто, напоминающее окрестности дорогих вилл на Тихоокеанском побережье. Побелка, покраска, обрезка деревьев. Работа кипела двадцать пять часов в сутки.
- Не понравилось! - взвыл Батраков, поднимая голову с койки. - Чего ему надо, козлу?!
- Тихо, - простонал Мудрецкий. - Не ори.
Резинкин и Заботин проснулись от крика и чуть не сыграли вниз с верхних коек.
- Что такое? - Забота лупал глазами.
- Сортир не принят! - орал Батраков. - Как же так?!
- Ему нужен ремонт по полной программе, - шепотом сообщил лейтенант. - Приказано родить, и не через девять месяцев, а через сутки.
Взвод был разбросан по нарядам: столовая, склады, овощехранилище.
В этот момент из парка пришли довольные и натрахавшиеся ефрейтор Петрушевский, Леха Простаков и вечно увивающийся около него Фрол, за ними медленно вошел немерено наспавшийся Агап, и казарма сразу наполнилась запахом французского парфюма.
Все были в курсе текущих событий, и лежащий на койке в никаком состоянии их командир взвода означал полное фиаско.
Старый воин Агап схватил ситуацию на лету и, плюхаясь на свою койку, басовито пробубнил:
- Даже мне сортир понравился. У него, наверное, дома и то хуже.
Здоровый Простаков поспешил убраться в свой угол с прохода, чтобы не мешать людям смотреть друг другу в глаза.
- Я старался, - заметил Резинкин.
- А ты, Забота, старался? - гневно спросил «ваше благородие».
Забота заюлил.
- Конечно, мы вместе.
- Кончай п…деть. Опять в углу отсиживался.
- Я койки держал, чтобы Резина не упал.
- Что ему будет-то, он же резина. Да, Резина?
Мудрецкий сел.
- Во-первых, прекратите, во-вторых, повтори-ка, Игорь, что ты там сказал насчет дома комбата.
- Я говорю, у него, поди, дома и то хуже.
Глаза дембеля и лейтенанта встретились. Разница между ними была два года, но в армии взрослеешь быстрее. По сути, они были ровесниками.
- Это больно круто, - Агап поспешил отговорить лейтенанта. - Вони будет.
- У меня приказ, - Юра чуточку повеселел. - Приказы надлежит выполнять и строго в срок, - лейтенант наклонил голову. - Без одной минуты семь. Время идет. Петрушевский!
Петрусь не очень-то прислушивался к разговору. Он так с этим двигателем с «ЗИЛа» наколупался, что ему ничего не надо было, кроме жрачки и отбоя. Женщину никто бы и не предложил. Не то место и не то время. Он расстегнул китель, снял сапоги и лег на одеяло.
- Петрушевский!
- Я, - вяло ответил ефрейтор.
- Чтобы через полчаса «шишига» была у казармы под парами.
- Я сегодня целый день…
Агапов не дал ему договорить:
- Бегом, проститутка.
Как быстро может забывать про усталость человек! Через десять секунд водитель испарился.
- Батраков!
- Я, товарищ лейтенант.
- В двадцать ноль-ноль вы вместе с Резинкиным и Валетовым сидите в «шишиге» на въезде в Чернодырье. Выезжать не через КПП ума хватит?
- А что такое?
- Приказ ясен?! - Лейтенант слишком уж нервно рявкнул, но это подействовало.
- Так точно.
- Мы с Агаповым в поселок. Простаков с нами.
«Гулливер» медленно раздевался, а потому не успел еще прилечь перед ужином. Ему было обидно, что свидание с подушкой откладывается, но он привык покорно сносить повороты по службе и стал снова медленно одеваться.
- Ты! - крикнул Агап. - Быстрее, слонопотам.
- Игорь, переодевайся в гражданку.
- Хорошо.
- На него мы найдем чего-нибудь?
- Забота, мухой во вторую роту, проси Казаряна. - Гриша сорвался на скорости, только лишь пламя из зада не вырвалось.
Трое парней вошли в поселок. Было еще светло. Целью их путешествия был уже практически достроенный новый пятиэтажный, двухподъездный дом для семей офицеров. Сейчас в нем полным ходом шла внутренняя отделка. Хотели успеть к первому сентября.
Мудрецкий зашел к себе в общагу, переоделся, взял деньги. После чего ломанулся в магазин и на свои кровные купил пять бутылок хорошей водки, колбасы, две банки сардин, белого хлеба. В галантерее толстой цепочки из желтого металла не нашлось, пришлось купить кучу тоненьких.
Когда цепи надели на шею Простакова, Агапов отошел на пару шагов.
- Никогда не снимай их, и будешь богат.
- То, что надо, - согласился Мудрецкий, разглядывая мясистую пачку, оформленную бижутерией. - Ну-ка, улыбнись, - попросил Юра.
Простаков показал ровный ряд абсолютно здоровых зубов.
- Красавец, делай так один раз в минуту.
- Пусть еще хрипит, вот так, - Игорь прочистил горло.
- Я понял, - заулыбался Простаков.
Когда старший прапорщик Беляев три года назад ушел на пенсию и уговорил свою жену не переезжать в Самару, все, кто знал Беляевых, подумали, что глава семьи устал кататься по службе с места на место. Жили они в доме, который оставила им в наследство старая, безнадежно больная бабка, за которой они добросовестно ухаживали целый год. Дом был так себе, но к нему шел участок в двадцать пять соток. Надо ли говорить, что сам Беляев с его-то связями никогда его своими руками не перекапывал.
Когда он устроился сторожем на начавшуюся стройку, жена покрутила пальцем у виска, но время шло и вскоре у их дома появились кирпичные стены, пристройка из двух просторных комнат и кролики, сдавая которых в самарские рестораны семья жила безбедно.
Беляев доблестно продолжал сторожить, время от времени, но не реже раза в неделю, организовывая песок, цемент, кирпич офицерскому составу, понятно, не за спасибо.
Когда к нему в вагончик, стоящий посреди стройплощадки, около восьми постучали, он не удивился.
На пороге стояли трое парней. Все были выше его. Один был интеллигентного вида в строгом костюме и галстуке, другой, в спортивном костюме с картофелеобразным носом, сошел бы за водителя, третий, весь в цепях, ростом под два метра, стоял позади остальных.