— Как же они мне все надоели! — неожиданно произнесла Лола вслух и огорчилась.
Вот, она уже разговаривает сама с собой, потому что больше не с кем. Дома сидит недовольный Ленька. Может, позвонить ему и попросить приехать? Вряд ли он согласится, у них совсем испортились отношения. Лола наотрез отказалась помогать ему в последней операции. Что выдумал, в самом деле? Деньги сейчас у них есть, Артем Зарудный, слава тебе господи, оставил их в покое, так стоит ли рисковать и искать на свою голову сомнительных приключений!
Но разве эти мужчины слушают голоса разума? Ему, Ленечке, видите ли, скучно! Его мозги заржавели, а члены закостенели! Он, видите ли, застоялся без работы, и если так будет продолжаться, он просто потеряет квалификацию! Ну, допустим, доля правды в этом имеется, но Лола-то тут при чем? Почему она должна сломя голову лететь по первому Ленькиному требованию неизвестно куда? Она же ясно сказала тогда, когда он улетал в Египет с той коротконогой стервой: их совместная фирма закрывается на неопределенный срок. Пусть ищет себе других помощниц!
Лола кривила душой и обманывала саму себя. Ее вполне устраивало совместное существование с Маркизом в одной квартире. И со временем, возможно, она поможет Леньке в делах. Но только не сейчас. Сейчас у нее сложный период, она слишком занята в театре и вообще…
Что она подразумевает под «вообще», Лола не уточнила. Раздраженно снимая грим, она не заметила, как дверь каморки слегка задрожала. Кто-то пытался ее открыть, причем делал это как можно незаметнее. Но Лола недаром имела еще одну профессию, кроме профессии актрисы. Она уловила легкое движение за спиной и, не поворачиваясь к двери, передвинула зеркало, так чтобы видеть то, что творится сзади.
Задвижка на легкой, почти картонной двери, висела на одном винте, да и тот при желании можно было легко вытащить из гнезда. Дверь снова качнулась. Лоле стало страшно, тем более, что за стеной и в коридоре было на удивление тихо — очевидно, шумная компания артистов уже успела переместиться в маленький ресторанчик, что находился через улицу от театра. Хозяин ресторана был ярым почитателем театра, всячески привечал артистов, держал свое заведение открытым до глубокой ночи и даже давал выпить в долг. Но не в Лолиных правилах было впадать в панику, замирать от ужаса и кричать слабым голосом: «Помогите!» Она прекрасно отдавала себя отчет, что вряд ли кто поможет в данной ситуации. Застать себя врасплох Лола не даст. Она скинула туфли и одним прыжком оказалась у двери, прихватив по дороге низенькую скамеечку. Не бог весть какое оружие, оглушить злоумышленника не удастся, но ошеломить в первую минуту возможно.
«Нужно срочно попросить Леньку, чтобы достал пистолет, хотя бы газовый», — мелькнуло в голове.
Дверь дернули сильнее, винт наконец вылетел из гнезда, задвижка с шумом упала на пол. Лола занесла над головой скамеечку, но тут же отбросила ее в сторону, потому что в приоткрывшейся двери показалась голова Валерии Борисовны Кликунец, Лолиной ложки дегтя в театральной бочке меда, а точнее не меда, а патоки.
— Боже мой! — раздраженно воскликнула Лола. — Как вы меня напугали! Отчего вы не постучались, как все люди?
— Я стучала, но тихо, — медленно ответила Валерия, — не хотелось, чтобы кто-нибудь заметил, как я вхожу к вам в уборную.
«Начинается!» — пронеслось в голове у Лолы.
— Что вам угодно? — сухо спросила она, решив на этот раз быть убийственно вежливой.
Валерия с любопытством осмотрелась.
— Пожалуй, в этой каморке я еще не была! — совершенно спокойно сказала она. — Сочувствую вам, девочка, здесь очень тесно.
— Вот именно, и одному-то человеку негде развернуться, — с намеком поддакнула Лола, но ее гостья сделала вид, что не понимает намеков.
Она вообще держалась очень свободно, как будто то, что она хотела предложить Лоле, было совершенно естественной вещью — ну, как воды попить…
— Валерия Борисовна! — громко начала Лола, но та сделала шаг вперед и поднесла к губам Лолы сильно надушенную руку:
— Тише, дорогая, тише! Тут по коридору шмыгает эта… как ее, ну травести… голос еще такой писклявый…
Лола, вспомнив о ком идет речь, невольно поежилась — стареющая травести Лизка Штукина была самой ненавистной ей личностью в театре, ярой сплетницей и злопыхательницей.
— Так что будем вести себя примерно, — улыбнулась Валерия, — чтобы никто ничего не узнал…
— О чем не узнал? — разъярилась Лола.
— О том, что мы с вами проводим время вместе, — с наглой улыбкой сообщила мерзкая тетка.
Лола даже задохнулась от негодования и поглядела Валерии прямо в глаза, отведя ее руку от своего лица. Вот как раз теткой-то ее и нельзя было назвать, против воли признала Лола. Валерия была очень даже не первой молодости, но холеной, ухоженной дамой. От нее веяло давним и устойчивым богатством, о котором говорили и уверенные интонации в голосе, и дорогой черный костюм безупречного покроя, и та самая антикварная брошка-змейка с бриллиантами и изумрудами, которую Лола имела глупость похвалить при их прошлом разговоре.
Валерия усмехнулась и перевела взгляд с Лолиного лица на распахнутый вырез халатика. Лола сняла театральный костюм, но еще не успела переодеться. Против воли Лола нервно запахнула халатик, чем вызвала еще одну усмешку на губах своей посетительницы.
— Ну же, дорогая, не будьте букой! — призвала Валерия. — Улыбнитесь, вам так идет улыбка!
«Черт бы тебя побрал, ведьму старую!» — подумала Лола, а вслух сказала:
— Извините меня, Валерия Борисовна, уже поздно, я очень спешу. Так что приятно было побеседовать, — она перевела красноречивый взгляд на дверь.
— И куда же вы так спешите? — рассмеялась Валерия. — К своему мифическому любовнику? Полно, девочка, меня вы не обманете! У вас никого нет!
— С чего вы взяли? — агрессивно начала Лола.
— От вас не пахнет любовью, — спокойно ответила Валерия.
— А чем же от меня пахнет? — спросила обозленная Лола.
— Дорогая моя, от вас пахнет одиночеством! — заявила настырная гостья. — Унылым одиночеством и тоской. О вас никто не заботится, никто не выбирает для вас подарки с нежностью и волненьем, никто не оберегает ваш сон, ничье имя не произносите вы утром, перед тем, как проснуться…
Лола внезапно ощутила острый прилив жалости к себе. Действительно, Валерия права, у нее сейчас никого нет, и никто ее не любит, кроме Пу И, да и тот норовит переметнуться к Маркизу.
— Очнитесь, дорогая, от печальных дум, — продолжала Валерия вполголоса, — поедем куда-нибудь поужинать, развлечемся! Либо же можем поужинать у меня дома… послушаем музыку, посмотрите мою коллекцию драгоценностей… выберете себе сами что-нибудь в подарок…
— А потом? — медленно произнесла Лола, хотя понимала, что спрашивать так прямо не стоит.
— Ну, дорогая, потом вы сами все решите! — Валерия небрежно махнула рукой, как бы не сомневаясь в успехе…
Лола мысленно возблагодарила Маркиза за то, что он не успел достать ей пистолет, иначе она бы убила Валерию на месте. Она резко повернулась и скрылась за висевшими в углу комнаты театральными костюмами, чтобы через две минуты появиться перед Валерией полностью одетой.
— Благодарю вас за приглашение, — сказала она сквозь зубы, — но ничего не получится. Я занята — и сейчас, и всегда! — она ожгла Валерию взглядом темных глаз, и та поняла, что не стоит настаивать.
— Мы еще поговорим на эту тему… — она с достоинством приняла отказ.
— Вряд ли! — буркнула Лола и выскочила в коридор. — Старая вешалка! — пробормотала она. — Чтоб тебя черти побрали!
— Привет! — раздался писклявый голос Лизки Штукиной. — А ты разве не ушла?
— Тебе какое дело! — буркнула Лола и бегом побежала к выходу.
Сволочь Лизка, как всегда, подслушивала, теперь сплетни расцветут в театре с новой силой.
Леня отвел взгляд от экрана монитора и огляделся. Куда бы сам он спрятал такой важный документ, или опасный предмет, попавший ему в руки?
В это время к нему на колени вскочил Аскольд. Огромный котяра отличался суровым, независимым, истинно мужским характером и редко снисходил до примитивной кошачьей ласки, поэтому Леня особенно ценил такие редкие порывы. Он ласково почесал Аскольда за ухом, и кот в ответ на это выразительно, басисто мурлыкнул и потерся о плечо хозяина пушистой щекой.
— Что, брат, и настоящим мужчинам хочется иногда простого человеческого тепла? — расчувствовался Маркиз.
Аскольд утвердительно заурчал.
Со стороны кухни послышался какой-то подозрительный шум, но кот замурлыкал еще громче, и Леня не обратил внимания на эти загадочные звуки. Он запустил пальцы в густую кошачью шерсть и погрузился в воспоминания.
Леня вспоминал своего старинного друга, которому обязан был очень многим в своей жизни. Именно в память о нем Леня назвал кота Аскольдом. Старика давно уже не было в живых, он умер, можно сказать, у Маркиза на руках, и Лене иногда казалось, что душа старого благородного мошенника, знатока хороших вин и блестящего бильярдиста переселилась в этого кота, настоящего джентльмена в изысканном черно-белом наряде… Иногда Леня встречался с котом глазами, и ему становилось не по себе оттого, насколько взгляд Аскольда был человеческим, проницательным и ироничным.
Леня вспоминал своего старинного друга, которому обязан был очень многим в своей жизни. Именно в память о нем Леня назвал кота Аскольдом. Старика давно уже не было в живых, он умер, можно сказать, у Маркиза на руках, и Лене иногда казалось, что душа старого благородного мошенника, знатока хороших вин и блестящего бильярдиста переселилась в этого кота, настоящего джентльмена в изысканном черно-белом наряде… Иногда Леня встречался с котом глазами, и ему становилось не по себе оттого, насколько взгляд Аскольда был человеческим, проницательным и ироничным.
Вот и сейчас кот насмешливо взглянул на расчувствовавшегося хозяина, как будто прочитав его мысли, и, соскочив с колен, неторопливо удалился на кухню.
Вспомнив своего старого друга, Маркиз подумал, что очень давно не играл в бильярд, а покойный Аскольд считал, что эта игра полезна для точности глазомера и твердости рук, и советовал Лене играть не реже раза в неделю…
Дверь комнаты приоткрылась, и на пороге появилась Лола.
— Ленечка, — проговорила она с давно забытой ласковой интонацией, — пойдем, посидим немножко, чаю выпьем… я пирожных купила…
«Что-то они все сегодня подозрительно ласковые, — подумал Маркиз, — и кот на колени пришел, и Лола теперь…»
Он поднялся из-за компьютера и направился вместе с Лолой на кухню.
Однако с чаепитием ничего не вышло.
На пороге кухни Лола и Маркиз замерли в растерянности.
На полу валялась раскрытая коробка из-под пирожных, над которой на бреющем полете летал попугай, периодически снижаясь, чтобы ловко подобрать аппетитную слоеную крошку. Малыш Пу И хрустел в углу ореховой корзиночкой, а внушительный, как всегда, Аскольд с видом пожилого университетского профессора на пикнике выедал взбитые сливки из заварной булочки.
При виде хозяев вся эта криминальная троица воровато переглянулась и приготовилась немедленно дать деру.
— Ах вы, ворюги несчастные! — Леня угрожающе потянулся за шваброй, и трусоватый Пу И тут же смылся за холодильник. Невозмутимый Аскольд недоверчиво покосился на швабру в руках хозяина и на всякий случай принял положение, известное в спорте как «низкий старт», но пока с места не тронулся.
— Ну надо же! — расстроилась Лола. — Попили чаю! А я так старалась, пирожные выбирала…
— Вот, оказывается, в чем дело! — неожиданно прозрел Маркиз. — А я-то удивился, что кот в кои-то веки сам пришел ко мне на колени, приласкался, мурлыкал, как полагается… в общем, по полной программе работал котом! А это он, оказывается, отвлекал меня, пока Пу И с попугаем на кухне проворачивали операцию под кодовым названием «Пирожные»! А как только дело дошло до дележки, тут же ушел… Ну, хитры, ничего не скажешь! А я-то расчувствовался, как последний дурак… Признавайся, Лолка, ты небось тоже не просто так меня окучивала? Тоже от чего-нибудь хотела отвлечь?
— Нет, Ленечка, честное слово, я без всякой задней мысли! — жалобно прощебетала Лола. — Ну, хотела просто немножко на жизнь пожаловаться…
— Пожаловаться? — удивился Маркиз. — У тебя же вроде все отлично! Роли, цветы, поклонники — о чем еще мечтать?
— Валерия достала! — простонала девушка. — Ну просто не дает прохода! В гримерную прется, в коридоре поймала, к стенке прижала, дышит в ухо, зараза, чуть не раздевает прямо в театре!
Леня слушал подругу вполуха. Ему неожиданно пришла в голову мысль, на которую натолкнула блестящая операция, проведенная вороватыми животными, и особенно то, как ловко отвлек Аскольд его внимание…
— Так бы и убила стерву приставучую! — продолжала Лола свои жалобы.
— Ну, убивать — это чересчур, — остановил он подругу, пообещав себе позднее додумать свою мысль, — бедная женщина не виновата, что так запала на твою неземную красоту. Если ты будешь убивать всех поклонников…
— Поклонников не буду, — мгновенно отреагировала Лола, — а она вяжется! Противно же, в конце концов!
— Ладно, я что-нибудь придумаю. Ты мне лучше вот что скажи: если бы здесь начался пожар, что бы ты стала спасать в первую очередь?
— Пу И, конечно, — ответила Лола, ни на секунду не задумавшись, и тут же крикнула за холодильник: — Пуишечка, детка, выходи, Леня больше не сердится!
Из-за холодильника показался вороватый блестящий глаз, а потом и вся шкодная морда. Пу И огляделся, но решил еще немного выждать, пока Леня не успокоится, и снова исчез за холодильником.
— Ну, животные — это понятно, — Леня покосился на Аскольда, который почувствовал, что гроза миновала, и вернулся к прерванному занятию, поудобнее повернув заварную булочку и углубившись в сливки.
— Животные — это, конечно, святое. Но вот если, допустим, у тебя дома спрятаны какие-то очень важные и опасные бумаги, и ты видишь, что начинается пожар — что бы ты стала делать?
— Ну, начать с того, что я ни в коем случае не стала бы прятать важные бумаги у себя в квартире. Я спрятала бы их в каком-нибудь совершенно другом месте, о котором никто не подумает…
— Ну, например?
— Ну, например, в театре, в будке суфлера… хотя нет, про театр тоже быстро догадаются… Ленька, ты все-таки опять влез в какую-то авантюру?
— Никуда я не влез! И вообще, это тебя не касается! Я ведь ничего не говорю по поводу твоего увлечения театром!
— Сравнил! — Лола всерьез обиделась. — Театр и мошенничество! Театр — это святое, ты на это не замахивайся!
— Да ни на что я не замахиваюсь! — обиженно скривился Маркиз. — Ну так все же — куда бы ты спрятала такие бумаги?
— Ну, в театр действительно нельзя, — снова задумалась Лола, — тогда, наверное, я отвезла бы эти бумаги в какую-нибудь глухую деревню…
В глухую деревню. Леня задумался. Фирма Аветисова занималась ликвидацией сомнительных предприятий. Для ликвидации сомнительных предприятий используют тихих деревенских алкоголиков. Тихих алкоголиков, скромно пропивающих свои заработки в какой-нибудь глухой деревне…
— Умница, Лола! — он поцеловал девушку в щеку. — Ты мне очень помогла! Я сейчас сам сбегаю в магазин и куплю еще пирожных!
— Только чур из Метрополя, — бросила ему вслед практичная Лола, — эклер, наполеон и миндальные трубочки. И обязательно возьми орехового печенья, ты ведь знаешь, как Пу И его обожает!
Из-за шкафа снова показался круглый любопытный глаз: услышав про ореховое печенье, Пу И не смог сохранить спокойствие.
— Какое печенье! — возмущенно откликнулся Леня от самой двери. — Он ведь только что съел целое пирожное! Ты совершенно не заботишься о здоровье собаки! У Пу И будут проблемы с печенью!
— Значит, так, Лола, — решительно начал Леня, усевшись за стол и заперев предварительно весь их с Лолой небольшой домашний зоопарк в комнате, — заявляю тебе совершенно официально и окончательно: если ты мне не поможешь в операции с Аветисовым, то не жди, что я избавлю тебя от домогательств вашей чрезмерно любвеобильной дамы — как там ее фамилия?
— Кликунец, — угрюмо сообщила Лола, мысленно она уже смирилась в тем, что Ленька втянет ее в свои делишки, хотя вовсе не была уверена, что он поможет ей в сложной ситуации с Валерией.
Нет, он, конечно, попытается, но что он может сделать? Запугать старую вешалку, пристыдить? Вряд ли это поможет.
— Ладно уж, что я должна сделать? — вздохнула Лола. — Только учти: горничной к какому-нибудь богатому козлу наниматься больше не стану! И беременную идиотку изображать не хочу!
— А кого хочешь? — как ни в чем не бывало поинтересовался Маркиз. — Даму из высшего общества?
— Тоже надоело!
— Это потому, что ты слишком много играешь в театре, — наставительно начал Маркиз, — привыкла на сцене лицедействовать… Так ведь там совсем другое дело, там если зрители не поверят, ну, меньше похлопают и пойдут себе домой. В жизни же халтурить нельзя, слишком многое зависит от твоей игры. Так что боюсь, девочка, ты там в своем театре малость дисквалифицировалась.
— Что? — тотчас завопила Лола, заведясь с полоборота, на что Леня в сущности и рассчитывал. — Это я дисквалифицировалась? А зачем же ты вообще ко мне обращаешься за помощью, если я тебя не устраиваю?
— По старой памяти, — вздохнул Леня, — и потом, у меня пока больше никого нет на примете.
— Ленька, ты хитришь! — рассмеялась Лола.
После двух съеденных пирожных настроение ее значительно улучшилось, все неприятности казались преодолимыми.
— А ты все время капризничаешь! — ответил Леня. — Знаешь, я, конечно, виноват перед тобой за тот случай с Татьяной…
Лола вспомнила, каким отвратительным был Ленька, когда два месяца назад влюбился в ту худосочную воблу, в хитрую крокодилицу, арифмометр на кривых ножках! Он просто не желал ничего слушать, ослеп и оглох! Словом, своим поведением Ленька полностью оправдывал пословицу «любовь зла…» Конечно, у Лолы тоже бывали минуты увлечений, но не до такой же степени!