Зачем? Они просто нужны, потому что со временем становятся даже не друзьями, а семьей. Я крестила их с Наткой младшего сына, который сейчас превратился в маленькое чудовище, не дающее никому минуты отдыха. А еще помню, как родилась у них старшая, которая всегда была хорошей девочкой, и сейчас такая. И… Да многое! У меня с Коломийцевыми связано столько воспоминаний, самых разных! Я знаю их семью, а они отлично осведомлены, что я за цаца, но принимают меня такой, какая я есть. Друзья просто нужны, ни за чем. Мне жаль людей, у которых их нет.
– Не принимай так близко к сердцу, это у нас обычные вещи. – Андрей принимается ходить по комнате. – Пока суета, то да се, менты под шумок собирают материальные ценности, а потом пойди докажи, что именно они взяли. Я не раз подобное видел.
– И что?
– А ничего. В твоем случае, надеюсь, все разрешится прямо сейчас. Парни молодые, неопытные, нашли деньги – и нет чтобы молча в карман сунуть, громко сообщили о находке. Им велели внести их в протокол. Они и внесли, но не всю сумму. Хорошо еще, если окажется, что драгоценности взяли тоже эти двое, иначе можешь с украшениями попрощаться.
– Да, на сей раз все разрешилось на месте. – Игорь Васильевич, наверное, подслушивал. – Вот, возьмите. Проверьте, все ли вещи в наличии.
Следователь заметно устал. И щетина отросла. Видимо, семьи у него нет, потому что пуговица на куртке болтается на одной ниточке. А те бутерброды, что мы с ним ели, явно готовил он сам.
Панков выложил на стол деньги и горку украшений. Я поднимаю на него взгляд, наши глаза встречаются… Как же ему стыдно! По-настоящему!
– Чертовы кретины! – Игорь Васильевич резко разворачивается и подходит к окну. – Темно уже совсем… Рита, я могу быть уверен, что инцидент исчерпан?
– То есть не буду ли я жаловаться? Нет, потому что не вижу смысла.
– Собственно…
– Я благодарна вам за заботу.
– Не за что. Но мои подчиненные украли ваше имущество. Я с этим разберусь, а вы…
– А я завтра должна ровно в десять быть в прокуратуре. Сейчас уже вечер, я голодная, устала, мне надо в ванную. И еще у кого-то есть ключи от моей квартиры.
– Переночуешь у нас. – Андрей тоже спешит домой. – Устроим тебя в гостиной на диване.
– Нет уж. Спасибо, кум, но я останусь у себя дома.
– Рита, у кого-то по-прежнему находятся ключи от твоих замков!
– Я люблю спать дома. И сегодня как никогда хочу остаться в своей кровати.
Да, я не терплю ночевок в чужих квартирах. Там все не так: иначе пахнет, другие звуки, белье, мыло, рядом люди… И даже если никого, все равно. Мне проще остаться у себя, хоть и опасно, чем ехать куда-то на ночь глядя.
– Я думаю, это не проблема. – Игорь Васильевич поворачивается к нам от окна. – Я могу переночевать в вашей квартире – вот хоть здесь, на диване. Так, на всякий случай.
Его идея показалась мне настолько дикой, что я не знала, что и сказать. Но, с другой стороны, если представить себе: вот сейчас все уйдут, и я останусь в квартире одна, а в гостиной нужно будет отмывать кровь, при этом убийца может снова появиться в квартире… Собственно, ничего плохого не случится, если Панков переночует на диване. Вполне приемлемо.
– Отличная мысль! – Андрей щелкает замком портфеля и тянется за курткой. – Значит, так тому и быть. Рита, в полдесятого я за тобой заеду, чтоб была готова.
Он поворачивается к Игорю Васильевичу, и мужчины жмут друг другу руки.
– Вы тут мою куму не обижайте. И разбудите ее в полдевятого, иначе проспит.
Это у Андрея шутки такие. Кивнув нам на прощанье, муж Натки уходит, унося с собой портфель и кучу всяких мыслей, постичь которые я никогда не смогу. Кажется, он не испытывает неприязни к менту, а я верю Андрюшкиному чутью больше, чем своему. Иногда. Но после инцидента с моими украшениями Игорь Васильевич стал мне не совсем неприятен. Я представляю, что он тоже, пользуясь горем и суматохой, заглядывает в чужие тайники… Какая гадость!
– Я знаю, о чем вы сейчас думаете. – Следователь снимает куртку и вешает ее на дверь. – Вы думаете о том, что я тоже мог вот так брать чужое. Угадал?
– Ну, собственно, да.
– Никогда. – Игорь Васильевич делает шаг ко мне, и наши глаза вдруг оказываются очень близко. – Ни разу. А я работаю уже семнадцать лет. Нет, я совершенно не хочу сказать, что все мерзавцы, один я д’Артаньян, но каждый такие дела решает сам для себя. Понимаете?
– Оставим эту тему. План действий таков: вы снимаете занавески с окон в гостиной и бросаете их в машинку – надо постирать, пока кровь свежая. А я на правах хозяйки дома первая иду в ванную. И сейчас выдам вам тапки, халат и полотенца.
– Халат?!
– Вы примерно такого калибра, как мой младший брат, который иногда у меня гостит, поэтому его халат живет здесь. Так что милости прошу, он только что постиран. А потом мы что-то поедим… если найдем еду. А то ведь так и помереть недолго. Я, когда нервничаю, делаюсь голодная, как стая волков. А вы?
– Собственно…
– Все, хватит болтать. После еды вымоем гостиную и приберемся в квартире. И не надо делать такое лицо. Мы приберемся сегодня, и точка. Еще только восьмой час, времени – вагон. А потом перестираем одежду, повесим на место занавески, снова искупаемся, и – спать. Стремянка на балконе, приступайте.
Я оставляю своего неожиданного гостя наедине с его душевными терзаниями и иду в спальню. Какое блаженство – снять одежду, в которой бегала с самого утра, и надеть мягкий чистый халат! Вообще-то считается, что ходить дома в халате, особенно когда наличествует гость, – дурной тон, но мне плевать на условности. Я не отдыхаю как следует, если на мне надето что-то, кроме халата. А еще лучше – нырнуть сейчас в ванну, в ароматную пену, и пусть хоть мир рухнет. Но пока с этим никак, меня ждет уборка, и хорошо, что есть кому помочь.
Душ оживил меня, а запах яичницы ни с чем не спутаешь. Я быстренько вытираюсь насухо, одеваюсь и иду в сторону кухни. Игорь Васильевич, повязав мой фартук, переворачивает на сковородке колбасу. Яичница уже в тарелках. Черт, как есть-то хочется!
– Решился похозяйничать, – смотрит он на меня немного виновато. – У вас больше никакой еды не было.
– Когда я остаюсь одна, то ленюсь готовить. Сын у мамы, в школе карантин, так что я на подножном корму. Обедать мы ездим в столовку, что рядом с офисом. Нашли недорогую, где очень прилично готовят. А вечером чайку выпиваю с бутербродом – и спать. Работа нервная, знаете ли, люди иногда просто сволочи, черт их подери, вечно куча неприятностей, некогда о себе подумать…
Панков смотрит на меня с такой миной, что я в один момент начинаю понимать – не мне ему рассказывать о нервной работе. А потом мы одновременно хохочем. Это уже, наверное, истерика – но, боже мой, до чего смешно получилось!
Глава 4
– Рита, на ровном месте такие неприятности не вырастают.
Вот болван! Хоть кол на голове теши ему…
– Может, и так, но лично я представления не имею, как все это могло случиться. А еще же фотографии… ну, те. Гадость какая!
– Нет, ну отчего же… Выглядело вполне правдоподобно.
– Правдоподобно для чего? Чтобы сделать меня подозреваемой?
– Да. И когда мы убедились, что перед нами липа, подстава, возник вопрос: кому это понадобилось, кто заинтересован? А кто-то заинтересован. Кому-то хочется вас не просто уничтожить – иначе давно бы просто убили, но чтобы вас признали виновной в преступлении и посадили в тюрьму. И я хочу знать, кому это понадобилось, да еще так срочно.
– А я вам в сотый раз говорю: не знаю. Послушайте, Игорь, я очень хочу спать.
– Машинка еще стирает.
– В том-то и дело…
Мы сидим в кабинете – Панков на тахте, я в кресле. Пьем чай с печеньем и абрикосовым повидлом и говорим за жизнь. Это ли не окончательное падение? И тем не менее машинка стирает, а мы, завернувшись в халаты, уже устали спорить. Никогда не встречала человека, с которым у меня было бы так мало общего, как с ним. Инопланетянин какой-то, зеленый человечек, блин!
– Но вы все-таки были знакомы с Виктором Борецким.
– Была. И что с того? Наш роман случился сто лет назад, длился месяца три и ничем особенным мне не запомнился. Витька был тогда жутко популярным в тусовке, трахал все, что шевелится, а мне нравилось, что я типа с ним. Но в постели он был не фонтан, потому что, знаете, красивые мальчики, привыкшие, что девки на них гроздьями виснут, не привыкли напрягаться в сексе – считают себя подарком судьбы для той, кого соизволили пометить. То есть уже один факт, что это чудо-чудное прыгнуло с тобой в койку, должен осчастливить до конца дней. Но я быстро во всем разобралась и дала Витьке пинка раньше, чем он мне. Столь непривычная для него развязка стала рокеру новым опытом, и Борецкий проникся ко мне уважением, а значит, при встрече здоровался.
– Здоровался?
– Ага. Понимаете, обычно-то Витя делал вид, что не помнит своих любовниц.
– Делал вид?
– Ну да. Играл роль богемного мальчика. Ему так было удобно.
– А на самом деле?
– А на самом деле он был умный, способный и наблюдательный сукин сын и пользовался людьми, особенно тетками. Умудрялся среди всех баб найти именно ту, которая способна помочь ему в карьере. Но мало кто это понимал, а возможно, вообще никто.
– То есть Борецкий был альфонсом?
– Нет, альфонсом Витька не был – в том понимании, что привычно в это понятие вкладывается. Но он любил успешных женщин – или тех, кто так или иначе может быть ему полезен.
– И почему никто не заметил, что его выбор не случаен?
– Может, кто-то и заметил, но, знаете, Витька отлично умел маскироваться, кроме того, что был красавцем. А когда мужик настолько красив, бабы не слишком присматриваются к остальному. Тем более, если аппарат исправно функционирует и парень устроен более сложно, чем инфузория. Но я всегда знала о его особенности. Видите ли, у меня есть дурацкое качество – видеть людей такими, каковы они есть на самом деле. Это прирожденная способность, может, интуиция, не знаю. Но она меня никогда не подводила, хотя жить мешает – лишает иллюзий. Начав встречаться с Витькой, я очень быстро поняла, что тот из себя представляет, и когда парень мне надоел, просто бросила его. Кстати, этим я его просто убила – вы бы видели его лицо в тот момент! Столько лет прошло, а воспоминание до сих пор греет.
– Вы не придерживаетесь принципа – о мертвых либо хорошо, либо ничего?
– Нет, не придерживаюсь. Смерть не отменяет того, что человек делал при жизни, каким был. Витька был тот еще сукин сын. Но с ним было интересно и весело, он умел сделать так, что женщина чувствовала себя особенной, исключительной.
– И вы тоже?
– Я и так про себя знаю, что особенная, Витька мне для этого был не нужен. У нас с ним не нашлось ровным счетом ничего общего, на роль мужа и отца он не годился – слишком мало зарабатывал, а все остальное меня не волновало. Витька отлично запомнил, кто из нас двоих щелкает кнутом, и решил, что я одного с ним поля ягода. Всегда радостно меня приветствовал и так далее. Но я не видела его очень давно, может, больше года. А когда не встречались, вообще о нем забывала.
– И вы его не узнали там, в квартире?
– В виде трупа? Нет, конечно. Я даже не стала присматриваться, понимаете? Не то чтоб испугалась, но все это случилось как-то совсем уж внезапно…
– Возможно. – Игорь Васильевич задумчиво потирает заросший щетиной подбородок. – История вышла темная. И я, наверное, завтра возьму за шиворот госпожу Литовченко, спрошу у нее кое-что. Очень уж мне интересно, с чего дамочка на тебя так наехала. Можно же нам уже на «ты»?
– Можно. Мне, кстати, она не понравилась с первого взгляда. Не понравилась так, что я не хотела с ней никуда идти, что для меня нетипично. Да, я терпеть не могу людей – по крайней мере, большую их часть, но эта дамочка вызывала во мне какое-то особенное отвращение, прямо, кажется, на генетическом уровне. А такое даже для меня слишком. Но Сашка настаивал, чтобы именно я ею занялась, и… Собственно, надо же нам с Вадиком на что-то жить.
– Вадик – твой сын?
– Ну, да. Ему одиннадцать лет. Такой красавец и умник, что девчонки уже сейчас шеи себе сворачивают, а уж что дальше будет, боюсь и предположить.
– А муж?
– А муж мой был придурком. Собственно, и сейчас придурок, но поскольку живет где-то там, в пространстве, отдельно от меня, его придурковатость уже не волнует.
– Да ну! И в чем же она проявлялась?
– Не хочу об этом говорить.
О чем можно говорить, когда моему бывшему проще было месяцами со мной не разговаривать, чем общаться по-человечески? К тому же ему надо было, чтоб я сама догадалась, за что же драгоценный супруг в очередной раз на меня обижен. О чем можно рассказывать, когда наш сын вызывал у него раздражение? Когда секс с ним был мучением, потому что партнер, мягко говоря, пренебрегал личной гигиеной? А еще он практически не зарабатывал денег, а если и зарабатывал, то домой не приносил. Не знаю, куда муж их девал, но жили мы на то, что зарабатывала я. А игрушки ребенку и косметику для себя покупала тайком, лишь бы не гундел, что я швыряюсь деньгами попусту. При том, что деньги-то были моими! Вот когда покупали что-то ему, он не возмущался никогда.
Нет, муж не пил, не курил, не гулял демонстративно. Но я иногда думала, что лучше бы уж пил, потому что пьяный проспится и снова будет человеком, а когда трезвый сознательно издевается над своей семьей, это… в общем совсем никуда. Много чего еще можно было бы добавить к вышеперечисленному, да смысла нет. Только не спрашивайте меня, зачем я поперлась за него замуж, потому что ответа нет. Собственно, если бы мне удалось хоть немного пожить с ним гражданским браком, я бы никогда не вышла за него, но мои родители никогда бы мне такого не позволили. Я в своей семье была экспериментальной моделью – папа с мамой сначала на мне испытывали систему воспитания, и если та оказывалась неудачной, на младшем брате ее уже не применяли. И так до сих пор. Потому Леха и живет неплохо с женой, ведь у них за плечами год гражданского брака. Но я не могла о подобном даже заикнуться.
– Тогда давай подумаем, кто мог незаметно взять твои ключи, чтобы сделать дубликат.
– Да кто угодно мог.
– Кто угодно – не ответ. Рита, не спи, шевели мозгами!
Как же не спать, если хочется? Я устала, а теперь еще напилась горячего чая – и все, сон меня забирает так, что какое там думать, даже шевелиться неохота.
– Отстань.
– Ты хочешь, чтобы я тебе помог, или нет?
– А тебе зачем?
– Ни за чем. Я так решил.
Хм, он так решил… Видали? Но я согласна, причина уважительная.
– Ну, что ты хочешь знать?
– Расскажи мне о работниках вашего агентства. Какие там люди?
– Люди как люди, нормальные. У каждого, конечно, свои тараканы в голове, но это обычное дело. Вот наш директор, Руслан: активный, пробивной, опытный, но немного ленив. Свихнулся однажды на Кастанеде, да так назад и не завихнулся. Но даже неплохо, когда человек занят какими-то моральными исканиями, значит, он думает не только о еде и сексе. Затем офис-менеджеры: Ольга, Ленка и Сашка, царство ему небесное. Ольга – бывшая учительница, необыкновенно тактичная, умеет ладить с самыми придурковатыми клиентами. Ленка – молоденькая, очень красивая, но немного несчастная – муж у нее из ментов. Извини, конечно, но вы все какие-то психические, совершенно не пригодны ни для каких нормальных отношений. Сашка же был уникальным. Бывший офицер, в недвижимости с самого начала, так сказать, стоял у истоков. Знал всех и все, но попивал. Он у нас пару месяцев всего поработал и мне несильно нравился именно из-за склонности к выпивке – перегар просто ненавижу. Но вряд ли Сашка брал ключи. Сумки все женщины ставят на полку, и мужики туда не лазят, так что его бы заметили. Выходит, какая-то из дам постаралась. Полезла словно в свою сумку, взяла связку, потом вернула – никто и внимания не обратил.
– А другие сотрудники?
– Агенты? Галина Николаевна – человек глубоко порядочный, нельзя даже представить, чтобы она могла залезть в чужую сумку и выкрасть ключи. Просто поверь мне на слово: такое невозможно. Потом Петька. Занимается арендой. Парень такой теленок! Самая большая его мечта – умереть во благо человечества. Так что немыслимо.
– А ты? Если бы тебе сказали: умри, и все человечество с той минуты перестанет болеть, прекратятся вой-ны и так далее, что бы ты сделала?
– Послала по известному адресу. Плевать мне на человечество. Так, не перебивай меня! Значит, агенты. Ника – крашеная блондинка, немного наглая, что для нашей работы никак не минус, достаточно мстительная, но не подлая. Лина Белова. Знаешь, случись все это пару лет назад, я бы без зазрения совести ткнула в нее пальцем как на возможную претендентку, однако сейчас – нет. С ней случилась очень страшная история, которая поломала ее так, что… В общем, я с тех пор еще больше ненавижу человечество. Нет, Лину вычеркиваем. Она очень закрытый человек и, на первый взгляд, циничная, но это так, защитная броня. Ей все до лампочки, кроме работы и семьи, у нее мальчишка на три года старше моего Вадика. Теперь Ирина. Тоже одна с ребенком, девочка у нее просто умничка. Ирка тоже ничего так, нормальная, неконфликтная. Вообще, большинство агентов – разведенные тетки с детьми. Время сейчас такое, понимаешь? За дитем нужен особый присмотр, чтоб не влип никуда, а работа от звонка до звонка этого не позволяет. И зарплаты на такой службе… Ну, не вытянуть ребенка на зарплату той же учительницы или еще кого. У нас же гибкий график, и заработать можно неплохо. При разводе мужик уходит в пространство, и все, он вольный казак. Ребенок остается с матерью, а папашка в ус не дует, какие там алименты…