– Что от тебя требуется?
– Концентрация. Правда, все дело в ней. Нужно силой воли наполнить пустой стакан жидкостью из полного.
– Ого!
– Да нет, это не очень сложно. Хотя с концентрацией у меня не так уж и хорошо. Была б я такой одаренной, как Сева, за секунду бы справилась.
– А откуда ты знаешь, что он одаренный? – подозрительно спросила Маргарита.
– Лиса говорила об этом много раз. Он ее самый любимый воспитанник.
– Неофит?
– Нет. У нее почему-то нет неофита.
– Я думаю, ты им станешь.
– Нет, Марго. Логичнее, если им будет Сева.
– Неудивительно, он же Сирена.
– Не думаю, что на Лису это влияет, – засмеялась Полина. – Кстати, ты веришь Анисье? Веришь, что она спрашивала брата о том, Сирена ли Сева?
– Ну да. Только боюсь, что Митя ее обманул.
– У меня такое же ощущение.
– Понимаешь, Полина, это ведь единственное разумное объяснение всему, что происходит с девушками в Севином присутствии. Не знаю только, зачем Мите это скрывать.
– Может быть, шутки ради?
– Мне иногда кажется, что о происхождении Севы догадываемся только мы. Может, Митя и впрямь не знает?
– Вряд ли. Мы догадываемся, но не говорим об этом, и остальные тоже могут не говорить.
– Да, но мы пытаемся сопротивляться, а остальные – нет.
Полина улыбнулась подруге:
– Маргарита, не будь у вас меня, вы бы не пытались.
– Ой, да что ты! – засмеялась Маргарита.
Она не заметила, как взгляд Водяной колдуньи на долю секунды помрачнел. Девочка снова вернулась к воспоминанию о том, что произошло с ней в Малахитовом зале. Почему она с таким интересом наблюдала за Севой? И почему каждый раз при виде него ее одолевали беспомощность и волнение? Вдруг и она началась сдаваться под напором этих загадочных чар?
– О, забыла сказать, – спохватилась Маргарита. – Я же письмо получила! Родители сообщили, что приедут навестить меня в выходные, как я и предполагала. Тем более что в этот раз мой выходной совпадает с выходными днями у потусторонних.
– Здорово! Везет тебе, – отозвалась Полина, с легкой завистью поглядев на письмо, которое Огненная колдунья вынула из кармана. – Значит, я опять буду в выходные скучать.
– Да, но Анисья с Василисой останутся тут.
– Нет, Василиса должна побыть дома – ее бабушка нездорова. А Анисья отправляется на какой-то званый ужин.
– Тогда я постараюсь что-нибудь придумать. На прошлой неделе к Фаддею приезжала мама из Небыли, так она жила прямо здесь, в Белой Усадьбе. Может, и моим родителям разрешат тут побыть?
– Было бы замечательно. Но, скорее всего, потусторонних поселят подальше отсюда.
– Да, а то я бы вас познакомила. Они тебе точно понравятся, вот увидишь, они очень хорошие: папа немного вспыльчивый, но всегда веселый, много шутит. Мама постоянно обо всех заботится. Она иногда задает слишком много вопросов, но ты не обращай внимания, ее просто все очень интересует.
Маргарита продолжала щебетать о своих родителях, а Полина слушала, открыв рот, и изо всех сил старалась унять неприятно ноющее чувство пустоты где-то внутри себя. Ее подруге не понять, каково это, когда родителей нет. И как тяжело воспринимать то, что у других есть папы и мамы, любящие и заботливые, а у тебя нет никого: тетя и дядя – это совсем не то. Они, конечно, любили свою племянницу, писали ей письма, обещали навестить, но пока никак не могли освободиться от навалившихся дел и выбраться из Франции. Вместо этого посылали ей красивые подарки: книги, сладости, наряды, – но только заменить этим своего присутствия не могли. Полина скучала и по своему дедушке, но он был так стар и плох, что и речи не шло, чтобы отправить его одного в этот затерянный в лесах волшебный город, где он мог заполучить сердечный удар от одного вида крылатых лошадей или колдунов, возникающих прямо на пустом месте посреди улицы.
Вдруг ужасно захотелось снова стать семилетней. Тогда мама с папой еще были с ней, и все было хорошо. Хотя теперь она понимала, что легко им никогда не жилось: в семье происходило что-то странное. Полина с родителями и дедушкой переезжала с квартиры на квартиру, с места на место. Пару лет ей даже пришлось провести в чужом городе – в Новгороде. Она смутно помнила, как родители тревожно собирали вещи, и как отец, взволнованный и печальный, провожал их на поезд. Мама ничего не объясняла ей, и Полина никогда не спрашивала, полагаясь на мудрых и опытных взрослых. Но затем странные происшествия стали случаться чаще и чаще. В дверь звонили какие-то люди, и Полинина мама, прижимая к груди дочку, пряталась в самый дальний угол квартиры, трясясь от страха. Выходить за порог временного пристанища Полине строго запрещалось. Через некоторое время за ними вернулся отец, повез их назад в Москву. И снова незнакомые дома и комнаты, новая школа… Полина помнила, как мама иногда начинала тихо плакать и спрашивать, можно ли было решить все по-другому? «Может быть, просто сдаться? – говорила она. – Ведь тогда нам ничего не сделают! – Нет, – отвечал отец. – Нельзя отступать, они этого и добиваются». А потом он просил мать уехать. Взять с собой Полину и уехать за границу, далеко-далеко, забыть его и больше не возвращаться. Мама опять плакала и обещала, что никогда в жизни не сделает этого. И тогда родители придумали ужасную вещь.
Полина помнила, как эта мысль огорчила ее, как она рыдала и цеплялась слабыми ручонками за мамино плечо: они решили отправить Полину во Францию, одну, без них, оставить ее там на попечении каких-то знакомых. Полине представлялось, что ее предали и собираются бросить, навсегда лишив счастья видеть их лица. Мать не могла вынести всего этого, она выглядела расстроенной и больной, но отец сказал лишь одну фразу, которая тогда показалась маленькой Полине бессмысленной и глупой, но сейчас воспринималась совсем иначе: «Я рожден, чтобы бороться за Светлую сторону. Эта борьба длится вечность, но если хоть один из нас опустит руки, все рухнет».
Намного позже, уже после того, как Полина попала в Заречье, – во время новогодних праздников, – она узнала от тети, что отец был Охотником на Темных магов. Девочка не могла поверить, это казалось таким же невероятным, как и существование на свете заколдованной деревни, где живут колдуны. Но Заречье существовало. Поэтому постепенно Полина свыклась и с этой мыслью.
Маленькую Полину отправили во Францию, в пригород Бордо, к дальним знакомым ее тети, которая приехала всего пару раз за месяц проведать племянницу. Странно, ей словно бы хотелось навещать девочку чаще, но она не делала этого, будто кто-то мешал.
А через несколько дней после отъезда тети пришло письмо, в котором сообщалось, что Полинины родители погибли.
Тетя вернулась вместе с мужем, Максимилианом Феншо. Лица у них были потерянные и скорбные.
– Бедная крошка, – сказал дядя, беря Полину на руки. – Не волнуйся, я позабочусь о тебе, как о родной дочери.
Он был самым чудесным дядюшкой, которого только можно представить, но очень занятым. К тому же его собственный сын, Микоэль, тоже требовал внимания. Через год девочку вернули в Москву, в старую школу и старую квартиру, где ее ждал дедушка, немного угрюмый и молчаливый, но любящий. Полина чувствовала себя потерянной, разбитой. Она постоянно грустила. И конечно, не замечала, что на ее лестничной площадке иногда появлялась еще одна дверь, из которой в любое время мог выйти Макс Феншо – Полинин незримый хранитель, спрятанный от посторонних заклинанием Отвода глаз. Он появлялся тихо и проверял, все ли безопасно вокруг его бедняжки-племянницы, которая, однако, до сих пор не проявляла никаких магических способностей. Но от нее шла особая энергетика – какой обладали все колдуны. И маленькая Полина была такой же, как и он сам, только убита горем и одиночеством.
– Кстати, – воскликнула Маргарита, возвращая подругу в реальность. – Насчет того, является ли Сева Сиреной, можно спросить у наставников.
– Но вдруг они сами не знают?
– Какая-нибудь Кощеевна, может быть, и не знает, но вот Лиса уж точно должна.
– Нет, у Лисы я спросить не могу! – запротестовала Полина.
– Почему? – удивленно моргнула Маргарита.
– Сложно объяснить. Понимаешь, Дарья Сергеевна всегда говорит мне держаться от Севы подальше. Она почему-то придает этому слишком большое значение, и мне не хочется, чтобы она знала, что я думала о Заиграй-Овражкине.
– Так ты объясни, что это нас всех интересует, не только тебя.
– Нет, Марго, не могу Может быть, попросить Анисью или Василису поговорить с Велес?
– Сомневаюсь, что из этого выйдет толк. Анисья теперь вообще боится сталкиваться с Верой Николаевной, даже на встречи к ней ходит, дрожа от страха. Думаю, что Вася тоже откажется.
– Н-да, правда. Может, Жаба знает? Только я и с ним не хочу говорить на эту тему.
– Вот что, – победно улыбнулась Маргарита. – Завтра утром у меня очередное рандеву с Маливиничком. Я спрошу про Севу у него. Маливиничок такой придурок, что ничего не заподозрит.
Девочки с нетерпением ждали свою подругу. Огненная колдунья должна была вот-вот вернуться со встречи с наставником по Стихии и сообщить наконец всю правду о Севе.
«Конечно, все будет так, как сказал мой брат», – думала Анисья, помешивая горячий густой суп в своей тарелке.
«Конечно же, Заиграй-Овражкин – Сирена», – думала Полина, несмотря на все утверждения Анисьи.
Василиса же не могла определиться, к какому выводу склонялась больше.
И вот появилась Маргарита. Она взлетела вверх по ажурной зеленой лестнице на второй этаж столовой и остановилась как вкопанная перед подружками. Ее карие глаза свирепо сверкали, волосы, наэлектризовавшиеся от шерстяного шарфа, торчали в разные стороны и придавали ей поистине воинственный вид.
– Ну? – нетерпеливо сказала Полина.
Маргарита закатила глаза и шумно выдохнула.
– Что? Маливиничок сказал, что Заиграй-Овражкин – Сирена? – спросила Василиса.
– Нет же, он сказал, что Сева – обычный маг, правда? – откликнулась Анисья.
– Нет! – ответила Маргарита с усмешкой. – Он сказал: «А кто такой Заиграй-Овражкин?»
Прошло несколько секунд, в течение которых девочки пытались переварить сказанную Маргаритой фразу, а потом Полина захохотала.
* * *Сева услышал смех и поднял голову. За крайним столиком на втором этаже сидели Анисья, Василиса, Маргарита и Водяная колдунья, которая заливисто смеялась, чуть ли не лежа на столе. Прошло около минуты, а она все не унималась, но Сева и предположить не мог, что именно его персона стала причиной ее веселья.
Сегодня пришлось обедать без Мити, зато в компании целого десятка девушек, которые подсели к нему, надеясь скрасить его мнимое одиночество. Что ж, он был не против, главное, чтобы не надоедали своими разговорами.
– Ты сегодня такой красивый.
Сева поперхнулся и повернулся к Оксане:
– Спасибо, но ты уже второй раз это говоришь.
– Ой, я забылась, – засмеялась та.
Сева улыбнулся и ничего не ответил. Оксана ему не нравилась. Вообще-то, она была хорошей девушкой, но он в последнее время стал чересчур привередлив: ее пышные формы его не привлекали, лицо казалось слишком маленьким, а нос длинным. К тому же она в этот раз переусердствовала с защитными рунами, нарисовав их возле глаз, что издалека походило на два синяка. Намного приятнее казалась Варя, сидевшая рядом, но с ней было покончено раз и навсегда.
– Ты боишься Посвящения? – неожиданно спросила Оксана.
– Немного, – задумчиво сказал Сева. – А ты?
– Ужасно боюсь. Отчего все старшие не говорят, что там будет?
Сева пожал плечами.
– Ты уже определился, что будешь изучать после Посвящения?
– Да, естественно, – ответил Сева.
– Что за глупый вопрос, конечно же, он станет целителем. Правда, Сева?
– Правда. Ты поражаешь меня своей проницательностью.
Девочки захихикали.
– Мы все будем обращаться только к тебе.
«Вот этого я и опасаюсь», – подумал Сева, но вслух сказал: – Ага, надеетесь, что я по старой дружбе буду лечить всех бесплатно?
– А у меня совсем плохо с Целительством, – покачала головой Варвара, пока все остальные девочки смеялись над Севиной шуткой. – Те задания, которые дал Жаба, такие трудные. Я ничего не могу сделать. А так хотелось бы получить хоть одну руну отличия у этого наставника.
– Хочешь, я помогу? – Сева, всегда чувствовавший вину, когда разговаривал со своими бывшими подружками, решил хоть как-нибудь оправдаться в собственных глазах.
– Правда, ты поможешь мне?
– У тебя с собой береста и Словник? Да? Ну доставай, я попытаюсь что-нибудь сделать, хотя, если честно, сам еще не притрагивался к этим рецептам и рунограммам.
Варя вручила ему Словник целителя и несколько листов бересты, и Сева склонился над текстом. Рецепты были действительно запутанными и требующими хорошего знания трав. В очередной раз задумавшись над правильным компонентом зелья, которое требовалось описать, Сева поднял голову, и взгляд его упал на девушку за одним из столов. Эта была та самая девчонка, которая постоянно думала о Русалках-Морянках. Она сидела к нему спиной, и он без труда почувствовал направление ее мыслей: удивительно, но на этот раз все ее размышления были посвящены какому-то дому, который яркой, но немного расплывчатой картинкой предстал перед глазами Севы. Вдруг неожиданная идея посетила его.
– Я пойду возьму себе чего-нибудь, – объявил он девушкам и встал, отложив в сторону Словник.
– О, принеси мне яблочный пирог!
– А мне фруктовое желе.
Сева направился к круглому столу, находившемуся в противоположном конце столовой. Взяв все, о чем его попросили, на обратном пути он специально прошел мимо незнакомки и теперь точно знал, что она его увидела. Почувствовав на себе ее взгляд, он ощутил мысли девушки, отследил каждое изменение их течения. Да, она только что вспомнила о своих любимых Морянках. Теперь все прояснялось.
Сева обернулся и заглянул ей в глаза – большие, немного испуганные, но подернутые пеленой… глупой, уже совсем бессознательной покорности.
Он вернулся за свой стол, и его собеседницы дружно защебетали, получив пирожные и желе.
Выждав несколько минут, которые он потратил на чтение Словника целителя, колдун снова поднял голову и встретил все тот же взгляд, неуверенный или зовущий…
Она была так хороша собой! Прошлой зимой он точно здесь не видел этой девушки. Очевидно, пройдя Посвящение в Зорнике или Небыли, она приехала сюда, чтобы продолжить практику у кого-нибудь из здешних наставников.
Ее длинная коса цвета молочного шоколада наполовину расплелась, несколько прядей свободно ложились на плечи. Девушка сидела в своей обычной позе, поджав под себя обе ноги и выгнув спину. Да, премилое создание!
Прошла еще секунда, и вдруг незнакомка отвернулась, сняла со спинки стула свою сумку и поспешила вон из столовой.
– Извините, мне надо идти, – сказал Сева девушкам, что сидели рядом, и последовал за ней.
За порогом она боязливо оглянулась и, убедившись, что Сева решил ее догнать, немного прибавила шагу. Теперь она двигалась к лестнице. Добравшись до нее, девушка поднялась на второй этаж и снова оглянулась. Сева прекрасно понял, что его взору неспроста открылось запретное правое крыло, где располагались комнаты колдуний.
Сева шел за ней и чувствовал, что уже не может сдержать улыбки. Она бежала в направлении своей комнаты, как будто сознательно ведя его за собой, и он знал, что дверь перед его носом девчонка вряд ли захлопнет. Так и случилось. Она влетела в комнату, дав и ему войти следом. Сева остановился у стены, смеясь про себя. Девушка резко обернулась, глаза ее блестели решительностью и одновременно испугом.
– Тебе не удастся меня провести, – бросила она нервно, но, не дождавшись ответа, продолжила: – Я знаю, кто ты на самом деле.
Сева вопросительно изогнул брови.
– Ты Морянка, – воскликнула длинноволосая красавица.
Сева улыбнулся, желая изобразить веселость, и сделал шаг ей навстречу.
– Я не поддамся этой магии, – сказала девушка и попыталась отступить назад. Не вышло – позади нее стояла кровать.
– Замечательно, но я тебя и не заставляю ничему «поддаваться».
– Ты… – она села, и Сева, секунду поколебавшись, сел с ней рядом.
– Я тебя часто вижу, но не знаю твоего имени.
– Олеся.
– Так с чего ты, Олеся, взяла, что я Морянка?
– Ты нравишься всем девушкам, все мои подруги сходят по тебе с ума, – неуверенно произнесла она, и голос ее затих, потому что Сева придвинулся к ней ближе.
– И у тебя странные глаза.
– Да?
– Да, они черные. Такого цвета не бывает у обычных людей.
– Ты ошибаешься, это, наверное, игра света, они просто темно-карие.
– Нет, черные… совсем…
– И это все твои доводы? – теперь уже без улыбки Сева чуть наклонился к ней.
– Ну… – она замялась, откидываясь все сильнее назад, пока ее голова не коснулась подушки.
Сева уперся руками в кровать и буквально навис над девушкой, не сводя с нее взгляда. Ему было и смешно, и досадно одновременно – все-таки догадки, пусть и неверные, о его происхождении начали просачиваться.
Было видно, как бедняжка боролась с желанием броситься в его объятия, но при этом с видимым страхом косилась на него. Эта безумная игра всегда доставляла столько удовольствия нечеловеческой части его натуры!
– Так что по легендам делают Морянки? – спросил Сева, склоняясь все ниже.
– Заманивают путников.
– Чем?
– Своими чудесными песнями и… красотой… – девушка перешла на шепот, а Сева усмехнулся:
– И зачем они это делают?
– Чтобы убить.
Сева опустил голову и остановился в сантиметре от ее уха:
– И зачем Морянкам убивать людей?
– По-моему, они их едят, – голос ее дрогнул.
– Верно. А теперь у меня к тебе вопрос, – сказал Сева, внезапно отстранившись и сев прямо. На лице его вновь появилась улыбка. – Я кого-нибудь убиваю?