– Вот, – Шварцкопф протянул штандартенфюреру скатанный в трубочку документ, – это отчет одного монаха далай-ламы Бьянцо об успешной экспедиции к границе Китая. Датированный… – переводчик задумался, высчитывая в уме время экспедиции, – 1815 годом. По пути этот монах наткнулся на неизвестное ему поселение… Тайный монастырь адептов Агарти, владеющих Ключами. Также он сообщает далай-ламе Бьянцо, что немногочисленные послушники практикуют темное искусство «бон». А наставник всей этой братии не кто иной, как просветленный Ньямару-Джи, покинувший Лхасу более двух сотен лет назад… Ньямару, по заверениям монаха, жив и пребывает в священном состоянии самадхи, общаясь с Высшими Неизвестными более ста лет. К отчету монах прилагает примитивную карту…
– Это уже что-то! – согласился штандартенфюрер. – Стоит посетить этот монастырь! Валенн-штайн! – крикнул Вольфрам, выйдя на улицу. – Готовь парней к небольшой прогулке по горам. Завтра с утра выходим.
* * *Полуденное солнце осветило высокие пики, заставив заснеженные вершины переливаться всеми цветами радуги. Волли протер кулаками слезящиеся глаза и нацепил солнцезащитные очки. После долгого семидневного перехода по малоприспособленным для комфортного путешествия горным тропам ныли натруженные мышцы, саднили сбитые в кровь костяшки пальцев и обломанные ногти. Мысленно штурмфюрер уже давно проклял неприветливые голые скалы, чахлую растительность, собачий холод и разреженный воздух высокогорья. Но он не спешил озвучивать свои проклятья, боясь уронить себя в глазах штандартенфюрера СС Зиверса. С загадочным полковником из другого мира Волли сошелся довольно-таки близко. В отличие от своих неразговорчивых товарищей штурмфюрер Гипфель постоянно донимал Вольфрама вопросами на всех стоянках и ночевках. Он бы донимал штандартенфюрера и по пути, но дорога была слишком тяжелой, чтобы беззаботно разговаривать. Но на привалах Волли отрывался, ему действительно было интересно общаться с разносторонне образованным штандартенфюрером, к тому же еще и посвященным в оккультные тайны. Волли жадно впитывал информацию, которую получал от Зиверса. Мир, ранее казавшийся таким простым и понятным, неожиданно заиграл неведомыми красками. К тому же Волли прекрасно понимал, что с помощью протекции штандартенфюрера он может взлететь к самым вершинам Рейха. Вольфрам, чувствуя в молодом любопытном штурмфюрере хороший потенциал, охотно просвещал Гипфеля по самым разнообразным вопросам. Испытывая острую нехватку квалифицированных кадров, Зиверс был готов работать с любым подходящим материалом. А любознательный Волли подходил для этой цели как нельзя лучше.
– Подъем! Отдых окончен! Десять минут на сборы! – зычно скомандовал Валеннштайн, поднимая разомлевших на привале бойцов.
– Герр переводчик, долго нам еще топать? – спросил тибетолога Волли. – Будь другом, спроси у этой образины. – Волли ткнул пальцем в щуплого улыбчивого проводника, выделенного отряду штандартенфюрера Далай-ламой.
– Как все-таки глубоко сидят в нас стереотипы, с детства навязанные обществом, – глубокомысленно заметил Вольфрам.
– Это вы о чем, герр штандартенфюрер? – не понял Волли.
– Это я об образине, – пояснил Вольфрам.
– Какой образине? – переспросил Гипфель.
– Ты даже не заметил, как назвал нашего проводника образиной? – усмехнулся уголками губ Зиверс. – Ну да, ну да, вы же впитали презрительное отношение к низшим расам с молоком матери, не так ли, штурмфюрер? Это вполне естественная реакция… Так сказать, на уровне рефлексов.
– Виноват, герр штандартенфюрер! Забыл, что они в большей степени арийцы, нежели…
– Да ты-то как раз ни в чем не виноват, – отмахнулся Вольфрам. – Это все система… Но, Волли, если хочешь добиться большего в ордене, нужно ломать стереотипы! Глядеть на мир шире…
– Я стараюсь, но не всегда получается, – признался Волли. – Как-то само выскакивает.
– Работай над собой, штурмфюрер! Из тебя может получиться нечто большее!
– Буду стараться, герр штандартенфюрер! – отозвался польщенный Волли.
– Рон, – позвал Вольфрам тибетолога Шварцкопфа, – действительно, поинтересуйся у нашего проводника, долго ли еще нам блуждать в этих горах? В Лхасе нас заверили, что переход не займет больше пяти-шести суток, а мы в пути уже неделю!
Переводчик быстро перекинулся парой слов с бритоголовым проводником.
– Он говорит, что если поторопимся, к вечеру будем на месте. Судя по карте, тайная обитель жрецов Агарти за перевалом.
– Дас ист гут! – обрадованно воскликнул штандартенфюрер, которого так же, как и Волли, измотала долгая дорога по горным перевалам. – Поторопимся! Шнель! Шнель!
* * *С высоты горного перевала открывался чудесный вид на маленькую живописную долину, окруженную заснеженными горными хребтами. Проводник отчаянно жестикулировал руками, указывая путникам на многоярусную пагоду, вольготно расположившуюся на берегу быстрой горной речушки. Тайное убежище адептов Агарти одной стороной примыкало к высокой отвесной скале, с остальных сторон оно было обнесено высокой каменной стеной. Сверху отлично просматривался большой двор и жилые строения, в которых, по всей видимости, и обитала немногочисленная братия монастыря.
– Добрались! – облегченно выдохнул штандартенфюрер, промокая платком вспотевшее лицо.
– Только не похоже, что здесь обитают люди, – нахмурившись, произнес фон Валеннштайн, разглядывая в бинокль долину. – Ни дымка, ни движения… Никак вымерли все. И во дворе какая-то хрень в виде креста выложена… То ли из камней, то из мешков… Не могу разобрать!
– На месте разберемся, – произнес Вольфрам. – Вперед!
Спуск в долину оказался легче, чем предполагали путешественники, – через сотню метров проводник обнаружил старую лестницу, вырубленную прямо в скале, но местами заросшую чахлым кустарником. Лестница оканчивалась у массивных резных ворот, одна из створок которых валялась на земле, вторая же висела на одной петле, уткнувшись одним концом в каменистое плато.
– Здесь точно нет никого живого, – вновь произнес Валеннштайн, убеждаясь в истинности своего предположения. – Такая разруха…
– Да, ты, наверное, прав, – согласился с Иоахимом штандартенфюрер. – Но раз уж мы здесь, стоит внимательно осмотреть сию обитель.
Они прошли под высокой аркой ворот и остановились, пораженные увиденным: большой монастырский двор оказался завален человеческими костями, облаченными в выгоревшие на солнце полевые эсэсовские мундиры.
– Вот это номер! – не удержался от удивленного возгласа Волли. – Да их тут не меньше тысячи!
– Ты угадал, – Вольфрам присел на корточки возле одного из скелетов. Достав нож, штандартенфюрер пошерудил им останки и снял с рассыпавшегося фалангами пальца орденский перстень СС. – Это пропавшее в 38-м году подразделение СС «Черное Солнце», – пояснил он, – состоящее из выходцев с Тибета. Их было чуть больше тысячи… Вот, значит, где они нашли свой конец.
Человеческие останки лежали на земле ровными рядами, образуя правильную геометрическую фигуру – равнолучевой балочный крест. Такие кресты гордо носили на своих бортах победоносные танки и самолеты Вермахта. Осторожно, стараясь не наступать на пожелтевшие кости, Зиверс добрался до центра жуткой фигуры. Пребывающий в центре скелет был одет в парадный эсэсовский мундир без знаков различия и лежал лицом вниз, поджав под себя руки. Без тени брезгливости Вольфрам перевернул костяк. Как и предполагал эсэсовец, кисти мертвеца были облачены в истлевшие зеленые перчатки. Ругаясь вполголоса, Вольфрам пошел обратно, старательно глядя под ноги.
– Что там, герр штандартенфюрер? – спросил Волли.
– Хранитель Ключей ушел вместе со всеми! – недовольно ответил Зиверс. – Я узнал его по зеленым перчаткам… Дьявол! Неужели все напрасно? Валеннштайн! Готовьте ночлег… В общем, не стойте истуканами! Выполняйте!
Штурмбаннфюрер рявкнул на бойцов, выводя солдат из ступора, охватившего их при виде груды старых костей. Они засуетились, подгоняемые командами Валеннштайна и Веккера. Со штандартенфюрером остались лишь Волли, переводчик и проводник.
– Герр Зиверс, а кто их так? – спросил Волли.
– Сами… Разве не видно? Смотри, возле каждого тела нож. А некоторые пальцы до сих пор сжимают рукояти…
Тибетец-проводник что-то по-птичьи защебетал, указывая грязным пальцем в центр зловещей фигуры, выложенной на пыльной земле мертвыми телами.
– Что он хочет? – поинтересовался у перевод-чика штандартенфюрер.
– Он спрашивает, нет ли в центре человека в зеленых перчатках?
– Скажи ему, Хранитель Ключей там, где ему и положено быть.
Шварцкопф перевел, на что проводник разразился целой тирадой.
– Он говорит, что этот лама в зеленых перчатках не Хранитель Ключей, а лишь первый посвященный «бон», адепт «Зеленого Дракона». Настоящий Хранитель Ключей – далай-лама Ньямару-Джи…
– Скажи ему, Хранитель Ключей там, где ему и положено быть.
Шварцкопф перевел, на что проводник разразился целой тирадой.
– Он говорит, что этот лама в зеленых перчатках не Хранитель Ключей, а лишь первый посвященный «бон», адепт «Зеленого Дракона». Настоящий Хранитель Ключей – далай-лама Ньямару-Джи…
– Да он уже давно должен был помереть, этот ваш Ньямару! – разозлился Зиверс.
Шварцкопф перевел. Тибетец зачирикал, мотая головой.
– Он говорит, Ньямару-Джи в трансе… В самадхе… Его дух далеко, но тело должно быть где-то здесь. Он говорит, надо искать…
– А чего он так суетится? – ехидно спросил Волли. – Он ведь шамбалист, а этот Ньямару – адепт Агарти. Это же враждующие стороны?
– В какой-то мере так оно и есть, – ответил Вольфрам. – Но если смотреть шире, Шамбала и Агарти лишь две стороны одной медали. Как абстрактные понятия Добра и Зла, Света и Тьмы. При отсутствии одной из составляющих вторая попросту теряет смысл. Все в нашем мире относительно, то есть познается лишь в сравнении с чем-либо! К тому же, если далай-лама Лхасы не соврал, что ими утрачен секрет Шамбалы, то шамбалисты из кожи будут лезть, чтобы его вернуть! Пускай даже и посредством Агарти…
Проводник тем временем по большой дуге обходил останки команды «Черного Солнца», двигаясь от конца одного луча креста к другому. Остановившись у луча, упирающегося в отвесную каменную стену, проводник призывно взмахнул руками.
– Пойдем поглядим, чего он так разволновался, – заинтересованно произнес Зиверс, направляясь к тибетцу. Возле основания стены на земле лежал массивный обломок скалы, присыпанный камнями поменьше. Проводник что-то лопотал, указывая пальцем в небо.
– Он говорит, что раньше этот кусок скалы был козырьком. Затем козырек отломился и упал на землю. Это произошло позже, чем ритуальное самоубийство адептов Агарти.
– А ведь он прав! – согласился с доводами проводника Вольфрам, рассматривая скальную породу. – Я ясно вижу то место, откуда сорвалась эта глыба. Там камень светлее… И произошло это действительно позже… Видите, кусок скалы придавил несколько тел? Значит, на тот момент они уже были мертвы… Ну и что он пытается нам доказать?
Тибетец подскочил к скале, забрался на глыбу и указал на выбитый в камне знак. Спихнув на землю несколько камней поменьше, он очистил второй знак.
– Ньямару-Джи! – пискнул худосочный монах, тыча пальцем в символы.
– Он хочет, чтобы мы расчистили площадку? – спросил Шварцкопфа Вольфрам.
Тот перевел. Тибетец утвердительно кивнул.
– Волли, зови парней! Придется поднапрячься! – распорядился штандартенфюрер.
Волли метнулся к жилым баракам, в которых солдаты пытались навести некое подобие порядка перед ночевкой. Он вернулся обратно в сопровождении Валеннштайна.
– Слушай вводную, Иоахим, – произнес Зиверс, – для начала нужно очистить место для работы. Мы должны разобрать вот этот завал.
– Эту каменюку тоже двигать придется? – по-деловому осведомился штурмбаннфюрер.
– Боюсь, что так, – ответил Вольфрам. – Для начала пусть твои парни соберут останки в одну кучу. После мы их захороним. Да, пусть собирают перстни. Все «Адамовы головы» должны вернуться в орденский замок. Не будем нарушать традиции. Выполняй!
– До темноты не успеем, герр штандартенфюрер! – резонно заметил Иоахим.
– Тогда в первую очередь занимайся останками. Завалом займемся завтра.
– Будет исполнено, герр штандартенфюрер! – отрапортовал Иоахим и, развернувшись на каблуках, трусцой побежал к баракам.
– Исполнительный у тебя командир, – произнес Зиверс, обращаясь к Волли. – Жаль только, что у него напрочь отсутствует тяга ко всему необычному, новому… Как я уже говорил, прекрасный исполнитель, не более. Тактик, которому никогда не быть стратегом. Но такие люди тоже необходимы ордену. На их верности и преданности держится очень многое. Но выше головы им никогда не прыгнуть. Штурмфюрер Гипфель, – официальным тоном произнес Вольфрам, – с сегодняшнего дня вы подчиняетесь непосредственно мне. По возвращении в Берлин я займусь вплотную твоим образованием… Можешь доложить Валеннштайну, что отныне ты – мой адъютант.
– Будет исполнено! – старательно пряча предательскую улыбку, помимо воли растягивающую губы, отрапортовал штурмфюрер. – Он и без доклада догадывается…
– Доложи, чтобы не было двусмысленности, – настоял Зиверс. – Как-никак он был твоим непосредственным начальником.
– Есть доложить, майн штандартенфюрер!
Солдаты споро сносили останки в дальний угол двора, складывая костяки в ровные штабеля. Отдельной кучкой складировались ножи и перстни. К темноте двор был очищен, о чем Валеннштайн тут же доложил Вольфраму.
– Сколько собрано перстней? – поинтересовался Зиверс.
– Тысяча девяносто три.
– Их было 1111, – заметил Вольфрам. – Не хватает восьми штук.
– Есть еще тела под завалом. Завтра очистим.
– Перстни сложи в рюкзак и поручи кому-нибудь. Они должны вернуться в Берлин.
– А что делать с ножами? – спросил Иоахим. – Они ведь тоже своего рода реликвии.
– Ножи захороним вместе с останками. Ты представляешь, какая на них энергетика? Ритуальное самоубийство такого количества адептов – это не шутки! Хотя… Захватим с собой пару-тройку экземпляров, – подумав, решил штандартенфюрер. – Глядишь, сгодятся на что-нибудь… Нож далай-ламы?
– Лежит отдельно от остальных, так же, как и перстень. Нож очень хорош, – пояснил Валеннштайн. – Не иначе как по спецзаказу ковали.
– А ты глаз на него положил? – усмехнулся Зиверс.
– Положил, но только не я, – признался штурмбаннфюрер, – а Ганс.
– Вот что, Иоахим, нож заверни во что-нибудь и принеси мне. Лезвия лучше не касаться, – предупредил Зиверс. – Так, пожалуй, будет лучше… После – отбой. Подъем с восходом!
* * *С первыми лучами солнца работа в заброшенном монастыре закипела вновь. Завал из мелких камней удалось разобрать в течение пары часов, а вот большая глыба оказалась не по зубам солдатам Валеннштайна.
– Нужно соорудить какое-нибудь приспособление, – предложил Волли. – Что-то типа ворота. Я вчера выходил по нужде и видел нечто подходящее.
Взяв с собой пару солдат, Волли исчез за бараком, в котором провел ночь. Вскоре он вернулся и доложил:
– Там у них примитивный лифт сооружен. Веревки сгнили, а ворот, с помощью которого монахи поднимали наверх клеть, хорошо сохранился. Вполне можно использовать.
Солдаты быстро разобрали примитивную конструкцию монахов, перетаскали части механизма во двор и собрали ее заново. Обмотав валун прочными капроновыми канатами из альпинистского снаряжения, рядовые под чутким руководством штандартенфюрера закрепили концы веревок на деревянном барабане ворота. Отобрав парней поздоровее, Валеннштайн расставил их у рычагов механизма.
– Навались! – скомандовал он.
Рядовые уперлись ногами в каменистую землю, барабан провернулся, натягивая канаты. Глыба покачнулась, затем медленно поползла в сторону. Раздался громкий треск – деревянный стержень поворотного механизма переломился, не выдержав нагрузки.
– Вот незадача! – воскликнул Волли. – Чертово бревно сгнило!
– Сейчас заменим, – невозмутимо заявил Иоахим. – Пусть для этого нам придется разобрать крышу одного из бараков. Ее балки должны подойти по диаметру.
Через час конструкция была восстановлена. На этот раз осечек не произошло – каменюка, оставляя на земле глубокие борозды, медленно открывала вырубленную в скальной породе темную нишу. Свободные от вращения ворота бойцы навалились на глыбу, толкая ее руками. Вскоре нишу ничто не загораживало. Первым в нее заглянул тибетец-проводник.
– Ньямару-Джи! – благоговейно прошептал азиат, складывая ладони лодочкой.
– Ну-ка, друг, освободи местечко! – Волли бесцеремонно отодвинул в сторону монаха, освобождая место для штандартенфюрера. – О! Еще один жмурик! – произнес он, заглядывая в темноту из-за плеча Вольфрама.
В глубокой нише обнаружилось полузасыпанное песком и каменной крошкой мумифицированное тело монаха в истлевшем балахоне. Мумия сидела в позе лотоса, сложив усохшие руки на коленях.
– Ньямару-Джи? – уточнил у проводника Зиверс.
– Ньямару-Джи! Ньямару-Джи! – словно китайский болванчик закивал головой тибетец.
– Что же нам с ним делать? – задумался Вольфрам. – Разговаривать он явно не в состоянии…
– Да уж, – согласился Волли, – усох так, что хоть к пиву подавай!
Зиверс натужно улыбнулся и скомандовал бойцам «Эдельвейса»:
– Аккуратно достаньте тело из ниши.
Солдаты кинулись исполнять приказ полковника. Вскоре они извлекли легкую мумию из убежища и осторожно поставили ее на землю. При ярком солнечном свете сморщенный мертвец выглядел отвратительно: темная задубевшая кожа на абсолютно лысом черепе местами была попорчена плесенью, запавшие глаза, полуприкрытые тонкими пергаментными веками, невидяще глядели перед собой мутной окостеневшей роговицей, отвисшая нижняя губа открывала черные сухие десны и желтые кривые зубы.