Августа сочла себя обязанной ответить — ведь она была старшей из сестер — и сказала:
— Я поговорю с королевой. И сообщу тебе ее решение.
— О нет, не с королевой! — забеспокоилась Шарлотта. — Лучше поговорить с дедушкой.
— Я боюсь, это его расстроит. Шарлотта повернулась к Амелии.
— Если бы вы могли сказать ему... не специально, а так... к слову... Скажите, что я спрашивала о маме... и что ребенка нельзя разлучать с матерью.
Амелия улыбнулась. Она привыкла передавать королю просьбы окружающих.
— Ладно, посмотрим, как Его Величество будет себя чувствовать... если мне удастся затронуть эту тему, не огорчив его, я постараюсь.
Шарлотта хотела еще кое-что добавить, однако Амелия торопливо проговорила:
— Августа, пожалуйста, сыграй свое последнее сочинение. Я уверена, что Шарлотте оно понравится.
Да, от теток она мало чего добьется, это ясно.
Под звуки музыки в гостиную вошел герцог Йоркский. Дядя Фред... Шарлотта любила его больше всех остальных братьев отца. Дядя Фред весело поздоровался с Шарлоттой. Он не признавал никаких церемоний.
— Как поживает моя маленькая племянница?
— Очень хорошо, дядюшка.
Герцог нежно поцеловал Шарлотту; он обожал женщин — как и остальные дядья. И, разумеется, ее отец. Но их беда была в том, что они не могли долго хранить верность какой-то одной женщине. В последнее время герцог Йоркский наладил отношения с женой, а раньше они ненавидели друг друга. Тетя Фредерика Йоркская интересовала Шарлотту гораздо больше, чем Старые Девы. Однако дядя Фред не часто наезжал в Отлендс, где жила его супруга. У него постоянно бывали страстные романы с другими женщинами.
Но Шарлотте он нравился: дядя был балагур и весельчак, добрый, беззаботный. Иметь такого дядю одно удовольствие. Шарлотта любила его даже больше, чем дядю Августа, герцога Суссекского, ведь он разочаровал ее тем, что бросил милую тетю Гузи и ушел к другой.
«Да, мы странное семейство, что верно — то верно», — вздохнула про себя Шарлотта.
Старые Девы живут, словно монашки в монастыре, и Бегума их от себя не отпускает, а сыновья короля все до единого ведут совершенно скандальную жизнь. Брак дяди Августа с Гузи не был признан законным, хотя дядя сначала этого добивался. Но потом был устроен судебный процесс, и суд решил, что Гузи не жена дяди Августа. Да, он, конечно, на ней женился, но при этом нарушил Брачный кодекс, принятый дедушкой, а там говорилось, что ни один член королевской семьи, не достигший двадцатипятилетнего возраста, не имеет права жениться без согласия короля. Дядя Август женился на Гузи — она ведь ждала ребенка, — но затем суд решил, что она незаконная супруга, и ее ребенок — внебрачный. Дядю Августа тогда это взбесило, но, наверное, сейчас он уже не сердился, ведь они с Гузи давно расстались.
Что же касается дяди Фреда, то он наоборот, сперва невзлюбил свою жену и отказывался с ней жить. Шарлотта была рада, что они, наконец, подружились. Она любила их обоих; это были ее самые любимые дядя и тетя.
Умом Фред, конечно, не мог сравниться с принцем Уэльским; Фреду хотелось лишь одного — наслаждаться жизнью. И он старался, чтобы окружающие тоже получали от жизни удовольствие. Когда-то у папы не было никого ближе Фреда. Теперь они немного отдалились, но все равно сохранили преданность друг другу. Вообще-то, отношения между всеми дедушкиными сыновьями были дружескими, и Шарлотту это очень радовало, хотя и удивляло. Ведь в их семье обычно все ссорились...
— Чья это музыка? — поинтересовался дядя Фред.
— Августа сама сочинила, — ответила Амелия.
— Прекрасно. Так и хочется потанцевать. Да, Шарлотта?
Шарлотта согласилась с дядей.
— Сыграй ее в темпе вальса, Гасси, — попросил дядя Фред.
Августа выполнила его просьбу.
— Давай повальсируем, Шарлотта, — предложил дядя Фред.
— Но, дядя, я же не умею.
— Значит, пора научиться. Правильно я говорю, сестрицы?
Однако тетя Елизавета считала, что когда Шарлотте пора будет научиться танцевать вальс, ее отец наймет учителя.
— Ничего, я на свой страх и риск обучу ее раньше времени, — заявил дядя Фред.
Он встал со стула и протянул руки к Шарлотте. Это было приятней, чем вышивать или выуживать сведения у теток, которые не желали ничего ей рассказывать.
— Так, Шарлотта... выше голову... бери меня за руку... хорошо! Начали!
Шарлотта двигалась неуклюже и прекрасно это осознавала, но дядя Фред никогда никого не критиковал.
— Прекрасно! Прекрасно! — приговаривал он. — Шарлотта у нас умница.
Девочка благодарно улыбалась дяде. Голубые, слегка навыкате глаза — как у многих в их роду — сияли добротой; щеки от усердия раскраснелись, но дядя явно получал наслаждение, танцуя с племянницей.
— Мария, присоединяйся к нам, — сказал он. — И ты тоже, Елизавета.
Они послушно встали и принялись вальсировать. А София, не отличавшаяся крепким здоровьем, и Амелия, которая, конечно, тут же запыхалась бы, если б ей вздумалось потанцевать, были зрителями.
— Это было великолепно! — воскликнул дядя Фред, когда музыка прекратилась. — Я скажу твоему отцу, что он может гордиться дочерью. Вы вскоре украсите его бальную залу, мадам Шарлотта.
Раскрасневшаяся, слегка запыхавшаяся Шарлотта была счастлива. Она представила себя в Карлтон-хаусе. Шарлотта явственно видела перед собой залу, зеркала в которой были расставлены так, что создавалось впечатление бесконечности. Мерцающие свечи отбрасывали на собравшихся розоватые отблески, алые бархатные шторы были украшены золотой бахромой и кисточками...
Она будет танцевать посреди всего этого великолепия, и принц Уэльский заметит ее и ощутит прилив гордости за свою дочь. Он подойдет к ней, отвесит поклон, вызывающий всеобщее восхищение, и скажет:
— Надеюсь, моя дочь не откажется потанцевать со мной?
А рядом будет сидеть с видом королевы — хотя это ничего общего не имеет с обликом Старой Бегумы — миссис Фитцгерберт, которая будет довольно улыбаться, потому что между принцем Уэльским и его дочерью наконец все стало хорошо.
Как часто мечты Шарлотты заканчивались подобными счастливыми картинками! Однако в действительности до этого было по-прежнему далеко.
***
Сидя за столом и обложившись книгами, Шарлотта вдруг услышала, как ко дворцу подъехал экипаж. Она подбежала к окну и, выглянув на улицу, увидела, что из экипажа выходит ее мать.
«Она приехала навестить меня! — промелькнула у Шарлотты восторженная мысль. — Наконец-то мы будем вместе. Она проделала такой долгий путь из Блэкхита, чтобы повидаться со мной».
Выбегая из классной комнаты, Шарлотта налетела на доктора Нотта, который как раз входил в дверь. Девочка чуть не сбила его с ног.
— Боже мой! — пробормотал он, однако Шарлотта пробежала мимо.
Она торопилась переодеться: ее платье слегка запачкалось. Хотя... мама вряд ли бы это заметила.
В комнату девочки прибежала леди Клиффорд.
— Принцесса Шарлотта, что случилось? Куда вы собрались?
— Миледи, приехала моя мать.
— Это невозможно. — Леди Клиффорд побледнела.
— Говорю вам, я ее видела собственными глазами.
Леди Клиффорд знала, что король запретил принцессе Уэльской навещать дочь. Если Шарлотта действительно видела мать, следовательно, принцесса ослушалась короля и самовольно приехала в Виндзор.
Взволнованная, дрожащая леди Клиффорд решила, что она должна задержать Шарлотту.
— Вы должны быть готовы, когда за вами пошлют, — сказала она, хотя на самом деле ей не верилось, что Шарлотту позовут к матери.
О Господи, какая ужасная неприятность! Когда-нибудь ее хватит удар. С одной Шарлоттой — и то хлопот предостаточно, а уж когда ее своеобычные родственники начинают чудить — этого никто не в состоянии вынести.
— Вам следует надеть чистое платье... причесаться и... и быть наготове, — промямлила леди Клиффорд.
Шарлотта торопливо переоделась в чистое платье, леди Клиффорд причесала ей волосы.
— Я должна вернуться в классную комнату, — сказала девочка, — они же решат, что я на уроках, и будут искать меня там.
Леди Клиффорд согласилась и вернулась вместе с принцессой в классную комнату.
Вскоре внизу, у входа во дворец, раздался какой-то шум.
Принцесса Уэльская вышла к карете.
«О Боже, — подумала леди Клиффорд. — Она ни капельки не похожа на принцессу! Не удивительно, что милый принц...»
Черный парик Каролины слегка съехал набок; ярко нарумяненные щеки и черные-пречерные брови резко выделялись на фоне белой пудры, которая покрывала ее лицо.
Каролина громко что-то говорила по-английски, страшно коверкая слова. Она тряслась от ярости, судорожно сжимала руки и даже погрозила кулаком, повернувшись к окну.
Леди Клиффорд стало ясно, что принцессу Уэльскую выгнали из Виндзорского дворца.
Леди Клиффорд стало ясно, что принцессу Уэльскую выгнали из Виндзорского дворца.
— Клиффи, — прошептала Шарлотта, — что это значит? Ей хотелось сбежать вниз и сказать матери, что даже если никто не желает ее видеть, ей, Шарлотте, она очень нужна.
Леди Клиффорд положила руку на плечо девочки.
— Я не сомневаюсь, что принцесса явилась без приглашения.
— Без приглашения? Она же приехала повидаться со мной... со своей собственной дочерью!
Но тут, к облегчению леди Клиффорд, кучер подхлестнул лошадей, и карета тронулась с места.
— Они прогнали мою мать! — вскричала принцесса Шарлотта.
Ласковая Амелия попыталась утешить девочку.
— Видишь ли, дорогая Шарлотта, Его Величество не может ни посещать принцессу, ни принимать ее у себя, пока это пустячное недоразумение не разрешилось.
— Какое недоразумение?
— Принцесса Уэльская принимала в Монтэгю-хаусе людей, которые... которым не подобает водить дружбу с особами королевской крови. Ты меня понимаешь?
— Но как же так? Я встречала там сэра Сидни Смита. Он великий адмирал, который сражался за нашу страну. Вы бы слышали, как он защищал Жанну д'Арк! Сэр Сидни мне об этом рассказывал. Он такой удивительный рассказчик. И он часто носил меня на плечах.
— Может быть, он и храбрый моряк, однако ему все равно не подобает дружить с принцессой. Ты еще мала и не в состоянии это понять.
— Я не мала! — грубо перебила Амелию Шарлотта. — И мне сэр Сидни нравился. А еще там бывал Томас Лоуренс. Он великий художник. Я надеюсь, вы не станете спорить, что умение хорошо рисовать — это большое достоинство.
— Да, разумеется, однако умение рисовать еще не означает, что можно...
— Выходит, моей матери не разрешают видеться со мной, потому что она знает этих людей?
— Когда-нибудь ты поймешь.
— Когда-нибудь! — обиженно вскричала Шарлотта. — Я не хочу когда-нибудь, я хочу сейчас! Почему одни могут все узнавать сразу, а другим приходится ждать! Я привыкла считать, что любое знание — это благо. Вы так не думаете, тетя Амелия?
Тетя Амелия сказала, что Шарлотта все поймет, когда повзрослеет, и закашлялась. И, как обычно, все бросились ее успокаивать, потому что кашель Амелии очень расстраивал короля. Шарлотте пришлось побежать за лечебным сиропом, и разговор прекратился.
«Но, — решила Шарлотта, — им не удастся разлучить меня с мамой. Я люблю ее, а она — меня. Если бы мама меня не любила, она бы не приехала в Виндзор, не стала бы терпеть оскорбления».
Девочка постоянно думала о матери и страстно мечтала с ней увидеться.
Однажды Августа сообщила Шарлотте, что в Виндзорском дворце будет устроен детский праздник и она может пригласить, кого пожелает.
— Я предположила, — добавила тетя Августа, — что тебе, наверное, захочется позвать внука леди Клиффорд, юного Джорджа Кеппела. И, может быть, маленькую Софию Кеппел. Можешь пригласить их обоих.
— А я в самом деле могу позвать всех, кого захочу?
— Да, в самом деле.
— Тогда я приглашаю мою маму, — дерзко сказала Шарлотта.
Тетя Августа посмотрела на нее с таким видом, словно с ней мог вот-вот случиться приступ ипохондрии.
— Право же, — потом сказала она Елизавете, — Шарлотта порой ведет себя просто неприлично.
ВОЛЯ НАРОДА
Шарлотта с радостью вернулась в Карлтон-хаус, ибо это означало, что она снова будет ездить в гости к леди Клиффорд на Саус-Адли-стрит и к миссис Фитцгерберт на Тилни-стрит.
Тут она могла играть с Джорджем и Минни и постоянно приставала к леди Клиффорд, требуя повезти их с Джорджем к Марии Фитцгерберт.
Эти поездки особенно привлекали Шарлотту, поскольку к миссис Фитцгерберт в любую минуту мог явиться принц Уэльский. Как приятно было ехать в карете рядом с Джорджем! А напротив сидела улыбающаяся леди Клиффорд, довольная тем, что сможет побеседовать tete-a-tete с любезной Марией Фитцгерберт. Да и Шарлотта вела себя в доме Марии лучше, чем где бы то ни было.
По сравнению с Карлтон-хаусом у Марии был крошечный домик, однако Шарлотте там нравилось. На втором этаже располагался балкон, с которого можно было обозревать Парк-Лейн, потому что дом находился на углу улицы. Шарлотта любила стоять на этом балконе и представлять себе, что толпа прохожих радостно приветствует ее, ибо ей суждено стать королевой Англии.
Проезжая в карете по улицам и глядя на людей, которые не обращали на нее внимания, девочка частенько думала: «О, вы даже не подозреваете, что в карете сидит ваша будущая королева».
В тот раз миссис Фитцгерберт, похоже, искренне обрадовалась приезду Шарлотты и прошептала ей на ухо, что принц Уэльский обещал сегодня заглянуть в гости.
Шарлотта пожала в ответ руку миссис Фитцгерберт. Казалось, у них есть какая-то общая тайна.
— Как вы думаете, он будет рад меня увидеть? — шепотом, так чтобы Джордж и Минни не услышали, спросила Шарлотта.
— Принц будет в восторге. Он мне так прямо и сказал. Какая прекрасная новость! Теперь, когда он появится, она не будет нервничать; может быть, ей даже удастся справиться с заиканием и блеснуть умом, как на уроках.
Шарлотта подумала, что пока пышногрудая миссис Фитцгерберт, похожая на добрую фею из сказки, будет царить в этой гостиной, можно чувствовать себя в безопасности.
***
Когда принц Уэльский выходил из Карлтон-хауса, намереваясь отправиться на Тилни-стрит, его обуревали противоречивые чувства. Ему пришлось признаться себе в том, что за время тяжбы с Сеймурами он очень тесно сблизился с Хертфордами, и больше того, влюбился.
Любовь была для принца, разумеется, важнее всего на свете, однако, вернувшись к Марии, он искренне верил, что теперь, вновь обретя Марию, он больше не будет серьезно увлекаться другими женщинами.
Как же он ошибался! Но откуда ему было знать, что в мире есть такое совершенство, как Изабелла Хертфорд?
Он уже признался ей в своих чувствах, однако она оставалась безучастной.
— Я очень ценю доброту Вашего Высочества и надеюсь, что мы и впредь будем оставаться хорошими друзьями.
— Но мне нужна не только дружба. Леди Хертфорд улыбнулась.
— Позвольте напомнить Вашему Высочеству, что я замужняя женщина, а вы женатый мужчина... поговаривают, что вы даже дважды женаты.
Ее холодность приводила принца в восторг; он и сам толком не знал, действительно ли ему хочется, чтобы она наконец сдалась? Принца до сих нор с души воротило от воспоминаний о любвеобильной леди Джерси. Как разительно отличалась от нее Изабелла! Она твердо заявила, что никогда ему не уступит. Ну что с этим можно поделать? Принц не мог ей предложить ничего такого, о чем она могла бы мечтать. Леди Хертфорд была так же богата, как и он — а может, еще богаче! — и обожала политику, причем поддерживала тори. Раздумывая о том, сколь многое их разделяет — политические пристрастия и ледяная холодность леди Хертфорд, которую она называла добродетелью, — принц понимал, что дело совершенно безнадежное. Однако именно безнадежные предприятия всегда неудержимо манили принца Уэльского, тем более что леди Хертфорд, не подавая ему никаких надежд, в то же время не проявляла недовольства попытками принца ее соблазнить.
И даже предъявляла некоторые требования: ей хотелось получить доказательства того, что принц действительно в нее влюблен.
— Неужели вы сомневаетесь? — возмутился принц.
— Да, — ответила Изабелла. — Вы так часто бываете в обществе одной весьма добродетельной дамы, которая — по уверениям молвы — никогда не стала бы себя компрометировать, если бы не считала вас своим мужем.
— Мария Фитцгерберт уже много лет — мой очень близкий друг.
— Но, Ваше Высочество, если вас так удовлетворяет эта дружба, зачем вы добиваетесь моей?
— А затем, — заявил принц, — что она самое прелестное, элегантное и чарующее существо на свете, и только в ее обществе он может обрести истинное счастье. Он мечтает устроить в Карлтон-хаусе бал в ее честь. Она позволит?
Изабелла призадумалась. Ей не очень хотелось появляться с принцем на людях. Она гордилась тем, что ее репутация не запятнана, и совершенно не собиралась становиться одной из тех, кого молва причисляла к любовницам принца. Леди Хертфорд не сомневалась в том, что в начале романа принц и им делал такие же страстные признания, как ей сейчас. Конечно, пока он был всего лишь принцем Уэльским, который не обладал и, до тех пор, пока король находился у власти, не мог обладать политическим влиянием, однако, как правильно сказала леди Хертфорд своему мужу, здоровье короля никуда не годится и в любой момент страна может получить нового властелина... или хотя бы регента. И тогда Хертфорды смогут вертеть королем или регентом, как захотят. Нельзя об этом забывать. Но в таком случае принц должен попасть в зависимость от нее. Однако не следует забывать и о том, что пока принц считает себя мужем Марии Фитцгерберт, на серьезную привязанность надеяться нечего. Эта женщина держит его очень крепко, и если они, Хертфорды, желают извлечь какую-то пользу из дружбы с принцем, следует добиться его разрыва с Марией. Когда-то Френсис Джерси это удалось, и леди Хертфорд была уверена, что сама она в состоянии справиться с подобной задачей еще успешней.