– Надо ж, какая торжественная встреча пострадавших! – с иронией произнес Доценко.
– Один, два, три… – считал Смердин вслух, стоя чуть в стороне от трапа, по которому эвакуированные с острова выбирались на палубу. – Десять. Одиннадцать. Двенадцать. Тринадцать. Четырнадцать. Все! Проверить каюты!
Трое людей в камуфляже сорвались с мест, нырнули в темное нутро корабля. Наступила пауза.
– Кого они там ищут? – поинтересовался Доценко. – Думают, кто-то из нас раздвоился?
– Чисто! – высунувшись наружу, произнес один из бойцов.
– Принято! – Смердин выставил вперед квадратный подбородок.
Улыбки не было и в помине. Лицо командира отряда изменилось, стало жестким, неприятным.
– Начинаем погрузку на катер! – скомандовал он.
– Будто скот гоняют! – сквозь зубы процедил Марат. – Баранов каких… Туда давай… Сюда давай… А вот в эту сторону – не давай.
– Разговорчики! – рыкнул Смердин, и Доценко тут же получил прикладом в плечо от одного из бойцов в камуфляже.
Марат согнулся от боли.
– Ах ты… гнида! – чуть придя в себя, он распрямился. Стал разворачиваться в сторону обидчика.
Опоздал. Солдат, или кто он там был, уже отлетел в сторону, нарвавшись на мощный хук от Лишнева.
Щелкнули предохранители. Даже Клоков, который ничего не смыслил в автоматическом оружии, понял: сейчас произойдет непоправимое. То самое, что уже видел в «альтернативной» ветке. Свинцовые очереди хлестанут по беззащитным телам. Не уцелеет никто. Ни Лишнев, ударивший солдата; ни он, Клоков, стоявший на месте; ни испуганные женщины.
– Стоять! – рявкнул Смердин. – Стоять! Не стрелять!
Он шагнул вперед, мощной ладонью уперся в грудь Лишнева, прижал того к металлической переборке.
– Не надо было этого делать! – произнес Смердин ледяным тоном.
От ноток, появившихся в его голосе, мороз пробежал по коже Дмитрия.
– Не хрен руки распускать! – злобно огрызнулся Константин. – Прикажи своим уродам, чтоб вели себя… по-человечески. Мы вам что, скот?
Смердин молча убрал руку с груди спецназовца, повернулся к нему спиной. Наклонился через борт.
– Все готово? – крикнул он.
– Так точно! – донеслось снизу.
– Ладно, черт с вами, – буркнул Смердин, оставив без внимания резкий тон спецназовца. – Обойдемся без взаимных грубостей. Один за другим спускаетесь по трапу вниз, на борт катера. Кто свалится в воду – пусть пеняет на себя.
– Ой! – выдохнула Любаня, глянув вниз.
Она побледнела, ноги женщины затряслись. Смотреть туда и впрямь было страшно. Далеко внизу, на волнах, раскачивался серо-белый катер. На него требовалось спуститься рабочим, эвакуированным с острова. Трап мотался на ветру взад-вперед, шлепал по борту. Клоков, никогда не боявшийся высоты, почувствовал неприятную сухость во рту.
– Я иду первым! – тоном, не терпящим возражений, заявил Леха-Гестапо.
Незаметно для бойцов в камуфляже, он проверил финку в рукаве. Шагнул через борт, ухватился за толстые веревки. Принялся спускаться вниз.
– Я не смогу, – прошептала Зинка.
– Я тоже, – ноги Любани тряслись.
Доценко шагнул к борту, ступил на гибкий трап. Попрыгал на верхней ступеньке.
– Ничего, двоих выдержит, – решил он. – Зинка! Давай сюда!
«Нет, нет!» – беззвучно зашептала та, отступая назад.
– Костя, – улыбнулся Марат. – Подай сюда эту бабу, что ли.
Зинаида коротко пискнула. Закрыла глаза от страха, оказавшись вне корабля. Лишнев, державший ее под мышки, подождал, но докторша так и не открыла глаз.
– Слышь! – потряс ее Лишнев. – Ты хоть ноги на ступеньку поставь, а…
Доценко и Перова так и ушли вниз, парой. Зинка вплотную прижималась к лестнице, с трудом одолевала одну ступеньку за другой. Марат, державший ее в «захвате» – на всякий случай – командовал, какую ногу тянуть вниз.
Лишнев фыркнул, наблюдая эту картину, затем повернулся к Любане.
– Сама пойдешь или так же, помочь? – насмешливо спросил он.
– Костенька! – заплакала женщина. – Да я лучше тут останусь… насовсем… Умру я от страха!
– Ох, бабы! – сплюнул Лишнев, схватил Любаню под мышку и шагнул через борт.
Женщина обмякла. Клоков подумал, что она действительно потеряла сознание от страха. Константин ловко спускался вниз, обхватив правой рукой безвольную Любаню. Та висела, как тряпичная кукла.
– Ну, теперь и наш черед. С Богом! – Святослав Фокин шагнул к трапу.
Проявлять слабость, малодушие – после таких акробатических этюдов в исполнении Лишнева и Доценко – было как-то не с руки. Все полезли вниз друг за другом. Кто-то быстрее, кто-то медленнее, но, в целом, обошлось без проблем. Следом за ними на борт катера, оказавшегося совсем немаленьким, соскользнули Смердин и его люди.
Кем были чужаки в камуфляже, с оружием на изготовку? Солдатами? Охранниками? Боевиками? Или – просто бандитами? Никак не спасателями! Рабочие с секретной буровой терялись в догадках. Становилось ясно, что события развиваются по какому-то иному плану, нежели они себе представляли. Их эвакуировали с острова, но не собирались высаживать на берег в Мурманске, отправлять в какие-то исследовательские центры, врачам и ученым.
Рабочих готовились отвезти куда-то в другое место, тайком. Да еще используя катер на воздушной подушке, который, как известно, мог пройти по любой отмели, даже выбраться на берег.
Получалось, что конечная точка путешествия – совсем не Мурманский порт. Их не ждет официальная встреча, отдых или пресс-конференция о чудодейственных свойствах неведомого газа. Рабочих собираются транспортировать в какую-то точку на побережье, а люди в камуфляже, с укороченными автоматами – это не массовка из шпионского боевика. Это, надо понимать, важный элемент схемы. Вот только какой?
Катер загудел моторами, приподнялся над водой. С огромной скоростью рванулся к скалистому берегу, видневшемуся вдали.
– Похоже, это Кольский полуостров, – пробормотал Георгий Салидзе. – Сопки, шхеры. Знакомый рельеф берега. В таких местах базируются мобильные бригады кораблей и катеров Северного Флота. Я служил в одной из них.
– Думаешь, мы попали в руки к военным? – осторожно поинтересовался Марат. – Нас… в военную лабораторию?
– Разве поймешь? – вздохнул бригадир. – Скоро увидим, уже до берега недолго.
– Ага, вон, скалы на горизонте! – махнул рукой Леха-Гестапо. – Но пока эта посудина до них доберется…
– Эта посудина очень быстро до них доберется, уж поверь мне, – возразил Георгий Салидзе. – Не пройдет и часа, как мы окажемся на берегу.
Жора не ошибся. Прогулка по морю на скоростном катере, развившем бешеную скорость, заняла около пятидесяти минут. По всей видимости, командир судна отлично знал, куда надо идти, – Смердин не отдавал экипажу корабля никаких распоряжений.
Катер снизил скорость, только войдя в узкий пролив между скалами.
– Блин, красиво-то как! – восхитился Марат Доценко. – Горы обалденные!
– То не горы, то – сопки, – поправил его Георгий Салидзе.
Причудливые гранитные «памятники» буквально нависали над водой. Стены по сторонам от прохода вздымались на добрую сотню метров вверх. Катер медленно двигался по извилистому фарватеру, видимо, пытаясь обходить торчащие из воды острые верхушки рифов, камней.
Дима вовсю глазел по сторонам. На архипелаге, куда группу забрасывали для работ «на буровой», была великолепная природа. Но здешние гранитные скалы ничуть не уступали по красоте загадочному и далекому острову. Изрезанные ветрами и волнами каменные стены имели причудливую форму. Пологие уступы были покрыты мхом; в трещинах, высоко над водой, росли цветы.
Здесь над головой не было тумана, как на далеком заполярном острове, а потому прозрачное синее небо дополняло восхитительную картину утра.
– Бааа! – протянул Лишнев. – Кажись, военный гарнизон!
Константин ошибся, но люди не сразу поняли это. Катер приближался к понтону, укрепленному на якорях, в течение нескольких минут. В бухте насчитывалось около десятка таких причалов. У некоторых из них дремали корабли.
Старые, ржавые корабли, уже несколько лет брошенные людьми. Не дремали – доживали свой век в пустынной бухте. Облупившаяся серая краска надстроек, заросшие водорослями борта, пятна ржавчины…
– Типичное следствие конверсии и всеобщего разоружения, – резюмировал Доценко. – Когда-то здесь, надо полагать, базировалась бригада кораблей Северного Флота. Потом не стало денег. Потом объявили разоружение. Новую технику перегнали в другие места. Старые корабли законсервировали, люди ушли. Посудины остались. Сгниют – сами уйдут на дно бухты. Вот вам и Северный Флот, один из самых мощных флотов мира…
Катер на воздушной подушке лихо развернулся на месте, ткнулся мягким бортом в понтон, присел. Двигатели сбросили обороты, перестали реветь.
– Выгружаемся на берег! – скомандовал Смердин. – С вещами, разумеется. Приехали.
– Выгружаемся на берег! – скомандовал Смердин. – С вещами, разумеется. Приехали.
Рабочих не надо было долго упрашивать. За время морского путешествия все уже стосковались по твердой земле. А потому, преодолев понтон и спустившись на берег по еще крепким сходням, с удовольствием притопывали ногами, проверяя твердость земли. Здесь было гораздо теплее, чем на острове. Послышались шутки, чей-то смех. Последними на берег сошли Клоков и Фокин. Они чуть приотстали. С любопытством оглядывали бухту, укрывшуюся среди сопок.
– Курорт, ядрена мать! – весело крикнул Шныра.
И тут неожиданно все услышали звук мотора, больше всего напоминавший треск мотоциклетного движка.
– Это что еще за номера? – меняясь в лице, пробормотал Смердин.
Дима Клоков стоял как раз возле командира чужаков, и потому не мог не заметить его удивления, даже страха…
Рокот движка доносился со стороны моря. На какое-то время все застыли в оцепенении. Словно бы к ним с небес спускалась настоящая летающая тарелка с зелеными человечками.
Но то была не летающая тарелка – из-за «плеча» сопки выскочил скутер, на котором сидели два человека. Катер взревел мотором, прочертил широкую дугу, облетая бухту. Чуть притормозил у причала, возле которого «разгружался» кораблик Смердина.
– Хай, пиплы! – весело крикнул человек, управлявший скутером.
Он оторвал руку от штурвала, махнул ею в знак приветствия. Мотор взревел. Катерок дернулся, на полной скорости рванулся в сторону открытого моря. Было видно, как второй седок, находившийся за спиной водителя, вытащил из кармана мобильный телефон. Хотел ли он звонить куда-то сам или всего лишь пытался ответить на звонок, несмотря на гул двигателя?
– Бросов! – приказал Смердин. – Достать!
– Есть! – отозвался один из «камуфляжных». Шагнул вперед, вскинул к плечу снайперскую винтовку.
Дима Клоков оцепенел. Ему никогда не приходилось видеть, как убивают людей. Тем более вот так, не где-то на войне, не ради мешка с миллионами долларов. Просто потому, что они проехали мимо на скоростном катере…
Одиночный выстрел прозвучал хлестко и резко. Человек за штурвалом дернулся, будто его ударили. Катерок, потеряв управление, чиркнул по воде, свалился на бок. Оба седока оказались в воде.
– Сюда, обоих! – приказал Смердин.
«Никакой это не курорт, – подумал Дима, отступая назад, к своим. – Никакой это не курорт. Нет! Здесь людей убивают только потому, что они… что они видели нас…».
Клоков зацепился за чье-то плечо. Обернулся – позади был Марат Доценко.
– Марат! – прошептал бывший студент. – Никакой это не курорт. Их убили только потому, что они видели, как нас выгружают на берег!
В сторону потерявшего управления скутера, быстро отвалив от причала, стремительно двинулся катер на воздушной подушке. На его борту находились люди в камуфляже из отряда Смердина. Спасатели?! Трижды – нет! Убийцы! И они держали оружие на изготовку. Не было никаких сомнений в том, что подручные Смердина откроют огонь, если только барахтавшиеся в воде попытаются оказать сопротивление.
– Господи, да что же это? – не выдержала Зинка. – Люди!!! Что же это?!
Доценко шагнул ей за спину, обхватил за плечи, прикрыл рот ладонью.
Люди в камуфляже, выловив из воды неподвижное тело, бросили его на мокрую палубу. Второй человек плыл в сторону изо всех сил, но тягаться с мощью судовых двигателей не мог. Из воды вытащили и его, причем дважды ударили по голове прикладами. Человек обмяк, прекратил отбиваться. Тело бросили на палубу, рядом с первым.
Катер на воздушной подушке развернулся, медленно двинулся к берегу. Скутер тащился за ним, привязанный тросом.
Михаил Громов пришел в себя на палубе чужого катера. Сначала был запах моря – вкусный. Соленый ветер, убаюкивающие волны. Как будто все так, как надо. Почему же тревога внутри? И тут в черепную коробку постучалась боль… Михаил вспомнил бешеную гонку на скутере вдоль побережья, какой-то длинный извилистый коридор среди скал. Точно! В него с хохотом свернул Леха. Вот черт… Вечная тяга к адреналину в крови! Мало ему было припереться в Мурманскую область со скутером. Забашлять «погранцам», чтоб к самому Баренцеву морю проехать на джипе. Там Леху, как обычно, потянуло на что-то необычное. Увидел ленту воды среди скал – и ломанулся… Типа, слаломная трасса. Ага. Днищем по камням чиркнешь – и привет, блин. Отбегались. Тут не Черное море – и спасателей нет, и вода холодная.
Хотя вот они – спасатели. Нашлись… И Леха, надо понимать, уже никогда не сможет потащить никого из приятелей на «адреналиновые» гонки… Может, это дурацкий сон? Где Леха?
Громов открыл глаза, застонал – свет показался невообразимо ярким. Мир плясал вокруг, и не только потому, что под Михаилом подрагивала палуба катера.
– Очухался… – произнес кто-то. Показалось – совсем рядом. Будто человек стоял, наклонившись к распростертому на палубе телу. И от этого – от чужого присутствия, от собственной беспомощности – было не просто неприятно. Гадко! Больше, чем от боли в затылке.
– Это хорошо, что очухался, – заявил другой человек. – Его друган-то уже ничего не расскажет.
«Его друган ничего не расскажет…»,– мысленно повторил Громов.
– Леха… погиб? – с усилием выговаривая слова, спросил он.
Губы и язык шевелились с трудом, никак не хотели складываться нужным образом. Звуки получались нечеткими, расплывчатыми. Мозг Михаила Громова словно разделился на несколько частей. Одна удивлялась тому, как просто, оказывается, вывести человека из строя. Удар по затылку – и вот ты уже не способен подняться на ноги, скоординировать движения рук и ног. Даже лицевые мышцы не слушаются. Другая часть мозга как-то отстраненно, почти что в «фоновом» режиме, напоминала о боли, терзавшей Громова. Михаил удивился тому, что били по затылку, а ноет все тело.
Третья часть, что называется душой и кроется неизвестно где – то ли в мозгу, то ли в сердце – с надеждой и тревогой ждала ответа на заданный вопрос.
– Готов твой кореш, – как-то очень спокойно, равнодушно отозвался человек, склонившийся над Громовым. – Дырка в башке! Его мозги рыбы кушают.
– За что вы нас… так? – Михаил попытался приподняться, но руки подгибались, не слушались.
Громов снова удивился – показалось, будто из тела вынули все кости. Оно стало каким-то упругим, резиновым. Михаил пытался опереться на руку, а та пружинила, сгибалась, будто каучуковая…
– Щас помогу, – кто-то схватил контуженного человека под мышки, рывком поднял на ноги.
Ноги вели себя ничуть не лучше рук – они тоже разъезжались, гнулись и никак не хотели удерживать тело в вертикальном положении. В довершение ко всему, голова болталась из стороны в сторону, и это усиливало мучительную боль в затылке.
Громов открыл глаза и тут же закрыл их. Он ничего не смог разглядеть – мир по-прежнему раскачивался из стороны в сторону. Раненый скорее догадался, чем увидел, – его тащили на берег двое людей в камуфляже. Там уже ждал какой-то квадратный человек.
– Квадратный человек… – пробормотал Громов.
– Чего ты там бормочешь? – подполковник Смердин схватил пленника за волосы, приподнял голову.
Михаил вновь попробовал приоткрыть веки. Теперь, когда голова не болталась из стороны в сторону, стало чуть проще. Сквозь цветные пятна, плававшие перед глазами, будто рыбы в аквариуме, он сумел разглядеть лицо… Квадратный подбородок, внимательные холодные глаза, прижатые в голове уши.
И еще Михаил сумел увидеть другое: группа людей со связанными за спиной руками уходила куда-то в глубину материка, в сопки. Под охраной вооруженных людей в камуфляже. Пленник, на миг забыв о своем бедственном положении, удивился еще сильнее: среди тех, кого вели под конвоем, было несколько женщин. Михаил сумел разглядеть длинные волосы, разметавшиеся по спине. Они не могли принадлежать мужчине.
Мозг соображал с трудом. Громов никак не мог взять в толк, что происходило на побережье Баренцева моря. Не где-нибудь у черта на куличках, – скажем, в Юго-Восточной Азии или пусть даже в глухих «закоулках» Сибири, Дальнего Востока… А тут – на Кольском полуострове, буквально в европейской части России.
– Вы откуда взялись? – резко спросил тот, кого Громов окрестил «квадратным человеком».
– Катались… на скутере… – пленнику очень хотелось уронить голову на грудь, закрыть глаза. Забыть все и забыться тяжелым сном.
Веки уже не поднять. Кровь? Кровь прилила и не…
– Ну, ты! – резко дернул пленника Смердин. – Не отключаться! Отвечай! Что значит: «катались на скутере»? Здесь погранзона!
– Ты достал, – пробормотал Громов. Он почувствовал, что спасительное забытье близко, а «квадратный человек» все никак не давал отключиться. – Забашляли погранцам. Те и пропустили нас к берегу…
– Кто вы? Сколько вас? На чем приехали? – вопросы сыпались один за другим, но Громов не слышал их. Или не хотел, не мог слышать.