– Ну уж нет! – тяжело дыша, спецназовец дернул врага в сторону, оттаскивая его от мертвой женщины. – Тебе здесь не мес…
В следующее мгновение никто не понял, что произошло. Константина отбросило от колючки. Лишнев упал на спину, будто его парализовало. И только тогда люди догадались: электрозащита включилась вновь.
– Назад, вашу мать! – орал Смердин. – В барак! Всем в барак!
Доценко и Фокин попытались добежать до Константина, поднять его. Грохот автоматных очередей, визг пуль возле ног заставил их отступить.
– Всем – в барак!
Автоматы загрохотали вновь. Пленников загнали в барак. Уже оттуда, под дулами, они наблюдали, как избивают ногами Лишнева. Сначала Костя пытался защищаться, закрывал лицо руками, а потом, видимо, потерял сознание. Озверевшие конвоиры продолжали наносить страшные удары по неподвижному телу.
– Забьют… насмерть… – без особого сожаления произнес Леха-Гестапо.
И тогда наружу шагнул Святослав Фокин.
– Стой, придурок! – зашипел Косой. – Стой! И тебя порешат, заодно с ним!
Но Фокин будто ничего не слышал.
– Остановитесь, братья! – подняв руки к небу, громко сказал он. – Остановитесь! Довольно!
– Пошел в зад! – огрызнулся один из конвоиров, вытирая пот.
Остальные продолжали пинать окровавленное тело пленника. Командир лагеря, заложив руки за спину, наблюдал за этим.
– Остановитесь, братья! Он умер! Достаточно… Позвольте нам забрать… тело.
Подручные Смердина остановились, вопросительно посмотрели на командира.
– Пусть забирают, – подумав, решил подполковник.
Он уже переговорил с Куроводом. Уяснил для себя, что всех заключенных необходимо ликвидировать в течение ближайших суток. Но проводить операцию просили без лишнего шума, без долгой возни. Коротко. Значит, ликвидация состоится ночью. Когда опустится темнота и автоматчикам можно будет скрытно занять позиции возле «мужского» барака. А сейчас – пусть рабочие-мутанты забирают тело Лишнева. Волнения в лагере ни к чему.
Смердин постоял, молча. Глядя, как несколько человек подхватили мертвого. С трудом потащили внутрь помещения.
– Этих двоих – в озеро! – распорядился подполковник, указав на Любаню и убитого спецназовцем охранника. – Тем же маршрутом, что и раньше.
– Жаль, сучка на провода бросилась, – с сожалением произнес один из конвоиров, пристально разглядывая мертвую. – Поиграться бы с ней.
– Понесли, что ли? – спросил второй, хватая женщину за ноги.
– Угу.
Ночь еще не вступила в свои права, а два тела оказались в мешках, совершили короткое путешествие между сопок, до озера. Оказались на дне, по соседству с Зоей Величко.
С миникомпьютером все оказалось не так страшно, как утверждал подручный Смердина. Вернувшийся из сопок подполковник сначала «прописал» по первое число подчиненным, оставившим «студента» без присмотра, а потом задал более конкретную задачу. Аппарат работал, даже выходил по паролю в сеть, но начальник лагеря не мог открыть ни одной страницы в Интернете. Также у него не скачивалась почта.
– Работай! – приказал Смердин и уселся рядом.
– Тут пароль нужен, – снова проделав процедуру, которую уже выполнял ранее, заявил Дима.
Он всеми силами старался прийти к нужной «точке» медленно, лишь бы Смердин не догадался, что Клоков уже проходил этот путь, пытаясь установить соединение с провайдером…
– Отвернись! – грубо рявкнул Смердин.
Дима отвернулся от стола, уставился в стену… До него донеслось сопение начальника лагеря. Тот возился долго. То ли медленно набирал пароль, то ли шифр был длинным.
– Давай, делай! – последовала новая команда.
«Наладонник» находился в сети! Дима осторожно взял «машинку» в руки, проверил соединение. Оно работало. Но мини-компьютер действительно не мог выполнять серфинг по ресурсам.
Клоков прокопался минут десять-пятнадцать, то пытаясь пинговать наиболее значимые узлы сети, то вновь и вновь проверяя настройки виртуального модема. Ничего не получалось. Дима не был специалистом по проблемам компьютерных сетей. Он, конечно, как многие парни его возраста, торчал в Интернете по вечерам, иногда по ночам. Что-то умел, в чем-то разбирался, кое-что знал от друзей. Но ему никогда в жизни не приходилось сталкиваться с задачами такой сложности.
Он вслепую тыкался в разные места, но нигде не находил решения.
– Ну? Долго еще ты будешь хренью страдать?! – нетерпеливо прикрикнул Смердин.
Дима уже собирался положить хитроумную «машинку» на стол, признаться в собственном бессилии, как вдруг случайно заметил: когда-то раньше для выхода в сеть, точнее, для дальнейшего серфинга по ресурсам, использовался прокси-сервер провайдера. А теперь «галочка» с нужной опции была снята.
Что, если корень проблемы в этом? Что, если настройки просто сбились? Дима вновь придвинул к себе мини-компьютер. Активировал строку «использовать прокси-сервер провайдера», задал команду «применить». Затаив дыхание, попробовал вновь «пингануть» Рамблер. И поисковик тут же отозвался!
– Йес! – радостно воскликнул Клоков.
Он попробовал открыть новостной портал «Росбизнесконсалтинг», и все получилось.
– Работает! – гордо заявил Дмитрий, сияя от счастья.
В этот момент он почти забыл о том, где находится. О своем бедственном положении. Выпускнику университета предложили решить трудную задачу, с которой ни разу в жизни не приходилось сталкиваться. И он, Дмитрий Клоков, сумел выполнить то, что требовалось!
– В самом деле, работает? – недоверчиво поинтересовался Смердин.
Подполковник рывком придвинул к себе машинку, стал задавать какие-то команды. Дима сидел рядом, улыбаясь. Глядя на туповатого офицера как бы сверху-вниз.
– Работает! – сам себе ответил начальник лагеря.
И в этот момент где-то снаружи раздались женские крики.
– Ну что там за хрень? Опять! – с досадой поинтересовался у столба, торчавшего в углу, Смердин.
«Стой! Люба, стой!» – услышал Клоков. – «Нельзя на колючку!».
Дима побледнел. Со страхом посмотрел на начальника лагеря, лицо которого вмиг стало другим. Злым, окаменевшим. Кричать могли только «свои» – Любаня или Зинка. Потому что, как уже знал Дмитрий, чужая девчонка умерла. Смердин лично «похоронил» ее в сопках.
Голос Лишнева, полный тревоги за Любаню, подсказывал, что беда случилась именно с ней. Дима вскочил с места.
– Сядь! – рявкнул подполковник. – На место! Быстро!
Смердин выхватил из кобуры пистолет, бросился к двери.
– Рохлин! – скомандовал он. – Сюда, в мою комнату! Глаз с этого парня не спускай! Выйдешь из комнаты – убью! Понял?
– Есть!
Крики снаружи не утихали. Но теперь к ним добавился вой сирены. Выматерившись, начальник лагеря бросился наружу. Дима вновь привстал с места, но ствол автомата тут же указал ему на деревянную скамью.
– Место! – приказал боец по фамилии Рохлин.
Распоряжение было произнесено таким тоном, словно человек в камуфляже отдавал команду собаке. И ничуть не сомневался: послушная шавка точно выполнит все, что ей прикажут.
«Умри!» – вновь долетел до них крик Лишнева.
– Что там? – одними губами спросил у Рохлина Дмитрий.
– Так, мелочь, – отмахнулся охранник. – Баба трахаться не хотела.
Дима стал белым, как мел. Еще минуту-другую назад он был горд за себя. Настолько горд, что забыл обо всем происходящем вокруг. Но действительность напомнила о себе, самым жестоким образом. Вариант «Зомби»! Все пленники должны были умереть в течение суток. И уж, конечно, охранники решили не убивать женщин сразу. Им захотелось позабавиться.
– Всем в барак! В барак! – громкий крик Смердина и длинные автоматные очереди подсказывали: снаружи происходит что-то важное. Возможно, заключенные бросились на охрану.
Не исключено, расстрел пленников начнется прямо сейчас.
– Что там за фигня? – с интересом пробормотал Рохлин.
Ему не терпелось выглянуть наружу. Посмотрев на пленника, боец поднялся с места, откинул полог. В другой «комнате» никого не было – все охранники убежали к месту событий, вслед за подполковником.
– Сиди на месте, придурок! – цыкнул Рохлин и двинулся к выходу из барака.
Дима колебался лишь несколько мгновений. А потом схватил «наладонник», активировал соединение.
– Скорее! Скорее! Ну, пожалуйста! – беззвучно шептали его губы.
Мини-компьютер потребовал пароль. Клоков «вытащил» нужную комбинацию цифр и букв из кэша, шифр сохранился во временной памяти после того, как его набрал владелец «наладонника».
– Есть! – Дима смахнул пот со лба, трясущимися руками набрал в поисковой системе запрос «официальный сайт ФСБ».
Активировать поиск он не успел.
– Ах ты, урррод! – завопил Рохлин, тихо и незаметно вернувшийся в «комнату» Смердина.
Дима не успел ничего понять, ответить. Приклад обрушился на плечо. Клоков, пролетев несколько метров, ткнулся головой в столб, возле которого недавно стонала молодая девчонка, имени несчастной Дмитрий так и не узнал.
Дима не успел ничего понять, ответить. Приклад обрушился на плечо. Клоков, пролетев несколько метров, ткнулся головой в столб, возле которого недавно стонала молодая девчонка, имени несчастной Дмитрий так и не узнал.
Удар получился сильным, болезненным, но Дима не потерял сознания. «Ну все. Теперь точно конец», – успел подумать он и не стал открывать глаза. Ему показалось, что так будет легче.
Рохлин не выстрелил. Видимо, у него не было приказа убивать пленника. Смердин отсутствовал долго, а когда вернулся, охранник указал подполковнику на миникомпьютер.
– Официальный сайт ФСБ, – медленно прочитал строку запроса начальник лагеря.
Дима сжался в комок. Подтянул ноги, закрыл голову руками. «Только бы не пытки, – лихорадочно промелькнула мысль. – Пусть лучше сразу, чтоб не мучиться. Пыток я не вынесу…».
– Отведи этого придурка к остальным, – распорядился подполковник.
Рохлин подошел к пленнику, сильно ударил его носком сапога.
– Встать! – приказал он.
Дима медленно поднялся на ноги. Ухватился за столб, потому что земля раскачивалась под ногами.
– Пшел! – еще один удар, теперь прикладом под ребра, заставил охнуть, согнуться от боли.
Но Дима тут же выпрямился. Он каким-то шестым или седьмым чувством понял, что не стоит давать громилам лишнюю возможность поиздеваться над собой. Лучше выполнять команды быстро и точно.
Оттолкнувшись от столба, он шагнул к выходу из барака. Снаружи пока еще было светло, хотя ночь готовилась набросить черное покрывало на сопки. Под маскировочной сетью, закрывавшей вышки и бараки пленников, было темнее, но Дима сумел заметить, что ни на колючке, ни на территории не видно тел. Не наблюдалось и движения конвоиров, хотя на вышках, без сомнения, дежурили автоматчики.
Дима с тревогой посмотрел на «женский» барак, но оттуда не доносилось ни звука. Зинаиду или Любаню разглядеть не удалось.
– Шагай резче! – потребовал Рохлин, вновь ткнув пленника прикладом, на этот раз небольно, – скорее, по привычке.
Дежурный разомкнул контур, отодвинул в сторону «бороду» колючки, пропуская пленника на территорию «мужской» части лагеря.
– Дальше сам! – усмехнулся Рохлин и сдернул автомат с плеча.
«Вот сейчас я пройду десяток-другой метров, – понял Дима. – И мне в спину ударит очередь… Видимо, там, в бараке, уже никого нет в живых. Они просто загоняют меня туда же, где умерли остальные… Вот сейчас… Сейчас…».
Он вжал голову в плечи, подходя в бараку. Даже зажмурился. Выстрелов в спину не последовало. Зато Дима услышал тихие голоса. Он переступил порог и остановился.
Сразу у входа, на полу, вытянувшись во весь рост, лежал Константин Лишнев. На животе. Святослав Фокин сидел спиной к проему, возле головы бывшего спецназовца, приставив пальцы к затылку Лишнева.
– Вы живы?! – невольно вырвалось у Дмитрия. – Слава Богу! Я думал… А как Любаня, Зинаида?
Ноги Константина судорожно дернулись.
– Марат, убери его куда-нибудь, – попросил Фокин, продолжая что-то нащупывать в затылке Лишнева.
Доценко тут же подскочил к парню, замершему у входа, потащил его вглубь барака.
– Не надо при Косте говорить о Любане, хорошо? – тихо попросил Марат, когда они оказались в самом углу строения.
– Что-то случилось? – с тревогой спросил Дима и невольно оглянулся на Лишнева.
Теперь Фокин стоял на коленях, рядом с Константином, и ладонями нажимал верзиле на позвоночник.
– Любаня умерла, – грустно ответил Доценко. – Бросилась на колючку. Специально. Сама. Ее убило током. Думаю, Зинаида тоже мертва. Лучше бы она была мертва, Димон.
Он опустился на землю.
– Солдаты? – догадался Клоков. – Их… солдаты?
– Да какие они солдаты! – с досадой произнес Марат. – Отморозки! Солдаты с врагом воюют, а не с женщинами.
Клоков помолчал, переваривая информацию.
– А с Лишневым чего? – шепотом поинтересовался он, кивнув в сторону выхода из барака, где Фокин продолжал колдовать над телом спецназовца.
– На конвоира бросился, – тускло, как-то бесцветно пояснил Доценко. – Убил того гада, что Любаню хотел… В общем, убил. На него охрану спустили. Нас очередями отогнали, в барак. Костю долго били, он сознание потерял. Все думали, мертвый уже. Скончался от побоев. И Святослав вышел наружу, двинул к Смердину. Просить, чтоб нам тело разрешили забрать.
– Смелый он, Фокин, – с уважением произнес Дмитрий.
– Блаженный, а не смелый! – хмуро огрызнулся Доценко.
Он замолчал. Клоков понял – Марат переживал, что кто-то другой, не он сам, пошел спасать друга…
– А дальше что? – нетерпеливо спросил Дима. – Костя жив?
– Сначала думали – мертвый он. Лежал неподвижно, не дышал вроде. А Святослав вокруг него все крутился, мерил что-то, пульс щупал. Потом стук сердца услышал – так обрадовался, чуть ли не плясал тут. Говорит, Лишнев просто обязан был выжить, он ведь спецназовец. Понимаешь, у таких людей другой порог боли, другой уровень самоконтроля. Его «накачивали» на тренировках… В общем, включилось какое-то подсознание, что ли. Что-то внутри. Приказало организму. Я не знаю, Димон, не силен объяснять. У Святослава лучше получается. Говорит, мы все после острова и того сволочного газа по-другому на боль реагируем, на раны. Самовосстановление организма, вроде как, на порядок выше. А Лишнев, к тому же, после спецтренировок, сам понимаешь. Короче, одно на другое наложилось. Очухался Костя. Пришел в себя, руками, ногами двигает. Встать пытался. Пока голова кружится.
– А Святослав чего делает?
– Да фиг поймешь! Что-то про какую-то патию говорил. Ост… Остапатию? Не, не помню.
– Остеопатию?
– Во! Точно! Что-то там меряет. То ли сигналы какие из башки Костиной принимает, то ли кровоток проверяет в сосудах. А потом жмет на позвонки, на спину. И Лишнев говорит – лучше становится. Глядишь, к утру бегать начнет. Только ума не приложу, что с охраной делать: как узнают, что Костя жив – снова за него примутся.
И тут Клоков вспомнил! Вариант «Зомби»!
– Не будет утра, Марат, – горько произнес он. – Не будет. Ни для кого из нас. Убьют всех. Этой ночью.
Доценко встрепенулся. Быстро развернулся, оказавшись на коленях перед собеседником.
– Откуда знаешь? – отрывисто спросил он. – Точно?!
– Абсолютно точно, Марат, – взмахнул рукой Дима. – Смердин получил команду «сверху»: уничтожить нас в течение ближайших суток.
– Так! – Марат вскочил на ноги. Он колебался только несколько мгновений. – Эй! Все сюда! Что ж ты молчал, Димон?! Об этом надо сразу говорить, всем!
– А я? – Лишнев сидел возле входа, прислонившись спиной к стене. – Если всем, так и мне тоже, парни!
– Точно! – Доценко схватил Дмитрия за руку, подтащил к сидевшему на земле спецназовцу. – Орлы!!! Все сюда! Быстро! Появилась очень важная информация, надо срочно принимать решение!
Никто не заставил повторять просьбу еще раз. Все пленники, остававшиеся в живых, сгрудились возле Лишнева и Клокова, которые волей-неволей оказались в центре живого круга.
Дима, торопясь и сбиваясь, начал рассказывать обо всем, что узнал. Перескакивая с одного на другое, пропуская важное и концентрируясь на мелочах. Его несколько раз перебивали, требуя уточнить какие-то моменты. Постепенно он сумел взять себя в руки, стал говорить более размеренно, обстоятельно. Подробно объяснил, зачем копался в документах начальника лагеря, как сумел прочитать файл с инструкциями по варианту «Зомби». Как услышал диалог по спутниковому телефону. Как неизвестный собеседник передал Смердину – не просто начальнику лагеря, а командиру отряда ликвидаторов, подполковнику внутренних войск – условную команду. И что теперь, выходит, жить им всем осталось не более суток.
– Убирать будут ночью, это факт, – мрачно заявил Леха-Гестапо. – Проще, когда народ уснет. В темноте, спросонья, никто не допрет: откуда огонь, куда бежать, от кого спасаться. Короче, подберутся они к бараку с разных сторон, с прицелами ночного видения. Покрошат всех в капусту. Вот так, братва.
– А если они уже… – начал Сашка Гарин и осекся.
– Что «уже»? – передразнил Леха.
– Вокруг… – прошептал Гарин и показал пальцем на стены.
– Типун тебе на язык! – хрипло отозвался Мезенцев. – Пинцет! Шныра! Проверить! Мигом!
Зэки бросились к дырам в стенах. Стали всматриваться в колючку, в окружающие сопки, в подступающую темноту.
– Не, Леха! Вроде, чисто пока… – доложили они.
– И то хорошо, – с облегчением вздохнул лидер зэков. Оглядел товарищей по несчастью и продолжил. – Вот что, братва! Линять надо. Линять. И не ночью, рискованно это. Как придет темнота – лагерные суки придут по наши души. Линять надо прямо сейчас!
– А через колючку как? – спросил Доценко.
– Придется кем-то пожертвовать! – жестко заявил Леха-Гестапо и посмотрел на Клокова, затем на Гарина.
Дима съежился, уставился в пол. Гарин, увидев глаза «пахана», поступил точно так же.