– Очень похоже на сказку, – покачал головой Доценко. – Костя, ты же знаешь, чудес на свете не бывает. Особенно в таком деле. Американские морпехи – не дети с соской. И с трудом верится, что один человек голыми руками мог двенадцать зубров завалить.
– А он и не человек вроде, – помолчав, произнес Костя Лишнев. – Разве это человек? Я тогда, маленьким был, пацаном, все думал: как такое вынести можно? Попробуй представить. Боль, когда тебя палками бьют, тренируя тело. Сломанные, разбитые в кровь, пальцы. В общем, думал-думал, так вот и понял, что хотел бы попробовать сам, что бывает, что нет. Где правда, где вымысел. Где люди, где нелюди.
– Попробовал? – невесело усмехнулся Доценко.
– Угу, – сжал губы Лишнев и замолчал, привычно уставившись в стену, как будто там можно было прочесть ответы на какие-то вопросы.
Потом вдруг повернулся в сторону двери, из-за которой выглядывал бледно-зеленый Дима Клоков.
– Травы бы мне, – просительно, чуть ли не жалобно, сказал бывший спецназовец. В его глазах было что-то такое, что Клоков отшатнулся и энергично затряс головой.
– Эххх, – шумно выдохнул Лишнев и вдруг закашлялся.
Он кашлял долго и надрывно, никак не мог остановиться, а когда все же сумел подавить спазмы, шумно выхлебал стакан воды и повалился на койку. В каюте наступила тишина. Никто не проронил ни звука, словно люди пытались представить, что правда, а что ложь в истории, которую рассказал Константин Лишнев.
Постояв еще немного у двери, Дима Клоков двинулся в сторону своей каюты. Вдруг по трапу скатился Георгий Салидзе, на лице бригадира сияла довольная улыбка. Увидев Дмитрия, Жора заулыбался еще шире.
– Слышь, повезло тебе парень, да? – хлопнув Клокова по плечу, воскликнул Георгий. – Ветер попутный сегодня, весь день. Течение помогает. Через пару часов будем на месте!
– Йес! – тут же откликнулся чей-то веселый голос из первой каюты. – Наконец-то! Уже все, что собирался заработать на буровой, проиграл. Да еще и в долги влез.
Салидзе расхохотался, вслед за ним улыбнулся измученный качкой Дмитрий Клоков. Втайне он позавидовал «простоте» незнакомого мужика, который не видел никаких проблем в том, чтобы проиграть пару-тройку тысяч баксов, а то и больше. Дима никогда б не смог так жизнерадостно известить сотоварищей о фиаско. Для него такая история была бы трагедией.
«Привыкай! – сказал он сам себе. – Это настоящая жизнь. Здесь легко зарабатываются капиталы, легко теряются. Take it easy. Принимай все проще, не бери близко к сердцу».
Совершенно секретно
Единств. экз.
Президенту ЗАО «Компания „Норднефтегаз“
Крутову О.А.
от начальника службы безопасности
Феропонтова С.В.
Докладная записка № 14/56b
Настоящим извещаю Вас, что при формировании бригады подсобных рабочих по проекту «Шельф» аналитическим отделом компании была допущена грубая ошибка. В бригаду завербован Клоков Дмитрий Александрович, который не соответствовал перечню требований, разработанному аналитиками корпорации.
Справка: Клоков Дмитрий Александрович, двадцать один год, выпускник Санкт-Петербургского Университета, красный диплом. Постоянное место проживания – Санкт-Петербург. Был завербован там же, при заполнении штатной анкеты сказался сиротой. Проверка его личных данных, изложенных в данном документе, была осуществлена с грубым нарушением инструкций.
Родители. Отец: Клоков Александр Леонидович, сорок три года, директор рекламно-производственной фирмы «Суперсайн». Компания «Суперсайн» занимается производством рекламных световых стендов, подсвеченных тумб, оформлением витрин магазинов. Время существования компании – около пяти лет. Персонал – около двадцати человек. Налоговой задолженности, иных проблем с фискальными органами фирма не имеет.
Мать: Клокова Варвара Петровна, тридцать восемь лет, в настоящее время – домохозяйка.
После того, как сын пропал из дома, родители подали соответствующее заявление в районный отдел милиции, инициировали розыск Клокова Д.А. с помощью государственных служб. В настоящее время фотографии Клокова Д.А. расклеены на информационных стендах в г. Санкт-Петербурге и Ленинградской области, сотрудникам районных отделов милиции передана ориентировка на него.
В свете вышеизложенного, возвращение Клокова Дмитрия Александровича обратно, в Санкт-Петербург, по окончании срока действия контракта с ЗАО «Норднефтегаз», невозможно.
Грубую ошибку при анализе анкетных данных Клокова Д.А. допустил сотрудник аналитического отдела компании Мусин Вадим Николаевич.
Совершенно секретно
Единств. экз.
(подлежит уничтожению после
ознакомления с документом исполнителей)
Резолюция на документ N14/56b
Начальнику службы безопасности ЗАО «Норднефтегаз»
Феропонтову С.В.
Начальнику аналитической группы ЗАО «Норднефтегаз»
Соколову Ю.П.
– Феропонтову С.В.: сотрудника аналитического отдела, допустившего просчет при найме персонала, уволить без выходного пособия, исполнение доложить Куроводову А.Н.;
– Соколову Ю.П.: предупреждение за недостаточный контроль деятельности подчиненных при отборе персонала по проекту «Шельф»;
– Соколову Ю.П.: продумать комплекс мер по созданию финансовых проблем компании «Суперсайн», с тем, чтобы в ближайшее время снизилась активность Клокова А.Л. и Клоковой В.П. по розыскам сына. Подготовленный проект мер завизировать у Куроводова А.Н., передать на исполнение Феропонтову С.В.
– Соколову Ю.П.: продумать комплекс мер, блокирующих возврат Клокова Д.А. в Санкт-Петербург по окончании срока контракта, доложить лично.
Обед Дима Клоков пропустил, точно так же, как и завтрак. Когда молчаливый стюард – единственный из членов команды ледокола, кто спускался в отсек к рабочим – принес котел с супом, парень почувствовал, как забурчало в животе от голода. Дима не ел почти целые сутки, от слабости ноги и руки стали ватными, чужими. Голова соображала плохо, но, несмотря на все это, Клоков решил не рисковать. По словам Салидзе, до цели оставалось совсем немного. Значит, лучше чуток перетерпеть, помучиться, а уж потом, на берегу, после высадки – там он возьмет свое.
Запах борща пополз по каютам, тут и там быстро-быстро стучали ложки по алюминиевым мискам, из которых ели Димины коллеги. Очень хотелось закрыть не только глаза, но и уши, лишь бы только не слышать довольного урчания из соседних кают и причмокивания Саши Гарина, торопливо уплетавшего свою «пайку».
А потом все разом, неожиданно, изменилось. Наверху, по палубе, загрохотали сапоги. Несколько раз сработал ревун, словно предупреждая экипаж о чем-то. Георгий Салидзе, наскоро доев свою порцию, бросился к трапу.
Сердце забилось часто-часто. Неужели конец мучениям? Они у цели? Дима машинально шагнул к трапу вслед за бригадиром, пытаясь разглядеть, что происходит наверху.
– На, возьми «на потом», – раздался голос позади него, и в ладонь Дмитрия толкнулась увесистая краюха хлеба.
Клоков, не долго думая, схватил ее, спрятал в карман куртки. И не надо было угадывать с трех раз, кто стоит за спиной. Только один человек в эту минуту мог думать не о себе, а о ближнем. Святослав Фокин.
– Спасибо, Святослав, – пробормотал Клоков, невольно краснея.
Он и сам мог бы взять еды про запас, да как-то неудобно было – с общего стола. Не привык он так. А вот Фокин ни о чем подобном не задумывался – просто взял чуть ли не полбуханки, да отнес голодному парню. Впрочем, Святославу было легче решиться на такой шаг – он брал не для себя, для товарища.
– Что там? Кажется, наше морское путешествие подходит к концу? – Фокин встал рядом с Клоковым, плечом к плечу.
– Кажется, так, – ответил Дмитрий.
Суета наверху продолжалась. Люди сновали по палубе, временами черные силуэты закрывали кусочек серого, укутанного облаками неба. Потом кто-то длинно выругался, раздались крики, заскрипела лебедка.
– Что они делают? – почему-то шепотом спросил Клоков.
– Скоро узнаем, – ответил Святослав, отступая чуть назад. – Мы прибыли к месту. Видишь, качка прекратилась.
Только теперь Дима обратил внимание на то, что корабль перестал болтаться вверх-вниз на волнах. Он стоял ровно. Даже тихая, ощущавшаяся всю дорогу вибрация от работавших двигателей прекратилась.
– Похоже, дизеля заглушили, – снова шепотом произнес Клоков. – Не знаю, наверное, в бухте какой. На якорь становимся…
Фокин не успел ответить. Кусочек туманного неба пропал – его закрыла фигура быстро спускавшегося вниз человека. Фокин и Клоков едва успели отойти в сторону, Георгий Салидзе буквально слетел по трапу.
– Быстро! Быстро! – гаркнул он. – Всем! Внимание! Вещи собрали, все личные вещи! Все с собой, и на палубу. Быстро!
– На палубу! – радостно выдохнул Дима Клоков.
– Быстро! Быстро! – гаркнул он. – Всем! Внимание! Вещи собрали, все личные вещи! Все с собой, и на палубу. Быстро!
– На палубу! – радостно выдохнул Дима Клоков.
Личных вещей у него не было. Только небольшой рюкзак с амуницией, который ему сунули в руки в Мурманске. При погрузке на судно всем наемным рабочим выдали теплое белье, носки, верхнюю одежду. Подхватив баул, Дима первым ломанулся по трапу вверх. Навстречу небу, навстречу свежему морскому воздуху.
– Обалдеть! – добравшись до выхода на палубу, он замер в проеме, оглядываясь по сторонам.
Корабль находился в небольшой скалистой бухте, защищенной от ветра с трех сторон. Над головой висела низкая плотная дымка. То ли здесь небо находилось близко к земле, то ли отсутствие движущихся потоков воздуха способствовало появлению тумана.
– Эй, давай, вытаскивай свою задницу! – недовольно крикнул кто-то, застрявший на трапе из-за того, что Клоков еще не вышел на палубу.
Дима быстро сделал несколько шагов вверх и в сторону, освобождая дорогу. Его коллеги начали один за другим выбираться на свет. Кто-то заковыристо матерился, кто-то, оглядевшись по сторонам, восторженно присвистывал.
Холода не чувствовалось. Температура, конечно, была ниже нуля, градусов пять. А, может, и больше, не представлялось возможным определить точно, после теплого «брюха» корабля. Но отсутствие холодного колючего ветра, который терзал судно в море, сильно меняло дело. Ледокол стоял посреди бухты, на якоре. Мелкие волны, совсем не такие, какие бились в борт несколько часов назад, бежали мимо, ласково облизывая мощные бока корабля.
Прямо по носу судна возвышалась скала. Или, может, не скала. Дима не знал точно, как это назвать. Словно большой, обточенный морем камень, бросили на край океана, вырастили до размеров многоэтажного дома, вершину скрыли в низких облаках, а подножие – в хлопьях пены и наростах белого льда. В молочную дымку, висевшую над водой, ныряли сотни, может, тысячи птиц, забывших о земном притяжении. Птиц было очень много. Невероятно много. Дима никогда не подозревал, что где-то возможно такое скопление пернатых. Больших, маленьких, белых, разноцветных. Всяких. И многоголосый птичий гомон наполнял ледяную бухту, заставлял позабыть о холоде.
– Курорт, ядрена вошь! – радостно гоготнул рядом Константин Лишнев. – Русский север, мать его! Приехали.
Дима не понял, ругался верзила или радовался красоте окружающего пейзажа. Бывший студент только-только успел подумать, что, наверное, верзила-спецназовец вообще не умеет радоваться величию и великолепию чего бы то ни было, как его отвлекли от размышлений.
– Что встали, кого ждем? – закричал Салидзе, поднявшийся на палубу последним. Видимо, проверял, не осталось ли на борту чьих-то вещей. – Вперед! Вперед! Двадцать метров вперед, на борт катера. Бегом!
– Слышь, бригадир! – внушительно произнес Лишнев, не двинувшись с места и удержав Святослава Фокина, который рванулся исполнять команду. – Ты, это, понтов-то сбрось! Надо сесть в лодку – так и скажи. Мы те что? Мы дети грудные, а?
– Да ты с кем так… – начал было Жора, но его перебили.
– Поддерживаю! – басовито рыкнул один из пассажиров первой каюты – видимо, неформальный лидер бывших зэков. – Следи за базаром, начальник!
Салидзе стал красным, как помидор. Видно было, что ему неприятно сопротивление подчиненных, но сейчас, когда явно никто не собирался принимать его сторону, бригадир решил не идти на конфликт.
– Хорошо! Хорошо! – быстро, торопливо проговорил Жора, поднимая руки в успокаивающем жесте. – Хорошо, мужики! Сейчас не время для споров. Судно должно немедленно выйти в море, пока не начался шторм. Пожалуйста, – он сделал упор на слове «пожалуйста». – Пожалуйста, займите места в катере. Вместе с вещами. Побыстрее.
Все расселись по деревянным скамейкам за минуту, а может, и меньше. Почти сразу после этого, словно невидимая команда наблюдала за действиями пассажиров, загудели электромоторы. Лебедки оторвали маленький катер от палубы. Стрела крана развернулась, и легкая посудина закачалась над волнами, на очень даже приличной высоте.
Александр Гарин рискнул выглянуть за борт, вниз, и ту же стал белым, как хлопья пены у подножия скалы.
– Что, круто? – хохотнул Лишнев, опустив мощную пятерню на плечо съежившегося от страха паренька. – Медвежья болезнь не мучает?
Сашка только затряс головой, плохо соображая, о чем говорит верзила.
– Смотри, не испорти нам тут воздух! – радостно заржал Константин.
От юмора бывшего спецназовца Диму Клокова внутренне передернуло.
– Хорошо, что коровы не летают! – загоготал Лишнев, тыча пальцем в птиц, пикировавших к морю. – Правда, если эти дуры сиранут на башку, тоже мало не покажется.
«Господи, до чего же этот Лишнев тупой!» – подумал Клоков. А через мгновение забыл обо всем, потому что вновь неприятно заныло в желудке – лебедки заработали с сумасшедшей скоростью, опуская катерок на воду. Ощущение было куда противнее, чем в скоростном лифте. И чем-то напоминало свободное падение в воду вместе с суденышком.
Впрочем, до свободного падения дело не дошло. Катер мягко шлепнулся днищем о воду. Салидзе отцепил тросы, и посудина, рыкнув дизелем, устремилась к берегу. Она прошла так близко от корпуса ледокола, что Дима, изо всех сил задиравший голову в попытке прочитать название корабля, так и не смог что-либо разглядеть, кроме букв «е» и «о».
– Я заинтригован, – сообщил всем Марат Доценко. – За время путешествия не увидел ни одного члена экипажа, кроме стюарда. Вот и сейчас – катер идет к берегу, кто-то есть внутри – рулевой, моторист, – а мы их не видим. Прячутся от нас, что ли?
– Дак в чем проблема-то, Марат? Ты открой дверь в машинное отделение, да и загляни, – посоветовал Лишнев.
– Хрена с два, – жизнерадостно отозвался Доценко. – Не откроешь ее. Заблокирована.
– Как это заблокирована? – удивился верзила, потянулся к двери, дернул за ручку. – И в самом деле…
Почесав затылок, он поднялся с места, подошел к рулевой рубке, попытался толкнуть створку. Но и тут было заперто.
– Зашибись, – резюмировал бывший спецназовец и оглядел сотоварищей. – Что это значит, братва?
– Винт! – вдруг негромко сказал тот самый пассажир из первой каюты, что вступил в пререкания с Салидзе вслед за Лишневым. – Открой дверь!
– Момент, Леха! – один из любителей карточных игр тут же пружинисто вскочил с места, приблизился к рулевой рубке, доставая из кармана связку отмычек.
Клоков догадался, что странная кличка «Леха-Гестапо», которую он слышал вечером от карточных игроков, принадлежала неформальному лидеру зэков.
– Щас сделаем! – ухмыльнулся Винт и подмигнул Лишневу.
– Сядь на место! – нервно приказал Салидзе. – Сядь! Дверь не трожь. Так начальство приказало. Вы не должны общаться с экипажем корабля. И ты сядь, Лишнев. Костя… Пожалуйста. Мы уже прибыли…
И действительно, пассажиры, увлекшись борьбой с дверью, чуть не пропустили торжественный момент. Суденышко как раз проходило мимо огромной каменной стены. Казалось, пологие склоны покрыты сплошным ковром, сотканным из разноцветных лоскутков – малиновых, красных, зеленых, желтых, оранжевых. Некоторые кусочки покрывала имели очень яркие краски. Даже небольшие возвышения, то ли кочки, то ли камни, были покрыты растительностью и напоминали брошенные на ковер мягкие подушки.
– Вот это балдеж! – пробормотал Винт, забыв про рубку управления и запертую дверь. – Потом, когда вернусь, ни за что не смогу рассказать братве, как оно выглядело… И слов не хватит, да и не поверит никто. Даже после бутылки.
– Мхи, – коротко выдохнул Доценко. – Мхи и лишайники. Я такое уже видел.
Салидзе подозрительно покосился на Марата, но промолчал. От Димы Клокова не ускользнуло беспокойство бригадира. Чем дальше продвигалось дело, тем очевиднее становилось, что неведомое руководство компании, нанявшее людей на работу, всеми силами пыталось скрыть, куда и на чем перебрасывается группа. В эту схему логично вписывалось то, что пассажирам не давали узнать названия корабля, а иллюминаторы корабля старательно замазаны копотью. И запертые двери, и запрет экипажу судна разговаривать с наемными рабочими, появляться в тех местах, где они находились.
Фактов для того, чтоб делать выводы, пока было маловато, но Дима невольно задумывался о том, что все далеко не так просто, как показалось вначале. Это была какая-то неправильная буровая. Конечно, выпускнику университета ни разу в жизни не приходилось бывать в таких местах, но уж больно странным выписалось начало рабочей вахты.
Будь у Димы побольше опыта, он, при своих аналитических способностях, давно бы понял, что бригаду «подписали» на что-то нелегальное, преступное. Но жизненного багажа у бывшего студента питерского вуза было совсем немного, а потому парень лишь отгонял прочь тревожные мысли, вместе с другими пассажирами маленького кораблика любуясь красотой окружающей дикой природы.