Когда, раздвигая самых любопытных, в круг ступил рыжебородый здоровяк, местные почтительно расступились, безропотно признавая в нем представителя высшей касты.
– Невежливо, молодой человек, обрывать разговор на середине, – прошипел Сунгат, недобро улыбаясь. – Тем более, когда общаетесь со взрослым… Придется преподать вам урок хороших манер…
Попытавшись ухватить паренька за ухо, «оборотень» неожиданно скривился от боли в заломленных пальцах, но затем, яростно взревев, стряхнул малолетнего обидчика с руки и вдогонку пнул ногой, с мрачным удовлетворением ощутив, как носок сапога втыкается во что-то мягкое.
Глеб отлетел назад, сквозь резь в животе судорожно пытаясь сделать вдох. Жилистые руки торговцев подхватили его и снова толкнули в круг, к ногам мучителя.
– Я повторю свой вопрос! – пророкотал Сунгат, потирая пострадавшую кисть. – Кто ты такой, парень?
Затравленно оглядываясь по сторонам, Глеб заметил в толпе человека в военной форме, который, не вмешиваясь в инцидент, что-то быстро наговаривал в рацию.
– Хотя, можешь не отвечать, – продолжал глумиться рыжебородый, прохаживаясь возле скорчившегося на мостовой ребенка. – Я и так понял, что ты из дружков того наглого ублюдка, который положил пятерых моих ребят. Ведь это он послал тебя вынюхивать чужие секреты, не так ли?!
Паренек молча, через боль, поднялся на ноги, подтянул руки к лицу, сжал кулаки.
– Да ладно тебе! – прыснул со смеху «оборотень», затем неуловимым движением схватил беглеца за шкирку и громко зашептал в самое ухо: – Хватит с меня этого театра! Или тоже будешь строить из себя героя, как смуглячок ваш намедни? Кстати, да будет тебе известно, он плохо кончил. А у тебя еще есть шанс решить дело миром, если, конечно, расскажешь, что конкретно слышал из нашей с Шустовым приватной беседы…
В ответ Глеб лишь взбрыкнул, попытавшись извернуться и укусить обидчика за руку, на что Сунгат лишь раздраженно засопел и, перехватив ребенка за шею, поднял высоко над землей. Ощущая, как сдавливают горло цепкие пальцы, мальчик захрипел и забился, засучил ногами, норовя достать ненавистного врага, но все было тщетно.
– Ты мне все расскажешь, щенок! – донеслось до него откуда-то издалека, словно уши забили ватой.
В легких неумолимо разгорался пожар. Рот самопроизвольно раскрывался в попытках сделать вдох, а пелена перед глазами стремительно багровела, лишив Глеба возможности видеть обезображенное ненавистью лицо мучителя.
Балансируя на грани обморока, мальчик вдруг ощутил, как ослабевает хватка… Стремительное и короткое падение, жесткий удар о мостовую… и поток живительного воздуха, прорываясь сквозь сведенное спазмом горло, наконец-то ворвался внутрь, остужая горящие легкие. Надсадно кашляя, Глеб поднялся на четвереньки, выгнулся дугой. Его вырвало остатками недавней трапезы, после чего наступило облегчение. Зрение возвращалось, а в висках перестала пульсировать боль. Подняв ошалелый взгляд, паренек увидел поверженного наземь «оборотня» и нескольких военных, что оттаскивали от своего командира разъяренного Тарана.
– Отставить! Разошлись!
В поле зрения, кидая на подчиненных гневные взгляды, появился коренастый крепыш Шустов. На лету подхватив метнувшуюся следом Аврору, отодвинул ее в сторону.
– Это же Сунгат! Убийца! – зазвенел детский голосок. – Держите его! Это он сжег…
Военачальник торопливо прикрыл рот девочки ладонью, аккуратно передал строптивицу в руки стоявших позади конвоиров, что плотным строем окружали ожидавших развязки Дыма, Мигалыча и Безбожника. Рыжебородый тем временем вскочил на ноги и, зло сплюнув выбитый зуб, ринулся в самую гущу, пытаясь сквозь шеренгу охранников добраться до сталкера.
– Все, я сказал! Хватит! Брэк! – Шустов, багровея, встал перед рейдером, но куда там! Сунгат не мог проглотить нанесенное оскорбление, тем более на глазах подчиненных. Решительно сорвав куртку, он поманил Тарана пальцем.
– Давай, сталкер! Только ты и я! Не будь бабой, как тот смуглячок, которого я поджарил!
Солдаты вокруг приветственно заухали, подбадривая командира и оттесняя зевак. Пятачок свободного пространства мгновенно расширился, превратившись в подобие ринга.
– С наслаждением! – мрачно ответил Таран, под улюлюканье толпы стягивая рубаху и ступая в круг.
Шустов предпринял последнюю попытку вмешаться и, в конце концов, обреченно махнул рукой, пригрозив Сунгату напоследок, что тому теперь не избежать серьезного разговора с самим Полковником. Затем его гневные выкрики потонули в реве толпы, предвкушавшей отличное зрелище.
Оба бойца стоили друг друга. Мускулистые и поджарые, они принялись кружить по пятачку, выгадывая нужный для атаки момент. Глядя на испещренный татуировками торс Сунгата и звериный, на выкате, взгляд, Глеб вдруг начал переживать за отца, но как никогда вовремя послышался басистый рык Геннадия:
– Хана тебе, козлобородый! Таран, гаси выродка!
Стоявшие вокруг вояки ринулись было на мутанта, но тот с готовностью оскалился, подняв кулаки-молоты, и негодующие крики как-то сами собой стихли. Внимание присутствующих мгновенно переключилось на сражавшихся.
Глеб пропустил тот момент, когда отец пошел в атаку. Лишь слышно было, как от страшного удара вразрез клацнула челюсть Сунгата, и «оборотень» завалился на пол, заслоняя голову руками. Не давая противнику опомниться, Таран навалился сверху, бомбардируя того короткими прицельными сериями, и лишь благодаря природной гибкости бородачу удалось стряхнуть с себя опытного рукопашника. Сунгат откатился и по-кошачьи мягко прыгнул на ноги. Облизав разбитые губы, он растер кровь по физиономии и хищно улыбнулся. Встреча с достойным противником раззадорила бойца не на шутку.
Издав воинственный клич, «оборотень» бросился на врага. Голова его мотнулась назад от пропущенного апперкота, но своей цели нападавший достиг. Обняв сталкера руками, он попытался лишить того свободы маневра и даже умудрился исподтишка угодить кулаком в затылок, мимоходом работая коленями по корпусу. Однако стратегия грязного боя не прошла. Мгновением позже в воздухе мелькнули надраенные щегольские сапоги, и Таран, завершая бросок, уронил противника на землю.
Сунгат врезался в кирпичную мостовую всей массой. Основной удар пришелся на спину и затылок. Крутанув безвольное тело, сталкер взял шею «оборотня» в замок и напряг мускулы, передавив трахею.
– Это тебе за Индейца, падаль!
Рыжебородый задергался, судорожно шаря по рукам и плечам противника. Глаза его закатились, а на багровом от напряжения лице проступила синева.
– Кончай ублюдка! – надрывался Дым. – Ломай хребет!
Но Таран не последовал совету, продолжая медленно, по капле, выжимать из врага жизнь. Это и спасло Сунгата. По команде Шустова к сражавшимся подбежали бойцы охранения, с трудом отодрали сталкера от жертвы и растащили противников в стороны. Казалось, рыжебородый так и не придет в себя, но спустя некоторое время после того, как бедолагу повернули на бок, он все же начал подавать признаки жизни, закашлялся, застонал. Из безобразной сечки на скуле «оборотня» непрекращающимся ручейком сочилась кровь, а на шее все еще алел оттиск руки Тарана.
– Я все равно достану тебя, с-сука! – прохрипел поверженный, отплевываясь.
Затем силы покинули его, и рыжебородый опрокинулся на спину, потеряв сознание.
Сталкера и Глеба пихнули к остальным членам экспедиции, внутрь оцепления.
– Ты как? – справился Таран.
– Нормально, – паренек потупился, не рискуя глядеть на отца.
– Скажи спасибо, что тебя вовремя хватились, – отдышавшись, буркнул сталкер. – Если б Шустов нас с собой не взял, еще неизвестно, как бы все обернулось…
– Думаешь, просто так нам экскурсию устроили? – влез Мигалыч. – Сдается мне, командир, на наш счет уже все решено…
Появившийся из ниоткуда Шустов был мрачнее тучи:
– Не сиделось вам на месте, черти неугомонные! Что я теперь шефу скажу?!
Шум вокруг разом стих, а случайные зеваки из местных, повинуясь некоей безмолвной команде, испарились. Путешественников теперь окружали только солдаты патруля.
– Не надо ничего говорить, – послышался знакомый голос. – И так все ясно.
Жестом отогнав заместителя, Полковник подошел к Тарану вплотную. С интересом уставился на командира экспедиции глаза в глаза. Затем, так и не обнаружив в ответном взгляде ни толики слабины, спокойно и с неким сожалением кивнул:
– Я знал, что с вами нужно держать ухо востро. Знал и, тем не менее, не учел пытливости и любопытства вашего юноши, – глава убежища покосился на Глеба. – Думаешь, открыл всем глаза, парень? Бьюсь об заклад, твой отец просчитал нашу бригаду «степных псов» еще там, в Белорецке. Просто предпочел не копаться в чужом белье в поисках доказательств. Не правда ли, бродяга?
Таран кивнул в ответ, смахивая кровь с разбитых костяшек пальцев.
Таран кивнул в ответ, смахивая кровь с разбитых костяшек пальцев.
– Иногда, юноша, выгоднее не доводить до вскрытия карт. В покер играл когда-нибудь? Мы с твоим отцом нашли вариант взаимовыгодного сотрудничества, но теперь я просто не могу отпустить вас в вольное плавание с той информацией, которую ты, сорванец, раскопал.
Повинуясь приказу Полковника, охранники защелкали наручниками, и путешественники в мгновение ока превратились из гостей в пленников. Дым еще пытался оказывать сопротивление, когда на огромные ручищи набросили веревки, но дула автоматов урезонили и его.
– В изолятор всех! – коротко бросил глава Ямантау, внезапно пошатнувшись и стремительно бледнея. – Позже разберемся, что теперь делать с этой пестрой командой…
* * *Отбойный молоток в руках Тарана мерно стучал, выгрызая куски окаменелой породы. Мелкая крошка сыпалась под ноги, куски побольше отгребал в сторону Глеб, с трудом орудуя тяжелой лопатой.
Вездесущая угольная пыль забивалась в нос, в легкие, жирным слоем покрывала взмокшие тела.
В выработке напротив трудились Дым и Безбожник. Старика Мигалыча с Авророй пощадили, определив в водоносы. Таская за собой тележки с установленными в ряд бидонами, они поочередно черпали мутную воду длинными черпаками и подавали сгорбленным, похожим на тени шахтерам.
С того момента, как пленников отправили на самое дно подземного улья, прошло трое суток. Трое томительных и изнуряющих суток в грязи, мраке и смраде душных катакомб. Даже расчищая выгребную яму на родной Московской, Глеб не уставал так сильно, как здесь, в бездонных угольных шахтах Ямантау.
Теперь намерения Полковника были ясны как день. В подобных нечеловеческих условиях долго не продержишься, как ни старайся. Недаром в выработки попадали лишь проштрафившиеся, калеки и доживавшие свой недолгий век «муты», коих среди шахтеров оказалось предостаточно. Если уж на то пошло, глава убежища проявил своего рода милосердие, вместо казни наградив впавших в немилость гостей неким подобием жизни. Здесь они могли кому угодно разбалтывать секреты «степных псов», поскольку обратной дороги из угольных шахт для каторжан не существовало – слишком уж неприглядная и вредная работенка, чтобы трубить о ней по всему Ямантау, что, несомненно, ударило бы по репутации местного божка.
Больше всего Глеба удивили слова отца, пытавшегося оправдать жестокую политику Полковника. Короткий разговор состоялся сразу же после того, как объявили долгожданный отбой. И этот диалог никак не выходил из головы.
– У нас своя правда, у него – своя, – втолковывал Таран сыну. – Каждый выживает, как может. Если обманом и угрозами удается держать беженцев на привязи, то почему бы и нет? Комплекс функционирует, а значит, выбранная стратегия эффективна…
Паренек не соглашался, ссылаясь на бедственное положение жителей, усилиями касты военных низвергнутых до статуса рабов.
– По крайней мере, у них есть кров, пища и надежная защита от внешнего мира, – парировал Таран. – А таким набором может похвастать далеко не каждый петербуржец… Кто знает, может, половина метрожителей с готовностью переселилась бы в Ямантау, под защиту железобетонных стен, вместо того, чтобы гадать ежечасно – удастся ли протянуть еще денек, не попав на зуб очередной твари?
– Труд в обмен на безопасность… – мальчик с сомнением помотал головой. – Если б все было так просто, Полковнику не пришлось бы придумывать «степных псов»…
– Всего лишь гарантия стабильности для убежища и лишний повод для беженцев не искать лучшей жизни где-то еще, – вздохнул сталкер, устраиваясь поудобнее на отсыревшей подстилке. – А кроме того, это способ вливать в колонию свежую кровь…
Глядя на спящих товарищей, что кучкой сгрудились в раскопанной нише, укрывшись единственным на всех лоскутом мешковины, Глеб вдруг ощутил приступ ненависти к военным, не знавшим бед на своем «штабном» уровне… Самопровозглашенным властителям, спокойно разменивающим пешки ради сохранения более ценных фигур… Когда на кону выживание человечества как вида, дает ли это право одним распоряжаться жизнями других? И неужели все закончится так… нелепо?
– Выходит, я всех подвел… – горестно произнес мальчик.
– Не кори себя. В итоге ты ведь оказался прав… Это моя вина, что не поделился с тобой своими планами, – сталкер сладко зевнул, поворачиваясь на другой бок.
– Мы проделали такой путь… Получается, напрасно…
– Поживем – увидим, – пробормотал Таран сквозь дрему. – А пока остается только ждать.
– Ждать чего? – не понял мальчик.
– Ждать, когда наш разлюбезный Самуил Натанович сделает Полковнику предложение, от которого тот не сможет отказаться…
Заинтригованный донельзя, Глеб хотел было уточнить, что за предложение, но сталкер уже мерно посапывал, благополучно отбыв в царство Морфея.
Мальчик устало откинулся на спину, закутался в выданное рванье и закрыл глаза. Однако сон все не шел… Капли конденсата, срываясь с сочащегося влагой потолка, одна за другой разбивались о капюшон шахтерской робы, мельчайшими брызгами оседая на лице. Впервые за последние несколько суток в застоявшемся спрессованном воздухе подземелья пахнуло свежестью.
Туннельный сквозняк?
Нет.
Так пахнет только вольный ветер наземного мира. Ветер перемен…
Глава 13 Выкуп
– Кто?
Звук собственного голоса, скрипучего и дребезжащего, непривычно резанул по ушам, заунывным скрежетом прокатился под сводами пустынного зала и сгинул в кромешной тьме где-то там, за границей видимости. Старик протянул руку, нащупывая засов. Железо, холодное и шершавое на ощупь, едва заметно вибрировало, сигнализируя о работающем в соседнем резервуаре опреснителе.
«Что-то долго сегодня не вырубают…» – поморщившись, отметил механик.
Годы монотонной, изнуряющей работы в сырых и мрачных галереях водохранилища не лучшим образом сказывались на самочувствии старика. От постоянного гула машинерии скованные артритом суставы ныли и досаждали все сильнее. Долгожданное облегчение наступало лишь в короткие часы ночного затишья, когда оборудование отключали для планового техобслуживания – замены фильтров, масел, осмотра узлов и сочленений гигантского, раскинувшегося сразу на несколько этажей агрегата, гордо именуемого «рециркуляционной установкой».
Здесь, в одном из самых отдаленных уголков технического уровня Ямантау, всегда было немноголюдно. Накопители грунтовых вод, представлявшие собой вместительные, под тысячу кубометров каждый, резервуары, сами по себе особого ухода не требовали. Поэтому присматривать за нехитрым хозяйством, да измерять уровень воды в бассейнах выпало как раз ему, доживающему свой век беженцу из Межгорья.
Работой своей Ярослав Карпович, в простонародии – дед Карпыч, был в целом доволен, а долгие часы вынужденного одиночества предпочитал суете и шуму жилого уровня, даже обзаведшись безобидной привычкой беседовать с самим собой.
Однако сегодня неспешное и рутинное течение жизни нарушил требовательный стук в дверь. Кто бы ни пожаловал сейчас в скромную обитель покоя, для Карпыча, за долгие годы одиночества успевшего отвыкнуть от внимания к собственной персоне, гость этот при любом раскладе был нежелательным.
– Кто? – повторил он терпеливо, на что в ответ дверь снова заходила ходуном, сотрясаясь от частых ударов.
Поморщившись, старик ухватился за рукоять засова обеими руками и с трудом протолкнул увесистый брус сквозь обросшие ржой петли. Распахнувшаяся створка едва не угодила механику в голову. В зал уверенно шагнул рослый незнакомец в бесформенном плаще с глубоким капюшоном.
Едва кивнув старику, посетитель энергично двинулся вдоль кромки резервуара, подсвечивая дорогу фонарем.
– Вообще-то, когда здороваешься, головной убор снимать положено, – буркнул Карпыч, опешив от прыти не в меру наглого гостя. – Ты откель будешь-то, пострел?
«Не иначе как из начальствующих», – решил старик запоздало. Никто иной не стал бы вести себя подобным образом.
Засеменив следом за посетителем, Карпыч раболепно сложил руки и все пытался заискивающе улыбнуться, но человек в плаще, не обращая на того никакого внимания, продолжал шарить лучом света вдоль отсыревших стен бункера.
– С проверкой? – отважился старик наконец. – Так у меня тут полный порядочек! Вахты, осмотры – все по инструкции, как учили…
Запнувшись о край ступеньки, посетитель ухватился за решетку ограждения и зло выругался.
– Что ж ты, мил человек, под ноги не смотришь? – запричитал Карпыч. – Водичка-то здесь студеная. В накопитель сверзишься – мало не покажется! А я ведь спасать не полезу. Отродясь плавать не умел…
– Почему темно, как у «мута» в заднице? – недовольно рявкнул незнакомец, остановившись на полдороге. – Или тоже «по инструкции»?!