Из головы все не выходил Фир, что же, я постаралась успокоиться и легла спать, конечно, не обошлось без слез, но я точно знала, что, наплакавшись, буду спать крепче, да и на утро от обиды не останется и следа.
Когда ворвался в дом Фир, была уже глубокая ночь, и я давно спала. Он бегом стал подниматься по лестнице, на ходу крича во все горло:
– Кьяра, Кьяра, Кьяра, ты где?!?!?!
– Ну где я могу быть, в кровати я, сплю, – ворчливо ответила я, даже глаза открывать не хотелось. За что и поплатилась. Фир тут же подскочил к кровати, и со всей силы обнял меня.
– Малышка, никогда больше не снимай кулон, ты не можешь себе представить, как ты меня напугала.
– Извини, Фир, я не хотела тебе мешать, я завтра надену его, хорошо, а то ночь как-то…, спать хочется… – попыталась я намеком выпроводить Фира.
– И не надейся, Кьяра, я никуда не уйду, пока мы не поговорим, – начал сердиться эльф.
– О чем говорить, Фир? Завтра я надену обратно кулон, больше снимать не буду. Все, а теперь спать.
– Нет, мы поговорим сейчас. Зачем ты сняла его?
– Я же тебе уже говорила – не хотела тебе мешать.
– Нет, врешь, я и без кулона вижу, что ты стараешься что-то скрыть. А мы же договаривались, что ты не будешь от меня ничего скрывать. Тебе было неприятно, и ты его сняла, так? Ты хоть знаешь, чем это могло закончиться в городе, полном магов? – уже почти кричал эльф.
– Да, Фир, ты прав, – тихо ответила я. – Мне было неприятно, что ты про меня забыл и отослал, и я сняла кулон, не хотела портить тебе вечер своим плохим настроением.
Таким злым я Фира еще не видела.
– Ду-у-ура!!! – зло прошипел эльф. – Запомни, Кьяра, на всю жизнь запомни, а не сможешь – запиши и выучи: есть – семья, а есть обязанности, работа. Ты – семья. Чтобы не случилось, семья всегда будет на первом месте. Обязанности у каждого свои, но первостепенная каждого уважающего себя мужчины – это защитить семью, защитить тебя. А работа у меня – Академия, я декан боевого факультета. Мне нужен там порядок, а прошлый раз такая вот Марина чуть не разнесла полгорода. А все почему? Она – полная стихийница. Четыре стихии – они в природе не уживаются, вот и в ней они не уживаются. У нас давно нет полных стихийников – они все были уничтожены, еще в темные времена, из-за таких, как она, времена и стали «темными». Такие стихийники у нас появляются из внешних миров. Большинство из них – закрытые. Как ты думаешь, их просто так закрыли? Их населяют довольно опасные существа, многие миры мало того, что закрывали, так еще и блокировали в них магию. Мне нужно было выяснить, откуда она, представляет ли она опасность или нет, для нас, прежде чем принять ее на факультет и обучать.
– Ну и как, проверил?
– Да, проверил, – уже спокойней сказал Фир. – Она из закрытого мира без магии, но судя по ее воспоминанием, люди там становятся все более разумными и уже даже почти отказались от войн между собой. Ее завтра еще проверят менталисты, чтобы подтвердить все то, что я узнал и ей предложат два варианта: отправить домой и стереть память о пребывании здесь, или заблокировать две или три из четырех стихий. Если всего две, то еще понизим уровень магии, чтобы не была опасна, а одну, то оставим уровень, чтобы не было противостояния, и чтобы она не сошла с ума, ей придется выбрать. Надень кулон и никогда больше не снимай, это очень опасно, тем более в этом городе. Если хочешь, – совсем тихо добавил он, – я сниму с наших кулонов дополнительные возможности. Но кулон не снимай никогда, – и ушел. А я слезла с кровати и поползла в темноте искать этот демонов кулон, в снятой одежде. А потом я сидела и думала, думала и думала. Фир назвал меня семьей. Я для него семья, но он сказал, что его обязанность меня защищать, значит все, что он делал – это только потому, что должен был? Ну, этот вопрос я не смогу задать Фиру, сильно страшно будет услышать не тот ответ. И еще меня интересовало, как же он смог выяснить все про Марину, ведь он не менталист, у него нормальные глаза, как и у всех эльфов, зеленые. Там даже лучиков не было золотых. Значит, нет в нем ментальной магии, а почему-то мало верилось, что Марина ему все могла бы рассказать сама. Еще я знала, что Фир не спит, я чувствовала, что он расстроен и в чем-то винит себя. Я решила пойти с ним поговорить, все равно рассвет скоро, и спать ложиться уже нет смысла.
Фир нашелся в гостиной, он сидел перед камином. В одной руке он держал стакан с чем-то, а во второй крутил засохший небольшой цветок.
Я подошла к нему и залезла на соседнее кресло с ногами. Как-то я не подумала, что тут может быть холодно, и сейчас постаралась сесть как можно компактнее, чтобы не так холодно было.
– Извини меня, Фир, я была не права, я не подумала, что заставлю поволноваться тебя. Я больше не буду никогда снимать кулон, я обещаю. Не расстраивайся из-за меня, пожалуйста. Если хочешь, сделай так, чтобы мы не слышали мыслей.
– Ох, Кьяра, иди сюда, а то уже нос посинел. Ты меня тоже прости, я не должен был кричать на тебя, просто я очень за тебя испугался, когда понял, что ты сняла кулон. Фир встал, положил на столик стакан и цветок, снял свитер, и одел его на меня, потом сел обратно, и пристроил меня у себя на руках. Ноги я поджала под себя, да еще и Фир обнял, так что я почти сразу же согрелась.
– А ты хочешь, чтобы это опять стали обыкновенные солнечные камни, Кьяра? – тихо спросил меня Фир. Мне очень не хотелось, но я понимала, что Фир и так привязан ко мне, и, скорее всего, это ему в тягость. Я же не могу удержаться, и лезу к нему по сто раз на день, дергаю его с чем-нибудь.
– Если ты хочешь, то сними – мы провели эксперимент, и у нас не получилось, я не хочу быть тебе в тягость, Фир. Пусть мы будем меньше общаться, но зато всегда с удовольствием.
– Ты мне не в тягость, мышонок. Никогда так не думай. И я не хочу снимать с кулонов нашу связь. Мне приятно тебя чувствовать. Знать твои мысли, чувства. У тебя очень теплые мысли, – сказал Фир и поцеловал меня в макушку. Так мы и сидели. Эльф успокоился, а во мне вылезло на первое место любопытство. Как же Фир узнал все о Марине, промучившись минут двадцать, я все-таки решилась спросить.
– Фир, а как ты узнал все о Марине и ее мире, ты ведь не менталист? – я почувствовала, как Фир напрягся.
– Понимаешь, Кьяра, есть специальное заклинание, с его помощью можно проникнуть в воспоминания и все узнать, только у него есть одна особенность. Объект должен в это время ни о чем не думать.
– О-о-о, ух ты, … и как ты этого добился, как можно сделать так, чтобы человек ни о чем не думал? А заклинание сложное, а меня научишь, и я хочу так научиться, а ты не говорил, что тоже можешь мысли читать?
– Нет, не научу, тебе нет в этом смысла, да и зачем, к праздникам ты и сама сможешь. Ну и, в общем, оно тебе не сильно подходит…
– Но почему?
– Я ее поцеловал, Кьяра, простейший способ девушку заставить ни о чем не думать – это ее поцеловать. Ну вот, а теперь подумай, почему не подходит это тебе…
– Ох, но это же неправильно… так нельзя… ты же ее не любишь, а она будет расстроена… – мои мысли скакали как кролики, я никак не могла сформулировать идею, в чем неправильность, но чувствовала, что это неправильно.
– Кьяра, прекрати, мы с тобой об этом говорили. Мне нужно было знать, и я не сделал ничего такого неправильного. Ей понравилось, и она знала, что твой «брат» завтра уезжает, и не была «против», наоборот, она скорее была бы расстроена, что он остановился, – усмехнулся Фир.
– Но все равно – это неправильно, – вскочила я.
– Почему, Кьяра? В чем «неправильность»? Мне ее нужно было по голове стукнуть, чтобы она перестала думать? В чем «неправильность», я выбрал наиболее не затратный и безболезненный способ все узнать! – Фир опять кричал.
– Но ты же ее поцеловал!!!
– Ох, Кьяра, поцелуй не обязательно должен что-то значить. Есть много причин, почему люди могут целоваться: страсть, желание, благодарность, похоть, ревность, алчность, извинения, очень редко целуют любя, особенно, во взрослом мире. В поцелуй можно вложить, что угодно – им можно втоптать в землю и вознести на небеса. И поверь мне, Марина прекрасно понимала во время поцелуя, что он ничего не значит, – уже устало объяснял Фир. Мне ему нечего было ответить, все равно, это было неправильно в моем понимании, а объяснить почему, я не могла Фиру. Ну, вот как объяснить, что белое – это белое? Фир в моих глазах стал каким-то обыкновенным, и это разочаровывало. Нет, то, что он целовал ее, меня не волновало, ну почти не волновало, ну ладно, если бы она ему нравилась, а так, ради того, чтобы что-то узнать.
Эльф, наверняка, почувствовал все, что происходит со мной, как и я, его огорчение.
Разговор дальше не клеился.
– Идем, я тебе заплету волосы. Скоро уже выходить на испытания, – он меня потащил наверх. – На, вот это наденешь, – Фир залез в шкаф и вытащил темно-серые штаны и белую рубашку, черные сапоги с черным плащом. – На улице сейчас прохладно, так что плащ очень пригодится, да и после купания в холодной воде он тебе очень понадобится. Еще и я возьму, во что тебе переодеться. Нечего тебе бегать по городу в мокрой одежде. Пойдем в мой кабинет, и переоденешься после испытания. Заодно и узнаешь сразу, поступила или нет. Мне принесут списки поступившись на подпись.
Эльф, наверняка, почувствовал все, что происходит со мной, как и я, его огорчение.
Разговор дальше не клеился.
– Идем, я тебе заплету волосы. Скоро уже выходить на испытания, – он меня потащил наверх. – На, вот это наденешь, – Фир залез в шкаф и вытащил темно-серые штаны и белую рубашку, черные сапоги с черным плащом. – На улице сейчас прохладно, так что плащ очень пригодится, да и после купания в холодной воде он тебе очень понадобится. Еще и я возьму, во что тебе переодеться. Нечего тебе бегать по городу в мокрой одежде. Пойдем в мой кабинет, и переоденешься после испытания. Заодно и узнаешь сразу, поступила или нет. Мне принесут списки поступившись на подпись.
– Не нужно, я сама справлюсь.
– Кьяра, прекрати, я тебе уже говорил: ты – семья, ты всегда останешься семьей, там, в Академии – работа, там не будет Фира, там будет профессор Фирантеринель – декан факультета боевой магии. Все, что происходит там, никак не должно касаться всего, что происходит тут. Давай так все и оставим. Хорошо?
– Да, – Мне было очень неприятно и горько. Но он прав, лучше это оставить. Пока Фир заплетал мне косу, мне стало как-то все равно, поступлю я или нет. Мне всегда хотелось поступить, чтобы Фир мной гордился, мне хотелось быть как он, а так, в чем смысл? До Академии мы шли молча. Когда оставалось дойти всего поворот, Фир остановил меня и отвел в тень переулка.
– Нажми на камень. Ты поступишь, слышишь, ты все сделаешь, чтобы туда поступить, – глядя мне в глаза, сказал эльф, наверно, он почувствовал мою апатию. – Нет, так дело не пойдет, – он схватил меня за плечи и встряхнул, заставляя смотреть на него. – Если ты не поступишь, то я перецелую весь город. Назло тебе. Причем так, чтобы они все влюбились, и это будет все на твоей совести. Ты меня поняла? – я кивнула. Фир нажал на кольцо и исчез.
А я побрела к воротам Академии. Вот же вредный эльф. Не дождется! Вот назло ему поступлю… и… и… и…. -никак не могла сформулировать что-то ужасное, – и перецелую всех мальчишек в Академии, назло ему. Вот! «Даже и не думай об этом, а получишь ремнем по попе, и не сможешь ходить на занятия». Вот же! Я все больше и больше злилась, и накручивала себя, а от Фира слышались ехидные смешки и подначки.
И тут я увидела Марину, она стояла, подставив лицо утреннему солнышку, и улыбалась.
– О, привет, Кьяра, как дела? Где это ты вчера потерялась? Как там твой брат? Он ничего обо мне не говорил?
– Привет, да я отвлеклась на прохожего, а вы уже ушли вперед, ну я и пошла в харчевню, кушать-то хотелось сильно после всех испытаний, да и отдохнуть не мешало бы, – решила я проигнорировать остальные вопросы.
– А твой брат ничего обо мне не говорил? – не вышло проигнорировать. «Ну, Фир, со своими методами…»
– Э-э-э, нет, Марина, я его вчера не видела, а сегодня ушла, еще рано было, и он не вставал, он обещал подойти часа через три, забрать меня после испытаний.
– О, отлично. Вот и поговорим с ним. А ты не знаешь, у него девушка есть? – я бы ответила, что не знаю, но как я могла не знать, это же, вроде, мой брат, поэтому знать обязана.
– Нет, вроде.
– О, отлично, может, я уговорю его задержаться в городе, – улыбнулась и подмигнула мне Марина. Я была в шоке. И что мне делать с этим всем? Ведь она меня будет спрашивать про Тимира-Фира, а его и в природе не существует. Не люблю врать, а тут только и приходится, что что-то выдумывать и выкручиваться.
«Фир, я тебе это припомню».
«Ага! Договорились, ты давай поступай, а то одной Мариной не отделаешься…»
Дальше на разговоры не осталось времени, так как вышел вчерашний мужчина и предложил следовать за ним.
Мы обошли здание академии, и вышли в большущий парк, вокруг него была каменная дорога и чуть в стороне виднелась та самая полоса препятствий.
– Значит так, плащи и куртки можете оставить мне, спрячу в пространство, все равно они вам сейчас только мешать будут. Дальше бежите в ту сторону, по дороге. Она огибает парк и приводит вас к полосе препятствий, укладываетесь в час вы – зачислены, нет – так нет, – все свои слова он сопровождал указывающими жестами.
Да я после этого и не встану. Конца парка не было видно, тут только чтобы оббежать его, нужно будет часа полтора, или бежать все время со всей силы, а потом еще полоса препятствий. Надеюсь, я осилю, да и уложусь в отведенное время.
– Ну, что стоим, давайте плащи и куртки, – я нехотя стала развязывать завязки плаща, все-таки холодно, и отдала его этому странному мужчине. Вещи тут же исчезали.
– Так, теперь, я называю фамилию, вы подходите ко мне. Я наношу вам номер, дальше подходите к той черте и ожидаете всех остальных. Все ясно? Ну и отлично, – у меня оказался восьмой номер, он высветился большой золотой восьмеркой высоко надо мной так, что его было видно даже над деревьями.
– Это чтобы никто не потерялся. Ну что, вперед, время пошло.
Мы все рванули вперед, через минут двадцать нас осталось всего восемь, и мы добежали до кромки парка, еще предстояло оббежать его, то есть еще один раз двадцать минут и минут десять на пробег боковушки, и того на полосу препятствий всего десять минут. Могу не пройти, нужно быстрее. Если бы Фир меня все это время не гонял, да и на острове Линнар от Фира особо не отставал, вряд ли бы я выдержала.
Когда я добежала одной из первых до полосы препятствий, у меня оставалось минут пятнадцать, и почти не осталось сил, руки-ноги дрожали и подгибались, рубашка была мокрая насквозь и неприятно липла к телу. Первым препятствием на полосе было озеро с огромной скалой посередине, идущей от берега к берегу, то есть понятно – нужно будет нырнуть. За скалой ничего не было видно, так что, будем думать, когда увидим. Вода в озере была холодной, что очень освежало и прибавляло скорости. Конечно, до тех двоих ему далеко, но тоже приятного мало. Как могла, быстро доплыла до скалы и нырнула. Вот же… а проход – небольшая пещерка, подсвечивается, почти под самым дном. Я вынырнула, набрала побольше воздуха и нырнула, стараясь как можно быстрее плыть. Проплыв под скалой метра четыре, стала подниматься вверх, воздуха уже не хватало, но я видела, что осталось совсем чуть и, наконец, поверхность. О, какой прекрасный воздух, позволив себе пару секунд отдышаться, я поплыла к берегу, а он был далековато, на нем виднелась большущая стена, с прибитой деревянной лестницей на ней. Кое-как выбравшись на берег, я изо всех сил старалась побежать к лестнице, но вышло, скорее быстрый шаг, чем бег. Когда я залезла наверх, то увидела перед собой навесной деревянный мост к настилу, а перед ним два каната. Пробежала по жутко шатающемуся мосту к настилу и схватилась за канат, времени было очень мало, а впереди ждали еще два препятствия, поэтому плюнув на все, я просто скатилась по канату, руки обожгло, подозреваю, что я всю кожу содрала с них. Дальше предстояло проползти, прижавшись к земле, вернее, к грязи под веревками, метров десять, и лабиринт пройти невысокий. Проползти вышло довольно быстро, но руки полностью выпачкала в грязи. Фир меня явно прибьет за такое: поранить руки, а потом их еще и в грязи вымазать. А вот с лабиринтом пришлось хвататься руками за углы, чтобы не заносило на поворотах, да и перелазить всякие препятствия, тоже без рук, ну никак не получалось. Эх-х-х….
Едва я выбежала из лабиринта, ко мне подскочил парень, с криком:
– Восьмой прошел, – и на моей левой руке защелкнули браслет, защелка тут же исчезла, и он превратился в красивую цепочку с висящим на ней медальончиком. На одной его стороне был золотой кружок с голубой молнией, а на второй – золотистый глаз.
«Ух, ты, я поступила!!!»
«Я тобой очень горжусь, мышонок». Ну да, это он моих рук еще не видел. Стоять сил не было, да и сидеть тоже, под деревьями я увидела двоих парней, лежащих раскинув руки и ноги в стороны. Я присоединилась к ним, и в той же позе.
– Нас всего трое? – спросила я.
– Нет, одну рыжую девушку только что увели поговорить двое преподавателей. Да еще осталось минут пять, так что, может, еще, кто прибудет. Я – Нирой, а это – Кикс. А девушку, извини, не знаю, не успел спросить.
– Это – Марина, наверно, по крайней мере, вчера другой девушки с такими волосами я не видела. Я – Кьяра.
– Доброго дня тебе, Кьяра, – приподнялся Кикс.
– И вам, ребята, тоже. Поздравляю вас. Вы куда поступили?
– На боевой, а ты, Кьяра?
– Тоже, только еще и к менталистам, – ответила я им, показывая медальончик.
Тут выбежал еще один парень, а следом за ним еще двое парней и девушка. Вот и все, восемь, остальным еще полоса и минут двадцать бежать, и они не поступили. Знакомиться с новыми ребятами, уже не было времени, так как к нам подошел все тот же мужчина.
– Ну что, ребята, поздравляю, вы теперь зачислены в Академию, но думаю, вы это уже поняли, – подмигнул он нам. – Вы, лучшие из лучших, многие проходят первые два испытания, но не третье. Так что, еще раз поздравляю. Так как у вас уже есть опознавательные значки студиозов Академии – можете находиться тут уже сколько хотите. Занятия начнутся в следующий понедельник. Вот памятки, – перед каждым появилась книжечка, – там все написано, что, кому, куда и зачем. Расписание появится в ней же. Ах да, ваши вещи. Ну все, свободны.