- Ой! - невольно вырвался у нее изумленный возглас.
Откинувшись на спинку кресла, перед нею сидел и смотрел на нее доктор Косицкий. Она волею судьбы попала в тот же кабинет и к тому же самому человеку, от которого убежала не более часа назад. Доктор еще не совсем пришел в себя после огненного угощения, и все реакции у него были замедленные. Нашедшие доктора санитары не успели окончательно привести его в себя. Воспользовавшись минутным замешательством, Серафина рванулась прочь из кабинета, но, едва выскочив, чуть не попала в лапы тригронгу зверовидному. Широко расставив волосатые ноги и свирепо урча, он доедал растерзанное тело несчастного больного.
Чудовище показалось ей страшнее доктора, и Серафина вернулась обратно.
- Что там... такое? - заторможенным голосом спросил Косицкий. Серафина не ответила, но ужас, написанный на ее лице, говорил яснее слов.
- Ну! - приподнимаясь в кресле, крикнул доктор.
- Ваши уроды из лаборатории разбежались! - несмотря на ужас, в голосе ее прорвались злорадные нотки.
- Хомозоид вырвался на свободу? И тригронг тоже? Зверовидные существа в больнице! - Косицкий вскочил с кресла, как подброшенный пружиной.
- Тот... ну у которого три... доедает вашего больного в коридоре, - невольно отступая в угол, сообщила Серафина,
- И его выпустила ты, безумная! - вскричал Косицкий.
- Поделом вам за чудовищные опыты над людьми! - крикнула Серафина.
- Да ты соображаешь, что натворила, дура? - вне себя закричал Косицкий, бросился к столу и стал подряд нажимать какие-то кнопки.
- Откуда уж мне соображать, я же сумасшедшая! - несмотря на весь трагизм положения Серафина не могла не удержаться, чтобы не подпустить доктору очередную шпильку. - А звоните вы напрасно, персонал давно разбежался.
Она снова метнулась к двери, потому что Косицкий хотел схватить ее за рукав.
- Стой, несчастная! Куда? - доктор все же изловчился и поймал ее. - Они же разорвут тебя в клочки!
- А как же больные? - ехидно спросила Серафина.
- Черт с ними, с больными! - проревел доктор и в ярости бросил молчавший телефон на пол.
Серафина выглянула в окно, и из груди ее вырвался возглас досады и разочарования - оба окна выходили в больничный садик.
- Телефон не работает, потому что я оторвала вам провод, - со вздохом сообщила она.
- Молодец! - зло бросил Косицкий. - Теперь наша жизнь зависит от того, как скоро мы доберемся до исправного телефона и позовем помощь.
Он выдвинул ящик стола, достал револьвер и торопливо стал его заряжать. Но когда доктор двинулся к двери, вслед за ним двинулась и Серафина.
- А ты куда? - хмуро спросил Косицкий.
- Для вас помощь означает спасение, а для меня - смертный приговор, - буркнула Серафина.
- Поздно! - сказал Косицкий. - Эти выродки запрудили все здание.
Он первым вышел в коридор, за ним - Серафина. Санитары и обслуживающий персонал больницы почти в полном составе покинули корпус, бросив больных на произвол судьбы. Около кабинета уже никого не было, но остатки кровавого пиршества тригронга зверовидного были разбросаны по всему коридору. От страшного зрелища мутилось сознание, и тошнота подкатывала к горлу. Душераздирающие крики все еще неслись со всех сторон. Время от времени мимо проносились опьяненные свободой и безнаказанностью гнусные уродцы. Не обращая на них внимания, Косицкий направился к лифту, но и лифт не работал. Видимо, где-то повредили проводку. Чертыхнувшись и велев Серафине следовать за собой. Косицкий шагнул к лестнице. Там дорогу им преградил труп. Нелепо разбросав в разные стороны голые ноги и свесившись головой со ступенек, лежала девушка с двумя лицами. В ее горле зияла громадная рваная рана, свежая, еще не свернувшаяся кровь разлилась громадной лужей. На ее истерзанном теле имелись явные следы насилия. Не сомневаясь ни на йоту. Серафина сразу могла бы сказать, чья это работа.
Опасливо она перешагнула труп. Поднялись на последний, четвертый, этаж, Косицкий пошарил по карманам и спросил:
- Где ключи?
- Потеряла, - виновато сказала Серафина, не решаясь признаться, что в спешке бегства они остались у Алика.
Не долго думая, доктор поднял пистолет и выстрелил в замок. Дверь кабинета распахнулась. Серафина замешкалась на пороге, не зная, каковы намерения доктора, но он втолкнул ее в кабинет и закрыл дверь. Она ощетинилась было, но Косицкий, не обращая на нее внимания, подошел к окну и распахнул его.
- Поди-ка сюда, - позвал он Серафину, и та опасливо приблизилась.
За окном стояла темная душная летняя ночь. Где-то погромыхивал гром - собиралась гроза, но сколько Серафина ни вглядывалась, не могла ничего разглядеть, потому что все закрывала густая листва высокого тополя. Она вопросительно взглянула на Косицкого.
- Здесь забор подходит почти вплотную к зданию. По этому тополю можно перебраться на ту сторону... при известной ловкости, разумеется...
- Так вы... меня отпускаете? - задохнулась Серафина.
- Не думаю, чтоб это было для тебя большим благодеянием, - мрачно сказал Косицкий. - Ну, после сама увидишь. А пока беги, если сможешь.
Он полез в шкаф и достал моток бельевой веревки.
- Ты ловко вертелась на перекладине, сможешь, - сказал он, передавая моток. - Там, с той стороны кроны, есть длинный сук, он выдается далеко за забор. Это единственный путь отсюда. Шоссе ведет в город - пойдешь направо.
- Спасибо, доктор, - дрогнувшим голосом сказала Серафина.
С этого момента она как-то по-новому взглянула на казавшегося таким холодным и жестоким человека.
- А как же вы, доктор? - вдруг спросила она.
- Иди, кому сказал! - прикрикнул Косицкий. - Если сюда приедут, уже не убежишь. - Да, постой, на вот, возьми, - он протянул ей четвертную бумажку,
- Что вы, что вы! - попятилась Серафина.
- Бери, сказал! - Косицкий сунул ей в нагрудный карман пижамы бумажку и подтолкнул к окну.
Задержавшись на подоконнике, она бросила на доктора полный признательности взгляд, спрятала моток веревки за пазуху и ступила на ближайшую ветвь. Сук подался под ногами, но она уже шагнула на другой и стала спускаться вниз, намереваясь по более толстым нижним сучьям перебраться на другую сторону. Тополь с толстым шишковатым стволом и раскидистыми ветвями был словно нарочно создан для подобных ей беглецов.
Серафина стремилась поскорее оказаться по другую сторону забора, но густой черный дым из окна третьего этажа неожиданно привлек ее внимание. Не в силах преодолеть любопытства, она подтянулась на руках, чтобы взглянуть на пожар.
В тот же момент руки ее едва не разжались - она только успела ухватиться за толстый сук, ибо увидела такое зрелище, что сердце остановилось у нее в груди и к горлу подкатил твердый комок.
Окно лаборатории было разбито, и редкая решетка не скрывала того, что делается внутри. Там, на полу, валялось несколько убитых и растерзанных больных. Буйный сумасшедший в полосатой пижаме восседал посреди лаборатории и распевал во весь голос непотребные песни. Перед ним, сложенный из разломанных тумбочек и полочек, горел костер. Над пылающим костром на железном пруте, протянутом от одного стола до другого, проколотое насквозь от головы до задницы, висело мертвое тело бедняги - пациента. Оно жарилось, шипело, облизываемое со всех сторон языками пламени. Густой дым взвивался под потолок и валил из окон, как в крематории, черное сало капало с мертвеца в костер, оглушительно шкворчало, стреляло и текло по полу широким пенящимся ручьем. Около кострища, скрестив по-турецки ноги, восседал сумасшедший и поливал жаркое касторкой из флакона с этикеткой. В другой руке безумца сверкал острый медицинский скальпель - им он отсекал от тела большие куски мяса и поедал со звериной жадностью.
Смрад и вонь наполнили лабораторию до потолка, трупное сало шипело и брызгало в разные стороны, ядовитые миазмы клубами валили из окна, вызывая в горле рвотные спазмы.
Не выдержав, Серафина отломила сухую ветку и швырнула в окно, чтобы отвлечь безумца от кощунственного глумления над трупом. Что тут сделалось! Сумасшедший со страшным криком вскочил на ноги, сорвал мертвеца с вертела и с нечеловеческой силой швырнул об стену. Распухший от жары труп взорвался, будто бомба, обрызгав стены и потолок.
Серафина ринулась по веткам вниз, каждую секунду рискуя свернуть себе шею. Она едва не проскочила заветный сук, который простирался далеко за забор. Стремясь как можно скорее убежать подальше от кошмара, виденного только что, она кое-как привязала веревку и буквально съехала по ней, обжегши ладони.
Вырвавшись на свободу, Серафина помчалась по дороге даже не соображая, куда, и опомнилась лишь когда больничная стена оказалась позади. С одной стороны тянулась длинная лесополоса, дальше - мелькали огни большого города. До него было километров десять, не меньше. Серафина поддернула больничные рейтузы и, опьяненная свободой, устремилась вперед. Она начисто забыла наказы доктора Косицкого и не воспользовалась попутной машиной.
Она бежала по обочине, опасливо оглядываясь по сторонам ей казалось, что вот-вот из-за темной полосы деревьев выскочит неведомое кровожадное чудовище и прыгнет ей на плечи.
Серафине вдруг почудились позади чьи-то тяжелые шаги, и она непроизвольно все убыстряла и убыстряла свой бег. От страха ей показалось, что шаги за спиной переросли в мерный дробный топот. Она резко обернулась. О, ужас! - ей не показалось! Еле видная в темноте, ее догоняла высокая темная фигура. Что-то нечеловеческое было в ней - длинные руки, покатые плечи, неестественно короткие ноги - и от этого Серафине стало еще страшнее. Она побежала со всех ног. Обернувшись через плечо, с ужасом увидела, что неведомая фигура мчится по ее следам, и расстояние между нею и преследователем стремительно сокращается.
Ударил оглушительный раскат грома, сверкнула молния - и в ее мертвенно-белом свете Серафина узнала своего преследователя. Ее догонял один из экспонатов лаборатории - хомозоид саблезубый зверовидный. Серафина вскрикнула от ужаса и еще прибавила ходу. Но хомозоид не отставал. Серафина уже горько жалела, что с самого начала не поймала машину. Она ухитрялась еще что-то думать на бегу, слыша за спиной тяжелое сопение и топот выродка. Оглядываясь, совсем близко видела хищные глаза, в которых отражались отблески молний, словно пламя преисподней и оскаленную хищную пасть, полную острых сабельных клыков. У нее кололо в боку, она задыхалась - казалось, все кончено. Но видимо, ангел-хранитель ее не дремал и на этот раз - ее обогнал медленно идущий в гору грузовик. Мгновение - и Серафина, подпрыгнув, схватилась за борт.
Вот где пригодились казавшиеся ранее бессмысленными упражнения на турнике. Одним рывком перекинула легкое тело через борт и упала на дно кузова, больно ударившись о наваленные там грудой доски. Вскочила, не почувствовав боли в ободранном колене. Послышался жуткий звук - так лязгнули о железный борт грузовика острые когти, а следом показалась лысая голова - хомозоид взбирался в кузов. Не помня себя, Серафина схватила одну из досок и с размаху опустила на блестящий череп людоеда.
Сорвавшись с борта, выродок упал на дорогу, а грузовик прибавил скорости. Серафина опустилась на дно кузова и, прислонившись головой к борту, устало закрыла глаза. Слезы сами собой побежали из-под сомкнутых ресниц - такова была реакция на переживания этой ночи...
...Очнулась она от громового удара над головой. Ослепительно сверкнула молния, и упали первые капли дождя. Хлынул ливень, и пока грузовик доехал до города, пассажирка промокла до последней нитки. Как только грузовик выехал в город, Серафина спрыгнула у светофора и сразу же затерялась в проходном дворе.
* * *
Дрожа от озноба в мокрой одежде, потому что после дождя сразу похолодало, Серафина поднялась на третий этаж и, минуту помедлив, нажала кнопку звонка. Некоторое время было тихо, потом послышались легкие шаги, и щелкнул замок. Серафина невольно отступила назад, увидев молоденькую блондинку, которая взглянула на нее с нескрываемой неприязнью.
- Простите, Никита дома? - спросила она, невольно поежившись то ли от холода, то ли от злого взгляда, которым смерила ее девица.
- А ты кто? - неприязненно поинтересовалась она.
Внезапно безудержный гнев захлестнул Серафину, она еле сдержалась.
- Я, простите, по делу. По важному, - нахмурившись, проговорила она, и глаза ее вспыхнули мрачным огнем.
В глубине квартиры снова раздались шаги, и знакомый голос спросил:
- Лен, кто там?
Отстранив блондинку, вышел Мики. Вся краска, казалось, сбежала с его лица, когда он увиделг Серафину. Он беззвучно шевелил губами, не в силах вымолвить ни слова.
- Лена, иди к себе, у меня важное дело, - наконец хрипло выговорил он, отстраняя свою блондинку и выходя в коридор.
Девица не уходила, и тогда Мики довольно грубо захлопнул за собой дверь.
- Мики, Алик не приходил? - тихо спросила Серафина.
- Куда ты? - вдруг торопливо заговорил Мики. - Я тогда искал тебя, всю милицию на ноги поднял! Они сказали, что ты... ты... умерла... Мне было очень одиноко, понимаешь?
- Значит, не дошел, - думая о чем-то своем, горько произнесла Серафина.
Дверь квартиры снова распахнулась, высунулась блондинка и, вся искрясь от сдерживаемой ярости, прошипела:
- Никита, ты скоро?
- Уйди, я занят! - бросил Мики и снова хлопнул дверью.
- Но где ты была? Где? - с ужасом спрашивал Мики, окидывая смятенным взглядом странную одежду Серафины.
Она нетерпеливо мотнула головой и снова повторила:
- Значит, не дошел Алик. Кстати, моя квартира еще свободна?
- Ключ у меня. Я сейчас принесу, - Мики бросился домой и почти тут же вынес ключ.
У Серафины создалось такое впечатление, что от нее хотят поскорее отделаться.
- Ладно, я пошла. Не буду вам мешать, - и хотя ей очень нужно было еще многое узнать, поспешно добавила:
- Со мной ведь, знаешь, сейчас опасно связываться. Только одна просьба - если зайдет парень, Алик, пришли его ко мне.
Впрочем, Серафина уже не верила, что Алик придет. Ее охватило такое отчаяние, что, уже не обращая внимания на Мики, она повернулась и стала спускаться вниз по лестнице. Она осталась совершенно одна - без документов, без денег, и в одной больничной робе.
- Я зайду к тебе завтра, слышишь? - крикнул сверху Мики.
...Серафина не обернулась...
Часть 3.
НЕ НА ЖИЗНЬ, А НА СМЕРТЬ.
* * *
Серафина не сразу смогла открыть дверь своей квартиры. Замок кто-то искорежил, ключ не поворачивался, и она возилась минут десять, пока, наконец, сумела войти в собственный дом. Сначала она бросилась в ванную и, с наслаждением смыв с себя больничные воспоминания, швырнула робу в мусорное ведро, и переоделась в чистую одежду. Только теперь она обратила внимание на то, что в квартире кто-то побывал. В спальне все было перевернуто вверх дном, вещи скомканы и выброшены из шкафов на пол. Серафина сразу поняла, что здесь искали и поэтому ничуть не удивилась, обнаружив пропажу из нижнего ящика серванта пленки и фотографий. Вместе с пленкой исчезла половина более или менее ценных вещей, вынесли даже цветной телевизор и все книги из шкафа.
- Мерзавцы! - пробормотала Серафина, печально созерцая следы разграбления в квартире.
Она присела на диван и задумалась. Тогда, в больнице, ей казалось, что стоит только вырваться на волю, и все наладится само собой. Но вот вырвались - и что же? Куда идти без денег и документов? А где Алик? Что с ним?
Первой мыслью Серафины было отыскать Алика, чем она и решила заняться сегодня же. Но сейчас она просто не могла ничего делать - после бессонной ночи чувствовала себя совсем разбитой. Сварив себе кое-какой немудреный обед из прошлогодней гречки, она легла на диван и укрылась пледом с головой.
...Проснулась Серафина, когда солнце уже перевалило за полдень. Алик не пришел, и ею начала овладевать тревога. Приведя себя в порядок, чтобы выйти на улицу, включила радио. Ей хотелось узнать о последних событиях. Почти год она и краешком уха не слышала о том, что делается в мире.
Одеваясь, обнаружила в кармане юбки пачку банкнот - свою последнюю получку. Это было для нее приятным сюрпризом. Грабители не польстились на старую вещь, а у нее оказалось более четырехсот рублей. Правда, суда по последним сообщениям, это было сущими грошами при настоящей жизни.
Одевшись, Серафина вышла на улицу. Она даже остановилась на пороге, ослепленная ярким солнцем и долго моргала и щурилась, как узник, выпущенный из подземелья. Потом медленно пошла по проспекту, прикидывая, где можно днем найти Алика. Он не раз говорил ей о том, что будет делать, выбравшись на свободу, и она знала кое-какие адреса его друзей.
Мимоходом Серафина заглядывала в магазины, но, увидев километровые очереди, в ужасе отскакивала прочь. Несмотря на то, что стоял яркий солнечный день, и все вокруг казалось спокойным - так же спешили туда-сюда люди, шла обычная дневная жизнь- Серафина остро, всей кожей, чувствовала непонятную напряженность, словно бы сдавившую в тисках город. Серафина с интересом приглядывалась к людям, отмечая существенные изменения с прошлого года в их облике и поведении.
Большинство публики шло серой массой - серые одежки, серые унылые лица, какая-то сгорбленность и приниженность, что-ли. Но частенько среди одноцветной унылой публики яркими экзотическими бабочками мелькали модно одетые юноши и девушки в голубых фирменных джинсах и разноцветных майках.
Серафина шла, опустив голову, и серое платье ничем не выделяло ее из толпы. Она заглядывала в комиссионки, дивясь обилию дорогостоящих импортных вещей и полному отсутствию государственного товара. Она напрасно проходила до самого вечера, зашла к четверым друзьям Алика, но его самого нигде не нашла. Правда, обнадеживало то, что он заходил к одному из друзей не далее чем утром этого дня.
На обратном пути Серафине пришлось все же зайти в продуктовой магазин на сухой гречке далеко не уедешь. И вдруг, сунувшись в один из универсамов, она снова увидела незабываемые жестянки со знакомой надписью "Мясные консервы - свинина". Серафина так и бросилась к прилавку; намереваясь посмотреть поближе, но кто-то ткнул ей кулаком в бок и выбросил прочь.