— Прекрасно. Но, к счастью для этого следствия, существует еще милиция, а не только ты. Милиция нашла кое-что интересное в вашем туалете...
— Вот именно! Что?
— Узнаешь в свое время. Милиция проводит экспертизу ключа.
— Подожди, подожди! Почему ты говоришь, что о ключе знаю только я и убийца?
— Потому что так оно и есть. Ты в этом убедишься. То есть так было, потому что теперь ты уже любезно посвятила во все прокурора... Не отрицаю, что этот ключ многое объяснит. Подожди, не прерывай меня. Кстати, о прокуроре...
— Не отвлекайся, у меня уже все перемешалось в голове!
— Ничего, не бойся, вряд ли в твоей голове будет больший беспорядок, чем ты имела до сих пор. Ну что, разве я не был прав относительно прокурора?
С чувствами, переполнявшими меня, внезапно нечто произошло, как будто сосуд, в котором они содержались, кто-то перевернул вверх дном. И на самом верху оказались светлые глаза и красивое асимметричное лицо.
— И все-таки со служебными предписаниями даже тебе не удастся ничего сделать, — с удовлетворением заявила я. — Ты прекрасно знаешь, что ни о каком романе между нами не может быть и речи до окончания следствия.
— И ты в это веришь? — презрительно спросил он, потом немного помолчал, с издевкой глядя на меня. — Итак, возвращаемся к нашей теме, — потребовал он, производя тем самым новый переворот в моих чувствах. — Ты сама знаешь, что у этого дела много разных граней и оно далеко не простое.
— А ты усложняешь его еще больше, — нетерпеливо сказала я. — Сначала ты прилип к Збышеку, затем прицепился к Монике, потом выявилась-Ядвига, а теперь ты обрушился на Витека. Остановись уж на ком-нибудь!
— Еще чего! Я тебе подбрасываю разные мысли, а выводы будь любезна делать сама. Будто у меня и забот больше нет, как только работать за тебя! Ну а теперь можешь поразмышлять, где находятся эти недостающие доказательства.
— Либо уплыли по канализации в Вислу, если их забрал убийца, — сказала я, немного подумав, — либо находятся где-то, спрятанные Тадеушем. Знаешь, — добавила я, быстро взглянув на дьявола, — этот второй вариант нравится мне гораздо больше. Трудно ведь допустить, что все материалы, которыми он располагал, были заключены в записной книжке. Это были только подручные заметки, основной материал он должен был держать где-то в другом месте, разумеется, спрятанным.
Дьявол сделал что-то вроде поклона.
— Одобряю, — сказал он. — Я начинаю верить в то, что ты действительно сможешь чего-то добиться. Где?
— А ты знаешь?
— Конечно знаю! Ну, давай думай!
— Дома... — неуверенно предположила я.
— А еще где бы мог спрятать?..
— В мастерской не мог. Здесь перевернули все вверх ногами. Абонентский ящик на почте? Ерунда! У него должен быть ключ и, наверное, какая-то квитанция. Впрочем, милиция может это выяснить... У каких-то родственников? Сомневаюсь... Нет, пожалуй, только дома.
— А если дома, то где?
— Конечно не под подушкой! Откуда я знаю, мест может быть много. Если ой принимал во внимание возможность обыска... или взлома — на это мог решиться кто-нибудь из его жертв... Он должен был это хорошо спрятать. И от жены, наверное, тоже. И от ребенка. Где он мог это укрыть?..
— Помогу тебе, — милостиво сказал дьявол, — а то ты так глупа, что жалко на тебя смотреть. Кто был Тадеуш по профессии?
— Инженер-сантехник...
— Ну? Тебе это ни о чем не говорит?..
— В санитарном оборудовании? — с сомнением спросила я. — Кто знает, может быть, ты и прав...
Дьявол немного наклонился и снова уставился на меня гипнотическим взглядом.
— Сосредоточься, — приказал он. — Сосредоточься! И смотри!..
Он затянулся окурком сигареты и выпустил большой клуб дыма. Дым, густой и темный, заслонил его, немного поколыхался, а затем приобрел образ самой обыкновенной на свете мойки, прикрепленной к стене. Я осмотрела мойку довольно подробно, прикинула и отвернула сифон под сливом. Вылилось немного грязной воды...
Я находилась в квартире покойного Тадеуша Столярека. В кухне, кроме мойки, не было ничего интересного, поэтому я перешла в ванную. Открутила сифон под умывальником — ничего, если не считать запонки от манжета. Я положила ее на стиральную машину, на всякий случай заглянула внутрь, подробно осмотрела ванну. Ванна была встроена в стену и покрыта глазурью. Ничего, никакого тайника. Я влезла на ванну и заглянула в резервуар. Там тоже ничего не было.
Задумавшись, я стояла посередине ванной комнаты. Жена Тадеуша, несомненно, была идеальной хозяйкой, потому что все вокруг блестело. Вдохновившись этой чистотой, я начала осматривать унитаз и сливной бачок, без колебаний стараясь открутить все, что только поддавалось. Я прекрасно знала, что если это оборудование установлено правильно, то там ничего не должно двигаться. Но ведь у унитаза тоже должен быть сифон... Да, и именно через него проходит вода... Я заглянула назад, повернула крышку, прикрепленную пониже вводного отверстия водопроводной трубы, и — о диво! — крышка двинулась!
Это меня неслыханно удивило. Ведь она должна быть прикреплена намертво. Я стала крутить ее дальше до тех пор, пока она не вывернулась вся, пощупала там и почувствовала под пальцами круглую металлическую коробочку. Действительно, в таком месте ничего подобного быть не должно!
Взволнованная до безумия, я с трудом вытащила коробочку, в которой некогда было какао, и убедилась, что за коробочкой находится какой-то сверток. Да, это был тайник Тадеуша!
В этот момент я замерла, сидя в углу рядом с унитазом, потому что до меня донеслись звуки, от которых моя кровь застыла в жилах! Кто-то ковырялся ключом в замке...
Сама не зная как, я сунула коробочку в тайник, впихнула крышку и выскочила из ванной. Я находилась одна в пустой квартире покойного Тадеуша, время, судя по солнцу, было около полудня, жена — на работе, ребенок — в школе, Тадеуш — в морге, а дверь пытался открыть убийца, который пришел за доказательствами своего преступления...
В том, что это убийца, у меня не было никаких сомнений. Но вот что странно, меньше всего меня интересовало то, что моя жизнь в этих драматических обстоятельствах находится под угрозой, самым главным для меня было: я, наконец, узнаю, кто это! Ошалевшая от всех этих впечатлений, с ног до головы переполненная любопытством, я спряталась в прихожей под какую-то скамью, задернутую декоративной занавеской, по причине тесноты заняв ужасно неудобную позицию, а именно: спиной к входной двери, а лицом к ванной комнате.
Убийца вошел и, даже не сделав попытки поискать где-то в другом месте, сразу направился к унитазу. Двери ванной комнаты были открыты, и я четко видела, что он занял то же самое положение, что и я несколькими минутами раньше, видела, как он вынимал круглую коробочку... Еще минута, и он выпрямится и повернется!..
— Ирена!!! — ужасно заорало что-то у меня над ухом.
Я вскочила на ноги. Впечатление было чудовищное! Долгое время я не могла прийти в себя, вглядываясь вытаращенными глазами в стоящую рядом Алицию.
Алиция несколько удивилась.
— Что с тобой? Чего ты так на меня смотришь, я что, так изменилась в последнее время? Ты не идешь домой?
— Боже милостивый! — сказала я, приходя в себя после первоначального шока. — Как ты могла!..
— А что? — заинтересовалась Алиция. — Ты занималась чем-то важным? Мне казалось, что ты ничего не делаешь.
— Я выслеживала убийцу. Еще секунда, и я бы уже знала, кто это. Ты закричала именно в ту минуту, когда он должен был повернуться ко мне лицом!
— Я кричала тебе несколько раз, конечно гораздо тише, но никакой реакции с твоей стороны не последовало. Я уже боялась, что ты оглохла. А перед этим он был повернут к тебе спиной?
— Даже можно сказать, задом... В таком положении мне было довольно трудно его узнать.
— Он что, выказывал тебе свое презрение? — с интересом спросила Алиция.
— Нет, просто рылся в санузле покойника. Я пережила ужасные минуты. Домой, разумеется, иду. Подожди, сейчас я соберусь.
Алиция была явно заинтересована моими видениями, которые я ей кратко описала, собирая свои вещи.
— Но ты, по крайней мере, видела, кто это: мужчина или женщина? — недовольно спросила она.
Она совершенно ошеломила меня этим вопросом, — потому что я осознала, что даже этого узнать не смогла. На убийце было что-то вроде широкого синего комбинезона. В следственном запале и с уверенностью, что через минуту я увижу его лицо, на все остальное я не обратила достаточного внимания.
Мы покинули бюро, доехали на такси до Мокотува, после чего пришли к выводу, что нам некуда спешить. Ничто не мешало нам пойти в кафе, выпить кофе и продолжить наши расследования, прерванные в прошлый раз Веславом.
Со вчерашнего дня я обогатилась множеством новых сведений, среди которых, вопреки внушениям дьявола, больше всего меня волновало то, что касалось Веслава. Я призналась в этом Алиции, которая выслушала меня без всякого удивления.
Со вчерашнего дня я обогатилась множеством новых сведений, среди которых, вопреки внушениям дьявола, больше всего меня волновало то, что касалось Веслава. Я призналась в этом Алиции, которая выслушала меня без всякого удивления.
— Я знаю тайну Веслава, — безмятежно сказала она.
— Что?!
— Я ее знаю совершенно случайно. Ты, разумеется, никому не скажешь?
— Ну, знаешь! За кого ты меня принимаешь?!
— У Веслава есть ребенок...
В первый момент у меня было впечатление, что кто-то из нас сошел с ума. У Веслава есть ребенок?! Что это значит?!
— Он что, сам его родил? — спросила я ошеломленно.
— С ума сошла! Ханя... ну, знаешь Ханю? Это моя приятельниц которая ничего не делает. Она живет дверь в дверь с тайной Веслава. Она уже давно рассказала мне, что познакомилась с девушкой, которая живет напротив, у этой девушки есть ребенок, отец ребенка женат и навещает ее тайно. Это не совсем типичная история, потому что он ходил с ней еще до свадьбы...
Алиция остановилась и задумалась.
— Ходил... Разве это можно назвать хождением?
— Господи помилуй! Назови это как тебе угодно, только рассказывай дальше!
— Дальше он с ней порвал и женился на другой, тем временем она родила этого ребенка, о чем ему раньше не говорила из-за своей гордости, и теперь из-за этого ребенка он поддерживает с ней отношения. Этот человек — не кто иной как Веслав.
— Откуда ты знаешь? Ханя знает его?
— Нет, я его знаю. Случайно видела его там, а Ханя показала мне на него и сказала, что это именно тот человек.
— Что ты говоришь! Потрясающе!..
Долгое время я сидела, размышляя очень напряженно и в довольно быстром темпе. Ну да, ничего странного, что Веславу постоянно не хватает денег... Но ведь это не является поводом для убийства, иметь ребенка никакие законы не запрещают. Правда, у Веслава имелась жена, но я думаю, что в подобном случае он предпочел бы признаться во всем жене...
Алиция продолжала рассказывать дальше. Хамя, заинтересовавшись девушкой, живущей напротив, собрала о ней все возможные сведения. Отец ребенка женился на девушке из очень богатой семьи, его жена учится, благодаря помощи родителей он может заниматься диссертацией, не особенно заботясь о зарплате в бюро, потом ему обещано приглашение во Францию или в Соединенные Штаты...
Очень строгая в моральном отношении семья со своими правилами... Известие об имеющемся у молодого зятя ребенке ситуацию изменило бы диаметрально...
Нет, невозможно, чтобы Веслав из-за каких-то паршивых денег мог свалять такого дурака! Я думаю, что жена простила бы его, если бы он ей во всем признался...
Но он выходил на балкон, а ключ был в вазоне...
— Мне все это осточертело! — решительно заявила я. — Я уже не могу больше слышать об этом преступлении и кончаю им интересоваться. Пусть все идет как идет. Алиция, давай сменим тему разговора!
— Вот именно, — с интересом сказала Алиция. — Что у тебя с прокурором? Кто из вас за кем ухлестывает? Красивый парень, мне очень нравится, только для меня он слишком молод.
— Для меня нет, — буркнула я неохотно, потому что не была уверена, не хуже ли еще эта тема предыдущей. — Не знаю, кто за кем ухлестывает, думаю, что больше всех участие в этом принимает дьявол. Если и сегодня он позвонит мне под служебным предлогом, то значит, он интересуется мной больше, чем я им...
* * *На следующий день с утра в мастерской царило удивительное спокойствие. Прокурор накануне вечером позвонил мне, и мы провели упоительные минуты, на этот раз в «Бристоле». Сейчас я страшно хотела спать и потому не обращала никакого внимания на атмосферу вокруг меня. Если бы я была в нормальном состоянии, то сразу бы поняла, что это спокойствие ничего хорошего не сулит.
Иоанна вызвала меня в кабинет Витека, которому потребовалась программа обслуживания жилого высотного здания. Одновременно в кабинет заглянул капитан. Отвечая на его приветствие, я прошла через конференц-зал, после чего вернулась с программой снова через приемную, где сидела Иоанна.
Меня удивило, что мое появление произвело на нее какое-то странное впечатление. Она явно испугалась и смотрела на меня, моргая глазами, как будто была чем-то неожиданно ошеломлена. Мне не хотелось спрашивать, чем я ее так удивила, поэтому я отдала Витеку программу и вернулась в отдел.
Удивительное спокойствие продолжалось до полудня. События, которые потом произошли, ликвидировали его совершенно.
Все началось с того, что в нашем отделе неожиданно появились капитан, прокурор и поручик, и все трое ринулись к картине Лешека, по-прежнему стоящей у стены. Мы не могли понять, почему это произведение искусства, уже осмотренное ими несколькими днями раньше, вновь возбудило у них такой интерес. Мы внимательно наблюдали за ними, а они с невероятным вниманием рассматривали лицо изображенной там мегеры, чуть не ползая по нему носами. Наконец они выпрямились и посмотрели друг на друга.
— Действительно, — сказал удивленно капитан, обращаясь к прокурору. — Я вас поздравляю...
Мы смотрели на них все с большим интересом, предвкушая какую-то сенсацию.
— Можно узнать, чем вы это рисовали? — любезно повернулся прокурор к Лешеку.
— Гуашью, — искренне ответил Лешек. — А что, это запрещено? — обеспокоенно спросил он.
— Вы все рисовали гуашью? Это тоже?..
Лешек посмотрел на картину, затем встал с кресла и пригляделся поближе к тому месту, в которое стукал пальцем представитель власти. Наконец он оторвался от созерцания и с неописуемым удивлением посмотрел сначала в пространство, а затем на нас.
— Что это? — глупо спросил он.
— Именно об этом мы вас и спрашиваем.
— Это не гуашь, — сказал Лешек по-прежнему тоном глубокого удивления.
— А что?
Вопрос прозвучал резко, и Лешек явно испугался.
— Клянусь Богом, не знаю! Я рисовал гуашью!
— Может быту кто-то из присутствующих скажет нам, что это такое и кто это нарисовал?
Нам недоставало только подобного вопроса, чтобы сорваться со своих мест и кинуться к картине, потому что мы и так сидели как на иголках.
С первого взгляда я поняла, о чем идет речь, и припомнила вещество, которым была дополнена картина Лешека. Губы чудовища были подведены толстым слоем ярко-красной губной помады. Веслав отодвинулся от картины и начал хохотать.
— Но это же губная помада, — сказал Витольд, удивленный не меньше, чем Лешек.
— Вот именно. А кто это рисовал?
— Я, — признался Веслав, стараясь сохранять серьезность.
Он немедленно оказался в центре всеобщего внимания. Лешек смотрел на него с заметным неудовольствием.
Действительно, сразу после ухода одержимого хандрой автора Веслав закончил его произведение, дополнив макияж дамы, изображенной на древесностружечной плите, при полном одобрении Януша и моем. Нас удивляло, что Лешек до сих пор этого не заметил, потому что ярко-красный цвет ужасно выбивался из прочей тональности.
Не понимая необычного интереса следственных властей к проблемам колористики, мы с интересом ждали, что будет дальше.
— Чем вы это рисовали? — удивительно мягко спросил капитан у Веслава.
— Помадой и рисовал.
— Но вы, но-видимому, не употребляете губную помаду, — любезно сказал прокурор. — Где вы ее взяли?
— У Ирены...
Если бы Веслав внезапно выстрелил из пушки, это не произвело бы большего эффекта. Трое мужчин, как громом пораженные, повернулись ко мне и застыли в молчании, глядя на меня с неописуемым удивлением. Я совершенно не могла этого понять, потому что, в конце концов, факт заимствования у женщины губной помады, даже ярко-красного цвета, не являлся ничем из ряда вон выходящим.
— Это правда? — тихо спросил прокурор.
На мгновение в его глазах появилось что-то похожее на упрек.
— Разумеется, — ответила я, несколько удивленная. — Я одолжила ее Веславу специально дня этой цели. Это в самом деле хорошая французская помада, но цвет у нее слишком глупый, поэтому мне не было ее жаль. Я очень редко ею пользовалась.
— Вы можете нам ее показать?
— Пожалуйста, будьте любезны...
Они забрали помаду и ушли, оставив нас в ошеломленном состоянии. Мы смотрели друг на друга и ничего не понимали.
— В чем дело? — спросил Януш. — Признавайтесь, что вы тут накрутили с этой помадой?
— Глупые идеи всегда за себя мстят, — удовлетворенно заявил Лешек.
Витольд задумчиво покачал головой, возвращаясь на свое рабочее место.
— Ох, что-то мне это не нравится, — проворчал он. — У меня такое впечатление, что они на что-то напали...
Минутой позже меня вызвали в конференц-зал. Трое мужчин сидели вокруг стола и с явным осуждением глядели на меня.
— Может быть, вы нам скажете, что это такое? — спросил кто-то из них, указывая на предмет, лежащий на столе.
Этот предмет был самым обычным большим мужским носовым платком в бело-голубую клетку. Платок преступника!..