Эпсли Черри-Гаррард. САМОЕ УЖАСНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ
Предисловие
Среди персонала Британской Антарктической экспедиции 1910–1913 годов, во главе которой стоял Роберт Фолкон Скотт, автор этой книги занимал несколько особое положение — без собственных научных интересов, хотя и числился в помощниках зоолога и врача Эдварда Уилсона, причём с пометкой «без научной квалификации». Другие молодые участники экспедиции из научного состава все были специалистами.
И тем не менее начинающий полярник Эпсли Джордж Беннет Черри-Гаррард, только однажды побывавший в Антарктиде, оставил в своём жанре непревзойдённое произведение, ставшее классическим в истории полярных исследований и выдержавшее в Англии со времени своего первого выхода в свет 17 (!) изданий. Чтобы написать такую книгу, надо было сочетать непосредственность восприятия новичка с навыками профессионального историка, выпускника Оксфорда. Безусловно, человеческое потрясение, пережитое Вишенкой (Черри — кличка Эпсли на экспедиционной базе) за два года пребывания в Антарктиде, дополненное потом боевым опытом во Фландрии на фронтах первой мировой войны, и должно было породить такой простой и такой сложных вопрос: во имя чего?
Едва ли зимовщики мыса Эванс могли предположить, что терпеливый, доброжелательный, воспитанный, но в то же время довольно замкнутый и не всегда приспособленный к условиям антарктической зимовки Э. Черри-Гаррард создаст документ-реквием, второй по значимости и силе после дневника самого Р. Скотта.
Целью Британской Антарктической экспедиции было именно достижение полюса — так считала общественность Англии и читатели газет во всём мире, что ставило экспедицию в их глазах в особое положение по сравнению с предшествующими.
И когда события развернулись так, как они развернулись, фокус восприятия широкого читателя сконцентрировался на судьбе именно полюсного отряда. За пределами интересов любителей газетных новостей остались и исчезновение северного отряда во главе с В. Кемпбеллом, и научные результаты экспедиции в целом, и значение случившегося для последующего изучения ледяного материка. На многие вопросы ответили научные результаты экспедиции, дневник самого Р. Скотта, воспоминания других участников экспедиции (Э. Эванса[1], Р. Пристли[2]), причём эти публикации продолжаются до самого последнего времени — например, дневники Э. Уилсона, хотя и не полностью, опубликованы семьдесят лет спустя после его гибели[3]. Но все эти человеческие документы не могли вместить всего, что дала эта экспедиция и что волей-неволей оказалось за пределами компетенции и прерогатив Антарктического комитета, снаряжавшего экспедицию. Таким «запредельным» изданием оказалась и книга Э. Черри-Гаррарда, без которой с тех пор не обходится ни одно серьёзное исследование о Р. Скотте или его отважных спутниках.
В чём необычность этой книги? Во-первых, под внешней экспедиционной фактурой есть то, что всегда интересует читателя — и составляет основу настоящей литературы — быт и отношения людей. Во-вторых, Э. Черри-Гаррард, не рискуя, из-за недостатка личного опыта настаивать на своей оценке ряда спорных моментов в деятельности экспедиции, подаёт эти события глазами их участников, привлекая массу документов и ссылок, что резко выделяет его книгу среди публикаций других участников экспедиции. Правда, по количеству использованных документов современные исследователи Р. Хантфорд, Д. Томсон[4] и некоторые другие, пожалуй, превзошли Э. Черри-Гаррарда, но за ним остаётся несомненное преимущество — он был очевидцем событий и может сказать о своих товарищах по экспедиции словами своего современника Р. Киплинга: «…я с вами прошёл через радость и боль». Думается, перечисленные обстоятельства и ставят книгу Э. Черри-Гаррарда особняком среди другой антарктической литературы.
Многое в этой книге становится понятным, если сравнить биографии начальника Британской Антарктической экспедиции 1910–1913 годов капитана 1-го ранга Королевского флота Роберта Скотта и рядового той же экспедиции Эпсли Черри-Гаррарда. Другими словами, чтобы лучше понять, какое место сам Р. Скотт занимает в истории изучения Антарктиды, стоит оценить, какое место среди участников событий занимал автор книги Э. Черри-Гаррард.
Роберт Фолкон Скотт, будущий антарктический исследователь, родился 6 июня 1868 года в Девенпорте в семье пивовара. В 1881 году Поступил в подготовительное училище ВМС в Фареме. После окончания училища в 1883 году направлен мидшипменом (то есть курсантом-практикантом, готовящимся к экзамену на офицерскую должность) служить на броненосный корвет «Боадиция», флагман Капской эскадры. Затем переведён на броненосец «Монарх», а позднее на «Ровер». Только в конце 1888 года он производится в младшие лейтенанты и направляется для продолжения службы на крейсер II ранга «Эмфион», базировавшийся в Ванкувере в Британской Колумбии на западном побережье Канады. В августе 1889 года его довольно скоро производят в лейтенанты, а спустя два года Р. Скотт поступает на минно-торпедные курсы на учебный корабль «Верной». В 1893 году, по окончании курсов, он направляется на плавбазу миноносцев «Вулкан», а спустя ещё два года переводится на учебный корабль «Дифенс». 1896 год в его жизни ознаменован двумя событиями — очередным назначением в качестве минного офицера на броненосец «Эмпресс оф Индиа» и знакомством с Клементсом Маркемом, президентом Королевского Географического общества, который сам вышел из Королевского флота. В 1897 году Р. Скотт переведён на броненосец «Маджестик», флагман эскадры пролива Ла-Манш. В 1899 году по совету К. Маркема Р. Скотт подаёт рапорт, в котором выражает готовность возглавить экспедицию в Антарктику.
В его дальнейшей жизни антарктические исследования занимают не меньше времени, чем служба на флоте. 9 июня 1900 года Клементс Маркем даёт письменное согласие на назначение Р. Скотта начальником Национальной Антарктической экспедиции, и он (видимо, начальство не против нового направления его деятельности) производится по службе в капитаны 2-го ранга и, в связи с новым назначением, освобождается от должности старшего офицера (старпома) «Маджестика».
В октябре Р. Скотт знакомится с Ф. Нансеном. Много времени отнимает у него наблюдение за постройкой экспедиционного судна «Дисковери». Наконец, в марте 1901 года судно спущено на воду и уже в августе с экспедицией на борту отправляется к берегам ледяного континента через остров Мадейру, Кейптаун и Новую Зеландию.
Первая антарктическая экспедиция Р. Скотта заняла три года и в общем была признана удачной. Экспедиция открыла Землю Короля Эдуарда VII — на современных картах полуостров Эдуарда VII — и с воздушного шара выполнила визуальную разведку пространства шельфового ледника Росса (Великого Ледяного Барьера, как называли ледник англичане) в окрестностях Китовой бухты. После первой зимовки в заливе Мак-Мёрдо в ноябре 1902 — феврале 1903 года удалось обследовать западный участок шельфового ледника Росса, примыкающий к горам на Земле Виктории, вплоть до 82°17′ ю. ш. В этом походе принимал участие ещё один моряк, ставший впоследствии видным полярным исследователем — Эрнст Шеклтон. Во время напряжённого путешествия на юг он заболел и был отправлен с ближайшим судном на родину. После второй зимовки были обследованы глубинные районы Земли Виктории. Отчёт об этой экспедиции под заголовком «Путешествие на „Дисковери“» вышел из печати уже в 1905 году. Так Роберт Скотт стал признанным полярным исследователем.
Снова началась служба на флоте, отмеченная в сентябре 1904 года производством в капитаны 1-го ранга. В 1906 году Р. Скотт становится командиром флагманского корабля эскадры адмирала Эджертона линкора «Викториес», а год спустя его в той же должности переводят на линкор «Элбемерл» в Атлантическую эскадру, где его ожидают неприятности: во время манёвров у берегов Португалии корабль столкнулся с линкором «Коммонуэлс», который вышел из строя. Тем не менее, судя по всему, начальство не видит в происшедшем вины Р. Скотта, и в 1908 году он получает в командование крейсер «Эссекс», а немного позднее — линкор «Булверк». В его личной жизни происходит также большое событие — моряк женится на мисс Кетлин Брюс, способной ученице Огюста Родена. В конце года Р. Скотт переходит на береговую службу в Адмиралтействе, чтобы активно начать подготовку к новой экспедиции в Антарктиду. Тем временем его спутник по экспедиции на «Дисковери» Эрнст Шеклтон предпринимает в 1908–1909 годах собственную экспедицию на шестой материк, причём с целью достижения Южного полюса. После зимовки в заливе Мак-Мёрдо Э. Шеклтон нашёл путь к полюсу через Трансантарктические горы по открытому им леднику Бирдмора, но достиг только 88°23′ ю. ш., откуда повернул к зимовочной базе на мысе Ройдс.
На торжествах по случаю возвращения Э. Шеклтона из ледяных просторов Антарктиды Р. Скотт заявляет о собственных планах по организации очередной антарктической экспедиции, а в сентябре в прессе появляется его обращение к общественности о сборе средств на это предприятие. Рождение сына не изменило его планов. В декабре 1909 года он оставляет службу в Адмиралтействе, чтобы целиком заняться делами экспедиции. Определённо, сорокалетний капитан 1-го ранга усердно и с честью служил своей стране, и всё-таки событий его биографии явно недостаточно для всемирной известности, которая придёт спустя три года.
В 1886 году, когда Р. Скотт служил мидшипменом на старом броненосце «Монарх», в семье заслуженного генерала и дочери бедфордского врача родился сын Эпсли Джордж Беннет Черри-Гаррард, будущий участник Британской Антарктической экспедиции 1910–1913 годов. По достижении определённого возраста Эпсли поступил сначала в Уинчестерский университет, а затем перевёлся в Оксфорд, где прослушал курс классической и новейшей истории. Как и большинство студентов, он увлекался спортом и даже был в команде победителей известной Хенлейской регаты в 1908 году. Английские источники считают, что это был типичный молодой человек эпохи Эдуарда VII, продукт университетской образованности и собственной усидчивости. В 1907 году в доме своего дяди, известного издателя Реджинальда Смита (он-то и выпустил в свет «Путешествие на „Дисковери“»), Э. Черри-Гаррард встретился с Р. Скоттом и участником его экспедиции врачом Эдвардом Уилсоном.
Желание отправиться в Антарктиду Э. Черри-Гаррард высказал спустя два года в письме к Э. Уилсону и получил следующий ответ:
«Скотт полагает, что это возможно, после того как мы заполним места в научной группе необходимыми лицами по каждой отрасли, где могут ещё быть и вакансии для помощников, которым, как я думаю, вы можете стать, готовым применить руки, где понадобится. Но я должен откровенно сказать, что по сути дела численность береговой партии должна быть урезана до минимума, но возможны перестановки и может не оказаться места для любого, самого необходимого научного персонала».
В апреле 1910 года Э. Черри-Гаррард перевёл 1000 фунтов в фонд экспедиции. Он не рассчитывал, что таким образом ему удастся достичь желаемого, и тем не менее его усилия оценили.
Р. Хантфорд считает, что Р. Скотт предпочёл бы получить эти деньги, не включая Э. Черри-Гаррарда в состав экспедиции, но за него вступился Э. Уилсон, причём по настоянию Р. Смита.
Хотя с общественной точки зрения любой вид протекционизма неприемлем, следует учесть, что автор будущего полярного бестселлера просился не на тёплое местечко. Впрочем, и сомнения Р. Скотта для любого мало-мальски опытного полярника понятны… О дальнейшем развитии событий читатель узнает из книги и в своём предисловии я остановлюсь лишь на событиях, свидетелем которых Э. Черри-Гаррард не был, или же обстоятельствах, которые со временем были переосмыслены. В первую очередь это относится к походу на Южный полюс англичан и норвежцев. Пока лишь отметим, что в январе 1911 года англичане устроились в новом доме на мысе Эванс (восточный берег залива Мак-Мёрдо), а их экспедиционное судно «Терра-Нова» через месяц обнаружило в Китовой бухте норвежскую зимовку во главе с Р. Амундсеном, который также готовился к походу на Южный полюс.
Как известно, пятеро норвежцев выступили со своей зимовочной базы 20 октября 1911 года на четырёх собачьих упряжках по 13 псов в каждой. Почти одновременно двинулись к полюсу и англичане: 24 октября вышел отряд Б. Дэя на двух мотосанях, а 1 ноября — отряд Р. Скотта из четырёх человек, который сопровождало несколько отрядов обеспечения. Всего в полюсной операции было занято 16 человек из 26 зимовавших на мысе Эванс и весь наличный транспорт (помимо мотосаней, 10 лошадей и две собачьих упряжки). Не пройдя и ста километров, вышли из строя мотосани. 24 ноября была забита первая лошадь, и два человека (Б. Дэй и Ф. Хупер) отправились на базу на мысе Эванс. В конце месяца участники похода были у подножия ледника Бирдмора, а 1 декабря Р. Скотт отметил в своём дневнике:
«Лошади быстро теряют силы. Вопрос в днях…»
Действительно, пять последних лошадей были пристрелены 9 декабря.
В тот же день Р. Скотт записал:
«Собаки бегут хорошо…»,
но через два дня их вместе с погонщиками (С. Мирзом и Дмитрием Гирёвым) также отправляют назад к базе, оставшись, таким образом, без транспортных средств на полпути к полюсу.
Маршрут Р. Амундсена проходил по местности, которую впервые видели глаза человека, поскольку, по словам норвежца,
«путь Скотта был признан неприкосновенным».
Амундсен и его люди в середине ноября вплотную приблизились к цепи Трансантарктических гор, которые до них были пройдены только Э. Шеклтоном на более западном участке. Предстояло найти новый проход. Поднявшись по трещиноватой поверхности под непрерывные раскаты лавин, Р. Амундсен и его товарищи 20 ноября оказались на высоте 3000 метров. Они полагали, что ледник, названный именем Акселя Хейберга, уже пройден.
Половина оставшихся собак была здесь забита. Однако местность и дальше к югу оставалась труднодоступной. Видимость была ограниченной, и одна зона трещин сменяла другую.
Р. Амундсен и его спутники не подозревали, что проходят по верховьям гигантских ледников, прорывающихся по сквозным долинам поперёк Трансантарктических гор несколько восточнее — позднее они были названы именами Скотта и Амундсена.
6 декабря был пройден ледораздел с высотами около 3700 метров, а на следующий день побит рекорд продвижения на юг, поставленный Э. Шеклтоном. Отряд Р. Амундсена достиг полюса 15 декабря 1911 года, подтвердив на следующий день своё достижение астрономическими определениями. 17 декабря норвежцы тронулись в обратный путь и без особых приключений через 39 дней благополучно вернулись на свою базу в Китовой бухте. Полюсный маршрут Р. Амундсена может служить образцом планирования экспедиционных операций: на весь путь туда-обратно отводилось по плану 100 дней — выполнен за 99…
В те исторические дни, когда нога человека впервые ступила на Южный полюс, Р. Скотт и его 11 спутников находились только в средней части ледника Бирдмора. Люди сами тащили сани с грузом. Движению мешали не столько трещины, сколько глубокий снег, выпавший во время предшествующей метели.
«Нам пока не встречались такие трещины, каких я ожидал; собаки отлично дошли бы сюда»,
— отмечает с запозданием Р. Скотт. 22 декабря на 85° ю. ш. очередная вспомогательная четвёрка во главе с Э. Аткинсоном, выполнив свою задачу, отправляется к побережью. Хотя долина ледника стала шире и потеряла привычные очертания, а ледниковая поверхность не отличалась крутизной, движению на юг то и дело мешали трещины (записи в дневнике Р. Скотта за 23, 25–27 декабря).
Здесь повторилась та же ситуация, что и ранее у Р. Амундсена, — в поисках кратчайшего пути маршрут движения прокладывался по верховьям соседних ледников в Трансантарктических горах, о существовании которых Р. Скотт и не подозревал. 4 января нового 1912 года, немного не доходя до 88° ю. ш., повернул на север последний отряд обеспечения под начальством Эдварда Эванса. Нуждаясь на заключительном этапе в дополнительной тягловой силе, Р. Скотт перевёл Г. Боуэрса из отряда Э. Эванса в свой. При расставании Эдвард Эванс (в экспедиции было два Эванса: Эдвард в чине лейтенанта и Эдгар, старшина, погибший позднее с Р. Скоттом при возвращении с полюса) отметил, что следов норвежцев нет — англичане и не помышляли, что есть какой-то иной путь к полюсу помимо ледника Бирдмора.
Несмотря на то что англичане знали о присутствии соперников-норвежцев и их возможностях, Р. Скотт записывает в своём дневнике 5 января:
«Каких воздушных замков мы не строим теперь в надежде, что полюс наш…»
На следующий день:
«Южнее нас, наверное, никто не бывал».
11 января:
«Мы всё ещё имеем шансы на успех…»
Р. Скотту часто изменяла объективность при оценке состояния своих спутников.
12 января 1912 года:
«В ночном лагере сегодня все перезябли. Мы думали, что нагрянул большой мороз, но, к удивлению, температура оказалась выше вчерашней… Непонятно, почему же нам было так холодно. Может быть, от чрезмерной усталости…»
13 января:
«Тоска берёт так надрываться, чтобы сдвинуть с места лёгонькие сани…»
14 января:
«Физически все в прекрасном состоянии».
15 января:
«Все порядком умаялись».
16 января:
«Утром шли бодро…»
17 января англичане выходят к полюсу, днём раньше обнаружив следы норвежцев.