— Мог. И очень даже легко!
— А потом улучить минуту и убить Свету?
— Ну да.
— А Витьку? Тоже он?
— С Витькой мы разберемся позже, — отмахнулась Кира. — Пока что на повестке дня Света. Во-первых, потому что она девушка. А во-вторых, убили-то ее первой. Думай, кто из наших мог нанять ее убийцу?
— Ты имеешь в виду принципы морали или материальную сторону?
— Пожалуй, второе, — подумав, призналась Кира. — Потому что по личному опыту точно знаю, что любого человека можно довести до того, что он пожелает смерти ближнему.
— Ну, если материальная сторона, то… все могли! Кроме Витьки, у него денег нет. Он же нигде не работает.
— Да. Денег у него маловато. Но не надо забывать про его биографию!
— Ты про тюрьму?
— Да, посидев в тюрьме, он мог обзавестись там разными знакомствами.
— А ведь верно! Слушай, и угораздило же нас оказаться в таком жутком месте с такими жуткими людьми!
— Не торопись обвинять всех, — веско сказала Кира. — Убийцей может быть только один из нас.
— Все равно жуть! Только вслушайся в то, что ты сейчас сказала. Один из нас! Мы учились в одном классе с убийцей!
— Ну и что? Учились же мы с Витькой. А он хоть и не убил никого, но все же типичный уголовник. Раньше тебя это не шокировало.
— Опять этот Витька, — пробормотала Леся. — Вот скажи, что у них было общего со Светкой? Никак в толк не возьму.
Кира тоже этого не понимала. Секс? Неужели Светка была настолько всеядна, что отдавалась каждому? Нет, Светка производила впечатление девушки, которая знает себе цену. Тогда что? Любовь? Тоже не похоже. Как оказалось, Кира вообще плохо разбиралась в чувствах своих бывших одноклассников. Между ними был такой запутанный клубок страстей, противоречий, любви и ненависти, что сам черт бы голову сломал.
Однако события этого вечера продолжали развиваться. Не успели подруги почистить зубы, почувствовать голод, пойти на кухню и там перекусить, а потом снова почистить зубы, как возле дома раздался автомобильный гудок.
— А это еще кто? — изумилась тетя Женя, проходя к входной двери.
Она скрылась в темноте. А любопытные подруги приникли к окну.
— Незнакомая машина.
— Ага. А вот водитель мне кого-то напоминает.
И в самом деле разговаривающий с тетей Женей мужчинка был подругам неуловимо знаком. Леся узнала его первой. Но просто не могла поверить в свою догадку и потому обернулась к Кире:
— Слушай, тебе не кажется…
— Это же Михаил! — перебила ее Кира. — Как он тут очутился?
И подруги выскочили из дома. Ах, лучше бы они этого не делали. Потому что Михаил уже собирался садиться в машину, а при виде подруг просиял и воскликнул:
— Так вот же эти девушки! Здравствуйте!
— Здравствуйте, здравствуйте. Добрый вечер!
— Не такой уж он и добрый, — произнес Михаил, и его лицо приняло хмурое выражение.
— А что случилось?
— Вы хоть знаете, что вся округа кишмя кишит охотниками и прочим сбродом?
— В самом деле?
— Да! Какой-то умник тиснул заметку про чудовищного пса-оборотня, который бродит по округе и терроризирует местных жителей.
— И что?
— А в конце заметки была приписка, что охотнику, который найдет и прикончит эту тварь, полагается вознаграждение.
— Это мой сын обратился в газету! — произнесла тетя Женя.
— Так это ваших рук дело? — вскричал Михаил.
— А чем вы недовольны?
— Чем? Чем я недоволен?! Всем недоволен! Сейчас я все толком объясню!
И Михаил распахнул дверцы своего вместительного «Доджа». Задние сиденья были сложены. И там образовалось нечто вроде площадки. На ней что-то тяжело вздохнуло и снова замерло.
— Кто это у вас там? — заинтересованно спросила тетя Женя. — Теленок?
— Там она!
— Кто она?
— Жертва вашей семьи и вашего объявления!
— Не понимаю, — покачала головой тетя Женя.
Вместо ответа Михаил сорвал одеяло. Подруги уже примерно догадывались, что, а вернее, кого они сейчас увидят. Конечно же преследуемую охотниками Клюшку. Видимо, в ее убежище стало недостаточно безопасно. И Михаил поторопился вывезти свою питомицу подальше от открытой на нее охоты.
Но для Евгении Валентиновны появление Клюшки было полной неожиданностью. Да еще напуганная Клюшка открыла свою пасть и гавкнула. Голос у нее был сильный и звучный, совсем неподходящий для такой трусливой псины. Но Евгения Валентиновна об этой особенности характера Клюшки ничего не знала. Она и про нее-то саму ничего не слыхала. И видела вблизи тоже впервые.
Поэтому она сначала ахнула, а потом шарахнулась в сторону. Подруги полностью ее понимали. Зрелище было сильным. Представьте себе, в темноте на вас глядят два огромных сверкающих глаза на волосатой морде. И еще эта зверюга скалит на вас свои острые зубы.
Тетя Женя оступилась и чуть было не свалилась в дренажную канаву. Хорошо еще, что подруги успели ее подхватить. А Михаил догадался, что надо снова закрыть Клюшку.
— Что это было? — прошептала тетя Женя, когда пришла наконец в себя. — Что это за животное?
Подруг больше интересовал другой вопрос.
— Зачем вы ее сюда привезли? — набросились они на Михаила.
— А куда еще? Всюду охотники! Мне нужно ее где-то спрятать.
— Что?! Тут?!
— Ну да. А где же еще?
— В этом доме? Вы с ума сошли!
— Мне больше не к кому обратиться! — Михаил чуть не плакал. — Только вы знаете о существовании Клюшки! — молитвенно сложив руки, причитал он. — Помогите! Умоляю! Они же ее убьют, если найдут. А за что? Она ничего плохого не сделала!
Подруги были в полной растерянности. Только этих проблем им не хватало. Но внезапно в разговор вмешалась тетя Женя. Она уже несколько пришла в себя. Во всяком случае, могла рассуждать здраво.
— Постойте-ка, — произнесла она. — Вы что, хотите сказать, что у вас там в машине… Она? Лесси?
— Вообще-то ее зовут Клюшка, — стыдливо признался Михаил. — И она самое безобидное создание, которое я встречал в своей жизни.
— Странные у вас понятия о безобидности. Она загрызла моих кроликов! И напала на человека!
— Не делала она этого!
Подруги сочли нужным вмешаться.
— В самом деле, — сказала Кира. — На Олега напал кто-то другой.
— На двух ногах!
— И в коричневой шкуре!
— А Свету и Витю вообще загрызло не животное! Их убил человек!
Михаил обрадовался.
— Видите! — воскликнул он. — Я же знаю, что говорю! Клюшка никого не может убить или покусать. Всего боится. И потому ласкается ко всем подряд.
Он снова откинул одеяло и, протянув руку, погладил огромную голову, покрытую жесткой серой шерстью. Клюшка тихонько заскулила, забила хвостом и лизнула руку хозяина.
— Можете тоже ее погладить, — сказал Михаил девушкам. — Она вас уже знает. И не испугается.
Клюшка терпеливо снесла поглаживания подруг. Как ни странно, но, когда и тетя Женя прикоснулась к ней, она даже не вздрогнула. Лишь пытливо посмотрела в глаза Евгении Валентиновне, словно понимая, что от этой женщины зависит, жить ей или умереть. И когда та убрала руку, снова заскулила, словно прося еще ласки.
— Значит, вы говорите, что собака не виновата? — задумчиво спросила Евгения Валентиновна у Михаила. — Она стала жертвой ложного общественного мнения? И на нее идет охота?
— Да.
— Можете выгружаться!
— Как?! — ахнули подруги. — Вы разрешите им тут остаться?
— Да! Собаку поместим в бытовку к Мальме. Вдвоем им будет веселей. А если соседи услышат собачий лай, то мы скажем, что это Мальма разговаривает.
Михаил просиял.
— Спасибо вам, добрая вы женщина! — воскликнул он, кидаясь целовать руки тете Жене. — Я обязательно отблагодарю вас за вашу доброту!
— Ничего не надо! В конце концов, это мы виноваты перед вашей собакой. Если бы не то, что произошло в нашем доме, она спокойно бегала бы себе по лесу. И никто не стал бы на нее охотиться.
— Вы — ангел!
И Михаил восхищенно уставился на Евгению Валентиновну.
— Ангел!
Тетя Женя зарделась и предложила, чтобы Клюшке дали хорошую подстилку и накормили собачьим кормом.
— Ваша собачка ест сухой корм? — обратилась она к Михаилу, забираясь к нему в машину, чтобы показать дорогу до бытовки.
— Она не избалована. Ест все, что дают. Лишь бы этот корм не был живым. Тогда она его боится.
И с этими словами двери «Доджа» закрылись, отгородив тетю Женю, Михаила и Клюшку от всего остального мира. Подруги посмотрели им вслед, не в силах выдавить из себя ни слова. Ну и дела творятся в этом доме! Только огромной Клюшки, которая шарахается от всего, что движется, тут для полноты счастья и не хватало.
Но хотя подруги ворчали, в глубине души они были довольны, что этой нелепой псине больше ничего не угрожает. В конце концов, она же не виновата, что родилась такой уродливой и несуразной. А ведь доброта души иной раз с лихвой восполняет отсутствие внешней красоты. И наоборот, никакая красота не спасет злобную стерву от одиночества. Ни один человек не будет счастлив, находясь рядом с такой красавицей.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
На следующий день подруги отправились к Свете на работу. А куда еще? Ведь им нужно было выяснить, как жила она все последние годы.
Ехать к ней домой, подруги это знали, бесполезно. Светка жила одна. Со своими родителями поддерживала чисто официальные отношения, появляясь на семейных сборищах по случаю пересчета количественного состава — на крестинах, свадьбах и поминках. Никакой теплоты Светка к своим родителям не испытывала, и они к ней, как ни странно, тоже. Во всяком случае, подругам ни разу не доводилось слышать от Светки жалоб на то, что мать трезвонит ей по десять раз на дню, требуя отчета в каждом шаге. И сама Светка очень редко звонила своим предкам. И уж совершенно точно не посвящала их в свои дела.
— Говорят, в Америке люди так и живут. Дети вырастают, вылетают из родительского гнезда, и все… Только их и видели. Странно, да? А они еще пропагандируют свой образ жизни всему остальному миру как образец.
— Не была в Америке, — ответила Кира, — но точно знаю, в мусульманских странах другой перегиб. Там семья на первом плане. Причем вся семья — братья, сестры, мужья сестер, их дети, дети их детей. Целый клан требует отчета.
— Вот и выходит, что у нас золотая середина.
— Каждый выбирает себе то, что ему по душе.
Сказав это, Кира неожиданно загрустила. Всю жизнь она прожила с мамой и бабушкой, потом только с бабушкой, потом совсем одна. Ну, не совсем одна. У нее была Леся. Но кровных родственников Кира не имела. Появилась как-то раз сестрица с грудным младенцем. Но не успела Кира порадоваться, что теперь у нее есть сестра и племянник, как сестра тут же снова исчезла. А племянник оказался совсем чужим ребенком.
Настоящей семьи у Киры не было. А так хотелось бы! Она никому не признавалась в этом. Даже Лесе. Но с самого детства Кира страстно мечтала, чтобы у нее было много разных родственников. И пусть бы они ей надоедали и раздражали своими поучениями и болтовней. Пусть! Все равно это лучше, чем жить и знать, что ты в этом мире одна-одинешенька.
Пусть бы даже Кире досталась такая же мама, как у Леси. Пусть бы вмешивалась в ее личную жизнь и пыталась наставить дочь на путь истинный. Все равно, ведь это бы она делала от большой любви. А ничего в этом мире не ценится так высоко, как любовь.
На работе у Светланы уже знали о том, что с ней случилось. Но особой скорби подруги на лицах Светкиных коллег не заметили. И желания обсудить с ними ее смерть тоже ни у кого не нашлось.
— Какое еще частное расследование? — раздраженно бросил подругам один из врачей. — Мы уже все рассказали милиции. А больше ничего не знаем! Света выполняла свои обязанности добросовестно. У врачей к ней претензий не было. А в свою личную жизнь она никого не посвящала!
Примерно так же отвечали и другие.
— Тут у нас поликлиника, а не справочное бюро! — огрызались девушки и уходили. — Не знаем, кто мог ее убить!
Мужчины же в подобной ситуации менялись в лице, краснели, бледнели и тоже норовили удрать.
Постепенно у подруг сложилось мнение, что хотя все Светкины коллеги и изображают равнодушие, но на самом-то деле эмоции были. И далеко не самые теплые. Так что в глубине души Светкины коллеги даже где-то рады, что ее нет. Это было странно. И подруги пообещали самим себе, что из поликлиники не уйдут, пока хотя бы что-нибудь не выяснят.
— Жалко-то как! — причитала по Светке одна лишь старушка санитарка. — Красивая девка. Молодая. И за что ее?
— Вот это мы и хотели бы выяснить. Был у нее тут в поликлинике близкий человек?
— Не-а, жениха не было. Так — полюбовники.
— Любовники? Тут?
— Ага.
— И кто?
— Да всех и не упомнишь. Светка ведь такая была. Хлебом не корми, а дай с чужим мужиком похороводиться. Через это ее многие наши девчонки сильно не любили.
Что же, это подруги уже поняли. Свету на работе не любили. Вот только ли за ее любвеобильность и неразборчивость? Но в любом случае эта старушка была для подруг сущим кладом. На вид — набор сухофруктов. Сморщенные щечки на манер сухих яблок, глазки — изюмины, рот — курага. И фигура в виде сушеной груши.
Но кто сказал, что клад должен обязательно блестеть и сверкать? Подругам нужен был именно такой.
— А кто именно был Светиным любовником?
— Любого смазливого доктора возьми, так обязательно Светка перед ним хвостом вертела.
И, облокотившись на швабру, старушка с упоением принялась сплетничать. Это было явно ее любимое занятие. Хотя Светка и у нее теплых чувств явно не вызывала.
— Ничего в ней, окромя красоты, хорошего не было! — припечатала она с самого начала. — Никого, окромя себя, не любила. И вечно перед всеми нос драла. Мол, вы все в говне, а я одна на коне!
— А почему?
— Такая уж она была.
Но подругам хотелось конкретики.
— Нет, а все-таки? Почему она так держалась? У нее что, повод был? Богатое наследство? Любовник на дорогой машине, который бы заваливал ее цветами и подарками? Удачная карьера?
— Скажете тоже! — хихикнула бабка. — Карьера! Вся карьера у Светки — это ее медучилище. И на работе она особо не убивалась. Никаких сверхурочных или приработков. Отработала свою смену, и бежать.
— Куда?
— Так к любовникам. По этой части у Светки все в порядке было.
— Этим гордилась?
— Не знаю, чем там гордиться. Разве что количеством. Потому что качество было…
И бабка скривилась, словно в рот ей попал лимон, причем порезанный ломтиками, чтобы противней было.
— Но Светка и сама понимала, что с мужчинами ей не везет, — продолжала рассказывать бабка. — Потому что отзывалась она о них… Плохо отзывалась, одним словом. Недовольна она ими шибко была. И все твердила, что женщина, если хочет в этой жизни преуспеть, должна сама о своем благополучии позаботиться. А на мужиков, особливо на молодых и смазливых, надежды никакой нет.
— Так у нее и пожилые случались?
— А то нет! Не зря ведь по пациентам все по квартирам с уколами бегала.
Про этот вид Светкиного приработка подруги уже знали. Но не на уколы покупала себе босоножки от Гуччи? Или сумочку от Ив Сент Лорана? Не могло быть у медсестры таких заработков. А коли и богатого мужчины у нее не имелось, то откуда же денежки? Ясно, что не от честного труда они пришли к Светке. А где криминал, там и до кровопролития недалеко.
И подруги отправились к главврачу.
— Список пациентов, к которым ходила на дом Светлана? — изумилась женщина. — Но, дорогие мои, это же был ее частный приработок! Откуда мне знать?
— И что? Нигде это не было зафиксировано?
— Идите к врачу, с которым работала Светлана.
По счастью, врач оказалась на месте. Не уволилась, не ушла в отпуск и не заболела. Но и она в ответ на просьбу подруг лишь развела руками.
— Могу дать имена только тех пациентов, которым было назначено и к которым Светлана была обязана приходить по долгу службы. Но таких за последние полгода наберется не больше десяти человек.
— А что так? Люди не болеют?
— Болеть-то они болеют, — кивнула врач. — Только Светлана предпочитала ходить лишь к тем, кто мог ей за визит заплатить.
— И вы не могли на нее повлиять?
— Разумеется, я неоднократно ее вразумляла. И даже ругалась с ней.
— А увольнением пригрозить не пробовали?
В ответ врач лишь рассмеялась:
— Вы хоть знаете, какие у медсестер в нашей поликлинике зарплаты? Копейки! Если бы Светлана уволилась, нам бы очень долго пришлось искать на ее место человека.
— И вы терпели ее строптивость?
— А что было делать? Иной раз она, правду сказать, все-таки ходила и к бесплатным больным. Наверное, совесть просыпалась. И когда очень уж скандальные больные попадались, тогда шла. Или я строжайшим образом приказывала, иначе, мол, помрет человек. Вот и к Виктору Степановичу она ходила. Сначала он платил, а потом она и бесплатно ходила. И не один раз. Даже заставлять ее не надо было. Первый раз только с ней поругались. А потом ходила как миленькая.
Про Виктора Степановича подруги уже тоже все знали. И во сколько его родне обошлись эти «бесплатные» укольчики, тоже знали. Подруг интересовало, а не умер ли еще кто-нибудь из пациентов Светланы?
— Нет, — развеяла их подозрения врач. — Летальных случаев на моем участке за все время работы Светланы было всего четыре. Тьфу, тьфу, бог миловал. Да и те пациенты были очень тяжелые.
— Одинокие?
— Вовсе нет. С родственниками жили, — ничуть не удивилась их вопросу врач. И болели перед смертью по многу лет. Я сама понимала, что они уже не жильцы. Но лечили до конца.
Значит, не травила Светка своих пациентов. Хотя, с другой стороны, что же, она такая дура, чтобы убивать тех людей, к которым ее посылали с уколами или другими процедурами? Ведь рано или поздно таким повальным мором заинтересовались бы кому следует.