Вадим даже прилег немного отдохнуть, чтобы в такой волшебный вечер чувствовать себя бодрым как никогда.
Он не спал, он исправно смотрел какой-то фильм и даже прилежно фыркал, где надо было хохотать. Только в половине десятого он отправился в душ – нечего раньше времени себя накручивать, а то знаем уже. Однажды за два часа раньше вскочили, и что? И бегали потом по всему городу. С ума сойти! Неужели Лина была такой недоступной? Неужели еще неделю назад он ее совсем не знал? И как же он жил-то? Господи, он же по каким-то там методикам существовал! Вот где убожество-то! Вадим представил, как он свои методики применяет к Лине, и самому перед собой стало стыдно. Нет, с ней так никак нельзя. Она же... она же... она просто его женщина! И не надо ему больше никого! И не надо ему ее бросать, и вообще – ему больше и не нужен никто. Вот согласись она, и он с радостью ее потащит в загс, хоть завтра!
Упоминание о загсе как-то странно и волнительно отозвалось в области желудка.
«Вот черт... если бы Лина была моей женой... матерью моих детей... Обалдеть! Лина бы нянчила моего ребенка! И пусть бы это был сын! Сегодня же позову ее замуж, хватит уже друг другу нервы трепать. И кстати, совершенно замечательный подарок на день Валентина!»
Он выглядел безупречно. Чуть небрежно взъерошены волосы, самую малость, чтобы исчез эффект прилизанности, чуть парфюма на выбритые щеки, туфли, новый пуловер, его он купил сразу после кошки, и... да, надо добавить в глаза чертовщинки, женщины это любят.
Ровно в десять он уже собрался выходить, но потом передумал и посидел перед выключенным телевизором еще минут десять, чтобы уж точно – пришел, и она там.
Так и вышло. Он пришел, и она сидела там, за их столиком. Гремела музыка, скакали пьяненькие гости, а он смотрел на свою женщину и не мог отвести глаз. Она была прекрасна. Сегодня даже больше, чем всегда. На ней было узенькое черное платьице, которое так контрастно смотрелось с ее ослепительными локонами, ясные глаза и... что-то еще неуловимое, незаметное глазу, но такое притягательное! И все бы чудесно, если бы... рядом с ней не сидели двое незнакомых мужчин. Лина лучезарно им улыбалась и о чем-то увлеченно говорила. Вадим остолбенел. Такого «подарка» ко Дню всех влюбленных он не ожидал. Вероятно, Лина решила пригласить всех своих возлюбленных за прошлые годы...
«Надо пойти и разобраться, – мелькнула в голове Вадима мудрая мысль. – Очень может быть, что это вовсе никакие не возлюбленные, а просто... просто нужные люди, и она решила тебя с ними познакомить, она же деловая женщина... Тем более что и местечко для тебя оставили».
И на самом деле, за столиком, напротив Лины, было одно свободное место.
Вадим чуть более развязно, чем обычно, подошел к столику и взглянул на Лину немного кривовато – в конце концов, могла и предупредить.
Лина, завидев любимого, нисколько не смутилась, а только быстро-быстро покачала головой:
– А-а... сюда нельзя, здесь занято.
Он не поверил своим ушам! Как это занято?! Нет, то есть вполне понятно – занято! Потому что это его место!
– Лина! А что – здесь разве не я буду сидеть? – вытаращился он на нее.
– Конечно, нет, – высокомерно дернула плечом великолепная женщина. – Это место Макса.
– Ка... кх... какого Макса? – не понял Вадим.
– Да тебе-то какое дело? – фыркнула Лина.
Вадим испугался. Он всерьез испугался, что прекрасная Лина... его милая, нежная Лина серьезно больна. Ей требуется лечение, и это уже не шутки! Черт, надо ехать к себе домой и искать хорошего невропатолога... или здесь нужен психиатр? Что это за болезнь, когда человек забывает имена людей, события, да все забывает к черту!
– Ой, Вадим, ну что ты уставился? – капризно дернула губкой Лина и посмотрела на него прежним – ледяным взглядом. – Я же русским языком тебе сказала: здесь занято! Ну иди уже куда-нибудь, поищи себе другое место!
– Лина, что с тобой? – не мог понять Вадим.
Лина медленно вышла из-за столика и прошла в холл. Вадим, точно пес, поплелся за ней следом.
Она подошла к раскидистому растению, которое закрывало половину холла, оперлась о стену спиной и просто проговорила:
– Вадим, ну чего ты нервничаешь? Ну поиграли, погуляли, и хватит. Ну неужели ты и в самом деле решил, что у нас с тобой продолжительный любовный роман?
Он все еще ничего не понимал.
– Погоди... но мы же... а как... мы ж столик заказывали! На сегодняшний праздник!
– Не МЫ заказывали, а я, вспомни, – с легким вздохом напомнила Лина и скучающим взглядом уставилась в окно. – Я заказывала, я и праздную.
– А эти... фейерверки? – дурак дураком стоял перед ней Вадим.
– А тебе мало этого? – фыркнула Лина. – Ну... если хочешь, можешь сегодня в окошечко посмотреть, мы в три часа ночи пускать будем... Кстати, можешь себе подыскать кого-нибудь. Ой, ну ладно уже, я пошла, а? Надеюсь, ты не выбросишься из окна, как беременная гимназистка?
– Лина! Ты что такое говоришь? – мозг отказывался понимать услышанное. – С тобой что-то стряслось? Тебе угрожают?
Женщина поморщилась:
– Ой-й-й, как я не люблю эти истерики. Вадим, ну что ты говоришь ерунду? Кто мне будет угрожать? Ну что ты, сам никогда никого не бросал? Тебе никогда не надоедали твои девочки? Да не поверю!
– Н-ну... бросал, наверное... – пролепетал Вадим, и у него перед глазами мелькнуло заплаканное лицо Жени... радостно-наивный взгляд Наташки... Тамары... Алены... Дашки... – Господи! Ну при чем тут они?! Просто я их не любил! Я же тебя люблю!
– А я тебя нет, – весело сообщила Лина и побежала обратно к себе за столик.
Он смотрел себе на туфли и готов был провалиться сквозь землю. Он даже не посмотрел ей в след, когда она, стуча каблучками, удалялась туда, к своим новым ухарям.
Все! Домой!!! Прямо сейчас, немедленно!!!
Он выскочил из гостиницы, и ветер остудил ему голову.
А почему, собственно, он должен куда-то ехать, и именно сегодня? Он сейчас снимет девочку, завалит в этот же ресторан и оторвется по полной программе! И пусть эта Лина кусает себе... да хоть коленки пусть себе изгрызет!
Совсем кстати здесь уже были и девочки, причем в богатом ассортименте.
– Ну, девчонки, кто со мной?! – лихо гаркнул Вадим, и к нему тотчас же кинулась целая бригада ночных трудяг.
Он ткнул пальцем в первую же девицу.
– Ты пойдешь! – сначала решил он, но потом передумал – девушка должна быть красоты неземной, чтобы не смотреться перед Линой бледной молью. – Нет, погоди-ка, я пошутил. Вот ты, наверное... нет, лучше ты... Да ты выбрось жвачку-то изо рта!
После недолгих смотрин Вадим выбрал себе обыкновенную девчонку, которая ничем особенным не выделялась, и, по-свойски приобняв ее за талию, ввалился в ресторан. Вернее, он только хотел ввалиться, но им преградил путь огроменный мужик.
– Мест нет! – рявкнул он, глядя куда-то в стену.
– То есть... да я же только что оттуда! – возмутился Вадим. – Я здесь в гостинице проживаю!
– Ну и проживай, а мест нет.
– Слышь, мужик, ну давай все полюбовно решим, а? Сколько надо? Давай я наличкой отслюнявлю, а ты нас пропустишь.
– Нет мест, глухой, что ли? – медленно повернул к нему бычью шею «мужик».
– Ну, блин, финиш! – процедил Буранов. – Что за хрень такая! Вот, блин, как не повезет, так хоть вешайся!
– Да поедем в другой каба-а-ак! – гнусаво протянула красавица. – Я здесь знаешь какой кла-а-ассный знаю. У тебя деньги-то есть? Ну и все!
Ему было все равно. Они поймали такси – на своей машине Вадим ехать не хотел принципиально, у него были планы сегодня упиться, – сунули водителю сотку, и он отвез их совсем недалеко, в маленький, уютный барчик. Там народу хоть и было точно килек в банке, однако ж перед носом никто двери не захлопывал, и им даже выделили столик. За отдельную плату, конечно.
Девушка была несказанно горда, что нашла для себя и ухажера приличное место, и теперь вовсю кривлялась перед Бурановым, стараясь показать все свои достоинства. Их было не густо, и все умещались под кофточкой, но уж она старалась вовсю.
– И как зовут моего славного мачо, м-м-м? – томно гнусавила она, прикрыв глаза, надо думать, от избытка чувств.
– Мачо зовут... Ваней. Дурачком, – вежливо раскланивался перед ней Буранов. – А вообще, зовите меня просто Чебурашкой, мне это ближе. Знаете... я был когда-то странной игрушкой безымянной... Тьфу ты, гадость какая!.. Да чего ты пристала? Какая тебе разница, как меня звать?! Как хочешь, так и зови!
– Нет, ну... а давайте тогда пить, – растерялась девица. – Вы что пить будете? Кстати, меня Снежаной звать. Так что пить?
Вадим сам заказал выпивку и себе, и даме. Снежане еще заказал мороженое и, посчитав свой долг выполненным, окончательно забыл про свою девушку. Он просто сидел, тупо пялился в высокий стакан и пил. Много. Кажется, это не совсем нравилось его девице, потому что она его куда-то тянула... точно! Она даже ему лицо мыла... яблочным соком, между прочим, это он тоже помнил, а больше... а больше не помнил ни фига!
Проснулся Вадим со страшной головной болью. Но еще страшнее была какая-то внутренняя боль, она поднималась из глубины груди и проникала в мозг.
– Ч-черт... а что вчера было? – пробурчал он, пытаясь подняться.
Он обвел глазами номер, и взгляд его упал на красавицу-кошку с хищными глазами.
– Лина... вот блин... – тут же вспомнил он, и головная боль окончательно исчезла, уступив место другой, в тысячу крат сильнее. – Вот, блин, влип.
– А! Вы уже встали! – раздался чужой девичий голос, и из душа вышла пошловатого вида девица, обмотанная в гостиничное полотенце. – Ну как вы?
– Хреново. А ты кто? – хмуро скользнул по ней взглядом Вадим.
– Я Снежана, я же говорила вчера, – попыталась обидеться девушка, но, завидев, что не производит никакого впечатления на клиента, бросила эту гиблую затею. – А вам сильно плохо, да? Вы вчера столько выжрали.
– Выпил!
– Нет, если бы вы выпили, я бы так и сказала, а вы выжрали, уж не обижайтесь.
Вадим не мог видеть эту девицу, его раздражал и ее вид, и то, как она преспокойно двигается по его номеру, и вообще... даже звук ее голоса просто бесил.
– Слушай, красавица, – снова поморщился он. – Давай рассчитаемся, и ты уже того... вали, а?
Девчонке все же удалось обидеться.
– Можно и не рассчитываться! Вы все равно ни на что не годны. Только время из-за вас потеряла. И клиентов! – И она гордо вскинула мокрую голову. – А у меня знаете кто в клиентах ходит?!
– Весь город, – тяжко вздохнул Вадим. – Одно радует, что я не попал в список. Стар я для тебя, что поделать. Ни на что не годен. Нет, но деньги-то я могу заплатить. Давай, сколько там?
Девчонка окончательно решила вывести его из себя:
– А ничего не надо. Вы вчера, между прочим, мне в три раза больше заплатили, швырялись тут деньгами! Это еще хорошо, что я аккуратная... все их собрала, а то бы знаете сколько здесь мусору было!
– Ну и все. Рассчитались, и давай отсюда. Тошно мне, Снежана, уж прости.
Девчонка дернула плечиком, потом еще хотела что-то сказать, но, глянув на угрюмое лицо Вадима, не решилась. Быстренько собрала вещички и выскочила из номера.
– Вот и славно, трам-пам-пам, – горько решил Вадим и поплелся в ванную.
Простояв пятнадцать минут под контрастным душем, он вышел из душевой и только тогда смог хоть немного соображать.
– И что, Вадим Кузьмич? – обратился он к своему отражению. – Отлились кошке мышкины слезки? А вспомни-ка сейчас главу первую из своей методики номер три, а? Хреново, друг мой. Все! Хватит ныть. Домой!
Пообедать он решил в ресторане. Ему теперь все равно – застанет он там Лину, или ее не будет вовсе – этой женщины для него больше не существует. Она сама так сказала. Поиграли, и все.
Лины не было. Он ел что-то сытное и много, однако не чувствовал ни вкуса, ни запаха, куда-то пропали все ощущения.
Затем совершенно равнодушно собрал вещи, расплатился, сдал ключ и, не оборачиваясь, подошел к своей машине.
Ночью шел снег. Видимо, снегопад оказался сильным, потому что вся машина стала одним большим сугробом. А на капоте по свежему снегу кто-то аккуратно вывел: «Счастливого пути!»
– Идиот какой-то написал, – бурчал Вадим, стряхивая снег с капота. – И не лень же машину марать...
Так, с ворчанием, он и сел за руль. А на лобовом стекле, прямо перед его глазами, качался маленький, хрустальный дельфинчик.
– Это я, что ли, купил? – попытался вспомнить Вадим, но так и не вспомнил и нажал на педаль газа.
Домой он приехал глубокой ночью, даже скорее ранним утром. Тихонько открыл двери своим ключом и постарался бесшумно шмыгнуть в свою комнату.
– Да ты включай свет-то! – радостно выскочила ему навстречу мать. – Мой золотой приехал! И еще, главное, крадется!
– Мама! – удивленно остановился Вадим. – А ты чего не спишь-то?
– Так тебя жду, – изумленно вытаращилась мать. – Смотрю – уж и звонить перестал, думаю, значит, выехал, неудобно ему за рулем с телефоном-то... так уже три дня и сижу, жду...
Вадим покраснел жгучим перцем. Пока он там из себя корчил покинутого влюбленного, здесь та, которая по-настоящему его любит, ночей не спала.
– Мам, – прижал ее к себе Вадим. – Давай мы сейчас с тобой ка-ак завалимся спать, а завтра я с тобой весь день просижу, и мы всем-всем косточки перемоем, а?
– Да конечно же, сынок. Чего ж – не понимаю, что ты с дороги?! Конечно же, я не стану к тебе с расспросами лезть, – гладила его по рукаву мать. – Только ты давай поешь, я пирожков напекла.
– Три дня назад? – усмехнулся Вадим.
– Ну чего уж три-то? Всего только... ну да, три. А чего им сделается-то? У меня и холодец стоит нетронутый, тоже тебя дожидается. И... ой, а чего ж еще-то? И борщ! Его только вчера сварила. И котлетки. Давай, раздевайся!
Пока сын плескался в ванной, мать стояла перед дверью и честно пересказывала все новости.
– Роза-то, помнишь, девчонка под нами жила? Переехала она на новую квартиру, эту поменяли. А над нами Галина, красивая такая, черненькая, помнишь? Так вот она из роддома вернулась, а муж ее, Петька, сразу же и сбежал, ирод, прости господи. И как ей одной-то тяжко. Коляску эту тащит, сетку тянет... А ты, я гляжу, похудел. Денис твой прибегал, все время спрашивал про тебя, спрашивал! А я ему так и заявила: женится, мол, Вадим, не лезь!
– Чего ты ему сказала? – высунулся из ванной Вадим. – Женюсь? Это с чего ты взяла?
– Ну так как же, – растерянно заморгала мать. – Не звонишь, не приезжаешь, не на сорок же дней остался, Григорий-то ведь живой.
– Георгий он, мама. И умирать не собирается.
– Вот и я говорю... какого лешего ему сделается! А вот дочка у него – Женька, кажется, так та просто ягодка.
– А ты откуда знаешь?
– Так мне... мне ж он сам и рассказал. Он же звонил, я тебе не говорила? Да ты садись, ешь... Звони-ил, говорил, что переехал к своей второй жене-то... Как ее?..
– К Марии Филипповне?
– Ну да, к ней. А дочка, говорит, осталась. Не поехала. Потому что уж больно по Вадьке... по тебе то есть, тоскует. Ну я ему возьми и скажи, что, мол, по Вадьке-то такие красавицы сохнут! А он мне и ответил, что у него девчонка-то чистая ягодка, за ней полгорода пятки сбивают. Чего, Вадим, она впрямь такая прекрасная или врет опять Гришка?
Вадим тяжело вздохнул. Да уж, Лина – это за Женьку ему наказание, не иначе.
– Мам, она очень хорошая девчонка, но... Ну мам, я ж не последний идиот, чтоб на сестре-то жениться!
– Да уж какая там сестра! Тоже, как что скажешь! У Гришки-то отродясь своих детей не водилось, сестра-а-а...
Он улегся на кровать, по привычке сунул руку под подушку и постарался заснуть. А в глазах все мелькала дорога, а посреди этой дороги маленький дельфинчик. И вспоминались ему те короткие мгновения, когда он был с Линой... когда он был по-настоящему... счастлив. Как она смотрела, смеялась... кормила голубей... как она шутливо его отчитывала. Вспомнился ее сморщенный нос, когда она думала, как его обставить в карты, ее ловкое движение, когда она закручивала волосы в тугой узел там, у камина... И так тяжко становилось...
– Вадик, тебе плохой сон снится? – услышал он теплый голос матери. – Ты так стонешь.
– Нет, мам, мне хороший сон снится, спи.
– Да разве ж тут уснешь, – вздохнула мать и стала гладить взрослого сына по спутанным волосам. – Маленький мой, эта какая же стерва обидела моего сыночка? Да я ей за своего мальчика... прямо не знаю что бы сделала!
– Ну какой я мальчик, я уже дяденька. Мне же через месяц тридцать семь.
– А хоть и все семьдесят, для меня все равно мальчиком останешься. И никому не дам мучить своего ребенка.
Вадим снова прикрыл глаза.
– Эх, мама, мама. Если б ты знала, сколько девчонок твой ребенок сам измучил. Оно ведь все возвращается, как бумеранг.
Мать какое-то время помолчала, а потом яростно принялась успокаивать:
– А впрочем, Вадим, я рада, что ты вот так сейчас лежишь и тошно тебе. Ты ж от любови страдаешь, а это, милый мой, очень полезно. Какой же ты мужик, если вот таких мук не изведал? Да и обидно – что ты, хуже всех, что ли? Без них-то, без мучений, знаешь какой человек бедный сердцем... о-о-ой!
– Ну вот, а я теперь богатый, мне поспать бы еще, а?
– Да и спи! Конечно же, спи, – окончательно успокоилась мать и, уже удаляясь, говорила сама себе: – Это ничего, очень хорошо. А то уж сколько прожил, да только другим жизнь калечил. Ничего, все хорошо.
Встал Вадим поздно, и то только потому, что к нему заявился Денис.
– Во, нормально! – ужасно удивился друг. – А я так просто зашел, наугад. Думаю... и когда ж у тебя тяга к работе проснется? Ну и не надеялся, честное слово. А тут – бац! И ты!
– А ты не догадался за пивком сбегать? – довольно щурился Буранов. Он соскучился по другу и видеть его был рад.
– Какое пивко? Ты сдурел? У нас рабочий день в самом разгаре! Это ты от дел отошел, а мы...
– Чего я сделал? – подскочил Вадим. – От каких это дел я отошел? А ты еще не переписал на себя все магазины? Ну молодец!