У развернутого Знамени полка, возле рядов самолетов замерли по стойке «смирно» шеренги летчиков, техников, солдат из аэродромной обслуги. Здесь же был и полковой оркестр. Пилоты были в полном летном снаряжении.
Полковник Михайлов оглядел строй. К горлу подступил горький ком, но командир сейчас не имел права на такую роскошь, как чувства. Голос его, как всегда, звучал уверенно и четко.
— Товарищи офицеры и солдаты, летчики и техники, их родные и близкие. Противоречивый и, прямо скажем, предательский приказ требует от нас передать наше полковое Знамя. Повторю — это предательство по отношению к нам, и мы не можем с этим мириться. Я принял решение Знамени не отдавать! Вместе с ним мы перелетаем на военный аэродром Полтава. Я понимаю всю неоднозначность этого приказа и этого поступка. Нынешней властью он будет расценен как предательство. Но ни я, ни мои офицеры не можем и не хотим идти на сделку со своей честью и совестью! Наши отцы и деды в этом полку дрались с фашистскими стервятниками в годы Великой Отечественной войны под этим Знаменем, и мы не можем предать их память! Кто не согласен с этим приказом — шаг вперед!
Вперед шагнули немногие. Но в числе первых — «замполит» Николай Николаевич Бут.
— Что ж, я понимаю ваши чувства… Равняйсь! Смирно! Равнение на Знамя полка! Вышедшие из строя могут выполнить церемониал прощания со Знаменем.
Офицеры и солдаты подходили к реющему на ветру красному полотнищу, отдавали честь и, обнажив голову, преклоняли колено. Целовали край Знамени, крестились, четко, чеканя шаг, уступали место следующему в строю.
— Я требую отметить, что был против этой авантюрной затеи! — заверещал вдруг полковник Бут.
Командир полка его даже взглядом не удостоил. «Курица не птица — замполит не летчик!»
— Оркестр — «Прощание славянки»!!!
Под щемящие звуки марша самолеты вырулили на старт. В кабине командирской «спарки» лежало зачехленное Знамя полка. Некоторым летчикам не хватило боевых Су-27, и они пилотировали учебно-тренировочные L-39.
Грустным прощанием прозвучала такая заветная для всех летчиков фраза: «Взлет разрешаю».
Истребители и эскортируемые ими транспортные самолеты с членами семей и необходимым имуществом взяли курс на полтавский аэродром. Они шли низко, чтобы не попасть в поле зрения локаторов. Все Су-27 несли полные подвески ракет «воздух — воздух», а две учебно-тренировочные «элочки» — блоки неуправляемых реактивных снарядов.
* * *И все же, как ни пытались летчики спрятаться от всевидящих радаров, их все же засекли. Приказ командующего ПВО был категоричен.
— Майор Березов, вы обязаны уничтожить самолеты, которые в вашем секторе ответственности совершают несанкционированный перелет! В нынешних условиях это расценивается как преступление и дезертирство!
— Товарищ майор! — отозвался оператор РЛС. — Цель групповая, маловысотная, курс — двести семьдесят, удаление тридцать. Ответчик выдает «свой».
— Сопровождайте цель в режиме обзора.
Из своей загородки выглянул радист:
— Товарищ майор, есть радиоконтакт на канале «семь».
— Переключи на меня.
Майор надел наушники, сквозь треск помех прорвался голос летчика:
— Днепр, прием. Днепр, ответьте. Я — борт 101, прием.
— Я — Днепр, прием, 101-й. У меня приказ сбить вас.
— Днепр, я — командир истребительного авиаполка полковник Михайлов. Я отдал приказ о передислокации на аэродром Полтава. С нами Знамя полка, которое мы не отдадим на поругание «звездно-полосатым» и их прихвостням. Вместе с офицерами полка летят наши родные и близкие. Ради бога, дай нам приземлиться нормально. Если ты человек и офицер…
А на другом канале надрывался командующий ПВО:
— Майор Березов, немедленно уничтожьте цели! За невыполнение приказа — трибунал! Сбейте предателей!
Майор Березов долго не раздумывал. Трибунал… Да, это серьезно. Очень серьезно, и тем не менее… Он переключился на канал связи с командующим ПВО.
— Пошел на х…й! — И уже своим «орлам»: — Оператор, сопровождать цели. О любых других воздушных объектах докладывать немедленно. Командирам пусковых расчетов — развернуть пусковые на азимут двести семьдесят градусов. Радист, переключи меня на канал связи «семь».
— Есть, товарищ майор.
— Я — Днепр. Значит, так, 101-й, командующий ПВО приказал тебя сбить. Я его послал. В Полтаву я передал по ЗАС[16], там вас уже встречают. Сейчас я слежу за воздушным пространством в секторе аэродрома Миргород, если что — сразу дам знать.
— Спасибо, майор, ты настоящий офицер! Живы будем — сочтемся.
* * *— Чего вы ждете! Поднимайте истребители! — новый «командир-инспектор» аэродрома Миргород был вне себя от гнева. — Немедленно!!!
— Есть, пане генерал-лейтенант! — вытянулся по стойке «смирно» полковник Панасюк.
— С предателями можете не церемониться!
Четверка истребителей F-16 поднялась с аэродрома Миргород. Капитан Олесь Панасюк торжествовал — сейчас они заплатят за то унижение, которому подвергли хваленых «асов Буша» в том учебном бою! То, что придется атаковать и сбивать своих же, украинцев, «импортного» не волновало. Для него была только одна правда: они — враги демократии.
Американские истребители несли под крыльями по четыре ракеты дальнего боя и столько же — ближнего. Все — класса «воздух — воздух». «Импортные украинцы» понимали, что в открытом бою против «Су двадцать седьмого» им не выстоять, но это их не волновало. Они летели убивать, а не сражаться. Американские истребители, пилотируемые канадскими украинцами, появились как раз в тот самый момент, когда самолеты полковника Михайлова заходили на посадку.
В кабинах Су-27 вдруг взвыли сирены оповещения об облучении прицельными локаторами других самолетов. В это время истребители полковника Михайлова уже готовились к приземлению. По полосе полтавского аэродрома спешно рулили уже севшие «транспортники», освобождая место для Су-27. Уйти от атаки истребители, даже обладающие такой феноменальной маневренностью, уже не могли, летчикам просто не оставалось на это времени.
Полковник Михайлов принял единственное в этой ситуации решение:
— Я — 101-й, прием. Звену управления занять тысячу, курс два — семь — ноль!
Это был самоубийственный маневр. Но только так истребители командного звена могли прикрыть садящиеся машины — ценой своей жизни.
— Вас понял, выполняю! — Офицеры шли за своим командиром до конца.
И это не было проявлением героизма. Просто при всеобщем повальном предательстве лишь следование приказу своего командира было единственным, что позволяло сохранить честь офицера и остаться человеком.
* * *Капитан Панасюк ухмыльнулся под кислородной маской. Он разгадал отчаянный маневр полковника Михайлова. Подставляя под удар свое звено, тот рассчитывал выиграть время и ценой собственной жизни дать возможность остальным самолетам своего полка приземлиться. Поступок героический, но глупый. Как говорят на родине «кэптена»: «Ничего личного. Это — бизнес». Палец щелкнул предохранительной скобой на ручке управления и лег на гашетку.
— Я — Гриф-1, ведущий — мой. Всем Грифам — прицеливание индивидуально.
— Вас понял, Гриф-1. Цель в захвате, к пуску готов.
На прозрачном щитке прицельного индикатора мерцало красное колечко сигнала захвата цели, обрамлявшее силуэт ведущего «Фланкера». Еще секунда и…
* * *Размытые скоростью крылатые тени рванулись наперерез.
— Я — 801-й, идем в лобовую атаку!
Это была какая-то невообразимая «психическая атака» XXI века. Предупрежденные майором Березовым, летчики капитана Щербины взлетели с полтавского аэродрома практически сразу и барражировали на малой высоте, чтобы избежать обнаружения. Теперь они пошли «в лоб» на американские истребители.
Двигатели ревут на форсаже, перегрузка сжимает тело стальными тисками, а в лобовом стекле фонаря кабины с невообразимой скоростью растет силуэт ведущего F-16. Хочется зажмуриться, крепко, как в детстве, сжаться в комочек, рвануть на себя ручку управления самолетом или красные держки катапульты. Но Олег Щербина только крепче сжал зубы, из-под кислородной маски раздался короткий звериный рык. Если бы его услышал сейчас капитан Панасюк, то немедленно бы катапультировался — такой не отвернет! А F-16 уже был просто перед глазами, в замеревшем на миг кадре жизни капитан Щербина увидел американский истребитель во всех подробностях: острый нос, хрустально блестящий каплевидный фонарь кабины, овальную пасть воздухозаборника под ней, тонкие изящные ракеты под крыльями. Американский истребитель заслонил собой небо, но Щербина не отвернул. В последнюю, тысячную, наверное, долю секунды F-16 ушел куда-то вбок. Мелькнуло напоследок грязно-голубое, с потеками масла, брюхо, оглушил на мгновение адский рев турбины.
Щербина потянул истребитель вверх. Выполнив полупетлю с переворотом — по-летному «иммельман», — Су-27 спикировал на американский истребитель. И, как бы тот ни уклонялся, какие бы фигуры ни выполнял, Су-27 вцепился в него острыми клыками ракет «воздух — воздух». Напрасно метался на прицельном индикаторе силуэт командирского «Файтинг фэлкона», втиснутый в красный ромбик захвата. Олег с легкостью парировал его попытки уйти из-под атаки, слушая в наушниках сигнал оповещения: «Цель в захвате. Пуск разрешен».
Сейчас и его летчики занимались тем же самым: гоняли хваленые американские истребители, да так, что их пилотам небо показалось с овчинку. «Импортные украинцы» никак не могли избавиться от висящих на хвосте Су-27, а летчики Олега Щербины могли в любой момент выпустить по ним ракеты. И никакие «ловушки» на такой дистанции не помогли бы.
Дождавшись, когда крайний самолет полковника Михайлова совершит посадку, Олег Щербина вышел на канал связи с командиром звена F-16:
— Ну что, сучий потрох, не удалась твоя подлая атака?! Вали отсюда на х…й, в следующий раз — собью!
Глава 14. Волки и волкодавы и шакалы
На квартире у Санька боевики, те самые неразговорчивые смуглолицые «джигиты», готовились к теракту, ради которого и прибыли сюда. Вдобавок к «постояльцам» сюда же пришли и еще человек двадцать «гостей». Но, несмотря на такую толпу, подготовка к террористическому акту шла четко и размеренно.
В просторной полупустой комнате было разложено оружие и снаряжение. Чего здесь только не было: компактные пистолеты-пулеметы, автоматы Калашникова с подствольниками, оптикой и глушителями, приспособленные специально для уличных боев, бесшумные пистолеты и боевые ножи. В состав снаряжения входили легкие, не сковывающие движения бронежилеты, рации с «плавающей» частотой сигнала, очки и бинокли ночного видения, ночные прицелы, «разгрузки» и специальные аптечки. Также все террористы имели при себе боевые противогазы. Такой экипировке позавидовали бы и «зеленые береты».
Отдельно готовились к вылазке снайперы, проверяя свои высокоточные немецкие винтовки «Эрма» SR-100 — оружие самого высокого класса. Они были разработаны в середине 1990-х годов и состоят на вооружении ряда элитных европейских войск — таких, как немецкая антитеррористическая группа GSG-9. Каждая такая винтовка стоит семь-восемь тысяч долларов в базовой комплектации, без прицела.
Группа взрывников готовила свои «адские машины» — сегодня ночью им будет особенно много работы.
С наступлением сумерек террористы скрытно, разбившись на группы по пять-семь человек, двинулись к своей цели — полтавскому аэродрому. Их задача была предельно проста — уничтожить как можно больше людей, создать панику и взорвать находящиеся на аэродромных стоянках самолеты. Отдельным пунктом и, соответственно, по гораздо большей цене шла добыча секретных блоков оборудования стратегического ракетоносца Ту-95МС. На это «дело» отправлялась небольшая группа особо проверенных террористов под руководством самого главаря.
Но как можно было посеять всеобщую панику на такой большой территории, как полтавская авиабаза? Ведь она представляла собой целый поселок с казармами, штабами, складами и подсобными помещениями. Вдобавок ко всему сейчас там был разбит палаточный лагерь для беженцев. Изуверский план террористов предусматривал и это. Боевики тащили на себе три разобранных миномета, кроме обычного боекомплекта к ним, были и мины, начиненные боевыми отравляющими веществами: зарином и фосгеном. Первый ядовитый газ вызывал остановку сердца и дыхания, а второй разъедал кожу и слизистую оболочку глаз и рта при вдыхании отравы. На теле появлялись страшные гноящиеся раны и незаживающие язвы. Под прикрытием этого ядовитого тумана наемники рассчитывали проникнуть на стоянки авиатехники, заминировать самолеты и украсть секретные блоки с Ту-95МС.
Теплотрасса вывела бандитов к окраинам Авиагородка, от которого было уже рукой подать до аэродрома. Террористы затаились перед решающим броском. Но внезапно что-то случилось — главарь успел звериным чутьем ощутить это, большего он уже сделать не смог.
Вначале тихо повалилась одна из снайперш. Ее напарница успела вскинуть «Эрму», перед тем как ее тело отшвырнуло на стену ближайшего дома. По белой стене поползли темные потеки крови. Террористы вскинули автоматы, но не могли понять, откуда стреляют, — нападавшие использовали прицелы ночного видения и бесшумное штурмовое оружие. «Духи» гибли один за другим. Не сговариваясь, они все ринулись вперед. И тотчас у них над головами вспыхнули осветительные ракеты, превратив день в ночь. На пути боевиков, словно из-под земли, выросли пятнистые фигуры с камуфлированными масками на лицах.
Завязалась ожесточенная рукопашная схватка. Уклон, перехват, удар — черненое лезвие боевого ножа перехватывает горло террориста, брызжет темная кровь. Уйти от нацеленного на тебя ножа, блок, захват. Мощный удар коленом под дых и локтем в лицо, ломая нос, челюстные и лицевые кости. Добить поверженного противника сокрушительным ударом десантного ботинка в висок — «только мертвые в спину не стреляют». Рубились молча, только слышны были предсмертные хрипы и стоны.
Рукопашная закончилась быстро, среди напавших на террористов бойцов потерь не было, только двое раненых. Правда, одному спецназовцу ребром ладони сломали гортань. Тут же его товарищи тем же боевым ножом, которым резали «духов», вскрыли ему трахею примерно над межключичной впадиной, вставили в рану пластиковый корпус от авторучки и плотно зафиксировали эту конструкцию бинтом. Смотрелось со стороны это все жутковато, но экстренная помощь спасла бойцу жизнь.
Главарь открыл глаза и подавил рвущийся из глотки стон, его руки и ноги были связанны тонкой леской, горло перехвачено скользящей петлей, которая стягивалась при малейшем движении. Над ним наклонился один из «пятнистых» и вырвал из шеи террориста небольшой оперенный дротик с парализующим составом.
— Очухался, сволочь.
— Командир, тут у них химические мины к миномету. И противогазы у каждого. Хотели ударить по территории аэродрома.
— Ну, мрази! — В поле зрения связанного террориста показался один из бойцов и стащил с головы вязаную камуфляжную шлем-маску.
Главарь несуществующего уже отряда дернулся, как от удара током. Это лицо он не забывал никогда с той самой встречи.
— Что, волчара, вспомнил меня? Вижу, что вспомнил. Ты, сука, свиное отродье, троих моих ребят насмерть замучил. Я теперь — твой кровник. Теперь ты мне все расскажешь, — командир сводного отряда спецназа Службы внешней разведки и Главного разведуправления Генерального штаба полковник Симонов хищно оскалился. — Правда, Красный тюльпан?
Еще в афганскую войну моджахеды изобрели изуверскую казнь. С живого человека полосами снимали кожу, потом отрезали голову, клали у ног, а кровавые ремни завязывали узлом над обрубком шеи. Это называлось «Красный тюльпан».
Так любил убивать пленных и чеченский полевой командир Умар Завгаев. Однажды он вместе с еще двумя «волчьими стаями» полевых командиров Хасана Ибрагимова и Доку Саидова окружил возвращающуюся с задания группу спецназа. Разведчики ГРУ дрались до конца и в плен не сдавались, положив немало «духов». Удалось захватить только троих, тяжелораненых и контуженых. Их-то и казнил Умар Завгаев. Пытки сняли на видеокамеру, а кассету отправили федералам.
Но потом все узнали, что командир этого спецподразделения поклялся страшной клятвой отомстить за своих бойцов. Две недели спустя тело зверски зарубленного саперной лопаткой Хасана Ибрагимова в окружении своих мертвых бойцов нашли на одной из перевалочных баз. Что характерно, на телах боевиков не было ни одного пулевого ранения. Их всех убили в рукопашном бою.
Волкодавы пошли по следу волков.
Недолго протянул после этого и Доку Саидов. Его с распоротым брюхом нашли на границе с Грузией, куда он хотел уйти на отдых. И опять — все его головорезы были уничтожены ножами и саперными лопатками. Раненых, судя по всему, добили прикладами.
Тогда Умар Завгаев в ужасе улетел в Турцию, где вскоре и получил «непыльный» контракт на «работу» от украинских националистов. Но, как видно, судьба не знала пощады…
Через полчаса полковник Симонов уже знал все.
* * *Бойцы спецотряда, которым командовал полковник Анатолий Степанович Симонов, были фактически единственным специализированным противодиверсионным подразделением на аэродроме и постоянно несли боевое дежурство. Во многом именно благодаря им полтавскую авиабазу все еще не захватили.
Вчера они «сняли» двух снайперов и нескольких диверсантов со взрывчаткой и минами. Мины оказались непростыми — направленного действия. Эти «адские машины» могли таких бед натворить… А позавчера уничтожили тяжелый «КамАЗ»-бензовоз, который попытался таранить ворота авиабазы. Полыхнуло так, что вся округа осветилась огненным фонтаном.