Бариста, ухмыльнувшись, переспросил:
– Не могли бы вы повторить это снова, немного медленнее?
– Обезжиренный. Большой. Со льдом. Чай-латте, – принялась перечислять женщина. – Десять ложек сиропа. С плотной пеной.
– За дополнительные ложки сиропа придется доплатить, – предупредил продавец.
– Хорошо, я знаю.
– Я работаю только второй день, позвольте уточнить. Под «обезжиренным» вы понимаете…
– С нежирным молоком.
Бариста скорчил печальную гримасу, готовясь сообщить неприятную новость:
– Оно у нас только что закончилось.
– О нет! – разочарованно выдохнула мать.
Хавьер прикинул, что давление у него поднялось до 130 на 90. Мочки ушей зудели и едва ли не подергивались.
– У нас есть двухпроцентное, – предложил продавец.
– А однопроцентное?
– Извините.
– А можно сделать его на воде?
– На воде?
– Вместо горячего молока.
– Я никогда о таком не слышал, но полагаю, что можно. Вы – посетитель, а посетитель всегда прав.
Раздражение рвалось наружу, вопреки всем надеждам Хавьера. Похититель достаточно хорошо знал себя, чтобы понять: если он будет просто стоять и смотреть, как тлеет фитиль, то в итоге сделает что-то необдуманное и опасное, как в тот раз с Хуаресом.
Он открыл рот – не для того, чтобы высказать то, что думал в действительности, а просто чтобы выпустить пар в каком-нибудь бессмысленном высказывании и вернуться к более или менее нормальному состоянию.
– Вы когда-нибудь пробовали кофе? – бодрым тоном произнес он, и вся семья разом повернулась на его голос. Хавьер улыбнулся, чувствуя, как ненависть сочится сквозь его оскаленные зубы, и надеясь, что она не коснется их. – Сегодня у них подают «Юбилейный бленд». Вам нужно было просто сказать: «“Юбилейный бленд”, пожалуйста». И никаких сложных заказов. И знаете что? Баристе нужно было просто взять чашку или стаканчик и наполнить его. И все, ваш заказ был бы готов, и можно было бы обслуживать следующего посетителя.
– Я задержала вас надолго, да? – спросила мать. – Извините.
– Это ваш любимый напиток?
– Совершенно верно. Я пью по два чая-латте в день.
– Ясно.
– Может быть, купить вам кофе в качестве извинения за задержку?
Похититель не знал, что эта дама имеет в виду: то ли ей действительно было жаль, то ли она намекала, что он хам и грубиян. Однако он с уважением отнесся к тому, как она вела беседу, – несмотря на то что в целом он ее презирал.
– Нет, спасибо, – ответил Хавьер.
***Из «Старбакс» вышло семейство – четыре человека; на картонном подносе в руках отца стояли четыре стакана с напитками.
Рейчел навалилась на дверцу и свесила руки из окна, упершись подбородком в резиновую герметизационную полоску. Чуть приподняв одну руку, она уронила ее, ударив ею по дверце.
Но взрослые уже прошли мимо, не заметив ее.
Миссис Иннис снова подняла и уронила руку, произведя новый удар. Мальчик оглянулся и, заметив ее, остановился и прищурился.
«Помоги мне», – молила его женщина. Он склонил голову и уставился на нее. Лицо Рейчел едва виднелось над краем окна, бледное, покрытое потом, с неестественно косящими глазами.
– Помоги… – прохрипела она.
Мальчик приблизился к машине.
– Помоги, – снова прошептала Рейчел. – Я не должна быть здесь.
– Ты какая-то смешная, – сказал мальчик. – Что у тебя с глазами?
Женщина изо всех сил пыталась не дать глазам закатиться.
– Донни, сынок, идем! – позвал ребенка отец. – Ты нас задерживаешь.
– Папа, с этой женщиной что-то не так!
«О, спасибо! Спасибо!» Рейчел едва вновь не лишилась сознания – в ее крови бурлил героин. Мальчик растворился в водовороте кружащихся огней, но она заставила свой взгляд снова сфокусироваться на нем. Он, похоже, был ровесником Девлин. Рядом с ним теперь стоял мужчина, который, нахмурившись, смотрел сверху вниз на пленницу. Он был невысоким и кругловатым – молодой отец, сам едва переросший детскую пухлость. Одет этот мужчина был в шорты цвета хаки и желтую рубашку-поло. Губы его шевелились, но Рейчел понадобилось несколько секунд, чтобы соотнести их движение со звуками, которые сопровождали эти движения.
– …Нужен доктор или что-то еще?
«Вытащите меня отсюда!»
– …Человек, который вас привез, в кафе?
«О боже. Пожалуйста…»
– …Не понимаю, что вы говорите.
Смуглый синеглазый мужчина, похитивший ее, подошел к мальчику и его отцу сзади.
Рейчел пыталась оторвать взгляд от его ботинок – они, казалось, были сшиты из пупырчатой черно-желтой кожи ядозуба.
– Что с ней не так? – спросил мальчик.
Хавьер улыбнулся.
– Это личное дело, парень. – Он шагнул между ними, мягко поднял голову Рейчел с края окна и поцеловал ее в щеку. – Засыпай снова, дорогая.
Иннис застонала, изо всех сил пытаясь сопротивляться, – но сил у нее не было. Похититель распахнул дверцу и, подняв стекло, захлопнул ее снова. Когда он обернулся, мальчик и его отец все еще стояли на прежнем месте. Стекло опустилось вновь.
– Помогите, – произнесла Рейчел и застонала достаточно громко, чтобы все это услышали.
– Что происходит? – спросил отец мальчишки.
Хавьер вздохнул и на мгновение опустил глаза, изучая масляные пятна на бетоне площадки.
– Происходит то, – наконец ответил он, – что моя жена сидит на героине. Сейчас она снова вмазалась. Вот настолько, – он развел большой и указательный пальцы примерно на дюйм, – от смертельной дозы. Я везу ее в клинику в Солт-Лейк-Сити на процедуру детоксикации.
– Ох, простите! Должно быть, вам и так трудно, – вздохнул отец ребенка.
– Трудно. Я не могу брать больше одного выходного дня зараз.
– Извините, что мы побеспокоили ее. Идем, Донни.
– Но она просила о помощи, папа!
Хавьер присел на корточки, глядя на мальчика. Он уже отметил местоположение всех внешних камер наблюдения.
– Я хочу, чтобы ты навсегда запомнил этот вечер, – произнес он. – Потому что вот это, – он указал большим пальцем себе за спину, туда, где Рейчел вновь стучала о дверцу безвольной рукой, – именно то, что делают с тобой наркотики.
– Боже правый! – промолвил отец мальчика, после чего взял сына за плечи и повел его к мини-фургону, припаркованному с дальней стороны от бензоколонки.
Хавьер уселся за руль своего «Эскалейда» и посмотрел на Рейчел, которая висела на ремне безопасности, наклонившись почти к самой приборной панели.
– Ты хоть понимаешь, что сейчас сделала? – спросил он.
***В мини-фургоне Рик Картер раздал стаканчики с напитками из «Старбакс» жене и детям. Им предстояло ехать всю долгую ночь, и если повезет и в пути не будет задержек, они прибудут в Альбукерке завтра после обеда.
Едва сделав первый глоток, он услышал стук в окно. Обернувшись, Рик увидел, что там стоит водитель «Эскалейда», и ощутил, как внутри сжимается холодный комок. На мгновение он подумал, не рвануть ли ему с места подальше отсюда.
– Как ты считаешь, что ему нужно? – спросила у Рика жена.
– Думаю, сейчас узнаем. – Глава семьи на несколько дюймов опустил стекло дверцы. – Чем могу быть полезен?
Похититель посмотрел на детей на заднем сиденье, на симпатичную жену Картера. В машине витали запахи «Старбакс».
– У вас есть телефон? – спросил Хавьер.
– Да, – кивнул Рик. – Вам нужно…
– Вы набрали номер девятьсот одиннадцать?
– Нет, а почему…
– Вы уверены?
– Послушайте, я не понимаю, о чем вы…
Хавьер рывком распахнул дверь и выстрелил мужчине в лицо, а потом двумя быстрыми выстрелами заставил смолкнуть визг на заднем сиденье. После этого он уставился на женщину – та скомкала картонный стаканчик в кулаке, и сквозь ее пальцы струился исходящий паром чай.
– Наслаждаешься своим обезжиренным большим чаем-латте со льдом, десятью ложками сиропа и плотной пеной?
Он выстрелил ей в горло и захлопнул дверцу.
Глава 8
В течение всей короткой поездки до полицейского управления округа Пима они молчали. В здании не было практически ни души. Суайсгуд провел Уилла мимо пустующего поста дежурного, налево по коридору и остановился перед дверью, на которой по трафарету белой краской было написано «Допросная № 1».
Помещение было обставлено скудно: маленький стол и три стула. На столе стоял магнитофон, а в углу потолка наклонно была закреплена видеокамера, объектив которой смотрел на стол.
– Принести вам воды? Или кофе? – спросил Суайсгуд.
– Я хочу побыстрее покончить с этим и вернуться к дочери, – отозвался Иннис.
– Конечно.
Тедди опустился на стул напротив Уилла и бросил на стол тонкую папку. Его собеседик быстро трезвел – сердце гулко колотилось у него в груди.
– Я должен записывать нашу беседу. – Детектив включил магнитофон. – Вам известны ваши права?
– Конечно.
Тем не менее Суайсгуд перечислил их, и когда он закончил, Уилл сказал:
– Я временно отказываюсь от этих прав.
Тем не менее Суайсгуд перечислил их, и когда он закончил, Уилл сказал:
– Я временно отказываюсь от этих прав.
Полицейский подался вперед:
– Вы – судебный исполнитель, верно?
– Вы знаете, что это так.
– Я подумал, что вы можете кое-что объяснить мне. – Детектив улыбнулся. – Ваша жена не вернулась домой вчера вечером, верно?
– Именно так.
– Вы сказали, что она работала в клинике в Соноите.
– Да.
– В какое время она должна была вернуться домой?
– Между десятью и половиной одиннадцатого.
– Хорошо, тогда позвольте спросить: в какой момент любящий муж начинает беспокоиться, если его жена не возвращается домой?
– Я не понимаю, что вы…
– Когда она опаздывает на час?
– Послушайте…
– На два? На три? На четыре часа?
– Ладно, я понимаю, к чему вы…
– Полагаю, в вашем случае должно было пройти больше шести часов, но мы этого так и не узнали, поскольку вы не позвонили в экстренные службы, не так ли?
– Вы позволите мне объяснить?
– Пожалуйста, я слушаю.
– Наутро после той ночи у меня было назначено заключительное слушание в суде. Я засиделся до позднего вечера, работая над речью.
– Насколько поздно?
– Я уснул за своим столом примерно в десять. Когда я проснулся, было четыре часа утра. Я искал ее по всему дому, я был в ужасе. Дорожный патруль приехал прежде, чем я успел набрать девятьсот одиннадцать.
Суайсгуд наклонился еще ближе:
– Уилл, я занимаюсь расследованиями уже тридцать лет. Преступления? Они всегда эмоциональны. Вы представляли в суде немало подонков, которых я помог упрятать за решетку, и вы знаете, что в горячке, когда ярость и адреналин зашкаливают, преступник творит невероятные глупости. Поэтому у меня к вам один вопрос. Вы в чем-нибудь ошиблись?
– Я не понимаю, о чем вы…
– Вы полагаете, что сделали все идеально, верно?
– То есть?
– Жизнь вашей жены застрахована на полтора миллиона долларов.
– У моей дочери муковисцидоз. Если бы что-нибудь…
– Печально слышать. Но, тем не менее, это огромные деньги. Какой была ваша семейная жизнь, Уилл?
– Хорошей. Отличной.
– Правда? А я сегодня вечером беседовал с вашими соседями. И Томлины рассказали, что несколько дней назад вы с вашей женой устроили целое представление на веранде. Кричали, ругались, едва ли не дрались…
– А вы никогда не ссорились со своей женой? Поздравляю.
– Из-за чего у вас вышла ссора?
– Из-за денег.
– Из-за денег?
– Нам сложно. Вы понимаете, сколько может стоить медицинская страховка для человека с неизлечимой болезнью, как у моей дочери? Это может стать испытанием для любого брака.
– Что ж, отныне это не будет проблемой, верно?
– Что именно?
– Деньги.
Суайсгуд поднялся и, не сказав больше ни слова, выключил магнитофон и покинул комнату. Когда дверь за ним закрылась, Уилл посмотрел на часы. 22:47. Руки у него дрожали, в горле стоял ком.
«Он пытается повесить это на тебя. Ты можешь потерять и жену, и дочь». На глаза Инниса навернулись слезы от одной мысли о том, что Девлин может стать сиротой. Больше всего Уилла пугала не перспектива оказаться за решеткой и не то, что может случиться с таким, как он, в тюрьме. Его страшила возможность того, что его не будет рядом с дочерью, когда ее болезнь наконец возьмет свое. Он знал, что Девлин вполне может умереть в ближайшие пять лет, и это была реальность, с которой приходилось смириться. Но сейчас, в этой скудно обставленной допросной комнате, Уиллу представилось мрачное утро несколько лет спустя в флоренской тюрьме строгого режима. Охранник пройдет по длинному коридору к его камере, разбудит его и сообщит через решетку, что Девлин умерла ночью. Ничего хуже Иннис и вообразить не мог.
«Девлин не умрет в одиночестве. Ты не допустишь этого. Она – твой смысл жить дальше. Твое сердце».
Дверь допросной отворилась. Суайсгуд снова уселся напротив Уилла, поставив на стол пенопластовый стаканчик с горячим кофе.
– Прежде чем мы продолжим, позвольте сказать вот что. Это моя работа. Я действую по наитию, иду туда, куда оно подсказывает. Именно это я и делаю сейчас. Если вы не сталкивались с таким прежде, мне очень жаль… Ладно, вернемся к делу.
Детектив снова включил запись. Теперь он держался спокойнее и ровнее. Иннис выпрямился.
– Смотрите на меня, Уилл. – Все, кроме его глаз, поблекло, скрылось в искажающей очертания тьме. Эти глаза действовали словно магнит, притягивали взгляд Уилла, заставляли смотреть так сосредоточенно, что больно было даже моргнуть. Суайсгуд же тем временем продолжал: – Где-то в глубине души вам хочется сказать мне правду. И уже давно. Я видел это в глазах многих людей, и я вижу это в ваших. – Его голос упал почти до шепота, и этот ровный успокаивающий тон мог бы убаюкать Инниса, если б не магнетический взгляд синих глаз Тедди. – Вы знаете, как приятно сказать правду, Уилл? Какое это облегчение? Вы ведь понимаете, насколько вы упростите этим жизнь себе и своей дочери? Вы молоды. Признайтесь мне сейчас, и мы сможем получить некоторую свободу маневра, когда будем вести дело с окружным прокурором.
Иннис чувствовал, как сила, исходящая из глаз детектива, пытается что-то вытащить из него. Воздух буквально гудел от желания Суайсгуда услышать признание, и Уилл внезапно осознал, почему люди дают ложные показания, оговаривая себя. Они готовы на что угодно, лишь бы этот гул прекратился!
– Но когда я найду труп, Уилл, для вас все будет кончено, – продолжал сидящий перед ним человек. – Вашей жизни кранты. Возможно, вас привяжут к столу для проведения казней во Флоренсе и воткнут иглу в вену. Надеюсь, вы закопали свою жену достаточно глубоко, потому что иначе койоты найдут ее. Учуют запах разложения. Выроют ее. И кто-нибудь наткнется на кости, и тогда все будет кончено. Но мне не нужен труп. Знаете, почему? Потому что все знают, что она мертва. Хотите маленький секрет, касающийся судей? И присяжных? Они хотят, чтобы все завершилось быстро. Чтобы зло было наказано. Чтобы все узелки были развязаны. Чтобы подобные вам люди попали в тюрьму, сгинули с глаз долой и судьям с присяжными не пришлось бы думать о преступности нравов, пока они укладывают спать своих малышей. Хотите испытать, каковы ваши шансы на суде? Хотите стоять там в день вынесения приговора, с трясущимися коленями, в то время как ваша жизнь и судьба вашей дочери окажутся в руках двенадцати чужаков, которые отвергнут любые сомнения, лишь бы поскорее закончить дело? Вы готовы к этому, Уилл?
Иннис встал, дрожа от ярости. Он не знал, жива или мертва его супруга, но этот человек обвинял его в ее убийстве.
– Я не убивал свою жену и не знаю, с чего вы это взяли. Вы выдвигаете против меня обвинение, Тедди?
– Где вы зарыли ее?
– Вы выдвигаете против меня обвинение?
Суайсгуд откашлялся.
– Я свяжусь с окружным прокурором сразу же…
– Тогда мне здесь нечего больше делать, – перебил его адвокат. – Я могу идти?
– Пока что – да, – неохотно ответил детектив, пожевав нижнюю губу.
– Тогда немедленно отвезите меня домой. Я не хочу, чтобы моя дочь проснулась и увидела, что меня нет.
Тедди остановил запись. Вставая, он задел стол, и пластиковый стаканчик опрокинулся. Кофе пролился на стол и тонкой темной струйкой потек на пол.
Глава 9
– Просыпайся, Деви, – прошептал Уилл на ухо дочери. Она шевельнулась и отвернулась к стене. Отец взял ее за плечи и усадил, оперев спиной на подушку. В голубоватом свете ночника было видно, как она медленно открывает глаза и обводит сонным взглядом комнату. Потом девочка посмотрела на отца:
– А где мама?
– Ее здесь нет, солнышко. Теперь послушай, это важно. Тебе сейчас нужно одеться.
– Но еще ведь не утро!
– Знаю. Мы отправляемся в особенное путешествие.
– Куда?
– Не спрашивай больше ни о чем.
Уилл помог дочери одеться и сказал:
– Я понесу тебя. Помни, что нужно вести себя очень тихо. Ни звука.
Он поднял ее на руки, подошел к двери спальни и осторожно потянул за ручку. В коридоре было темно и тихо. Иннис прокрался к выходу, слыша, как в гостевой комнате похрапывает мать Рейчел.
Свояченица Элиза спала на диване в комнате для отдыха. Скрип открывшейся парадной двери заставил ее шевельнуться, но не разбудил.
Три часа ночи – один из немногих приятных часов в Ахо в летнее время: он приносит мимолетную прохладу, словно глоток передышки от дневной жары. Багажник «БМВ» уже был заполнен чемоданами. Уилл усадил Девлин на переднее сиденье и пристегнул ремнем, а потом сел за руль и поставил передачу на нейтральную. Машина беззвучно покатилась по подъездной дорожке, и лишь у самого выезда адвокат вставил ключ в замок зажигания.
– Куда мы едем, папа?
Мужчина оглянулся на дочь и потряс головой, не в силах поверить в то, что всего лишь за одни сутки все так переменилось. Так быстро, словно по велению несчастливого расположения звезд, вся их жизнь рухнула. «Ты не умрешь в одиночестве».