Вермес почувствовал, как все его тело покрывается липким потом. Да что же с ним происходит – или, точнее, не с ним, а с биокомпьютером? Что-то странное, не предусмотренное Хозяевами.
Он долго не мог уснуть – лежал в темноте и слушал скрип, доносившийся с верхнего этажа. Там, наверху, жили две старушки, и у них был раскормленный золотисто-бурый суркот, похожий на большой пушистый шар с хвостом на четырех лапах. Несколько раз Вермес видел, как старушки выносят его погулять: вдвоем, на подносе, застланном мягким одеяльцем, сгибаясь под тяжестью своего ненаглядного сокровища. Ходить по лестницам суркот не любил. Во дворе он неторопливо, вперевалку, слонялся по газонам, иногда принимался грызть скамейку или ствол какого-нибудь молодого деревца, а когда его отгоняли, некоторое время смотрел на человека, словно не понимая, в чем дело, и только после двух-трех окриков нехотя отходил в сторону.
Судя по звукам, сейчас эта зверюга трудилась то ли над ножкой стола, то ли над боковиной дивана. Скрип мешал сосредоточиться, он заполнял все пространство вокруг, проникал под череп, а сосредоточиться надо обязательно – чтобы понять, что происходит с биокомпьютером… Наконец суркот угомонился. Наверное, уснул посреди россыпи щепок.
Мокрый от пота Вермес лежал, наслаждаясь тишиной, – и вдруг понял.
Вирус.
Он попал к нему в мозг вместе с файлом, который Рибнен приносил Семелой! Черные боги, влипнуть из-за такой ерунды… И что ему теперь делать?
Где искать резидента Хозяев, Вермес не знал. В соответствии с планом операции тот сам свяжется с ним после того, как Вермес женится на Тамьен Лакерой и они начнут идиллически дружить семьями с лордом-дипломатом и его супругой. Но ему надо срочно получить помощь, иначе никакой операции не будет! Надо – и невозможно… Измученный, перевозбужденный, Вермес сам не заметил, как отключился.
Утром он доплелся, пошатываясь, до ванной, намазал нижнюю часть лица мыльным кремом, потянулся за бритвой… и отдернул руку. Щетина – для просмотра. Сбривать ее нельзя. Неправильно. Захватив банку со стиральным порошком, он отправился на кухню. Повытаскивал из холодильника продукты и перевел их в режим «Только для просмотра». На полке остался одинокий кусок ветчины – Вермес отрезал от него ломоть, прожевал, запил водой из-под крана. Дверцу холодильника не стал закрывать: пусть работает в режиме «для просмотра».
Уже потом, стоя на ступеньке медленно ползущего вверх эскалатора монорельса, он спохватился, что ветчина-то за день испортится… Но, боги великие, какая это мелочь по сравнению с тем, что с ним происходит! Воспользоваться антивирусной программой? А вдруг она так вычистит ему мозги, что он вообще перестанет что-либо соображать? Она ведь рассчитана не на человека, на машину. Нужно найти кого-нибудь, кто поможет. Хозяева далеко. Кто еще способен справиться с вирусом? Хакеры. Они должны разбираться в том, как работает антивирусник, – значит, ему надо проконсультироваться у какого-нибудь хакера.
За окном мелькали решетчатые опоры монорельса, внизу плыли крыши, то жестяные, то черепичные, иногда поезд нырял в тень, в коридор меж двух рядов старых высотных зданий, а потом снова выскакивал на солнце, и в глазах у Вермеса рябило от этого мельтешения.
Семелой встретила его криком:
– Вермес, где твой отчет?! А? Ты что, пятилетний или взрослый человек пришел на работу? Ты же совсем ничего не делаешь, я не вижу результатов твоей работы! Ты до сих пор не сдал мне отчет за декаду – это по-мужски?! А почему у тебя рожа, извиняюсь, намыленная?
– Для просмотра, – устало объяснил Вермес. Пока он ехал на работу, к нему уже несколько раз приставали с этим дурацким вопросом.
– Ты что, решил над начальником отдела поиздеваться?! Раньше бы тебя за это в Общество Морального Надзора вызвали, чтобы как следует поговорить, а потом пришли бы к тебе домой и посмотрели, что ты читаешь, что у тебя где лежит, – и ты бы не смел после этого в таком виде на работу являться! Ты бы по струнке ходил, как миленький!
С точки зрения Хозяев, Семелой думает правильно… А ему все равно тошно ее слушать. Выходит, то, что прививают людям Хозяева, ему не нравится?.. Он сам сжался от этой крамольной мысли и приготовился к тому, что вот сейчас заболит голова… Ничего не случилось. Видимо, ту программу, которая наказывала его за недопустимые мысли, тоже повредил вирус. Вермес вдруг ощутил громадное облегчение и откинулся на спинку стула, прикрыв глаза, не слушая, что там еще говорит Семелой. На какое-то время он свободен от контроля за мыслями. Можно отдохнуть. Он даже сам себе не смел признаться, как он мечтал об отдыхе на протяжении последних двух лет, – потому что такое признание тоже было недопустимой мыслью.
Вирус. Надо побольше узнать о вирусе. В ящике его стола лежала дискета, на которую он вчера сбросил в электронном виде рекламу «Тропического компота». Вермес сунул ее в карман. Потом поднялся, неловко опершись о стол, и стол с треском рухнул – в третий раз на его памяти.
Семелой продолжала кричать, но он по-прежнему не слушал, словно выключил звук. Подошел к ее столу, снял трубку с позолоченных рычагов телефонного аппарата, набрал номер.
– Нербил?
– А, привет. Что у вас там стряслось?
– Не у нас, у меня. То есть у моего знакомого… У него в машине вирус завелся, а там информация очень важная… Ты не знаешь какого-нибудь хакера? Ну, проконсультироваться, я заплачу, сколько надо. Дело срочное, человек попросту погибает.
– Ладно, ты лучше подъезжай ко мне, – после паузы предложил Нербил. – Знаешь, где я живу?
– Нет.
– Записывай, – Нербил назвал адрес.
Вермес не стал записывать. Запомнить наизусть адрес с одного раза – это он пока еще мог.
– И разрешения не спросил! – брызгая слюной, крикнула Семелой. – Ведешь себя так, как будто перед тобой не дама и не твой руководитель, а трухлявый телеграфный столб! Давай стол собирай, он теперь, что ли, так и будет кучей лежать?
– Так и будет, – подтвердил Вермес. – Для просмотра.
Ответ был однозначным и буквальным, без всякого подтекста, но Семелой решила, что он иронизирует над Рибненом, который уже больше месяца держит у себя заявление насчет замены стола, и ринулась на защиту «гениального мальчика». От ее крика с распластавшихся на потолке лепных звезд тихо, как редкие снежинки, осыпалась побелка.
Он направился к двери. Тамьен испуганно смотрела ему вслед. Вспомнив, что он все-таки должен на ней жениться, Вермес сказал:
– Я еще вернусь сюда.
– А ты никому здесь не нужен!
От вопля Семелой заложило уши.
Повторив про себя адрес Нербила, он пошел к станции монорельса. Свободен! Пока он находился у Хозяев, его наказывали болью за каждое проявление недовольства, за каждую несанкционированную попытку анализа, за каждую тень сомнения. Особенно много боли было вначале, пока он не приучился контролировать свои мысли. Он уже успел отвыкнуть от того, что можно думать все, что угодно.
На протяжении всей поездки Вермес нецензурно ругался в адрес Хозяев – так ребенок, которого пороли за надписи на стенах, с наслаждением портит стенку в чужом подъезде, благо родители никогда об этом не узнают. Он был по-настоящему счастлив, даже забыл на какое-то время и про утраченный кайф, и про вирус… Но потом вспомнил. Хорошего понемножку, надо решить возникшую проблему и вернуться к выполнению задания.
Нербил жил в старом доме с громадными застекленными эркерами вразброс – те вздувались прозрачными пузырями на недавно покрашенном темно-желтом фасаде. Благодаря эркеру в его квартире было очень много солнца. Выслушав уклончивые и драматические объяснения Вермеса насчет друга, у которого из-за вируса гибнет исключительно ценная информация, он пригласил его в гости к хакеру, который обитал здесь же, тремя этажами выше. Да, Нербил неплохой парень, и поболтать с ним приятно, и в помощи не откажет… Наверное, девушкам нравится. Хорошо, что он не положил глаз на Тамьен, а то пришлось бы его убить.
Хакер оказался шестнадцатилетним мальчишкой. Вермес пересказал ему свою легенду, вынул дискету.
– Ага, вот он, вирусяга! – после десяти минут возни радостно объявил хакер. – Я его знаю, он понемногу ко всему прицепится… Вам надо пятнадцатый файл-доктор поставить, он его точно сделает.
– А что произойдет с информацией, которая находится на диске?
– Пятнадцатый вылечит, что сможет, а что не сможет – грохнет, поэтому вы перед тем, как его пускать, скопируйте все в новые файлы и запишите в формате «примитив», к ним эта зараза не цепляется.
– У моего друга не все можно переписать в «примитив».
– Ну, тогда нет гарантий…
– Тогда пусть твой друг сходит в астранийскую контору, – вмешался Нербил, – там тебе вытащат файлы, даже если ты свой жесткий диск искупаешь в кислоте и потом испечешь в духовке. По договору они оказывают поддержку в тех случаях, которые для нас безнадежны, а наши вирусы для них не проблема. Я сам как-то раз таскал к ним свою машину – ничего, спасли информацию… Еще и ботинками разжился! – он довольно глянул на свою стильную обувь.
При других обстоятельствах Вермес спросил бы, как это он разжился у астранийцев ботинками, но сейчас было не до того. Значит, антивирусником воспользоваться нельзя… Он ведь не может переписать содержимое своей черепной коробки в формат «примитив»!
Возвращаться в «Россыпи» не хотелось, не то настроение, и он отправился домой. Прав был Инструктор, когда говорил, что помимо тех опасностей, которые можно предвидеть, агента подстерегает множество стихийно формирующихся ловушек. «Случайность – это один из наших злейших врагов. Когда Хозяева забрали меня к себе, я был калекой, прикованным к инвалидному креслу. Здесь меня подлечили… Кто-нибудь из вас знает, при каких обстоятельствах я получил травмы?» – он с ехидно-желчным прищуром оглядел аудиторию. «Господин Инструктор, вас избили северяне на церемонии бракосочетания лорда Министерства Внешних Сношений Южной Меводы», – отрапортовал какой-то сообразительный курсант. «Не совсем так, – вздохнул Ситавис. – Меня избила одна северянка, леди Айвален Тирной Вентардел Кейнор, матушка леди Эрвет Вентардел Кейнор Сентил. Тьфу, какие длинные у них имена… Хороши у короля Нарегоя приближенные – эта остервеневшая ведьма избивала меня ногами на глазах у толпы других, таких же аристократов, да еще и ругалась! Но самое грустное то, что она не знала, кого бьет, я же был в женском платье. Когда ей сказали, кто я такой, она, слава богам, перестала меня пинать… Меня избили по ошибке, запомните это! Роковая случайность – и вы калека или труп!» Ситавис рассказывал эту историю несколько раз, с преувеличенной патетикой, с горечью – видимо, несмотря на прошедшие годы, никак не мог смириться с этим фактом. Вермес подумал, что его тоже погубила случайность. Дался ему этот файл Рибнена… Что теперь делать? Прежде всего – ни в коем случае нельзя засыпать, а то произойдет очередная перезагрузка!
Пересаживаясь с одной ветки монорельса на другую – для этого надо было миновать пару кварталов, застроенных сдвинутыми вплотную невысокими кирпичными домами с деревьями на плоских крышах, – Вермес наткнулся на астранийцев. Несколько парней и девушек (хотя возраст астранийца на глазок не определишь – даже участники межзвездной экспедиции, которым давно перевалило за сотню, выглядят тридцатилетними) как раз выходили из двух Машин, опустившихся на площадку для парковки.
Ситуация: опасность.
Режим: свертывание.
Программа «Свертывание» доступна только для просмотра.
Шаркая по вымощенному красноватым кирпичом тротуару, Вермес прошел мимо. Штучки вируса так его измучили, что он даже врагов не испугался.
Дома он внезапно ощутил голод и съел остававшийся в холодильнике кусок ветчины. Не спать! Все, что угодно, только не спать. Наверху суркот опять грыз мебель, но, несмотря на шум, с наступлением темноты Вермеса начало клонить в сон. Он надрезал кожу на пальце, посыпал ранку солью. Если он хоть на минуту уснет, вирус еще к чему-нибудь прицепится… Его учили подолгу обходиться без сна, но этому уделялось не очень много внимания – считалось, что он при необходимости воспользуется режимом «Бессонница». Не слишком на что-то надеясь, Вермес попытался вызвать «Бессонницу». Ну да, «только для просмотра»… Похоже, что биокомпьютер готов и теперь вирус примется за его сознание и подсознание. Тем более нельзя спать!
После полуночи суркот затих, дом окутала ватная тишина. Вермес включил свет, включил музыку и уселся за стол, стиснув голову руками. Сколько он продержится без сна? Двое-трое суток, а потом сломается.
Уже на рассвете он то ли задремал, то ли потерял сознание от нервного перенапряжения, в результате свалился со стула и очнулся на полу. В первые секунды ничего не мог сообразить, потом вспомнил. Произошла перезагрузка или нет? Надо найти резидента Хозяев… Но ему не найти резидента – тот доступен только для просмотра. Черные боги, он уже сам начинает мыслить, как вирус! Что еще надо сделать? Да, сходить к адвокату проконсультироваться, а то есть у него одна юридическая проблема.
Откинувшись на спинку жесткого пластикового сиденья в вагоне монорельса, он смотрел в окно на проплывающие мимо покатые крыши – синеватая черепица похожа на рыбью чешую, кое-где в щели набилась земля, оттуда торчат травинки, – когда у него начало сводить живот. Не стоило есть тот кусок ветчины, целый день пролежавший в открытом холодильнике.
Вермесу пришлось выйти на площади Прогресса, где находился самый древний в Эсоде общественный туалет – настолько знаменитый исторический памятник, что его даже туристам показывали. Вот и сейчас перед серым приземистым зданием с лепными гирляндами вдоль карниза стояла группа экскурсантов, и гид что-то им рассказывал. Вермес проскочил мимо. Никогда нельзя есть продукты, предназначенные только для просмотра… Избавившись от злополучного ужина, он сполоснул руки под краном, мельком глянул в зеркало, на свое измученное бледное лицо с отросшей щетиной, и тут его окликнули:
– Молодой человек!
Он оглянулся: пожилой мужчина в старомодной шляпе с цепочкой.
– Разве можно быть таким рассеянным? Смыть-то забыли…
– Я сделал это для просмотра, – устало отмахнулся Вермес и направился к выходу.
Вроде понятно объяснил, но тот почему-то рассердился и закричал:
– Вернитесь и смойте за собой! Безобразие какое!
Вермес ускорил шаг, выскочил из туалета, пробился через толпу сгрудившихся перед старинным крыльцом туристов и побежал к станции монорельса. Уже на бегу он понял, что, по общепринятым меркам, сделал не то и его могут оштрафовать за нарушение общественного порядка. Все-таки бывают у него моменты прояснения… Сейчас он контролирует свое сознание параллельно с вирусом, но еще две-три перезагрузки – и вирус возьмет верх.
Ближайшая юридическая контора находилась в двух остановках от площади Прогресса, на Осеннем проспекте. Адвокат, мужчина средних лет с крупным широкоскулым лицом и вздернутым носом, предложил Вермесу сесть в кресло и уставился на него выжидающе, вертя в пальцах дорогой карандаш с золотым тиснением.
– У меня сложный вопрос, – собравшись с мыслями, заговорил Вермес. – Я должен жениться на девушке, но жена мне не нужна. Меня устроит, если она будет в режиме только для просмотра. Ну, это разрешимая проблема… Надо найти закон, по которому я смог бы жениться на мертвой девушке.
Адвокат перестал вертеть карандаш. Его лицевые мускулы напряглись – словно он вдруг ощутил у себя под ягодицей острие иголки, однако решил вопреки всему сохранять невозмутимый вид.
– В Меводе много всяких древних законов, – добавил Вермес. – Например, насчет парковки машин, у которых скорость больше двухсот в час, – до сих пор штрафуют. Наверное, и такой найдется.
– Конечно, найдется, – почему-то запнувшись, подтвердил адвокат. – Сейчас поищем и найдем. Только мне придется на минутку отлучиться – видите, у меня тут небольшой кабинет, и все тома Свода Законов в шкафах не поместились, остальные хранятся в соседней комнате. Не хотите пока выпить чашку кеваты? У меня есть растворимая.
– Не откажусь.
Он ушел, вскоре вернулся с двумя книгами и чашкой.
– Вот, пожалуйста. А я поищу нужный вам закон, это где-то здесь… – усевшись на свое место, он начал листать один из томов.
Вермес взял чашку, плюнул туда и поставил на стол.
– Смотрите, красиво, правда? Пусть это будет кевата для просмотра.
– Конечно, конечно, – мягко согласился адвокат. – Кевата для просмотра – замечательная идея! Пусть так и стоит.
Вермес расслабленно улыбнулся. Хорошо, что хоть кто-то его понял.
– Так, в этом разделе ничего нет, сейчас следующий поглядим… – бормотал адвокат. – Древних законов много, обязательно найдем подходящий…
Шаги в коридоре. Дверь распахнулась, в кабинет вошли трое рослых мужчин в светло-бирюзовых медицинских халатах.
– Это он, – сказал адвокат.
Вермес вскочил, оттолкнув кресло, но ему тут же завернули руки за спину. Нападение! Он ударил того, кто оказался напротив, носком ботинка в пах, а потом, когда тот согнулся, в грудь, и параллельно с этим мысленно произнес код, дал команду переход в режим «Бой», повторил код.
Программа «Бой» доступна только для просмотра.
Ничего, он и так умеет драться… Рухнув на колени, Вермес швырнул через себя санитара, навалившегося сзади, опрокинулся на бок и сделал подсечку третьему. Вскочил и прыгнул на стол. До окна – полтора метра. Адвокат вжался в угол, заслонившись, как щитом, толстым томом Свода Законов. Первый санитар корчился от боли, двое других уже опомнились, и один из них что-то вытаскивал из кармана… Вермес в прыжке сбил этого парня с ног, но тут его охватила внезапная слабость, и он понял, что того и гляди уснет. Он еще успел повернуть голову: третий санитар держал астранийский парализатор. Ему же нельзя терять сознание…