Аномандер Рейк созерцал полководца. — Я вижу, что линии прочерчены, — сказал он спокойно. — Корлат?
— Я на стороне Каладана Бруда, повелитель.
Рейк посмотрел на Каллора: — Кажется, ты в одиночестве.
— Всегда было так.
Ох, какой жесткий ответ.
Лицо Аномандера Рейка окаменело: — Я не незнаком с таким положением, Верховный Король.
Каллор просто кивнул.
Тут застучали конские копыта, и круг Тисте Анди разомкнулся. Вискиджек въехал на середину, замедлил, а потом и остановил мерина в безупречной кавалерийской стойке. Было неясно, что командор услышал, но тем не менее он начал действовать. Спешившись, он подошел к Лисе и встал, заслонив ее. Меч тихо скользнул из ножен. Вискиждек взглянул на Рейка, Калора и остальных в центре круга, воткнул меч в землю перед собой.
Каладан Бруд подошел и стал рядом с ним. — Учитывая, с чем ты можешь столкнуться, Вискиджек, было бы лучше…
— Я здесь стою, — прорычал командор.
Магия зернисто — серым потоком устремилась от Аномандера Рейка, медленной волной пересекая круг, без усилий проходя сквозь Вискиджека и окутывая Серебряную Лису опаловой, клубящейся пеленой.
Майб закричала, кинулась вперед, но рука Корлат удержала ее. — Не бойся, — сказало та, — он только хочет понять ее — понять, что она такое…
Поток чар вдруг разорвался, разлетелся кусками во все стороны. Майб захрипела. Она достаточно знала дочь, чтобы заметить следы ярости на ее лице. Вокруг нее клубилась и бушевала сила, словно тугие канаты.
О, духи родные, я вижу Порван-Парус и Ночную Стужу, обеих… делящих ярость. И, о Безда, еще один! Могучая воля, медленно нарастающий гнев… как похоже на Бруда. Кто? Это же… ох! Это Беллурдан? Боги! Нас сейчас разорвут на кусочки. Молю…
— Прекрасно, — протянул Рейк — никогда еще мою руку не отталкивали подобным образом. Впечатляюще, хотя опасно и грубо. Так что такое дитя старается скрыть от меня? — Он нащупал над плечом обтянутую кожей рукоять Драгнипура.
Бруд с грубой бранью ухватился за молот.
Вискиджек переменил позицию, вытащив меч из земли.
Боги, нет, все неправильно…
— Рейк, — проскрежетал Каллор, — ты хочешь, чтобы я был с тобой или против тебя?
Все вздрогнули, когда затрещали опоры шатра. Дикий крик из его недр сопровождался появлением из входа чего-то огромного, массивного, громоздкого. Бешено перекатываясь и прыгая, огромный деревянный стол, который Майб недавно видела выносимым из 'палатки саванов', выкатился и поднялся над кругом. За одну из ножек держался Крюпп. Из его рта сыпались крошки печенья. Он снова завопил, пиная воздух обутыми в туфли ножками. — Ай-яй! Помогите! Крюпп ненавидит полеты!
* * *Едва Сжигатели мостов закончили собирать снаряжение, часовой с востока закричал, что видит приближение Черных Морантов на крылатых кворлах. Капитан Паран, терзаемым растущим беспокойством, зашагал им навстречу.
Сбоку за ним, со смешанным выражением отвращения и восторга, наблюдала сидевшая на тюках капрал Хватка. Таким образом, она одна видела, как он сделал еще один шаг и затем просто исчез.
Капрал вскочила на ноги. — О, Худовы яйца! Штырь! Зови Быстрого Бена!
Стоявший в нескольких шагах человек во власянице уставился на нее. — Зачем?
— Что-то схватило Парана! Ищи Быстрого Бена, живо!
Картина озабоченно снующих солдат померкла перед взором Парана, раздвинулся какой-то пятнистый занавес, и он обнаружил себя стоящим перед Аномандером Рейком и Каллором — оба с оружием — а за собой увидел Майб и Корлат. Вокруг толпились озабоченные Тисте Анди.
Бесчисленные глаза уставились на него, потом куда-то вверх, за его правое плечо, потом снова на него. Никто не шевелился. Паран сообразил, что не только он потрясен.
— Помогите!
Капитан обернулся на этот плаксивый крик, поглядел вверх. Огромный стол тихо вращался в воздухе, из-под него свешивались толстые, затянутые в шелка конечности Крюппа. На нижней стороне столешницы было изображение человека, сделанное яркими, сейчас мерцавшими красками. Оно мелькало перед глазами Парана, так что прошло несколько мгновений, прежде чем он узнал черты лица. Это же я…
Боль разорвала его — черный прилив, поглотивший его с головой.
Майб увидела, как молодой капитан согнулся, упал на колени, словно пораженный агонией.
Она переключила внимание на дочь, как раз чтобы увидеть, как змееподобные витки силы оторвались от Серебряной Лисы, проскочили мимо неподвижных Бруда и Вискиджека и устремились вверх, к столу.
Ножки затрещали. Крюпп с криком полетел вниз и упал на землю, посреди толпы Тисте Анди, суча шелковыми конечностями. Последовали вопли боли и удивления. Стол выровнялся, обратив картину к Рейку и Каллору. Изображение Парана засветилось магическим сиянием. Жгуты силы достигли скрюченной фигуры капитана, словно сияющие серебром цепи.
— Ну, — сказал сорванный голос позади нее, — это самая большая карта Драконов из всех мною виденных.
Она оторвала взгляд, уставившись на тощего темнокожего человека сзади. — Быстрый Бен…
Сжигатель мостов ступил вперед, поднимая руки. — Простите мое вмешательство, все вы! Хотя кажется, что столкновение 'желанно' многим из вас, могу предположить, что отсутствие… гм, мудрости… призывает здесь и сейчас насилие, тогда как ясно, что значение всего произошедшего еще не определено. Риск поспешных действий сейчас… Ну, надеюсь, вы поняли, что я имею в виду.
Аномандер Рейк еще мгновение смотрел на мага, потом с легкой улыбкой задвинул меч в ножны. — Осторожные, но мудрые слова. Кто же вы, сир?
— Просто солдат, о Сын Тьмы, пришедший вернуть своего капитана.
В этот момент Крюпп выбрался из бормочущей, смягчившей его падение и, без сомнений, получившей ушибы толпы. Сбивая пыль с одежды, он — видимо, неумышленно — вышел как раз посередине между Рейком и коленопреклоненным Параном. Тут он осмотрелся, моргая как сова.
— Какое непредвиденное заключение послеобеденного перекуса Крюппа!
* * *Капитан Паран был нечувствителен к силе, текущей через него. В его уме было падение, падение… Потом он тяжело ударился о грубые булыжники. Послышался лязг доспехов. Боль ушла. Задыхаясь и непроизвольно дрожа, он поднял голову.
В рассеянном свете фонарей он увидел, что находится в длинном, низком коридоре. Справа от него странно неровную стену прорезала двойная дверь; слева, напротив двери, был широкий проход. В его стенах располагались ниши. Камни казались грубыми, необработанными, похожими на древесную кору. Более тяжелая дверь, покрытая листами бронзы, черными и изрытыми, виднелась в дальнем конце коридора, шагах в восьми. На пороге лежали две бесформенные фигуры.
Где? Как?
Паран заставил себя подняться, опираясь на стену. Взор снова притянули лежащие у бронзовой двери. Он поковылял к ним.
Мужчина в обтягивающих одеждах ассасина, длинное гладко выбритое лицо безмятежно, длинные темные пряди волос все еще блестят от масла. Рядом валяется старомодный арбалет.
Около него женщина. Ее одежда порвана и растрепана, словно мужчина тащил ее через порог. Жуткая рана влажно блестит на лбу и, судя по полосам крови на камнях, эта рана не единственная.
Оба чертов… подожди-ка, я видел этого типа раньше. На Празднике у Симталь… и женщину! Она глава Гильдии…
Раллик Ном и Воркана, оба пропали в тот злосчастный праздник. Так я в Даруджистане. Должно быть.
Он припомнил слова Серебряной Лисы, осознал из истинность. И скривился. Стол — карта, и мое лицо на ней. Джен'исанд Рул, Свободный, новичок в Колоде Драконов… Я странствовал в мече. Теперь кажется, что я могу странствовать… везде.
И это место, это место… Я в Доме Финнеста. Боги, я в Доме Азата!
Он услышал звук, словно кто-то приближался с другой стороны двойной двери. Медленно обернулся, хватаясь за рукоять меча.
Двери широко распахнулись.
Паран втянул воздух сквозь зубы, отступил, выхватывая оружие.
Представший перед ним Джагут был почти лишен плоти. Ребра торчали наружу, полоски содранной кожи и мышц свисали с них жуткой гирляндой. Костлявое, изуродованное лицо искривилось, когда он обнажил клыки. — Привет, — прорычал он. — Я Раэст. Страж, пленник, проклятый. Азат приветствует тебя, насколько это умеет потеющий камень. Я вижу, в отличие от двух лежащих у входа, тебе двери не нужны. Да будет так. — Он скользнул на шаг ближе, склонил голову. — А, ты здесь не взаправду. Только твой дух.
— Как скажешь. — Его мысли вернулись в ту ночь Фестиваля. Неудача в саду при поместье. Воспоминания о магии, взрывах, его собственном неожиданном путешествии в царство Тени, Гончие и Котиллион. Такое же путешествие… Он изучал стоявшего перед ним Джагута. Возьми меня Худ, эта тварь — Джагутский Тиран, тот, которого освободили Лорн и Т'лан Имасс. Или, скорее, его остатки. — Почему я здесь?
— Как скажешь. — Его мысли вернулись в ту ночь Фестиваля. Неудача в саду при поместье. Воспоминания о магии, взрывах, его собственном неожиданном путешествии в царство Тени, Гончие и Котиллион. Такое же путешествие… Он изучал стоявшего перед ним Джагута. Возьми меня Худ, эта тварь — Джагутский Тиран, тот, которого освободили Лорн и Т'лан Имасс. Или, скорее, его остатки. — Почему я здесь?
Ухмылка стала шире. — Следуй за мной.
Раэст вышел в коридор, свернул направо. Каждая из освежеванных ног двигалась со скрипом, словно все кости в них сломаны. Через семь шагов коридор окончился двумя дверями — одна посередине, другая слева. Джагут открыл левую дверь, показав круглую комнату. По ее стенам шла винтовая лестница, ступени вросли корнями в камень. Света не было, но Паран обнаружил, что все видит.
Они стали спускаться. Ступени казались плоскими сучьями, отходящими от могучего древесного ствола. Воздух потеплел, наполнился влагой и запахом почвы.
— Раэст, — сказал Паран, продолжая спуск, — ассасин и глава Гильдии… ты говорил, что они спят — как давно они лежат здесь?
— Я не меряю время днями здесь, в Доме. Азат взял меня. С этого момента немногие пытались войти, пробовали свои чары, даже продвигались на ярд — но Дом отверг их всех. Эти двое у порога были здесь в момент моего пробуждения и с тех пор не двигались. Следовательно, Дом уже выбрал.
Как выбрал Мертвый Дом Келланведа и Танцора. — Все это хорошо, но не мог бы ты их разбудить?
— Я не пытался.
— Почему?
Джагут поколебался, оглянулся на капитана. — Не было нужды.
— Они тоже стражи? — спросил Паран, когда они продолжили спускаться.
— Не так. Меня достаточно, смертный. Незваные слуги, быть может. Твои слуги.
— Мои? Мне не нужно слуг — я не хочу слуг. Более того, мне все равно, чего Азат ждет от меня. Дом обманулся в своих расчетах, Раэст, и ты можешь сказать ему это. Скажи ему, пусть ищет другого… совсем не такого, как я.
— Ты Владыка Фатида. Этого не отменить.
— Что? Дыханье Худа, лучше Азату придумать способ отменить свой выбор, Джагут! — пробурчал Паран.
— Его не изменишь, я уже сказал тебе. Нужен Владыка, и это ты.
— Не хочу!
— Я проливаю реки слез над твоим положением, смертный. Мы пришли.
Они стояли на твердой почве. Паран считал, что они углубились в кишки земли на шесть, может быть семь уровней. Стены исчезли, вокруг только тьма; почва под ногами — сплетение извитых корней.
— Я не могу идти дальше, Владыка Фатида, — сказал Раэст. — Иди во тьму.
— А если откажусь?
— Тогда я убью тебя.
— Не прощу этого ублюдку Азату, — буркнул Паран.
— Я убью тебя не ради Азата, но из-за напрасного спуска. Смертный, ты лишен чувства юмора.
— Думаешь, у тебя оно есть? — резко ответил капитан.
— Если ты не решишься идти дальше… ничего. Только рассердишь меня. Азат терпелив. В конечном счете ты совершишь это путешествие, хотя привилегия моего сопровождения дается только раз. И вот он, этот раз.
— То есть в следующий раз я буду лишен твоей приятной компании? И как только я справлюсь!
— Плохо, если есть справедливость в этом мире.
Паран смотрел во тьму. — А она есть?
— Ты спрашиваешь у Джагута? Ну, мы вечно здесь стоять будем?
— Хорошо, хорошо, — вздохнул капитан. — Укажешь направление?
Раэст пожал плечами. — Они все для меня едины.
Невольно улыбаясь, Паран тронулся в путь. Затем заколебался, почти повернул назад. — Раэст, ты сказал, что Азату нужен Владыка Фатида. Почему? Что случилось?
Джагут оскалился: — Началась война.
По спине Парана пробежал холодок. — Война? Вовлекшая Дома Азата?
— Никто не будет в стороне, смертный. Ни дома, ни боги. Ни ты, смертный, ни один из твоих недолговечных, малозначительных товарищей.
Паран скривился. — Мне хватило войн, Раэст.
— Все они — одна.
— Я не хочу думать об этом.
— Так не думай.
Паран наконец сообразил, что не стоит растрачивать на Джагута обаяние. Он отвернулся и продолжил свой путь. На третьем шаге он ощутил под ногами не корни, а известняк, тьма вокруг стала озаряться мутным желтоватым светом, являя взору обширное помещение. Его пределы, видимые с каждой стороны на расстоянии более сотни шагов, казалось, опять растворяются в темноте. Ни Раэста, ни деревянных ступеней больше не было. Внимание Парана привлекли камни под ногами.
На их белесой поверхности были вырезаны карты Колоды Фатид. Нет, больше чем колода — там были карты, которых он не узнавал. Потерянные Дома и бесчисленное множество забытых Свободных. Дома и… Капитан ступил вперед, склоняясь, чтобы рассмотреть одно изображение. Как только он сосредоточился на нем, окружающее поблекло, и он почувствовал, что летит в резную сцену.
По лицу ударил холодный ветер, воздух стал промозглым, запах мокрым мехом. Он ощущал под сапогами землю, холодную и податливую. Где-то вдалеке каркали вороны. Увиденная на карте странная хижина теперь была прямо перед ним. Длинная и горбатая, стены сложены из громадных костей и бивней, там и тут торчащих из-под бурых шкур обшивки. Дома… И Оплоты, первые попытки строительства. Некогда люди обитали в таких вот сооружениях, словно в костяке дракона. Боги, какие огромные бивни — кто бы не оставил эти кости, эта тварь была великаном…
Кажется, я могу странствовать по своей воле. В каждую, любую карту, в любую когда-либо существовавшую Колоду. Под приливом восторга и возбуждения он ощутил подспудное течение страха. Колода включала в себя массу неприятных мест.
А как насчет этого?
Перед входом в хижину курился в каменном круге маленький очаг. Дым проходил сквозь решетку из сучьев, на которой коптились куски мяса. Окрестность хижины, заметил Паран, была окружена отбеленными черепами — без сомнения, тех же зверей, что дали кости для постройки. Он видел в челюстях повернутых мордами внутрь черепов желтые плоские зубы, понимая, что твари питались не мясом, а растительной пищей.
Паран подошел ко входу. С притолоки свисали шкуры каких-то хищников, заставившие его присесть, пролезая внутрь.
Поспешно покинутая, насколько можно судить. Словно обитатели выбежали миг назад… В дальнем конце хижины стояли два трона, квадратные и массивные, сделанные целиком из костей; помост был сложен из крашеных охрой человеческих черепов. Ну, скорее почти человеческих. Больше похожи на Т'лан Имассов…
Понимание расцвело в его разуме. Он знал имя этого места, знал где-то в глубине души. Оплот Зверей… задолго до Первого Трона… Сердце силы Т'лан Имассов — их духовный мир, в котором они пребывали во плоти и крови, где они подчинялись духам, достойным почитания и поклонения… Задолго до совершения ритуала Телланна… в результате которого они пережили собственный пантеон…
Теперь это царство покинуто. Оставлено своим творцам. Что же, теперь Т'лан Имассы используют садок Телланн? А, этот садок должен был возникнуть из самого Ритуала — может быть, как физическое проявление их Призыва Бессмертия. Садок, сущность которого — не жизнь, ни даже смерть… Сущность которого — прах.
Он стоял неподвижно, силясь осознать все казавшиеся нескончаемыми слои трагедии, отяготившей расу Т'лан Имассов.
Ох, они пережили своих богов. Они поистине живут в мире праха — непривязанная память, вечное бытие… никакого конца впереди. Глубокой, разрывающей сердце волной его затопила жалость. Сбереги нас Беру… как им одиноко. Как давно они одиноки…но теперь они собираются, спеша к ребенку в поисках благословения… и чего-то еще.
Паран сделал шаг назад — и снова очутился на каменных плитах. С усилием оторвал глаза от карты Оплота Зверей — но почему там было два трона, а не один? — и теперь он знал, как зовет карта. Еще один обработанный камень привлек его внимание — в дюжине шагов слева. Над ним виднелась пульсирующее багряное зарево.
Он подошел и посмотрел вниз.
Изображение спящей женщины занимало центр картины. Казалось, плоть ее кружится и вращается. Паран присел на корточки, присмотрелся. Ее кожа была бездонно глубокой, открывая все больше деталей внимательному взору капитана.
Кожа. Не кожа. Леса, выступы скальных пород, кипящее дно океанов, расселины в земной плоти — это же Бёрн! Это Спящая Богиня.
Потом он заметил порчу, пятно, черный, гнойный синяк. Паран испытал приступ тошноты, но не отвел взгляда. Там, в сердце раны — скорченная, коленопреклоненная, изломанная фигура. В цепях. Прикованная к самой плоти Бёрн. От этой фигуры по цепям в тело Богини струился яд.
Она чувствовала, как крадется болезнь, вонзает когти в тело. Чувствовала… и выбрала сон. Более тысячи лет назад она погрузилась в сон. Она стремилась убежать из тюрьмы собственной плоти, чтобы сразиться с убивающим эту плоть. Она — о, боги высот и низов! Она сделала оружием саму себя! Весь ее дух, все силы — в усилие, в отливку… молота, молота, способного разбить… разбить все. А потом Бёрн нашла человека, способного его принять…