Иван Витальевич Безродный …И хрюкотали зелюки, как мумзики в мове…
Арчи Престон проснулся в прекрасном расположении духа. С минуту он нежился в кровати, не открывая глаз, потом соскочил на пол и, желая пройти в ванну, со всего размаха наткнулся на трельяж, заставленный всякими банками-склянками Розалии. Потирая ушибленный лоб, он развернулся, моргая, и уставился на комнату, более не решаясь сделать ни шагу. Кажется, я еще сплю, решил он и усмехнулся. Забавно, однако. Только бы вот с такими снами не проспать на работу, шеф с него три шкуры сдерет — сегодня надо сделать месячный отчет.
С одной стороны все было как обычно, а с другой… Арчи потер глаза и сильно ущипнул себя за ухо. Все оставалось на своих местах. Точнее, наоборот — все находилось НЕ на своем месте. Дверь из спальной оказалась на месте трельяжа — справа от окна, а не слева; кровать также была не на месте. Цветы в горшках, так любимые его женой, висели где угодно, но только не там, где благоухали еще вчера вечером. А на красочном рекламном плакате обнимающийся парень с девушкой незаметно поменялись местами. Надпись под ними, раньше гласившая: «Счастье — в полетах на Боинге!», теперь невозможно было прочесть. И именно она навела Престона на решение отгадки.
— Эврика! — подобно древнему Архимеду вскричал он, довольно разглядывая комнату, но уже в отражении зеркала трельяжа.
Вот ТАМ все встало на свои места. И кровать там, где надо, и телефон с кнопками в обычном порядке, и пижама застегивалась слева направо, и снова «счастье было в полетах на Боинге».
Но… это было так ТАМ… Арчи провел рукой по стеклу. Оно было холодное, гладкое и твердое. Чушь какая-то, подумал он. Может, на ночь съел чего несвежее? Кажется были всего-навсего блинчики…
Впрочем, это же сон, и бестолковому ежу понятно! Расскажу потом Розалии, вот смеху-то будет!
Ясно, что он, как Алиса, попал в Зазеркалье. Здесь все наоборот. Ага! Престон изогнул шею, пытаясь разглядеть родинку, которая у него находилась чуть ниже левого уха. Она была на месте. На своем обычном месте. Я-то нормальный, удовлетворенно подумал он и, насвистывая, отправился в ванну. Пусть будет, что будет. Может, и кэрроловский Кролик его уже поджидает?
— Эге-гей, Кролик, я тут! — весело крикнул он, распахивая дверь.
Снизу, из кухни, раздалось недовольное ворчание жены.
— Ты, кажется, забыл, что тебе сегодня нельзя опаздывать на работу, — сказала она, выходя в холл. — Я уж хотела идти будить тебя.
— Ничего, мой зайчик, — хихикнул Престон, — всегда успеется. Я ведь сплю.
— Ну-ну! Мистер Бигз живо приведет тебя в чувство, — неодобрительно произнесла Розалия и вернулась на свой боевой пост, где на сковородке вовсю уже скворчала яичница с беконом.
Призывно пахло черным кофе.
— А! Что мне этот мистер Бигз! — беззаботно махнул рукой Престон и вошел в туалет.
Вот поедет сейчас на работу и выскажет все этому наглому, жирному, самодовольному борову, все, о чем не поворачивается сказать язык в жизни! И пусть он не махает перед ним своим протезом левой руки, на конце которого красуется здоровенный хромированный крюк. Не страшно!
По началу все было очень непривычно. Арчи постоянно терял ориентацию, вертелся на месте, словно волчок, натыкаясь на углы и путаясь в доме, где прожил почти пятнадцать лет. Он долго не мог сообразить, что водопроводный кран, также как и колпачок тюбика зубной пасты, надо закрывать, чтобы открыть и наоборот. Он безуспешно толкался в двери, шаря рукой у петель в поисках ручки и злился, когда не находил пуговицы на одежде с привычной стороны. Провозившись дольше обычного, он, наконец, сияющий, свежий и гладко выбритый, появился в столовой.
— Не прошло и года, — съязвила Розалия. Она явно была не в духе. — Садись, остыло уже все. И почаще посматривай на часы.
Престон завертел головой, отыскал настенные часы в виде двух сдвоенных сердец, подаренные им на десятилетний юбилей свадьбы и мысленно отобразил стрелки в зеркальную плоскость, переведя их показания в свое «исчисление». Оставалось всего ничего.
— У меня впереди вся жизнь, — браво заявил он, усаживаясь за стол и жадно втягивая носом аромат поставленного перед ним блюда. — Война войной, а обед — по расписанию.
Изловчившись, он игриво ущипнул миссис Престон за тощую ягодицу, чего не делал уже лет семь-восемь. Роза подскочила как ошпаренная.
— Ты чего это себе позволяешь? — взвизгнула она и огрела его по руке деревянной лопаткой, которой перемешивала тушащиеся овощи.
— Ай, не испачкай мне рубашку! — возмущенно сказал Арчи и вытер стекавшую с кисти жирную каплю.
Подумать только, до чего же все реально! Интересно, а как обстоят дела со вкусовыми качествами приснившегося завтрака? Он со смаком отрезал ломоть ветчины и отправил его в рот. Великолепно, просто великолепно, отметил он.
— С каких это пор ты держишь нож левой рукой? — вдруг заявила супруга, пристально разглядывая Арчи. — Я думала, детство у тебя уже прошло! Не вздумай опозорить меня на субботнем приеме у мадам де Финес!
Ох уж, эта старая грымза мадам де Финес! Богатая дальняя родственница, у которой зимой снега не допросишься… Престон скосил глаза на свои руки. Нож он держал правой рукой, как и положено. Странно. Тут до него дошло. Роза-то зеркальная! И все вокруг зеркальное! А он нормальный. Конечно, он нормальный, а как же иначе? Вот и происходит путаница!
— Видишь ли, дорогая, — невозмутимо произнес он, — недавно я прочитал в каком-то медицинском журнале, что вот такая временная смена привычек здорово снимает стресс…
— А панталоны ты не догадался на голову напялить? — Роза остервенело принялась тереть в мойке сковородку с антипригарным покрытием. Женщина есть женщина, особенно миссис Престон.
— Что-то ты не в духе, милая, — елейно пропел Арчи. — Наверно, петунии снова завяли?
— С тобой тут сама скоро завянешь!
— Да что такое творится в моем доме?! — взорвался Престон, выйдя из себя и со звоном отбросив вилку. — Не сон, а черт знает, что! Нет, чтобы Багамы приснились или конкурс красоты какой…
«…а не ты, зеркально-симметричная зануда-каракатица, с вечным своим недовольством», — добавил он про себя, но высказать вслух все-таки не решился.
— Хотела бы я, чтоб это стало сном! — супруга резко обернулась и снова пристально посмотрела на мужа.
— Что творилось с тобой этой ночью? — задала она вопрос в лоб.
— Со мной?.. — растерялся Престон, подбирая вилку. — Ничего… Я спал… Ну… после того, как мы с тобой… того… этого…
— Не корчи из себя идиота!
Миссис Престон уперла руки в бока. Плохой признак, с тоской подумал Арчи, исходя из многолетнего опыта общения с супругой.
— Куда ты исчезал в два часа ночи на целых двадцать минут? Признавайся.
— Я?.. Гм… Может, курить выходил?
Арчи решил не спорить с заведенной Розой и принялся уплетать за обе щеки завтрак. Чего попусту тратить нервы на приснившуюся жену? Нервные клетки, говорят, не восстанавливаются… Даже во сне.
— Я чуть с ума не сошла! — продолжала тем временем миссис Престон. — Заснула. Сплю. Вдруг просыпаюсь от какого-то дрожанья-дребезжанья. Кровать ходуном ходила! Думала, ты во сне трясешься — приснилось чего страшное или замерз. Трясу тебя за плечо, а ты, нахал, током бьешься, да еще и светишься! Таким слабым, неярким голубым светом, словно ночничок, что я в прошлом году хотела купить… Гм, да, о чем это я… А! Но ведь нормальные мужья не бьются электричеством и не светятся по ночам!
— Угу, — подтвердил Арчи с набитым ртом.
— Трясу я тебя, значит, трясу, а у самой волосы дыбом стоят!
— Наэлектролизовались, — важно пояснил Престон.
— Тебе бы только смеяться! А потом что-то хлопнуло, треснуло, и ты… ты исчез! Одна пижама осталась! Признавайся, что это было?! Куда ты ходил ночью голым?!
— Без малейшего понятия, кисочка! Однако, славная у тебя сегодня яичница…
— А ты, скажешь, не помнишь, да?!
Арчи невинно развел руками. С вилки оторвался маленький кусочек белка и упал на пол.
— Ну что ты все соришь?! Ешь ну прям как поросенок. Убирай тут постоянно за вами!..
Детей у них не было, и Престон насторожился:
— А за кем еще убираешь?!
Супруга мудро игнорировала вопрос.
— Я обыскала весь дом, на улицу сбегала… И в туалете была, — злорадно добавила она. — Голос чуть не сорвала, звала тебя, оболтуса. Хотела уж в полицию звонить или в Службу Спасения, но тут в доме опять все затряслось, сервант задребезжал, на улице даже молнии засверкали! Я что есть духу кинулась в спальню, чуть ноги себе не пообламывала — и нате! Лежит, родной! Голубок невинный! В ус не дует! Храпит словно стадо… м-м-м… бегемотов!.. Ну, что скажешь?!
— Бегемоты не храпят…
— Еще как храпят! Ты не перебивай! Говори по делу! Я трясу тебя, трясу, а ты бурчишь что-то там и не думаешь просыпаться! Просто безобразие какое-то! Нельзя же так поступать с бедной женщиной! Ходил налево — так и скажи. Я поверю.
— Да никуда я не ходил, — начал раздражаться Престон, отодвигая тарелку. — Приснилось тебе все это, понимаешь? Приснилось. И нечего брать в голову. Я, по крайней мере, ничего не помню.
Он поглядел на часы, тупо соображая, сколько же сейчас времени.
— Мне страшно, Арчи, — жалобно сказала Розалия. — Я знаю, что я не спала и… это все…
Престон смягчился.
— Ну… Всякое бывает… Я здесь точно не причем… Поверь, — он ласково погладил ее по руке, почувствовав к жене небывалый прилив любви и нежности.
— Наверно, ты переутомилась, — сказал он. — Точно, по гороскопу сегодня очень неудачный день. И полнолуние вроде… Может, ближе к обеду сходишь к доктору Шмидту?
— Да, наверно…
Миссис Престон совсем сникла. Не нравится мне что-то этот сон, с неудовольствием подумал Арчи, допил кофе, накинул пиджак и, поцеловав жену, вышел на улицу.
Июльское утро было пасмурным и душным. Ветер маленькими смерчами поднимал пыль и гнал ее куда-то по дороге, собирая попутно бумажки, травинки и сорванные им листья. Будет дождь, определил Престон, и тут же, как назло, начало накрапывать.
Снаружи оказалась та же зеркальная белиберда. Их домик стоял на довольно оживленной улочке и теперь… Теперь машины ездили как в Англии — по левой стороне дороги, и здания, на сколько хватал глаз, располагались шиворот-навыворот. Прохожие ходили по левой стороне тротуара, надписи на магазинах были зеркальные. Арчи попытался проснуться, но его ждало разочарование.
Он прошел в гараж и мрачно залез в машину — на то место, которое раньше было пассажирским. Вставил ключ в зажигание, включил радио. Дженис Джоплин проникновенно исполняла свою знаменитую композицию «Поверь мне». Поверить? Кому? Во что?
Холодная, словно только что из космоса, острая, как клинок, и страшная, как Сатана, мысль пронзила его мозг. А что, если это не сон?! Что, если все так и было, как рассказала ему Роза? Но ведь этого не может быть! Потому что этого не может быть никогда!
Невидящими глазами он тупо смотрел куда-то вперед. Задрожали колени. Ладони стали мокрыми, а лоб покрыла испарина. Закололо в боку. Он безвольно опустил руки, заглушил машину, вылез из нее и пошел на автобусную остановку. Пока доедет на этом «Рено», он сто раз нарушит их зеркальные правила дорожного движения, если вообще быстро сориентируется, куда ехать. Медленно соображающих водителей в Детройте не любили. А так безопаснее. И плевать на Бигза — зеркальный он или нет.
Автобус был битком набит, но Престону удалось сесть рядом с выходом. Разумеется, расположенного слева. Между его колен зажали какого-то тощего длинного очкарика в сером плаще, прижимавшего к груди затасканную, в пятнах и царапинах рыжую папку.
Но Арчи не замечал этого наглого вмешательства на свою неприкосновенную территорию. Мысли его путались, душа буквально сидела в пятках, а сердце билось сильно и неровно. Зазеркалье! Алиса в Зазеркалье! Кошмар!
В голове его билась окончание стихотворения, прочитанного героиней Кэррола в зазеркальной библиотеке.
Он хотел вспомнить его начало, но ничего не получалось. И это почему-то еще больше огорчило его.
— И хрюкатали зелюки, как мумзики в мове, — в задумчивости проговорил Престон.
Арчи била дрожь. Очкарик удивленно посмотрел на него, поправил очки и обречено дернулся, пытаясь отодвинуться от Престона.
— Как мумзики, — сказал Престон, — в мове. А вы, сэр, оттуда или отсюда?
Очкарик в панике забился, закрываясь папкой.
— Я… — пропищал он. — Я выхожу… Прямо сейчас… Туда…
— Ну-ну, — хмыкнул Престон и отвернулся к окну.
На работу он опоздал почти на сорок минут. Взбегая по широкой мраморной лестнице административного здания парфюмерной компании «Leyla Parfum Inc.», Арчи все более убеждался, что находится в самой что ни на есть реальности. Потому что сон не может длиться так долго, не может быть таким последовательным и точным. Все было как обычно, исключая непонятную зеркальность и странный рассказ Розы.
«Чем увлекаться псевдонаучными объяснениями произошедшей перемены с миром, может проще предположить, что я сошел с ума? — думал он. — Или какая-нибудь редкая глазная болезнь… Лучше пока об этом пока никому не говорить».
Престон хотел было незаметно проскользнуть на свое место, но это ему не удалось. Около его стола, нервно постукивая толстыми, как сардельки, пальцами левой руки стоял мистер Бигз — шеф Арчи. Грозно сдвинув брови, он шумно сопел, выражая всем своим видом крайнее неудовольствие.
— Престон, — рявкнул Бигз, как только Арчи появился в офисе, — мало того, что ваша милость еще не соизволила подготовить месячный отчет, вы себе еще позволяете опаздывать на работу! На целый час!
Как обычно, он размахивал перед его носом сверкающим крюком протеза правой руки (в мире Престона крюк был на левой).
— До обеда сделаете также подборку материалов по «Ferguson Brothers» и разберитесь с этим чертовым нью-йоркским банком, они меня уже…
Бигз грязно выругался, не постеснявшись находившихся за соседними столами девушек. Правда, те давно привыкли к крепким словцам шефа.
— Мистер Бигз, — пролепетал еле слышно Арчи, — мне сегодня что-то нездоровится…
Для мистера Бигза это заявление было равносильно наглости.
— Если вы этого не сделаете, вам точно не поздоровится! — он круто развернулся и направился к своему кабинету.
— Примите аспирин, — бросил он через плечо, — шипучий! — и хохотнул, хлопнув дверью.
«Сам прими. Цианистый. Внутривенно», — со злостью подумал Престон.
С минуту в комнате царило гробовое молчание, а потом снова возник мерный, деловой шум. Зазвонил телефон, неустанным маятником заносился туда-сюда секретарь, милочка Милли в который раз пудрила носик, кто-то хихикал, кто-то сочувственно подмигивал. Застучали клавиши компьютеров, и принтеры принялись ожесточенно выплевывать листы бумаги с бесконечными столбцами цифр. На столах быстро стали расти стопки бланков, формуляров, отчетов, выписок и прочей дребедени, заниматься которой Престон сейчас просто был не в состоянии. Поникший, с поганым настроением, он вяло поздоровался со всеми и плюхнулся на свое место.
И тут понял, что дела обстоят несколько хуже, чем он ожидал. Клавиатура на компьютере тоже была зеркальная. Престон, протянув к ней руки, беспомощно застыл, не решаясь даже дотронуться до клавиш. Печатать что-либо казалось невозможным.
— Что с тобой, Арчи? — неожиданно прозвенело у него под ухом. — Что-то не в порядке?
Кэтти, миловидная девушка, с которой Престон одно время крутил роман, озабоченно глядела, как он «гипнотизировал» компьютер.
— Ты весь такой бледный!..
— Я… наверно заболел… — он с некоторым облегчением опустил руки.
— Боже мой, какое несчастье! Может, это грипп?
— Даже не знаю… Может быть.
— Сходи-ка в наш медпункт. Обязательно, понял? Вдруг это заразно! — Кэтти торопливо отошла в сторону. Видимо, чтобы не подхватить неизвестную напасть.
«Заразно! — горько усмехнулся Арчи и чуть было не рассмеялся. — Забавно, если ЭТО окажется заразным! А что, звучит — зеркальная болезнь! Или — синдром Престона. Надо было бы подвернуть правую, то бишь, для них левую, рабочую руку. И дело с концом. А теперь поздно, будет подозрительно. И к врачу действительно стоит сходить. Вдруг и ВПРАВДУ, ЭТО — БОЛЕЗНЬ?!»
— Мистер Престон, — вывел его из задумчивости резкий голос. — Надо срочно подписать.
Он поднял глаза на Глорию Пинноу, высокую худощавую женщину в строгом обтягивающем костюме и толстенных роговых очках. На голове она сооружала из волос какую-то невообразимую готическую башню, а столько румян не клала на свои щеки даже модница Милли. Губы ее были надменно поджаты, а взгляд пронзал Престона, словно геологический бур земные породы. Глорию никто не любил, и за глаза звали не иначе как Мымрой.
— Дебеторская задолжность «Griffin Royal Company», — пояснила нетерпеливо она.
Он взял документ и, не думая, подмахнул его своей витиеватой росписью, по наитию определяя нужное для нее место. Только через секунду он понял свою ошибку.
— Мистер Престон, — ледяным голосом произнесла Мымра, — эти фокусы показывайте своей жене, а официальные документы абсолютно незачем портить! Теперь его опять необходимо отпечатать и заверить у мистера Доулли, а он только что уехал в банк! Не ожидала, мистер Престон, что вы такой безответственный и ветреный человек! На общем собрании отдела я обязательно доложу о вашей выходке!
— Я…
— А если вы нездоровы, то лечитесь! Надеюсь, со страховкой у вас все в порядке.
Подошла заинтересовавшаяся Милли. Она вначале недоуменно рассматривала творчество Арчи, а потом разразилась восторженными восклицаниями: